Баланс.

— Ты думаешь, что знаешь лучше него, о том, что ему нужно? Властный, негромкий голос разносится по комнате, а брюнет делает неопределенный жест рукой, словно выражая удивление. Но в его голосе и толики его не звучит. Он отводит с лица темные мешающие пряди, которые слегка вьются, с фиолетовым отливом. Фиалковые глаза недобро щурятся, окидывая взглядом того, кто посмел помешать и перечить ему. Обычно добром это не кончалось. Спина, стоящего перед ним на коленях юноши, напрягается. Длинные темные волосы соскальзывают вперёд, с плеч, когда тот склоняет голову. Словно темный, шелковистый водопад. Зеленые, пронзительные глаза сейчас прикрыты, но безусловно Боец Возлюбленного красив, это было подмечено уже многими. — Ты думаешь его спасти надо? Уже с тихим смешком. Казалось, воздух в самой комнате потяжелел. Словно поменял свой состав, его стало даже тяжело вдыхать. От давящего контроля кружилась голова. Но это не было той силой, которую обычно применял Сеймей. Это была его энергия, его аура, которую приходилось тщательно скрывать и маскировать, дабы не показывать всем и каждому. Движение Нисея не осталось незамеченным, и легкая тень улыбки скользнула по красиво очерченным губам Жертвы. [Контроль] Рука чуть приподнимает за подбородок голову коленопреклоненного юноши, заставляя смотреть в глаза. — Скажи, Нисей. Я тебя мучаю, принуждаю? Голос говорящего мягкий, словно окутывающий сознание, проникающий в каждую мысль. — Нет. им не понять. Взаимно долгий взгляд. Зелёные глаза, и глаза с оттенком грозового неба, такого, какое бывает только при сильном шторме. Нисей не понимает, зачем говорить то, что и так понятно. Уголки губ приподнимаются, в попытке скрыть улыбку и подавить смех рвущийся наружу. Сеймей это видит, но не пресекает. Мог бы, но зачем? Он знает своего бойца, и его резкие перепады настроения. Насмешки над теми, кто не такие как они, над теми, кто не понимает. Но Нисей прекрасно все знает и видит. Невидимые для третьего, нити связи. Вопреки обычному представлению непосвящённых, будто это цепь. Но это нити. Безупречные, крепкие, мерцающие, с лёгким отливом фиолетового, словно в тон глаз Возлюбленного. Нити, что связывают природную пару. Они охватывают запястья, слишком четко концентрируясь на том, где расположено Имя. Идут ко всем жизненно-важным органам. К сердцу, и Нисею хочется верить, что и к душе тоже, если конечно она у него существует. Нити связи образуют на шее бойца красивое плетение, словно ошейник. Невидимый и незримый, но прочнее любого существующего в реальности. Хоть горло и сейчас перехватывает тонкий кожаный ремешок, но это скорее для эстетического эффекта. — Объяснить то, что вторая половина души у тебя. Думаешь получится? Тихий голос бойца нарушает тишину, словно разрезает пространство, усиливая давление. Усиливая воздействие Сеймея в несколько десятков раз, ровно до того момента, пока за спиной не раздается болезненный стон. Справедливая кара для тех, кто посмел потревожить Возлюбленных. Им не нужно ничего и никому доказывать. Раньше, думая обо всем этом, Нисей пытался разобраться в себе. Своих чувствах, словах и мыслях Сеймея. Попытки анализировать вызывали только раздражение. Свое и Жертвы. — Тебе нужна уверенность? Ещё тогда, задумчиво спросил Сеймей. Вопрос звучал как утверждение, и заставил Нисея прикрыть глаза, прислушаться к себе и медленно кивнуть. — Тогда на колени. Тяжело в первый раз, словно ломая себя. И невозможно легко потом. Спокойно и уверенно, ощущая приятную тяжесть от руки на своем плече. [Контроль — уверенность] Только так, и никак иначе. В этом найдя спокойствие. — Полагаю, нам надо избавиться от свидетелей. В голосе Возлюбленного улыбка, эти интонации очень любит боец, чувствуя по связи лёгкий толчок приказа. Но он бы и так сделал это, потому, что не мог бы позволить кому-либо видеть их такими. Нашедшими свой баланс. Легко поднимаясь на ноги, с колен, Нисей оборачивается, окидывая безразличным взглядом того, кто посмел их побеспокоить. Привычно делая шаг вперёд, закрывая собой Жертву, действуя на чистых инстинктах Бойца. — Мы — Возлюбленные, познавшие истинный смысл данного нам имени. Да падет перед истиной любая преграда.