***
Он стоял напротив старого склада, где однажды случилась перестрелка Черных Ящериц с работниками цеха. Казалось, с того момента прошли годы, но на самом деле — всего пару месяцев. Тогда он мог бы отдать душу, чтобы не встречаться с Акутагавой, а сейчас лично пришел к нему, дабы закончить то, что не давало покоя им обоим. Глубоко вдохнув, Ацуши отодвинул железную дверь и вошел. Здесь было сыро, грязно и говорило о том, что после массового убийства никто и не думал заняться ремонтом. Кажется, парень даже учуял запах крови… а, нет, это от Акутагавы. Он, уже облачившись в свой плащ, сидел на деревянных ящиках, закинув ногу на ногу и внимательно следя за вошедшим. Ацуши сделал пару шагов навстречу, не думая уступать сопернику в состязании на самый презрительный взгляд. Акутагава поднялся и тоже подошел, спрятав руки в карманы. На его бледном лице ни одной эмоции, кроме холодной жажды убийства. — Ты заставил меня ждать, Оборотень, — невозмутимо изрек он, высокомерно вздернув головой. — А теперь нападай. — Дважды меня просить не нужно, — выплюнул Ацуши, преобразовав свою руку в тигриную лапу, и за пару секунд взлетел над Акутагавой. Тот среагировал быстро и вовремя отпрыгнул на приличное расстояние. Таким образом, Накаджима ударил в пол, в котором осталась вмятина, схожая с воронкой. Он выпрямился и с ненавистью посмотрел на оппонента. Тот едва заметно ухмыльнулся. — Неплохо, Оборотень, — почти бесшумно проговорил он, выпуская Расемон. — И взгляд то, что надо. Шипы способности начали атаковать, вынуждая Ацуши уклоняться от них перескоками от стен к металлическим трубам на потолках. Он схватил один из шипов, попытавшись притянуть врага. Но тот среагировал молниеносно и, сузив шип так, чтобы он выскочил из лапы, с новой силой вонзил его в плечо. Ацуши отлетел к стене, но перед тем, как врезаться, оторвал трубу и швырнул ее в Акутагаву. Тому пришлось уклониться, и это дало возможность парню вытащить шип и броситься на соперника. На этот раз ему удалось, и Акутагава упал на землю от удара. Он как ни в чем ни бывало поднялся и вытер кровь с уголка рта. Накаджима сжал кулаки, тяжело дыша. Кровь стучала в висках, пот в три ручья стекал со лба. — Зачем тебе это нужно? — не сдержавшись, спросил он. — Какой тебе толк от победы надо мной?! Акутагава не изменился в лице — смотрел все с таким же презрением. — На этот раз мне не нужна победа, — спокойно ответил он, активируя способность. — Я здесь по другой причине. — Что? — удивился Ацуши, вовремя увернувшись от пасти Расемона и отскочив на несколько метров. — По какой еще причине?! — взревел Ацуши, теряя над собой контроль. — Что тебе нужно?! — Много болтаешь, — холодно ответил мафиози и вновь атаковал. Теперь Накаджима тоже пошел в наступление, в приступе ярости не жалея сил. Ему надоели односложные ответы, надоела неопределенность в их отношениях, надоел идиотский характер этого психопата. Если он хочет драки — пусть будет так. «Ненавижу…» Ацуши нанес удар. «Упрямый!» Ацуши пронзили в живот. «Как же ты не понимаешь, что все можно объяснить словами». Он упал на землю, пригвожденный иглами Расемона, пачкая одежду и волосы на затылке в собственной крови. И он смотрел… смотрел на стоящего над ним Акутагаву. Смотрел с искренней ненавистью. — Правильный взгляд, — изрек тот и со всей силы ударил ногой парня по лицу. Тот выплюнул кровь и, кажется, зуб, но снова повернулся к мафиози. — Чего ты хочешь? — прохрипел он, когда Акутагава наступил ему на грудь, которую недавно проткнул. — Какова твоя цель? Сначала мужчина молча наблюдал за выражением лица Накаджимы, а после снова нанес ему удар ботинком. — Потому что ты стал избалованным и беспечным, — хладнокровно ответил он, получив озадаченный взгляд Ацуши. — Когда я увидел тебя в магазине, понял, что ты возомнил о себе слишком много. Ты по глупости решил, что можешь быть счастливым. Что кто-то дал тебе право на это. Но ты забыл, что являешься лишь никчемным слабаком. Вверх взмыли новые иглы и пронзили запястья и ключицу парня, заставив его болезненно зашипеть, но он все равно продолжал слушать. — Я делаю это, чтобы напомнить тебе твое место. Твоя способность сильна, а ты слаб. И поэтому ты никто и не смеешь рассчитывать на жизнь, которую не заслуживаешь. Ацуши не выдержал и, схватившись за ногу Рюноске, сдвинул ее и снова пронзил его взглядом, полным ненависти и, кажется, отчаяния. — Я и без тебя это знаю… — прохрипел он, отплевываясь от крови. Акутагава не давал ему шанс регенерировать и выпускал новые шипы. — Хорошо, — удовлетворенно произнес мафиози. — Я всегда буду рядом, чтобы напоминать тебе о том, кто ты, Оборотень. Он с такой силой наступил на свежую рану, что Ацуши, не выдержав, болезненно застонал. — Ненавижу… — Что? Акутагава слегка наклонился, но Ацуши на него уже не смотрел. — Я ненавижу тебя… На мгновение могло показаться, что в глазах мафиози что-то блеснуло, но если это и произошло, то настолько быстро, что вряд ли Накаджима сумел что-либо заметить. — Правильно, — сказал Акутагава и, присев на одно колено, схватил парня за подбородок, чтобы заставить посмотреть на себя. — Ненавидь меня, Оборотень. Я — единственный, кто заслуживает твоей искренней ненависти. Слышишь? Единственный. Ненавидь меня сильнее всех в этом мире. Сильнее директора твоего приюта. Сильнее, чем ненавидишь самого себя. — Акутагава… — прошептал Ацуши, смотря расфокусированным взглядом на оппонента и чувствуя, как холодеют его конечности от потери крови. — Я… Слова потонули в согревающем и наполняющем душу поцелуе. Акутагава в противоречии своим действиям и словам впился в губы человека-тигра мягким и на удивление нежным поцелуем. Он сминал его губы, аккуратно проводил языком по небу, ощущая мерзкий вкус чужой крови, но компенсируя это тихими стонами. Ацуши, будучи на грани сознания, захлебнулся противоречивыми чувствами, наполняющими его тело. С одной стороны, хотелось оттолкнуть мафиози, врезать хорошенько и сбежать как можно дальше, а с другой — просто раствориться во времени, когда жестокая реальность находится где-то на задворках разума. Потому что сейчас по крайней мере не больно. Но лишь когда медленные действия стали более интенсивными, а губы Акутагавы теперь покрывали шею и ключицу парня, оставляя на коже едва заметные от стремительной регенерации отметины, Ацуши начал приходить в себя и в действительности понимать происходящее. — Хва-хватит, — прохрипел он, почувствовав руку мафиози под своей рубашкой. Тот остановился сразу же, выпрямившись и снова спрятав руки в карманы. Накаджима судорожно вздохнул, чтобы собрать воедино остатки сил и разума, после чего, преобразовав конечности, постепенно начал вытаскивать из своего тела Расемон. Акутагава этому не препятствовал, напротив, втягивая свою способность обратно. И когда Ацуши, наконец, поднялся на ноги, он сумел встретиться с тем, чего ожидал — взглядом, полным гнева, презрения и ненависти. — Ты ненавидишь меня, Оборотень? — спокойно спросил он, прикрывая рот от кашля. Ацуши выплюнул сгусток крови, и, несмотря на слабость, выпрямился, не позволяя врагу смотреть на него свысока. — Я ненавижу тебя, — отчетливо и как никогда искренне ответил он. Акутагава позволил себе удовлетворенно улыбнуться.***
Твое счастье для меня недосягаемо. Мне не быть тем, кого ты полюбишь всем сердцем и душой. Позволь мне хотя бы стать тем, кого ты всем сердцем и душой возненавидишь.