Рассказ о волшебнице

      До Зеленска я добиралась на автобусе. Народу было не много, кондиционеры работали и салон выглядел прилично. Вообще, я до последнего надеялась, что родители сами довезут меня, но т.к. я уже взрослая девочка, меня решили отправить одну. Мы попрощались на вокзале. Моя мама Елена Чернигина чуть не расплакалась, а отец Павел Самарский не стыдясь пустил слезу. Они обещали звонить мне и просили, чтобы я их не забывала. Моё сердце сжималось от мысли, что теперь я уже не скоро их увижу.       В дорогу я надела джинсы и держала в руках ветровку. Сильно сомневаюсь, что бабушка с дедушкой меня встретят, надеюсь, что они хотя бы не забудут, что я к ним еду.       Погода в Зеленске под вечер не должна испортиться, судя по прогнозу. Там почти всегда сухо и безветренно. Это обычная провинция, где удобно жить старикам и детям, но молодым людям в таких городах просто скучно. Не удивительно, что родители оттуда сбежали, оставив обжитый дом и всех знакомых, которые тоже стремились в города покрупнее.       В это захолустье я ездила не часто, только ради приличия на самые важные семейные праздники к Чернигиным Алексею и Валентине. Бабушка с дедушкой любили веселье, вино и вели свободный образ жизни. Они закатывали гуляния по любому поводу и открывали двери своего дома всем желающим. Я редко знала кого-то на таких мероприятиях, все были не местными, но хорошо знакомыми с пристрастиями Чернигиных.       Восьмичасовая поездка вышла без происшествий. Мы сделали несколько остановок. Некоторые пассажиры сошли у посёлков и деревушек, до конечной доехали всего трое, не считая меня. В дороге я перекусила пиццей, купленной на автобусном вокзале маленького города, где сам водитель автобуса вышел на 15 минут покурить и пообедать. Но большую часть дороги я дремала или наблюдала за тем, как за большими окнами автобуса проносятся причудливые силуэты деревьев.       Зеленск встретил меня живописным закатом и тремя машинами такси на парковке у автовокзала. Уставший водитель автобуса помог немногочисленным пассажирам достать багаж.       Я катила свой чемодан на колёсиках к зелёной машине такси, которая стояла ближе всего. Водитель мирно дремал, но быстро оживился, когда я постучалась в окно. Я не сразу разглядела, что это была женщина. Только когда она вышла из машины, чтобы сложить мои сумки в багажник, я обратила внимание на её необычную внешность. Загорелое лицо и светлые выгоревшие от солнца волосы говорили о том, что она всё лето ездила с открытым окном в машине. Внимание привлекали её грубые и острые черты лица, но это придавало ей своеобразный шарм. Без лишних вопросов женщина забила в навигатор, названный мною адрес: улица Цветочников, 11. По радио играли джаз, который я так не любила, но была совсем не против послушать его талантливых представителей.       Чем мне особенно нравился Зеленск, так это отсутствием пробок на дорогах и возможностью добраться в любую точку города не более, чем за час на такси. Одно из преимуществ провинции. Таксистка остановила машину у ворот дома Чернигиных и выгрузила мой багаж. Я, как всегда расплатилась наличкой, мне казалось, что так удобнее рассчитываться с таксистами, басисто и другими представителями сферы услуг, ведь иначе будет странно оставлять им чаевые. Нельзя же оплатить услугу картой и дать сотню наличкой на чай. Лучше добавить самим в стоимость услуги чаевые и быть спокойной, что человек точно их получит. Я ведь не раз слышала, как людям задерживают выплаты, а так они хоть голодными не останутся.       Поведение Чернигиных было предсказать не сложно, но сложно было до них дозвониться. Я вдавливала кнопку звонка на воротах, набирала их с мобильного, но всё было без толку. И только спустя 10 минут, Михаил — смотритель территории, открыл мне и даже помог дотащить сумки. Я хорошо помнила Михаила. Тихий и спокойный мужчина, говорил мало и только по делу. Он всегда сухо приветствовал и его редко можно было увидеть в доме. Он встречал гостей и следил за двором у дома. С последней нашей встречи прошло меньше года, но теперь я отчётливо видела седину в его чёрных волосах и короткой щетине, чего не замечала раньше.       Снаружи дом был всё тем же классическим особняком любителей северной архитектуры: много дерева, тонкое деревянное кружево на ставнях и наличниках, стены из массивных брёвен, высокое крыльцо, резьба на перилах… Такой терем можно представить на картинах художников, которые пытались изобразить старые былины и народные сказания. Но у меня это место ассоциировалось лишь с вечно бушующим здесь праздником. Нет, я не противница забав и веселья, но мои бабушка и дедушка не знали меры. Даже сейчас, зайдя в дом, я услышала клавесин из большого зала и сразу подумала, что там могут быть гости, которые слушают игру Алексея Чернигина. Я тоже спущусь послушать, но сначала оставлю сумки в комнате. В чём я остаюсь благодарной Алексею и Валентине, так это в том, что они запирали комнату, где я останавливалась с мамой, когда мы приезжали на какой-нибудь важный праздник. Здесь всё оставалось на своих местах, о чём свидетельствовал слой пыли на комодах и книжных полках. Михаил поставил мои сумки на ковре у кровати и исчез из комнаты, не успела я его поблагодарить за помощь.       Спальня представляла из себя просторную комнату с высокой двуспальной кроватью, двумя окнами, шкафами с одеждой, книгами, альбомами и много ещё чем. Старая мебель была очень массивной и совершенно неподъёмной. Книжный шкафы упирались в самый потолок и казалось, что они вырезаны прямо в стенах. Письменный стол с множеством ящиков был частью стенки с книжными полками. Всё здесь оставалось как прежде.       Комнату я заперла, боясь непрошенных гостей моих помпезных бабушки и дедушки. Сумки разбирать не хотелось, а моё детское любопытство вело меня вниз по массивной лестнице с резными перилами на первый этаж, где в зале играл клавесин. Я никогда себе не признаюсь в том, что в тот момент мне хотелось увидеть праздник и гостей за столом, и разговоры ни о чём, и странных знакомцев семьи Чернигиных… Но моё сердце перестало отбивать бешеный ритм, а настроение недовольного ребёнка прошло, когда я увидела бабушку с дедушкой, танцующих древний, незнакомый мне, танец в центре зала под звуки клавесина, который сам играл им гармоничную мелодию. Они были такими же молодыми и влюблёнными, и никто за пределами семьи не смог бы подумать, что я их внучка.       Не смея тревожить их танец, я села на лавку у стены и сердце моё наполнялось покоем. Нервозность осталась за порогом, а душа просила музыки и хмеля. В компании Алексея и Валентины не могло быть иначе — одно их присутствие наполняло всех вокруг сказочной любовью. Это был их дар. Все чувства и эмоции передавались окружающим. Никто не мог устоять перед силой их очарования.       Неизвестно сколько времени я просидела так, но вот погасла свеча на окне, клавесин замолк, а бабушка с дедушкой все так же стояли в центре зала, не смея разорвать объятий. Тишину нарушила я, выронив из рук телефон. Это заставило меня очнуться от сказки, но бабушка с дедушкой даже не повернулись в мою сторону. Они так бы и стояли, но вот один медленный шаг в сторону друг от друга и, скользя ладонями по плечам и рукам, хозяева двора ласково обратили на меня своё внимание.       — Юлия, — тихо позвала меня по имени бабушка. — Ты не успела на гулянья, — она улыбалась мне глазами. — Теперь уже все разошлись.       Дедушка отошёл, чтобы опустить крышку клавесина и задёрнуть шторы на окнах. Он молчал, но я знала, что он придёт поговорить со мной потом. Алексей любил говорить один на один, когда никто больше нас не слушает. Считал, что так собеседник ни на что не отвлекается и слушает внимательнее.       — Время уже позднее, ложись пораньше, чтобы выспаться, — бабушка Валя села рядом со мной и, обняв за плечи, начала рассказывать про то, как завтра утром она пойдёт на берег пруда и будет ждать пока солнце не поднимется над лесом. Это она так упрекала меня за то, что я подолгу сижу в телефоне и встаю только к обеду. Ругаться она совсем не умела, но эти её слова о том, как можно было бы пойди рано утром вместе с ней, действовали лучше любых уговоров. Места тут и правда дивные.       — Мама говорила тебе, что я сюда приехала до следующего лета? — мои фразы здесь всегда были не впопад. Я звучала меркантильно и так, будто только дела меня волнуют, когда вокруг ни у кого нет никаких забот. Словно я раздуваю какое-то дело, из ничего.       — А я уж думала, что ты к нам насовсем, — её тёплая ладонь легла мне на голову и начала пальцами перебирать короткие пряди жёстких волос.       — Нет, мне же надо будет поступать в университет и я, наверное, перееду в столицу… — Не знаю серьёзно ли бабушка предлагала мне тут остаться, но я точно знала, что хочу пойти учиться на какое-нибудь направление, связанное с ядерной физикой или топливной энергетикой, но от чего-то такие перспективы казались сейчас далёкими и недостижимыми.       — Елена говорила мне, но рас уж ты здесь, то стоит задуматься и о других возможностях, — как же я любила, когда она так приятно гладила меня по голове. В такие моменты клонило в сон, но прекратить это не было сил. — Можешь взять годик другой, подумать, нанять репетиторов. Все куда-то торопятся, спешат с решениями, а ты будь умнее. У тебя сейчас может получиться всё, за что ты возьмёшься, главное, чтобы дело нравилось и тогда обычные дни станут радостнее, а работа будет играть в руках. Сама не заметишь как всё сложится.       Я небрежно повела плечом. Таких советов мне не давали ни преподаватели, ни родители. Все ждали от меня каких-то срочных решений и ответов на вопросы, смысл которых я почти не понимала: «Куда поступать?», «Кем мне быть?», «Чем я буду заниматься?». Да и как принять такие решения, когда мне всю мою жизнь говорили что делать, когда и куда идти, какое задание делать вечером и что нужно учить? От этих мыслей я разревелась. Сама не поняла почему, но вся тяжесть, что накопилась во мне на 9 и 10 классы вдруг вплеснулась одним сокрушительным потоком и я прятала мокрое раскрасневшееся лицо в бабушкин цветастый платок, который она носила на шее. Даже наплакавшись вдоволь, я не смогла полностью успокоиться.       Алексей ушёл во двор искать домработницу Галину, я слышала, как он зовёт её зачем-то. Валентина отвела меня в столовую, где оставались несколько тарелок с фруктами и бутылка вина. Бабушка без колебаний открыла её для меня и наполнила чистый бокал красным пьяным напитком. Остальное я нашла сама — запечённый картофель и пара мелких сладких помидоров стали моим ужином, но скоро стало ясно, что после истерики мне есть не стоит. Да и на ночь есть тоже нельзя, чтобы кошмары не приснились. За то бокал вина я осушила быстро. Мама не позволила бы мне пить, но бабушка не мама. Я вся в своих мыслях о маме и вреде алкоголя не заметила как хозяева дома ушли спать. Только Галя пришла убрать со стола. Я забрала себе вино, чтобы домработница не забрала ещё не опустошённую бутылку.       — Зашугали тебя совсем с этими экзаменами и учёбой, — говорила Галина, собирая скатерть со стола.       Моего тихого «угу» хватило, чтобы женщина начала рассказывать о том, как два года назад её дочь закончила училище и пошла работать токарем на местный завод. Я помнила Лерку — она нянчилась со мной, когда я ещё мелкой была. Я уже давно её не видела. По словам Галины, Лера много училась и не было у неё времени на мать и дом. Отца Лерки я не видела и не знала есть ли он вообще. Хотя, конечно есть кто-то, но, может, даже сама дочь его никогда и не знала, и он не был в курсе, что стал отцом.       — Я спать пойду, бабушка сказала мне не ложиться поздно, — я виновато улыбнулась Гале. Не хотелось обрывать вот так её рассказ, но она так ещё долго может, а сидеть с ней всю ночь желания не возникало.       В ночное и вечернее время коридоры и комнаты не освещались, поэтому можно назвать чудом, что я нигде не упала с бутылкой вина пока поднималась на второй этаж в свою комнату. Уже там я решила включить ночной свет* и разобрать часть вещей. Кровать была уже застелена свежим бельём — вот зачем Алексей напряг Галину. Где-то она даже успела убрать пыль и, к моему огромному сожалению, снять шторы. Почему нельзя было постирать их днём ранее, для меня оставалось загадкой. Кое как я занавесила покрывалом окно, из которого меня бы точно утром увидело солнце. Мне хотелось лечь спать в исподней рубахе, которую мне бабушка подарила на какой-то местный праздник (я за ними не следила, ведь тут каждый день праздник), но искать сейчас вещи не хотелось, поэтому выбор пал на футболку и шорты, которые я привезла с собой. Вино я допила, любуясь из незанавешенного окна лесным силуэтом, который напоминал то ли горы, то ли море в свете месяца и звёзд. Мои мысли сейчас коснулись вопроса «Почему мы никогда не закрываем ставни и как ими вообще пользоваться? Быть может, они просто декоративные?». Искать ответ сейчас я не стала.       Вино меня разморило, и я отправилась в ванную чтобы почистить зубы и умыться. Я выглядела уставшей с дороги, румяной от вина и заплаканной от слёз. Мне думалось, что утром лицо опухнет и мне захочется накраситься, чтобы хоть как-то это скрыть, но в силу своего неумения пользоваться декоративной косметикой, я скорее усугублю ситуацию, но это будет завтра, а сейчас уже пора ложиться.       Погасив везде свет, я легла на широкую кровать, где я раньше спала вместе с мамой. Тут всегда было уютно. Я любила воображать истории о персонажах из росписи, которой были украшены изголовье и изножье кровати. Сейчас все эти истории унесли меня в долгий беспокойный сон.       Проснулась я поздно утром от того, что ветер через открытую форточку сорвал край покрывала с окна и теперь солнце нещадно слепило мне глаза. Пришлось вставать. В окне я увидела домашний двор с суетливыми котятами и важной кошкой, которая восседала на старом зелёном пне. Она хитро щурилась от солнца и иногда взмахивала своим пушистым хвостом.       После утренних процедур я спустилась на кухню, шаря по шкафам в поисках еды. В этом доме невозможно было найти полуфабрикаты или быстрые завтраки. Все в доме уже точно позавтракали. Здесь встают рано, а я, как всегда, везде опоздала. Тем не менее, я не поленилась и приготовила омлет с помидорами. Разумеется, кофеварки здесь не было и пришлось обходиться чаем. Хотя, наверное, эту смесь каких-то местных трав и сушёных ягод нельзя назвать чаем. Мой поздний завтрак прошёл в полном одиночестве.       Я ждала, что дедушка захочет со мной поговорить, но его нигде не было, как и бабушки. Чтобы не шататься по дому без дела я решила прибраться в комнате и разложить вещи. Начала я со шкафов и полок, мне хотелось убрать всю пыль и переставить книги в другом порядке. Здесь была собрана учебная литература по экономике и финансам — моя мама училась на экономиста и сейчас работает по профессии, что сегодня редкость. Она всегда умела расставлять приоритеты и знала чего хочет. Менеджмент и управление компанией отправились с остальными учебниками на нижние полки, а на уровне глаз я расставила свои учебные пособия и рабочие тетради. Несколько полок освободились для нужд предстоящего учебного года.       Стол был завален нитками, моей недошитой мягкой игрушкой, за которую я уже вряд ли снова возьмусь, и разными тетрадями, где были рисунки, тексты любимых песен и жалкие попытки написать что-то своё. Думаю, такое творчество найдётся в прошлом каждого подростка. От всего этого мне пришлось избавиться, чтобы освободить рабочее пространство.       Следующим на очереди стал гардероб, который предстояло разобрать от ненужных вещей. Я нашла свою любимую рубаху и красивый свободный сарафан. Многие из старых вещей мне разонравились, а какие-то принадлежали маме, их бы я точно носить не стала. Все не нужное я сложила в сундук под резным подоконником, а свои вещи разложила по полкам и ящикам гардероба. Пока я всем этим занималась, не заметила, как совсем устала. Было ощущение, что вся пыль, которую я убрала с мебели теперь осела на моей коже. Мне срочно нужно было в душ.       На этаже было две ванных комнаты. Я пользовалась той, что была ближе к моей комнате. Она была меньше, чем вторая, за то она была предназначена специально для моей мамы, а теперь уже для меня. Я долго простояла под душем и дважды промыла волосы шампунем, чтобы уже точно смыть с себя всю пыль.       Когда я вернулась в комнату, то застала там Галину, которая возвращала выстиранные шторы на место. Я зацепила взглядом один конец тяжёлой ткани и приподняла его, чтобы женщине не пришлось всё самой держать. Кажется, этот фокус напугал её. Видимо, бабушка с дедушкой не часто так явно вмешиваются в домашние дела таким образом. Найдя меня испуганным взглядом, Галина пару раз судорожно выдохнула, но быстро взяла себя в руки и закончила работу.       — Юлия, не пугай меня так больше, — она спустилась с табуретки на пол и немного нервно поправила фартук.       — Просто помочь хотела, — пожала я плечами. Она не впервые видит как я поднимаю в воздух предметы, пора бы уже привыкнуть. — Здесь надо ковёр пропылесосить и полы помыть, — добавила я пока домработница не ушла. Самой мне лень этим заниматься. Зачастую магия в рутинных делах бесполезна. Конечно, есть и те, кто может щёлкнуть пальцами для наведения идеальной чистоты, но я к таким пока не отношусь. Галина кивнула и тут же начала комментировать как она всё это будет делать. Может, думала, что слова сами за неё всё сделают?       — Не знаешь где сейчас дедушка? — я бесцеремонно её перебила, зная, что она так никогда свой монолог не закончит.       — Алексей Алеодорович поехал подавать документы в школу, а Валентина Дмитриевна ищет тебе репетитора, — осведомлённость Гали не могла меня не порадовать, как и тот факт, что супруги Чернигины еще были способны не только праздники устраивать, но и помочь внучке устроиться на новом месте. Быть, может это мама им напомнила, что мне ещё нужно закончить школу и получить аттестат? Очень вероятно, что так.       — А не знаете какая школа? — вообще не знала сколько школ в этом городе и где какая учебная программа. Неизвестно ещё возьмут ли меня в выпускной класс или заставят переучиваться в десятом по местной программе. Год терять не хотелось, но в памяти всплывали слова бабушки о том, что мне не обязательно спешить. Но тратить время на школу мало кому захочется. К тому же тогда я буду на год старше своих одноклассников.       — Этого уж я не знаю, — Галина собрала вещи, которые я положила в корзину для грядного белья и ушла из комнаты.       Мне всегда было не просто читать чужие эмоции. Я никогда не могла понять что думает обо мне человек. Вот и сейчас я не представляла как Галина отнесётся к тому, что у неё теперь ещё одна хозяйка. Сильно сомневаюсь, что кому-то понравится если им командует подросток. Но это её работа. Пусть привыкает.       Я высушила волосы полотенцем и переоделась в широкие джинсы и клетчатую рубашку. Надо было съездить в город, докупить то, что я забыла взять с собой и может ещё чего по мелочи. Сразу поняла, то я хочу заменить настольную лампу и приобрести красивых тетрадей с другой канцелярией.       Сначала подумала вызвать такси, но раз уж теперь я живу за городом, нужно выяснить где ближайшая остановка и расписание автобусов. Не в ступе же мне летать (хотя, это было бы забавно до первого падения). В интернете была информация только по двум маршрутам, которые могли бы мне подойти, но до остановки идти больше километра по лесной тропе, а ещё тут неподалёку кладбище. Не жизнь, а мечта. За то автобусы ходили каждые 40-45 минут.       В город я поехала с рюкзаком. Обратно точно вызову такси, чтобы не тащить на себе все покупки. Территорию я покинула с южной стороны двора, где сразу за высокой калиткой можно было выйти на тропу до остановки. Ухоженная дорожка, засыпанная гравием и укреплённая по бокам красным кирпичом, вела людей от остановки через лес мимо высокого забора, окружившего наш дом, до кладбища. Туда можно было подъехать и с другой стороны по окружному шоссе, как делали большинство горожан, но находились и те, кому было удобнее ехать на автобусе. К сожалению, освещения не было, первый фонарный столб я увидела только дойдя до дороги. Автобус пришёл точно по расписанию и был совершенно пустой. Моя остановка не конечная, за ней есть ещё две у дачного посёлка. До города автобус ехал 40 минут с двумя остановками. Мы проехали продовольственный склад, заправку и ряд дачных домиков прежде чем начали появляться четырёхэтажные панельки и ларьки с фруктами. Автобус шёл до автовокзала и разворачивался. Там я и сошла.       В городе я бывала не часто, но примерно помнила что и где. Провинция хороша тем, что из года в год здесь ничего не меняется, а до центра из любой точки города можно дойти пешком максимум за два часа. Но в центр мне было не нужно, а нужно в торговый центр, до которого от вокзала идти всего 13 минут, если верить карте.       То, что здесь являлось торговым центром, в любом другом городе, где есть нормальный ТРЦ, назвали бы обычным магазином. В Зеленске же это было двухэтажное здание с отваливающейся побелкой и выцветшей вывеской «ГОРОДСКОЙ ТОРГОВЫЙ ЦЕНТР». Этой унылой постройке было не меньше 30 лет, но в нем регулярно проводился косметический ремонт, что и отличало это здание от остальных.       В канцелярском магазине я накупила себе ручек, шрифтовыделителей и тетрадей с красивыми обложками. Следующим на моём пути был отдел со всякими побрякушками, резинками, ремешками и заколками. Я долго ходила и разглядывала витрины, но взяла только ободок, потому что моим коротким волосам совершенно не требовались никакие резинки или крабики. Больше мне тут смотреть было нечего, и я пошла обратно.       Хотелось ещё найти какую-нибудь кофейню или место где можно взять кофе с собой, но поиск по интернету дал только одну пиццерию в двадцати минутах от меня. За то теперь поисковик показывал мне рекламу нового торгово-развлекательного центра в 15 минутах к северу от города. Оттуда мне пришлось бы добираться до нашего дома либо по окружному шоссе, либо ехать через весь город, потому что наш дом находился на юге. Нет, сегодня я туда точно не поеду.       Купив себе бутылку газировки, я вызвала такси, чтобы вернуться домой. Машина подъехала быстро. Водитель был немногословен. Мужчина быстро довёз меня, но было в нём недовольство, когда я назвала адрес. Да, не все любят ездить за город, но что уж тут поделаешь… Он высадил меня у ворот, но на этот раз у меня уже были свои ключи, так что не пришлось ломиться в ворота как вчера.