Не благодари

Эш Риверс с детства знал, что он особенный. Мать хвасталась своим подругам, какое прекрасное воображение у её сына, какие удивительно яркие истории он придумывает. Когда учительница увидела, как он кривляется перед зеркалом в школьной раздевалке, строя из себя короля Артура, то отвела его к директору и потребовала, чтобы восьмилетний Эш принял участие в следующей школьной постановке. Еще в средних классах он приобрел популярность среди девушек - начал встречаться с Нэнси Уайт, старшеклассницей, черлидершей и отличницей. За ней последовали Энни Рин, Ким Сатерленд, Саманта Уолсон (та, что с грудью четвертого размера) и Дейзи Блэк. Эш был душой компании, ему со всеми удавалось находить общий язык, и все, будь то капитан школьной футбольной команды, преподаватель английского, очередная королева выпускного бала (а также самая молоденькая знакомая матери) в унисон твердили, как он, Эш, удивительно талантлив. А затем... он столько перенес, чтобы оказаться на вершине. Но оно ведь того стоило, верно? По зеркальному потолку спальни пробегали мерцающие огни бра, и сквозь их пляску Эш видел собственное отражение. Раздет по пояс (хотя, может, и полностью; скомканное одеяло скрывает ноги), вспотевший, рядом с дрожащей от передозировки блондинкой. («Какой талант! Я твоя самая большая фанатка...») Она дрожала, и его это бесило. Почему она не уходит? За дверью бушевала оглушительная музыка, слышались стоны и смех. Там продолжается веселье. Так пусть валит, лишь бы перестала так дрожать, дрожать, дрожать. Или это его тело сводит судорогой? Нет, быть не может. Он принял экстази всего чуть-чуть, даже меньше, чем в прошлый раз. Эш попытался встать самостоятельно, чтобы уйти от этого блондинистого, липкого, полуголого и разукрашенного существа, но упал на пол. Все вокруг закружилось, завертелось, смешалось. Он разбился, чёрт побери! Осколки впились в руку. Нет… Кто-нибудь!.. Этот стеклянный сосуд, его тело – разбилось… Он же говорил, что в той сцене нужен каскадер, он же предупреждал их!.. Помогите, черт бы вас побрал! («Ты мне оставишь автограф? Нет, не здесь, вот здесь...») Красные обои с золотой шелкографией обволокли Эша, ковер с длинным ворсом запустил в его кожу длинные пальцы, тусклый свет начал меркнуть, и он, разбитый, мокрый, словно графин с водой, пропал, провалился в яркий сон с невероятными спецэффектами… («Я твоя самая большая поклонница! Скажи ту фразу из "Неуловимого ястреба", пожалуйста! Какой же ты талантливый!» «Какой талантливый!») Стейси Хадсон, самозабвенно отдаваясь Эшу на заднем сиденье черного "Хаммера", шептала на ухо: "Ты нужен им, Эш. Ты нужен всем, ты нужен мне. Не загуби свой дар, не потеряй его..." («Как же ты невероятно играешь!..») "Я знаю, знаю", - хотел ответить актер, лишь бы эти руки, вытягивающие его душу из цепкого разноцветного сна, убрались восвояси. Нет, уйдите все... Он как будто уже там, внизу, среди пестрых кораллов и ярких рыб, один, в теплой воде, но эти руки, эти проклятые руки все норовят вытащить его из океана... Уйди же, черт возьми!.. Ты знаешь, кто я?! («Какой талант! Какая игра...») Кто-то сильный тянет его наверх, этот "кто-то" пахнет ароматом от "Hugo Boss", таким знакомым, таким приятным... - Все будет хорошо. Я помогу тебе, Эш. Эш, Эш, Эш. Звук собственного имени отдается в голове хрустальной мелодией, пока холодное дыхание щекочет шею. Чьи-то ледяные губы касаются кожи, и Эш почти вспоминает хозяина знакомого запаха. Этот одеколон был любимым у... у... Острая боль на мгновение пронзает все тело, и почти сразу за ней накатывает сладкая, приторная волна. Этот запах... Имя вертится на языке, но не хочет быть озвученным. По телу пробежала очередная судорога, но на этот раз от удовольствия. Что-то острое проникло глубже, объятия стали крепче. Эш уткнулся в плечо обладателя черного дорогого твидового костюма. Пусть это никогда не заканчивается. Только бы вспомнить имя, одно только имя, он ведь его помнит, не может не помнить. - Это ты, - неожиданно для самого себя выпалил Эш Риверс. - Это ты, Айзек! Как только комната услышала слова (такие всеми любимые, ведь все обожают его слова!), темная водяная пучина заволокла остальной мир, и его самого, разбитого, точно стекло. Он был уверен, что на океанском дне его склеят обратно. *** Эш поднялся с кровати, тяжело дыша и хватаясь тонкими пальцами за горло. Он почти утонул. - Я умер? - спросил он, когда удушливый кашель отступил. - Нет, но был за шаг до смерти. Теперь он вспомнил. Яркие образы отступили, уступив место серой реальности. Джеймс в этот раз принес больше, гораздо больше дури. Черт... Неужели у него хватило ума принять все?! Эш поднял глаза и увидел перед собой по-отечески суровое лицо Айзека. В руке он держал бокал с красным вином. - Выпей, - сказал он и поднес его так, чтобы Эш мог отхлебнуть и не поперхнуться. Он торопливо сделал несколько глотков, и приятная боль обожгла горло. Вино было слишком соленым и густым. Айзек убрал бокал. - Ты спас меня, - осознал Эш. - Спасибо... - Твое спасение дорого стоило как мне, так и тебе. Сейчас твои благодарности звучат искренне, но скоро будут приправлены горечью. Прости меня. Я не мог поступить по-другому, когда увидел закоченевшее тело твоей любовницы. Твое сердце еще приглушенно билось, но я знал, что это твой конец, и я не мог, не мог... Голос Айзека чуть было не сорвался. Он поднялся с кресла и подошел к окну, сквозь которое лился белый лунный свет. Только сейчас Эш понял, что находится в загородном доме Айзека. Он еще никогда не видел своего приятеля таким нервным, напряженным, и в то же время раскаивающимся. Даже его застывшая у окна фигура походила на позу английского гвардейца. Наверно, Эш принес ему кучу проблем. А та блондинка... черт возьми, она умерла, но Эш с трудом мог вспомнить ее лицо. - Спасибо за помощь, Айзек. - Не благодари. - Тот отвернулся от окна, и по его лицу пробежала странная тень. - Еще не время. Он провел ладонью по щеке Эша - легко, будто коснулся пером, а затем вышел, оставив кинозвезду наедине с путающимися мыслями. Что-то не так было в этом чудесном исцелении, но он пока не мог разглядеть подвоха. Луна светила, казалось бы, не слишком ярко, но Эш мог поклясться, что видит каждую пылинку в комнате. Мышеловка захлопнулась, но он еще не понял, что впервые в жизни оказался мышью.