Больше не вернёмся

Как я пришёл к этому? Я и не помню. Всё произошло как-то спонтанно, быстро. Я и сам не заметил — а уже надеваю капюшон и поджигаю сигарету. Густой дым заполняет комнату и моё чёрное, сухое сердце. Я надеялся что таким образом убегу от всех проблем, скроюсь, а потом брошу, словно сон. Кошмарный сон, который я никогда не забуду, никому не расскажу. Но всё оказалось хуже. Сложнее. Намного. Конечно, я получал много. Признания, деньги, крики, стоны…но этого не хватало. У меня не было того, что так или иначе, хотя бы частичкой было у всех. Материнской, дружеской, родственной, пылкой, какой угодно, но любви. Никто и никогда мне не давал её, даже попробовать. До одного момента… *** Вуди никогда не был груб или жесток по отношению ко мне. По отношению к кому либо в принципе. Он всегда был дружелюбным, общительным, ярким, милым…и я сам не заметил, как втрескался. Словно какая-нибудь девчонка. Гадко. Но искренне. Я был старше его. Не то чтобы намного, если 6 лет это мало. Мальчишка пошёл в школу очень рано, да и я учился сомнительно — два раза даже оставляли на второй год. Он же проскочил пару классов. Как-то так вышло, в итоге, что разница в классах у нас была в два раза меньше, чем должна. Поэтому виделись мы довольно часто — учились на одном этаже. У него не было проблем в том чтобы сдружиться с кем-то, поэтому иногда я даже видел, как Вуди общался с моими одноклассниками. Без понятия, что они там обсуждали, мне особо не было интересно. Интерес я проявлял только к нему, и то скрытно. Никто не знал. Ни он, ни одноклассники. Наверно даже и я не до конца верил в это. *** Я не помню, какой момент стал переломным и когда всё пошло ко дну. Не помню, как стал частью сообщества, не помню, как стал проводить сборы, не помню, как стал председателем, а позже и лидером. Я вроде никогда этим не интересовался, а тут раз — другая вера, другие люди. Всё другое. Не то чтобы у меня были плохие родители. Я их толком и не помню. Это были не те люди, о которых я знаю всё. Помню лишь имена и смутные отрывки. Может просто я слишком стар…хотя вроде 24 года это не так уж и много. Конечно, я не запомнил и тот момент, когда люди сверху предложили нам эксперимент. Мы хотели знать…точнее нет, ОНИ хотели знать. А нам нужны были только деньги. Дело в том, что вышние хотели узнать, как будет реагировать мозг человека в катастрофической ситуации, из которой нет выхода — нужно идти вперед и делать то, что сказано, либо смерть. Мучительная и долгая. И как будет реагировать мозг психически больного, у которого, по сути, тоже нет выбора. Но в этом виноваты не мы. И, возможно, даже не власти. Хотя кто его знает. И мы решились на крайний поступок. Конечно, может, суть была не столько в эксперименте, сколько в садистских наклонностях властей. Не мне решать. Да и знать я не очень хочу. *** Апогеем всей этой чуши стал момент, когда к нам в такси привезли нашу жертву. Все в округе говорили о том, как он идеально подойдет для этого шоу, как он забавно выглядит, а некоторые и вовсе называли его миленьким. Многим, конечно, он и не понравился — кому-то из-за внешности, кто-то говорил что он слишком наивный. Черт его знал, черт знал их всех, а вот я и думать не мог о том, что привезут именно его. Его. Вуди… Мой друг, мой хороший добрый дружок. Как же я был удивлён, когда увидел именно его. Хотя, конечно, наверно мне стоило догадаться. Ротвейлеру — звезде нашего эксперимента, в плане, человеку, а не собаке, Вуди был самым близким человеком. Кроме его мамашки и, может, Ольги — другой соседки, которая скоропостижно свалила с этого райончика вместе со своим сынулькой, когда узнала что Винцент свихнулся. И правильно сделала. Вуди же собирался, и в чем ирония — такси это было до его нового места жительства…хотел сбежать от соседа, а в итоге… *** Но я держался. У меня, считай, не было выбора — либо он, либо я. Мне было больно, ужасно больно. Я боялся за него, он всегда казался мне таким хрупким… Он меня не видел, но я помню, как его тащили. У него были завязанные глаза, рот и руки, по обе стороны были мои…друзья, если их можно таким образом назвать. Я что-то своротил и он, кажется, услышал. Вуди тогда повернулся и посмотрел прямо на меня. Я не видел ни его лица, ни его голубых чудесных глаз, хотя, может это и к лучшему…я уверен, они ужасно потускнели. Мне кажется, в тот момент, я прямо почувствовал его боль. Мой друг посмотрел на меня, и я, черт возьми, почувствовал, почувствовал как он ждал от меня помощи. Ждал что я скажу ему что это всего лишь шутка, пакость, утешу его и все будет хорошо. Но все плохо. Очень, очень плохо. Никогда я не чувствовал себя так плохо, как тогда, меня просто воротило. Мне хотелось рвануться к нему, но я не мог. Поэтому я лишь натянул капюшон посильнее и стал ждать первого эпизода. Я помню, как Вуди запустили к этому уроду в дом. Я наконец увидел его глаза. И я был прав — серые, потускневшие, огромные мешки под глазами и то, что заставило меня чуть ли не разрыдаться — взгляд. Он был такой разочарованный, испуганный. Я никогда не видел своего друга таким…расстроенным. Конечно, он был мастер по делу пакостей. Раньше я помогал ему снимать что-то на подобии реалити-шоу или ситкома, я уже не помню. Как раз у Ротвейлера в доме мой мальчик делал всевозможные пакости. И он был настоящим профи в этом деле. Возможно вам придёт в голову то что именно из-за этих пакостей Винцент и свихнулся — но нет, это не так. Это совсем не было причиной. Тут было кое что намного серьёзнее. Кажется, по привычке, он сделал свой коронный жест. Я почувствовал тепло, медленно разливающееся по моему телу. Мне давно не было так приятно, я словно вспомнил старые времена. А потом я вернулся в реальность. *** Самым тяжёлым было разговаривать с ним. Комментировать его действия, рассказывать про эпизоды, хвалить, насмехаться. Конечно, я всегда с огромнейшим напряжением наблюдал за тем, как Вуди сбегал из комнаты буквально за секунду до того, как Винцент откроет дверь, как запрыгивал или выходил из шкафа прямо перед его лицом и всё равно успевал скрыться. Больше всего меня поражала его смелость — он всё равно верил в то, что выживет. Всем сердцем. Он заставлял соседа приходить и беситься с его пакостей буквально за секунду до конца времени и всеми способами избегал его, обманывал, нередко используя в этом животных. Он был мастером. Гением. И я был восхищён. *** Я чётко помню тот момент, когда из-за Вуди у меня чуть не остановилось сердце. Это был первый сезон, мы делим эксперимент на три сезона по сложности и темам. Иногда мы использовали препараты, накачивая мальчишку ими, чтобы того глючило. Мы и на такое были готовы. И ради чего?.. Так вот, ближе к теме. Тогда сосед мылся, и Вуди случайно зашёл к нему в ванну. Я был в ужасе. Страх сковал моё горло, мои запястья и лодыжки, окутал меня и заставил смотреть. Пронесло. Я не понимаю как, каким образом он это сделал, но он пережил все три сезона. Точнее, два сезона и две серии первого. Почему только две? Да потому что я сдался. Я не стерпел всего этого. Я решил действовать. *** Это была ночь. Вуди должен был находиться в своей камере, патруль спал, либо был у себя дома. Я взял всё что у меня было на этом месте, вместе с волей. Оставил только страх и гордость. Они мне не понадобятся. Я медленно зашёл в комнату. И услышал дыхание. Не спящее, не сопение, именно дыхание, кажется учащенное. Он не спит. — Собирайся, мы сваливаем. — Я помню эти слова. Они были сказаны на одном вдохе, в надежде что он поймёт меня и что его психика ещё на месте. Как же я надеялся тогда что всё в порядке, что он не ненавидит меня…и он встал. Я ждал чего угодно — пощёчину, крики, почти всего. Но резко, неожиданно, я почувствовал у себя на груди чью-то макушку. Твою мать. Вуди всхлипнул. Я не знал что сделать, что ответить. — Пойдём, пойдём быстрей… — я пролепетал это словно вот-вот в нас выстрелят, хотя это было отчасти правдой. Я схватил его за запястье и помчался, я давно так быстро не бежал. Мы выбежали из зоны. Я позаботился о том чтобы сигнализация и камеры были отключены. Я кинул их. Их всех…ради одного. Чужого. Но самого близкого. *** Я помню как мы убегали. Ноги не несли, мы еле плелись, Вуди дышал так громко, что мне казалось что вот-вот один из его вздохов окажется последним. И страх холодными оковами хотел схватиться за мои ноги, но я ему не давал. Я приподнял свою мантию, ибо она очень мешала, путалась под ногами. Наконец, мы добежали. Абсолютно другой конец города. Мы забрели в какой-то переулок и дали себе отдохнуть. Я облокотился о кирпичную стену и начал копаться в карманах в поисках сигарет. Наконец, найдя пачку, достал оттуда одну и закурил. Глянул на Вуди, словно спрашивая, не хочет ли он угоститься. Тот отрицательно помотал головой. Я кивнул и продолжил. *** Закончив, я кинул сигарету в сторону и грустно вздохнул. Слова как-то не вязались, я даже не знал, что мне сказать и что сделать. Я посмотрел на Вуди такими жалостными глазами, что котята из мемов позавидовали бы. Было такое чувство, словно я вот-вот расплачусь. Младший разочарованно пнул мирно лежащий камушек ногой. — Всё нормально. — Тот сделал перерыв. Такое чувство будто ему было очень сложно произнести эти слова. — Я понимаю тебя. — И снова томит, но я-то вижу что он хочет что-то сказать. — И прощаю. — Кажется, закончил. Я сглотнул. Я должен был извиниться. Хоть как-то. И мысль как-то сама пришла мне в голову. Я наклонился и остановился на его глазах, словно спрашивая разрешения. Тот кивнул, и я мягко прильнул к его губам. Мне хотелось большего, но я не мог. У него и так будет огромная травма из-за этого, а тут ещё и я. *** Прошло огромное количество времени с того момента. Всё прошлое ужасно расплывчато, и то хорошо. Вуди прошёл реабилитацию и он в порядке. Мы скоропостижно свалили из той страны и сейчас находимся за границей. И мы счастливы. Ведь мы пережили этот ад. И мы больше никогда не вернёмся.