Сладости

Мороженщик, что уже много лет работал в Сент-Джеймсском парке, не мог не запомнить двух странных мужчин, которые нередко приходили сюда, а в последнее время и вовсе зачастили. Один из них был блондином и выглядел как джентльмен из позапрошлого века в своём видавшем виды светлом костюме и изысканными манерами. Второй же выглядел почти как супермодель: модные чёрные шмотки, пластичная походка, стильные чёрные очки, которые тот не снимал даже в пасмурную погоду, ярко-рыжие волосы, которые и не поймёшь, то ли крашены, то ли природа расщедрилась, впрочем, это последнее замечание касалось и блондина. Если первый казался мягким, иначе и не скажешь, то второй был довольно худощавый, из-за чего их небольшая разница в росте выделялась ещё больше. Эти двое очень сильно контрастировали друг с другом, но всегда приходили вместе и выглядели, как Инь и Ян. Они частенько покупали у него мороженое, и, почти всегда, одно и то же: клубничное для рыжего и ванильное с крошкой для блондина. Конечно, иногда им хотелось разнообразия, и они покупали что-нибудь другое, но такое случалось редко. В общем, пара была довольно заметная. Мороженщик не помнил, как давно он их заприметил, но уже давненько. Они всегда были вежливы, не торопили и оставляли сдачу. И почему-то, глядя на них, продавцу мороженого становилось спокойней на душе. Он и сам не мог себе объяснить почему, ведь от высокого модника всегда веяло опасностью, но в то же время это почему-то не пугало, будто он – то самое необходимое зло, без которого равновесие в мире бы нарушилось. Зато его друг, напротив, всегда излучал добро и умиротворение. Мужчины редко заговаривали о чём-то при нём, точнее, они заговорили о чём-то своём при нём лишь однажды, буквально месяц назад. И разговор этот был довольно странным, подозрительным даже. Один спрашивал другого о вчерашнем дне, всё ли он понял, а второй лишь говорил что-то про непостижимость. А потом они ушли, причём как-то слишком быстро и порознь друг от друга, правда, этот момент мороженщик почему-то помнил смутно. В общем, это был странный разговор и странное его окончание. Он предпочитал об этом не задумываться, в конце концов, клиенты приходят и уходят, но почему-то сегодня он всё же решился поприветствовать примелькавшихся джентльменов. Этот день был вполне неплохим осенним днём, по крайней мере, дождя не было и даже немного пригревало солнышко, а это уже хорошо, ведь в дождь мороженое вряд ли кто возьмёт. А странная парочка опять не спеша прогуливалась по аллейкам парка и о чём-то разговаривала. Мороженщик ещё издали заприметил их, думая о том, что они наверняка скоро подойдут к нему. И действительно, не прошло и пары минут, как мужчины подошли к его тележке. – Приветик, – улыбку рыжего сложно было назвать дружелюбной, она скорее походила на усмешку. – Нам… – Как обычно? – продавец раньше не перебивал своих постоянных клиентов, но сегодня у него было хорошее настроение, так что он решил показать, насколько уже привык к этой парочке. – Вам клубничное, а вашему другу ванильное с крошкой? – Верно, – усмешка неожиданно превратилась в добродушную улыбку, что крайне удивило продавца, он-то думал, что модник умел лишь скалиться. А тот тем временем повернулся к своему спутнику. – Похоже, нас уже запомнили, ангел. Такое простое обращение заставило продавца прийти к неожиданному умозаключению. «Что если они не просто друзья, а нечто большее?» – удивлённо подумал мужчина, доставая из холодильника рожок с ванильным мороженым. Тоже одна забавная привычка, которая выработалась у него за то время, что эти двое приходили в парк. Однажды мороженщик подметил, что если вначале протянуть рожок, чтобы модник передал его своему другу, и только потом клубничное, ему давали куда более крупную купюру и, соответственно, оставляли большую сдачу. «Что если они не просто странная парочка, а действительно пара? Тогда это могло бы объяснить тот их странный разговор про вчерашний день», – мороженщик ничем не выдавал свой странный мыслительный процесс, всё же он не первый год торговал и умел вежливо улыбаться, даже если хотелось дать в морду. Прежде чем подать моднику ванильное, мужчина свободной рукой поправил съехавшую набок бабочку, замечая одобрительный взгляд блондина, который и сам постоянно так делал. Даже сейчас он потянулся к своей бабочке в клетку. Ухоженные руки, будто на автомате, поправили жилетку, и, судя по вышарканной ткани, владелец жилетки так делал довольно часто. – Да, похоже на то, дорогой, – улыбнулся блондин, запуская руки в карманы своего светлого пальто и удивлённо замирая, что не осталось незамеченным. – Что-то не так? – тут же насторожился рыжий, принимая рожок из рук продавца. Вместо ответа блондин достал руки из карманов, его правая рука была сжата в кулак, а когда он раскрыл ладонь, в руке оказалась пара шоколадных конфет. Мороженщик невольно слегка нахмурился, потому что он не совсем понимал столь бурной реакции на такую вполне обычную находку. А учитывая то, какие мысли сейчас были в его голове, мужчина думал, что найти в кармане конфеты вполне безобидно, ведь если эти двое действительно пара, то в кармане могло оказаться что-то и похуже. Впрочем, модник тоже нахмурился: – Это те конфеты, которыми нас угощала Дейдра позавчера? – Они самые, – блондин разглядывал находку так, будто это действительно было нечто похуже. – Вот только я не помню, чтобы клал парочку к себе в карман… – О! Ну, всё бывает впервые. Держи уже, – рыжий протянул мороженое своему спутнику, и тот покорно взял рожок в свободную руку, всё ещё разглядывая конфеты. – Да ладно тебе, Азирафаэль! Подумаешь, случайно стащил пару конфет! Поверь, никто не заметил. Они тебе просто понравились, вот и решил прихватить, чтобы название не забыть. – Да, ты, наверное, прав, Кроули, – мужчина наконец-то кивнул и сунул злосчастные конфеты обратно в карман. – Знаешь, это даже забавно. Как неожиданный приятный сюрприз. – К тому же съедобный, – кивнул рыжий. Мороженщик протянул клубничное мороженое, наблюдая за этими двумя. Кажется, теперь, благодаря его новой догадке, всё вставало на свои места. Взять хотя бы эту странную привычку подавать мороженое своему спутнику с таким длинным и сложным именем, которое даже про себя сложно произнести, не то что вслух. А объяснение было весьма простым – прикосновение. Каждый раз эти двое соприкасались руками во время передачи. Абсолютно невинный способ дотронуться до того, кого любишь. Да и тот факт, что они всегда приходили вдвоём, новая догадка прекрасно объясняла. Вообще продавец мороженого был человеком консервативных взглядов и немного недолюбливал представителей нетрадиционной сексуальной ориентации. Не за их существование в принципе, а за ту показушность, к которой они в последнее время стремились. Все эти парады, требования прав для себя, которые при этом чуть ли не ущемляли те же права для представителей традиционной гетеросексуальной ориентации – всё это было немного чересчур по скромному мнению мороженщика. Он даже опасался, что ещё немного – и на сценах театра начнут ставить не классическую пьесу «Ромео и Джульетта», а что-то вроде «Ромео и Ромео» или «Джульетта и Джульетта», лишь бы задобрить толпу. Но о таком вслух не говорят, не в этот толерантный век. Но несмотря на всё это, почему-то мысль о том, что эти двое могли быть парой, не вызывала отвращения. Напротив, ему всё ещё было отчего-то спокойно, будто так и должно было быть с самого начала. Получив из рук того, кого, как выяснилось, звали Кроули, крупную купюру, мужчина удивился, ведь обычно мистер Кроули был менее щедр. Мужчина собирался сдать сдачу, но рыжий покачал головой: – Сдачи не надо. – Но как же, сэр?.. – растерялся мороженщик. – Скажем так, пусть это будет маленькое поощрение за то, что запомнили наши предпочтения, – но что-то во всём этом кричало о том, что поощряли сейчас вовсе не это. – Ещё увидимся. Кроули отошёл от прилавка, чтобы не мешать, а его спутник расплылся в нежной улыбке и поспешил за ним. Нагнав друга, Азирафаэль осторожно положил руку своему другу на плечо: – И всё-таки ты слишком добр. Даже не отрицай этого. – Пошёл ты, – зло прошипел в ответ рыжий. Невинные прикосновения, подколки, нежные улыбки, болтовня обо всём и ни о чём. «Друзья эти двое или нечто большее, на самом деле и неважно», – думал продавец, наблюдая за уходящей парочкой. Даже его консервативные взгляды почему-то не могли ему помешать порадоваться за них, потому что они не стремились кричать об этом на весь мир, им, похоже, вполне хватало мира собственного. *** Мистер Коутс частенько заходил в букинистический магазинчик мистера А. З. Фэлла и компании. Он ничего не покупал, здешние книги были ему не по карману, но зато он мог хоть украдкой их подержать в руках, почитать. Мистер Фэлл явно замечал это, но не прогонял, за что мужчина был тому благодарен. Вот и сейчас он держал в руках первое издание «Портрета Дориана Грея», осторожно перелистывая страницы и невольно становясь свидетелем разговора хозяина магазинчика и его друга. – Я не понимаю, ангел, почему тебя так беспокоит эта ерунда? Мистер Кроули был весьма харизматичным персонажем и выглядел как полная противоположность своего друга. Даже забавно было, что они были друзьями, только вот никто и, похоже, даже они сами не понимали, в каком именно значении следует понимать их дружбу. Это всегда в какой-то степени умиляло мистера Коутса: двое уже не совсем молодых мужчин вели себя как дети, путаясь в собственных чувствах. – Я просто пытаюсь понять, откуда они берутся. С тех пор, как Азирафаэль впервые нашёл у себя в кармане пару конфет, прошло примерно полторы недели. И почти каждый день он находил у себя в кармане какую-нибудь новую конфетку: шоколадную или просто карамельку, дорогие и элитные или же совсем простенькие и дешёвые, но всё же вкусные. Это было странно. Один день букинист провёл дома взаперти, не используя магию, пытаясь убедиться в том, что это не он сам случайно их наколдовывал, хотя раньше за ним такого не водилось. И действительно, в тот день в карманах не появилось ни одной конфеты. Зато на следующий день, когда он также не использовал магию, но вышел на прогулку с демоном, конфета появилась. Ангел даже попытался устроить допрос с пристрастием для Кроули, но тот лишь смотрел на друга как на сумасшедшего. И сегодня он тоже нашёл конфетку. Обыкновенный лимонный леденец. Он даже выругался, чем очень удивил мистера Коутса, который ранее подобного от мистера Фэлла не слышал. А потом пришёл Кроули и Азирафаэль сорвался. Он минут десять сетовал на то, что не понимал, откуда берутся все эти конфеты, а демон его не понимал от слова «совсем». Тяжело вздохнув, Кроули потёр переносицу и заговорил, стараясь сохранить спокойный тон: – Тебя на полном серьёзе беспокоит то, что ты находишь в кармане пальто или пиджака конфету и не знаешь, откуда она там? – Ангел кивнул. – Да какая разница-то?! – всё же рявкнул он. – Ты же сам говорил, что это как приятный сюрприз. Ну подумаешь, конфетка! Это же тебе даже на пользу. Увидишь плачущую девчушку и сможешь её успокоить. Или договориться с какой-нибудь ворчливой бабкой. Зла уж точно от этого никому не будет. Если только ты диабетикам не начнёшь их предлагать. – Диабетикам? – букинист удивлённо уставился на змея. – Как тебе это только в голову приходит? – Я же демон, мне положено, – фыркнул тот в ответ. – Не переводи тему. Прав я или не прав? Мистер Коутс уже привык к необычным и, как ни странно, религиозным репликам этой не менее странной парочки, так что едва слышно хмыкнул себе под нос, продолжая вчитываться в строки, точнее, делать вид, что вчитывался. Он тоже не совсем понимал причины переживания мистера Фэлла, вот он бы был рад находить у себя в карманах сладости, а так у него там максимум можно найти разве что фантики. – Ладно, ты прав, – нехотя согласился букинист. – Но всё равно интересно, откуда они? – Знаешь, ангел, – Кроули уселся на стол, за которым сидел Азирафаэль, вызывая недовольный взгляд хозяина магазинчика. – Тайное рано или поздно становится явным. Уж мы-то с тобой точно это знаем, – демон красноречиво взглянул на друга из-под очков. – Так что не парься. Рано или поздно узнаем откуда. Но если этот леденец слишком уж тебя беспокоит, то отдай мне. Я не против пососать. Азирафаэль удивлённо уставился на демона, а за полками раздался кашель, будто кто-то поперхнулся. Самодовольный змей соскочил со стола и быстро обошёл стеллаж, обнаруживая там мистера Коутса, который пытался откашляться. Столь двусмысленная фраза не могла не оказать эффекта и, судя по довольной физиономии демона, на то и был расчёт. – Подслушивать нехорошо, – и хоть голос демона был весёлым, мистер Коутс предпочёл убраться как можно дальше. Впрочем, открыто демонстрировать свой страх он не стал. Просто извинился, поставил книгу, поблагодарил мистера Фэлла и направился к выходу. Азирафаэль же, нахмурившись, достал леденец из кармана и протянул демону. – Это ещё зачем? – Ты же сам сказал, что хочешь леденец? – невинно хлопая ресницами, как какой-то Бемби, ответил ангел. Мистер Коутс готов был поклясться, что слышал, как у демона заскрипели зубы, так сильно он сжал челюсти. Сам же мужчина лишь усмехнулся, думая про себя: «Неужели мистер Фэлл настолько слеп? Или же он, как и мистер Кроули, лишь играет в игру, главной целью которой является игнорирование своих чувств?» *** Миссис Марта Филипс владела небольшой кондитерской в Сохо. Дела у неё шли весьма неплохо, а некоторых постоянных клиентов она и вовсе знала в лицо. Одним из таких клиентов был мистер Фэлл – весьма милый мужчина из букинистического магазинчика в паре домов от её кондитерской. Он часто захаживал и просто обожал её фирменные пирожные. Иногда он заходил вместе с другом, который не пылал любовью к выпечке, что уже можно было сказать по его довольно тощей, на взгляд Марты, фигуре. Вот и сегодня они зашли вдвоём. – Ну, и зачем мы здесь, ангел? – ворчал Кроули недовольно, морща нос. – Здесь лучшие пирожные во всём Лондоне, – возмущённо отозвался Азирафаэль и повернулся к хозяйке. – Здравствуйте, Марта. – Вам как обычно, мистер Фэлл? – тот кивнул, вежливо улыбаясь, и женщина поспешила упаковать несколько пирожных. – И зачем тебе эти кексы? – продолжал недовольно шипеть змей. – У самого в карманах конфет столько, что уже смело можно в них купаться, а он ещё и всякими безе и наполеонами решил обложиться. Женщина давно гадала, в каких отношениях эти двое состояли. Иногда ей казалось, что они типичная женатая пара, как сейчас, например, когда один на другого ворчал, но терпел все выходки другого. Иногда она думала, что они просто лучшие друзья, знакомые уже слишком много лет и знающие друг друга слишком хорошо. Ну и иногда Марта предполагала, что у них ещё всё только начиналось, конфетно-букетный период и всё такое. А спросить напрямую было невежливо. Во всяком случае, она, как и многие другие, поражалась тому, как столь разные существа смогли найти общий язык. – Между прочим, я всё ещё не очень доверяю этим конфетам, – Азирафаэль сунул руку в карман пальто за бумажником, которого там обычно не было, но он появлялся по мере необходимости. Конечно, конфеты появлялись у него в карманах уже на протяжении месяца и зла от них не было, но менее подозрительным он от этого не стал. – А вдруг это твои или мои замыслили что-нибудь недоброе? – С помощью конфет? – с сарказмом протянул демон. – Дурной, что ли? Марта тоже не совсем понимала, как с помощью конфет можно причинить зло, но это было не её дело, так что она не вмешивалась. Но тут её взгляд проследил за рукой мистера Фэлла, который достал кошелёк из кармана, и она заметила упавшую на пол конфетку: – Это ваша? Азирафаэль проследил за взглядом женщины и кивнул, замечая очередную конфету. Кроули же рассмеялся, ловко поднял её и прежде, чем ангел успел возразить, развернул конфету и отправил себе в рот под возмущённым взглядом херувима. – Это моя! – Тебе ж они не нравятся? – Конечно, Кроули ещё не до конца прожевал конфету и получилось немного невнятно, но тот и не думал остановиться и прожевать сладость. – Может, откроем завод по производству конфет? Даже делать ничего не придётся, только твои карманы время от времени выворачивать. Марта невольно хихикнула, ловя на себе весёлый взгляд демона. Он снял очки в помещении, но никто не видел его настоящих глаз, смертным казалось, что они видели вполне обыкновенные карие глаза, в которых сейчас искрило озорство. Азирафаэль же лишь гордо вздёрнул аккуратный нос, забрал пирожные и направился прочь, не проронив ни слова. – Ангел? – змей перестал смеяться и поспешил за другом. – Ты что, обиделся? «Всё же мужчины – это большие дети», – подумала про себя миссис Филипс, провожая их взглядом. *** Джон был человеком не только с заурядным именем, но и с заурядной внешностью. И работа у него тоже была заурядной. А работал он официантом в «Ритц». Вот уже полтора года. Он до сих пор помнил свой первый рабочий день, когда жутко боялся, что его могут выгнать. Его уже не раз до этого увольняли: где-то он был виноват сам, а где-то просто не везло. В «Ритц» он попал благодаря знакомому и очень не хотел того подвести, так что он нервничал в тот день. И вроде всё было довольно неплохо, но ровно до того момента, пока в помещение не вошли двое. Они были поразительно не похожи друг на друга, но всё же они шли рядом, о чём-то говорили, даже посмеивались. Едва они показались, как все официанты зашептались. А поскольку Джон был не в курсе, что не так с этими двумя и почему они вызывали такую реакцию, он обратился к своему коллеге Бобу, с которым уже успел подружиться, и услышал весьма занимательную историю. Боб рассказал ему, что это были мистер Азирафаэль Фэлл и мистер Энтони Кроули. И никто не знал, как давно эти двое посещают ресторан, они будто были тут с самого начала, что, конечно, невозможно, но многие так думали. А ещё многие думали, что эти господа какие-то колдуны, потому что им всегда сказочно везло. Всякий раз, когда они приходили, лучший столик на двоих всегда оказывался свободным. Посетители либо уходили раньше, либо бронь отменяли. Но каждый чёртов раз, как только тот столик пустовал, все знали, эти двое скоро придут. И в тот день всё случилось точно также, а так как Джон был новеньким, его послали обслуживать их столик. Ведь опять же, судя по словам Боба, если мистер Фэлл был душкой, то вот от мистера Кроули надо было ждать беды. Поэтому официанты обычно менялись, чтобы не навлечь на себя гнев ворчливого посетителя. Он очень волновался тогда, но всё было тихо, казалось, что оба клиента весьма довольны, пока Джона не подозвала одна милая на вид женщина и не попросила передать бутылку шампанского мистеру Кроули. Вот в этот момент-то Джон и струсил, потому что он подозревал, что этого высокого мужчину с почти модельной внешностью частенько беспокоили женщины. Что если это не понравилось бы мистеру Кроули? Но всё же он нашёл в себе немного храбрости в тот день и подошёл к столику. Вот только он сказал, что бутылка для обоих, а не для одного демона. Впрочем, Кроули быстро раскусил официанта, а после попросил передать записку той даме. О, она была в ярости, даже хотела написать жалобу на Джона, будто это он был виноват, что её отшили. Но неожиданно в дело вмешались силы провидения: сумасшедшей дамочке кто-то позвонил и она умчалась прочь, сильно побледнев и едва не забыв расплатиться. Лишь после этого Джон увидел ту записку, которую он передал: «Благодарю за шампанское. Оно придётся по вкусу мне и моему мужу. А на вашем месте я бы не стал искать партнёра на одну ночь, ваш-то жив и здравствует». В тот день Джон мог бы сохранить забавную записку или хотя бы рассказать о ней кому-то, но вместо этого он поспешил от неё избавиться, а само своё знание о ней похоронить. И почему-то тем же вечером, когда мистер Фэлл и мистер Кроули попросили счёт, они предложили стать ему их постоянным официантом, разумеется, когда будет его смена. Он не мог не согласиться. С тех пор Джон всегда обслуживал их столик, а другие и рады были избавиться от придирчивого клиента. Правда, они недоумевали, как Джон-то смог найти к ним обоим подход, вот только он и сам не знал. В тот его самый первый рабочий день Кроули сказал, что ему понравилась его честность и желание угодить. Было ли это оскорблением или комплиментом, Джон гадал до сих пор. Впрочем, ему не на что было жаловаться. Странная парочка всегда оставляла ему щедрые чаевые, а он подсказывал им, какие блюда лучше брать, а какие были не очень удачными в этот раз. Парочка приходила как минимум раз в неделю, обычно в пятницу вечером. И лишь однажды они не пришли. Забавно, но парень даже слегка испугался. А вдруг что-то произошло? Однако ещё через неделю, в воскресенье, они наконец-то объявились, вот только выглядели они практически изнурёнными, особенно мистер Кроули. Они обычно заказывали вино, но в то воскресенье они потребовали лучшее шампанское, будто хотели что-то отметить. А пока Джон разливал напиток по бокалам, он стал свидетелем весьма интересного разговора между ними. «Мне хочется думать, что у нас ничего бы не вышло, если бы в глубине души ты не был чуточку хорош», – от мистера Фэлла в этот момент будто исходило мягкое свечение, а его слова лишь подтверждали, что привычки были нарушены из-за чего-то крайне важного. «Если бы ты в глубине души не был хоть чуточку мерзавцем, – то, как невольно смутился ангел, говорило о многом, по крайней мере их официанту. – Твоё здоровье». Их тихое «За этот мир» всё же долетело до Джона, когда он уходил, и почему-то ему стало как-то радостно за обоих. После того случая их традиция больше не нарушалась, и они продолжали показываться в ресторане хотя бы один раз в неделю. Вот и сегодня, когда Джон заприметил освободившийся столик, он сразу понял, что скоро объявится странная парочка. И действительно, буквально через пятнадцать минут в «Ритц» зашли Азирафаэль и Кроули. Они ещё не подозревали, что это будет их последний совместный ужин. В последнее время разговоров только и было, что о таинственном вирусе из Китая, но в Лондоне пока не спешили вводить какие-то меры. Вечер проходил как обычно, но когда Джон принёс их заказ, он заметил в руках Азирафаэля конфету. Тот что-то увлечённо рассказывал своему другу и махал этой конфетой перед его носом. – Господа, – официант аккуратно поставил одну тарелку перед мистером Фэллом, – боюсь, я должен напомнить вам, что к нам со своим нельзя, – вторая тарелка появилась перед носом демона. – Не хочу, чтобы у вас или у меня были проблемы из-за такой ерунды. – Твоя честность, конечно, подкупает, но иногда раздражает, – фыркнул Кроули. – Что, даже жвачку нельзя? – но Джон лишь красноречиво взглянул на демона. За эти полтора года он понял, что мистер Кроули уважает силу, и он вполне мог её демонстрировать время от времени. – Убери, ангел, – тот покорно спрятал сладость в кармане. – Я тебя определённо не понимаю, то ты бесился, то теперь с восторгом рассказываешь о каждой подобной находке. – Да, признаюсь, я относился к этому подозрительно, – Азирафаэль взял в руки салфетку. – Более того, до сих пор отношусь. Но меня почему-то действительно радуют эти маленькие находки. Знаю, это прозвучит глупо, но на какое-то мгновение, когда я их только нахожу, мне даже кажется, будто кто-то думает обо мне, заботится таким образом… Джон как раз отходил от их столика, но это не помешало ему услышать, как мистер Кроули поперхнулся. Он даже хотел вернуться, чтобы помочь, но заметил, что с этой задачей прекрасно справлялся и мистер Фэлл. И пока ангел помогал своему демону откашляться, их официант продолжил заниматься своими делами. Когда Джона подозвала очередная довольно красивая и молодая женщина, он сразу смекнул, что сейчас будет. Женщины вообще очень часто оказывали знаки внимания Кроули, но тот по отработанной схеме просто посылал женщинам в ответ записки, которые заставляли дам либо злиться, либо пугаться. А после того, самого первого случая в первый рабочий день, Джон больше никогда не заглядывал в эти записки. В общем, когда очередная дама распорядилась передать демону бутылку хорошего вина, официант не удивился и просто подошёл к двум завсегдатаям ресторана и поставил бутылку на стол, вновь случайно подслушивая часть их разговора. – Кроули, я же сказал, что понимаю, как это глупо звучит. Чему же ты удивляешься? – Да хотя бы тому, что такие мысли в принципе приходят тебе в голову. – О, дорогой, я вовсе не настолько наивен, как ты думаешь, – и тут Азирафаэль замечает бутылку. – Что это? – Это для мистера Кроули, – ангел заметно скис, почему-то ему никто подобные знаки внимания не оказывал. Не то чтобы это расстраивало его, но всё же. – От дамы за третьим столиком. Желаете ответить ей, сэр? – Ручка есть? – Конечно. Кроули, как обычно, быстро накатал ответ прямо на салфетке и отдал её официанту. И Джон, тоже как обычно, подошёл к женщине и отдал ей послание, ожидая реакции. Однако дальше всё пошло не по сценарию. Женщина прочитала записку, а потом как-то странно, оценивающе будто, посмотрела на Азирафаэля. Ухмыльнувшись и пробормотав себе под нос что-то вроде «А он не плох», она встала из-за столика и прежде, чем Джон успел возразить, подошла к столику ангела и демона: – Приветик, – похоже, Кроули малость обалдел от такой наглости. – Я просто подумала, что, возможно, тебе и твоему мужу захотелось бы разнообразия. И мы могли сообразить на троих. – Прошу прощения, – Азирафаэль, как и Кроули, вначале не понял, что происходит, но смысл слов дошёл до него и он начал действовать. – Вы сказали «мужу»? – То есть «сообразить на троих» тебя вообще не смущает? – змей всё ещё был немного в шоке от происходящего, ведь он привык, что обычно женщины от него отставали, как только он сообщал им, что он гей. – Благодарю, мисс, нас это не интересует. Я думаю, вам пора. Женщина хотела было возразить, но неожиданно у неё зазвонил телефон, так что ей действительно пришлось удалиться. Джон был рядом и уже хотел принести извинения, но его будто и не замечали. – Что она имела в виду? «Муж»?! – Я их так отшивал! – демон явно не знал, как ему выкрутиться из ситуации. – Это был самый простой вариант!.. – И ты врал им всем, что мы с тобой состоим в отношениях? Даже не так! В браке! Что мы женаты! – Да, – Кроули поднял руки, демонстрируя, что он сдаётся, – признаюсь, это было глупо. Но от тебя же за километр несёт голубизной! Грех было не воспользоваться! Едва слова слетели с уст, как змей захотел себе как следует врезать. Он не хотел обижать Азирафаэля, но, кажется, только что сделал это. Лучшая защита – это нападение, да? Ангел тем временем перевёл взгляд на их официанта: – Вы тоже так считаете? – однако, когда Джон попытался вежливо сказать, что это не то, о чём он может судить, букинист посмотрел на него каким-то совершенно новым взглядом – жёстким и требовательным. – Когда мы просили вас стать нашим постоянным официантом, мы подчёркивали, что для нас важна ваша честность. Так что не отнекивайтесь. – Тогда боюсь, мистер Кроули всё же прав, – нехотя признался официант. – Вы действительно создаёте впечатление, будто являетесь представителем… – Можете не продолжать. Спасибо, – вежливо перебил его Азирафаэль. – И всё же, Кроули, мне не нравится, что ты лжёшь людям о таком. – Прости. Остаток ужина прошёл у них в тишине. Джон даже забеспокоился и подумывал сделать что-нибудь, что заставило бы их заговорить друг с другом, хотя и понимал, что это совершенно не его дело. А ещё он заметил, что пока мистер Кроули думал, что его спутник не смотрит на него, взгляд карих глаз становился печальным. Забавно, но раньше Кроули редко снимал очки, а теперь делал так всё чаще и чаще, даже на людях. Официант знал этот взгляд по уши влюблённого мальчишки, любовь которого невзаимная, и тот об этом знает. «Может, поэтому мистер Кроули и носит очки даже в помещении? – рассеянно думал Джон, принимая очередной заказ. – Тогда почему сейчас он без очков? Будто он устал прятаться, будто хочет, чтобы все увидели, чтобы он увидел…» *** Если в первую пару месяцев у Азирафаэля было чувство, будто сладости его буквально преследовали, то потом он привык и даже начал радоваться новой находке. Особенно ему понравилось Рождество, когда в кармане нашлась целая плитка дорогого шоколада, а не просто конфетка. Правда, как-то ему пришлось ненадолго выехать за город в поисках одного редкого издания и почему-то в те дни он не нашёл ни одной конфетки, даже расстроился, но за день до его возвращения в Лондон в кармане пальто неожиданно нашлась не одна конфетка, а целая горсть, будто извинение. Так или иначе, но к концу шестого месяца Азирафаэль уже не представлял, как раньше жил без этих маленьких безобидных сюрпризов. Его уже даже их происхождение не волновало, ведь Кроули оказался прав, и ему уже не раз приходилось успокаивать детей и просто радовать женщин, которым не хватало внимания, да и самому всегда было с чем выпить чашку чая. Он не соврал демону, когда сказал, будто ощущал чью-то заботу в те моменты, когда в очередной раз находил конфету в кармане, он чувствовал, действительно чувствовал нечто необычное каждый раз. Вот только это чувство исходило от него самого. Ему было приятно думать, что есть кто-то, кто стал бы подбрасывать ему сладости, просто чтобы он улыбнулся. Ему нравилось представлять, что этот кто-то приглядывал за ним. И почему-то на месте этого кого-то он упрямо видел одного конкретного демона. Вот только Кроули точно бы не стал заморачиваться такой ерундой. Вот только после их последнего не особо удачного ужина в «Ритц», когда выяснилось, что все эти годы Кроули прикрывался им, Азирафаэль провёл пару дней в раздумьях. Он вспоминал все те случаи, когда демон либо записками, как в ресторане, либо лично что-то такое говорил женщинам, что те моментально теряли интерес. Теперь многое вставало на свои места, в том числе и странные взгляды этих дам, направленные в сторону ангела. А ещё он думал о том, почему змей выбрал именно такое прикрытие. Ведь он мог придумать что угодно, но предпочёл врать, что он состоял в браке с ним, с ангелом Восточных врат Эдема. Почему? Впрочем, довести свои рассуждения до логического финала он не смог. Кроули позвонил и позвал в галерею, где через пару дней должна была состояться какая-то новая выставка. Разумеется, Азирафаэль согласился. Он не мог долго злиться на глупого змея. Тем более, ему это даже льстило. Сам змей-искуситель предпочёл его всем земным женщинам! Кто, в конце концов, мог похвастаться таким? Только он. Хотя «предпочёл» и было бы не совсем верным словом, но это всё равно лестно. Однако их поход не состоялся. Пандемия. Одно слово, а не поймёшь, то ли бояться, то ли смеяться. Как только ввели карантин, Азирафаэль засел у себя, а Кроули у себя. Они лишь изредка созванивались, пока не состоялся их последний разговор. Тогда демон попросился к нему, хотел засесть в букинистическом магазинчике, но Азирафаэля эта мысль почему-то заставляла паниковать. Одно дело – ходить друг к другу в гости, и совсем другое – жить вместе. Особенно учитывая их природу, против которой не попрёшь. В общем, ангел отказал, а Кроули заявил, что впадёт в спячку до июля. В первую неделю Азирафаэль даже почти не скучал, ему было чем заняться: готовка, чтение, освоение Интернета. Но в течение этой первой недели его не покидало чувство, что что-то не так. И лишь в конце второй недели, думая о том, как там Кроули, ангел понял, что из его жизни исчез не только змей, но и сладости в карманах. Странное совпадение. Но тогда он не придал этому значения. На исходе первого месяца спячки Кроули в карманах Азирафаэля не появилось ни конфетки, будто этот некто забыл о нём. Постепенно его способы занять себя иссякали и всё, что ему оставалось, это думать. Он перебирал воспоминания, пытаясь понять, а не связаны ли эти два факта воедино. Что если исчезновение конфет и спячка демона – не случайное совпадение? Правда, в противовес этой мысли приходило воспоминание о маленьком допросе Кроули, который ангел провёл ещё в первые полторы недели после начала сладкого преследования. «Ангелок, ты, кажется, забываешь о том, кто я, – посмеивался тогда демон. – Зачем мне тебя задабривать? Назови хоть одну причину. Не можешь? То-то». В тот момент Азирафаэлю казалось, что Кроули не лгал, но что если он ошибся? В конце концов, Кроули демон, а демоны искусные лжецы. Но тогда получалось, что у змея всё же были причины для подобного поведения. Но какие? Кажется, ангел вовсе не так умён, раз не мог разгадать столь простой ребус. Он чувствовал, что ответ где-то рядом, практически на поверхности, но тот постоянно от него ускользал. Третьего июля Азирафаэль набрал заветный номер, надеясь на пробуждение демона, но Кроули не ответил. Лишь автоответчик сообщил ему, что змей решил продолжить спячку и теперь он проснётся только в октябре. В тот день букинист оказался настолько расстроен данным фактом, что случайно вызвал дождь, которым, в итоге, сам же и любовался, стоя возле окна и ни на что не реагируя. Он успел соскучиться по демону. Более того, за эти два месяца Азирафаэль впервые осознал, как сильно привязался к Кроули. Не то чтобы он и раньше не признавал своей привязанности… Но когда привязанность превратилась в зависимость? Что ж… По крайней мере, у него было время, чтобы найти ответ на этот вопрос. Воспоминания приходили и уходили, а он лишь грустно улыбался им. «Ангел, хватит тебе уже по карманам шарить, – шикнул демон. – В конце-то концов, идея пойти в театр не мне принадлежала!» «Я просто хотел перекусить». «Перекусить?! Скоро антракт! – на них уже смотрели все соседи. – И чем, позволь спросить?» «Конфетой, – ангел копался в карманах светлого пиджака. – Она тут где-то была… О! Вот она! – Он победоносно достал шоколадную конфету и постарался как можно тише её развернуть, но все всё равно слышали шуршание фантика. – Всё-таки ты был прав, от этих подарков одна лишь польза». «Только тебе могло приспичить пожрать посреди спектакля…» – змей еле давил смех, рвущийся наружу. «Я не успел попить чай перед твоим приездом…» Кроули знал его лучше всех, что и не удивительно, учитывая, что они вместе прожили на Земле с самого её сотворения. И всё же то, что они были ближе друг к другу, чем к кому бы то ни было, говорило о многом. В том числе и о том, что ангелы от демонов отличались на самом деле лишь цветом перьев. Кроули знал все привычки Азирафаэля, но тот всё равно находил способ его удивить. «Ты сегодня какой-то грустный, что ли…» «Я демон, я по определению не могу грустить», – зло шипел в ответ змей. «На, – ангел протянул ему мятную конфетку, которую нашёл сегодня утром в кармане домашнего кардигана. – Говорят, сахар улучшает настроение». «А, так вот почему ты вечно лыбишься как идиот. Сладкого пережрал», – букинист мог бы обидеться, но он знал, что Кроули всегда показывал клыки, когда не хотел выглядеть уязвимым. Впрочем, конфету он всё же взял, что уже было маленькой победой. «Так что случилось? – они стояли в парке возле пруда и кормили уток. Азирафаэль бы может и сделал вид, что ничего не замечает, но Кроули нарочно метил прямо в уток, а крошки хлеба на ходу превращались в маленькие камушки. – Мне ты можешь рассказать». «Кошмар приснился», – буркнул тот в ответ. Азирафаэль мог бы спросить, о чём был тот сон, мог просто посоветовать не обращать внимания на кошмары. Мог бы. Но вместо этого он просто придвинулся и осторожно положил руку тому на плечо в успокаивающем жесте: «Это всего лишь сны, но что бы тебе ни снилось, знай, если это произойдёт на самом деле, то в этот раз каждый из нас, по крайней мере, не будет один». Кроули мог бы отмахнуться, сказать, что всё это ерунда. Более того, он мог бы и вовсе не поверить словам друга. Мог бы. Но он поверил. «Спасибо». После Армагеддона, который по чудесному стечению обстоятельств не состоялся, когда Рай и Ад наконец-то оставили их в покое, у них больше не оставалось причин и дальше прятаться. Постоянные встречи быстро вошли в привычку, как и посиделки не только в книжном и ресторанах, но и в квартире демона. Азирафаэль больше не боялся гнева начальства, и эта пьянящая свобода позволяла ему наконец-то без притворства говорить о том, насколько для него важна их с Кроули дружба. Он больше не боялся, что помогая демону, может навлечь гнев на свою голову. «Ты в курсе, что это уже попахивает чревоугодием?» – весело подмигивая ангелу, интересовался демон. «Я устал! – возмутился херувим, шурша очередной обёрткой. – К тому же, чревоугодие не грех. Так только люди думают». В тот день, точнее, ночь Кроули вытащил их загород, чтобы размять крылья. Когда Азирафаэль попытался возмутиться, тот лишь рассмеялся и заявил, что ангел ему ещё благодарен будет. И действительно, чуть позже, когда он расправил крылья, ему хотелось поблагодарить искусителя за столь позднюю поездку, ведь это было настоящее блаженство. Азирафаэль так давно не расправлял крылья, что теперь наслаждался каждым взмахом, вот только в материальном мире летать на них было сложнее, нежели в Раю. Так что да, он устал. «Грёбаный гедонист, – покачал головой Кроули, попутно чистя собственные перья. – Неужели ты не боишься, что можешь навлечь Её гнев?» «Поверь мне, дорогой, я уже давно навлёк на себя Её гнев, но я всё ещё здесь». «Ты не боишься пасть?» – золотые глаза змея, полные беспокойства, слегка светились в темноте, что вообще-то больше было свойственно кошкам, нежели змеям, но Кроули и не был стопроцентной змеёй. «Нет, больше нет, – даже не думая, ответил ангел. – И если Она посчитает, что мне место в Аду, что ж… Значит, так тому и быть». «Это ведь навсегда». «Я знаю». «И очень больно». «Я знаю». «И есть риск, что ты всё забудешь, станешь кем-то другим». «Знаю». «Тогда почему ты не боишься?» «Потому что ты не дашь мне всё просто так забыть», – Азирафаэль не выглядел как тот, кто сомневается. Нет. Он был твёрдо уверен в своих словах. «Не дам», – спустя почти минуту кивнул демон. Пожалуй, этот новый мир, который создал Адам, хоть и был похож на старый, но всё же был совсем иным. В этом новом мире Азирафаэль и Кроули уже не просто рядовые ангел и демон. Они – своеобразные хранители Земли. Они променяли всё на этот голубой шарик, болтающийся посреди космоса. Стоило ли оно того? Определённо. В этом новом мире Азирафаэль наконец-то нашёл в себе смелость взглянуть правде в глаза. «Слушай, тогда в «Ритц» ты говорил о том, что эти конфеты заставляют тебя думать, будто есть кто-то, кто о тебе заботится…» – ангел не мог видеть змея, ведь тот был у себя дома, а видеозвонки Азирафаэль ещё не освоил, но чувствовал, что тот собирался спросить о чём-то важном, но не решался. Так что он решил подтолкнуть Кроули в нужном направлении. «Верно, – кивнул самому себе Азирафаэль, вертя в руках очередную находку. – Знаешь, это забавно, но мне приятно думать, что кому-то не всё равно. Просто всем обычно как-то нет до меня дела, а тут такие маленькие ненавязчивые сюрпризы… Впрочем, я не удивлюсь, если в итоге это окажется всё же моя собственная магия, вышедшая из-под контроля. Я в последнее время практически не замечаю, как творю чудеса. Видимо, очень соскучился по гневным отповедям Гавриила». «Неправда». «Что «неправда»?» «Мне есть до тебя дело. И всегда было». Кажется, теперь он действительно готов признаться хотя бы самому себе, почему его задевало, когда Кроули кто-то оказывал внимание. Раньше он так сильно боялся этого слова, но теперь готов был произнести его вслух. Ревность. Он ревновал. Потому что по большому счёту ему было плевать, когда знаки внимания оказывали ему, но когда дело касалось Кроули, ему почему-то становилось горько. Он ощущал себя преданным, хотя демон и не давал поводов. Теперь он знал, что точно скучал по демону и его выдумкам, ведь с ним никогда не было скучно. Кроули всегда знал, чего хотелось Азирафаэлю в данный момент времени. Знал, когда стоило вытащить ангела на прогулку, а когда стоило наоборот вернуть его в магазин. И он точно знал, когда херувиму всё осточертело и его надо развлечь чем-нибудь необычным. Азирафаэлю даже говорить ничего не надо было, Кроули просто знал. Чувствовал его перепады настроения. И ангел учился чувствовать своего друга так же, как тот его, но его успехи были куда скромнее. Но теперь он знал, что хотел бы научиться, хотел бы узнать демона поближе. Больше не надо было притворяться, будто ему дела нет до Кроули. Он наконец-то мог признаться себе в том, что заговорил со змеем тогда, в Эдемском саду, из любопытства, ведь Кроули не был похож на своих товарищей. Кроули всегда был особенным. Ещё тогда Азирафаэль почувствовал это. Другой демон на его месте напал бы на зазевавшегося ангела, не думая, но только не Кроули. Как тот подошёл поближе из любопытства, так и херувим ответил ему из любопытства. Теперь он готов был признаться в том, что эта общая черта и свела их тогда. А ещё его подкупила честность искусителя. Ни до, ни после он не встречал никого честнее. Да, Кроули мог о чём-то умолчать, о чём-то недоговорить, но он никогда не врал. И эту черту в демоне ангел искренне любил. А ещё он готов был признаться, что тогда, в Риме, он случайно начал флиртовать с демоном. Он тогда был слегка навеселе, а в Риме было принято также слегка кокетничать. Но теперь он признавал, что ему понравился результат – этот заинтересованный взгляд, который не могли скрыть даже злосчастные тёмные очки, и странное одобрение со стороны змея. Да, может, флиртовать он начал и случайно, но оно того стоило. И каждый раз, когда Азирафаэль попадал в беду, он нарочно тянул до последнего, надеясь, что появится Кроули и спасёт его. Теперь он мог признаться и в этом. Потому что ему было чертовски приятно, когда демон спасал его, будто тому действительно не всё равно. Нежность росла в нём веками, и столько же он её сдерживал, прятал от самого себя. Но теперь он точно знал, что в ту ночь, когда Кроули спас его и книги от нацистов, он чувствовал только всепоглощающую нежность по отношению к демону. Тогда ему впервые захотелось обнять Кроули. И хотелось до сих пор. Но тогда было нельзя. А теперь? Вроде как можно, но вдруг Кроули не горел тем же желанием? Вдруг он просто выдумал все эти заинтересованные взгляды змея? И это пугало. Ведь теперь Азирафаэль наконец-то готов был признаться в том, что влюбился в демона. *** Когда наконец-то начали ослаблять карантин, Азирафаэль хотя бы смог отвлечься от всех этих мыслей и откровений, снизошедших на него. Он с нетерпением ждал октября, но когда наступило долгожданное первое октября, ангел не смог найти в себе смелости позвонить. Одно дело признаться самому себе в том, что влюбился, и совсем другое – заговорить с объектом своей влюблённости. Херувима разрывали сомнения. Нет, он знал, что Кроули не осмеял бы его. Но ответил бы взаимностью? В общем, Азирафаэль решил, что звонить первым не будет. Когда демон проснётся, он сам объявится, а до тех пор ангелу надо было принять другое, не менее важное решение. Поговорить со змеем о своём внезапном открытии или нет? На календаре было уже девятое, когда в книжной лавке наконец-то зазвонил телефон. И если Азирафаэль ответил слишком быстро, то это потому что он был рядом, а не потому что он использовал чудо, чтобы мгновенно перенестись поближе к телефону. Да, вот так. – Книжная лавка мистера Фэлла и компании. С кем имею честь? В последнее время его рабочий телефон звонил чаще, чем хотелось бы. Поскольку магазин был закрыт, коллекционеры атаковали его таким образом, так что подобная приветственная фраза стала уже новой привычкой. Да, ангел чувствовал, что звонил ему демон, но он не собирался как-то это показывать. Он решил, что пока лучше ему вести себя с демоном как обычно. Всё-таки он был крайне медлительным ангелом. – Так официально? – хохотнул змей на том конце, и сердце Азирафаэля невольно пропустило удар. Голос Кроули был хриплым, будто тот ещё толком не проснулся. Букинист невольно представлял, как демон лежал в своей постели, смотрел в потолок и говорил с ним. – Прости. Новая привычка. Из-за карантина коллекционеры решили, что смогут до меня достучаться таким образом. – Но ты держишь оборону, да? – Можно и так сказать, – Азирафаэль невольно усмехнулся. – А ты наконец-то проснулся? – Ага, – на том конце раздалось какое-то шуршание, наверное, змей принял сидячее положение, ещё и зевнул к тому же. – Смотрю, вроде ситуация получше стала. Правда, у меня такое чувство, что тут не обошлось без ангельского вмешательства. – Оу… – херувим смутился. – Боюсь, что да, я немного помог людям. – Я не удивлён. – Не то чтобы моя помощь слишком уж помогла… – Да, но ты представь, как долго бы они выкарабкивались из этого сами. Азирафаэль не хотел представлять. Он помочь-то решился лишь из-за того, что не хотел, чтобы спячка Кроули продлилась на неопределённый срок. Да, это эгоистично. Даже очень. Но у любых действий есть последствия. Так что дни самокопания не прошли даром для ангела. И всё же он остался верен принципам Рая и не просто дал людям чудесное исцеление, а подтолкнул правильных людей к правильным решениям. – Так я заеду чуть попозже? – Конечно, – и хоть голос его оставался спокойным, внутри херувим ликовал. – Ты же знаешь, я всегда рад тебя видеть. – Ага, – неожиданно помрачнел демон. – Кроме того случая, когда я попросился к тебе на время пандемии. – Кроули, – Азирафаэль поморщился, вспоминая их последний разговор, – давай смотреть правде в глаза. Одно дело приходить друг к другу в гости, и совсем другое – жить под одной крышей. В быту мы слишком разные. – Ты опять завёл свою шарманку про ангелов и демонов? – почти прорычал собеседник. – Нет, сейчас нет. Я в прямом смысле, – Азирафаэль медленно перекатился с пятки на носок и обратно, стараясь сформулировать свою мысль как можно чётче. – Ты предпочитаешь практически аскетичный образ жизни, любишь чистоту, а ещё любишь поспать и повозиться с цветами. А я никогда не сплю и частенько захламляю свой магазинчик. К тому же, здесь негде поставить твоих питомцев, ведь книги не терпят влаги. Так что я уверен в том, что за время пандемии, если бы ты всё же засел у меня, мы бы разругались в пух и прах. Совместный быт сложно организовать. – Ты так говоришь, будто мы как какая-то парочка, которая съезжаться собралась. Уж договорились бы как-нибудь, – недовольно пробурчал демон, а Азирафаэль едва сдержал резкий выдох, потому что слова Кроули были как удар хлыста для него. – Да и откуда тебе знать про все эти сложности? Тебе что, уже доводилось с кем-то этот самый быт организовывать? А вот теперь голос искусителя изменился, в нём слышалось что-то очень похожее на ревность. Хотя ангел не исключал того, что ему это могло и показаться. И всё же змей явно был недоволен. – Я живу на земле шесть тысяч лет, – гордость всё же не зря иногда считали грехом, потому что сейчас она казалась немного неуместной, по крайней мере, она казалась таковой букинисту, который ничего не мог с собой поделать. – Разумеется, мне доводилось разделять кров с людьми. Как будто тебе самому не доводилось! – Доводилось, – нехотя согласился искуситель. – Но почему ты думаешь, что мы не сможем договориться? Азирафаэль понимал, что Кроули прав, но он боялся вовсе не ссор, а того, что не сможет сдержать какой-нибудь свой романтический порыв по отношению к своему другу. Вот только ему же об этом не скажешь. Но и врать ангел не умел. Если бы в Раю хотя бы разок услышали, как он говорит правду, они бы с лёгкостью вычисляли бы его ложь. Но ему повезло, ему всегда было о чём умалчивать. Даже до того случая с пламенным мечом. Но если в Раю его никто никогда не подозревал, то вот Кроули с лёгкостью бы вычислил его. Оставалось только цепляться за всякую ерунду. – Я бываю крайне неуступчивым, дорогой. И ты прекрасно это знаешь. – Не спорю, – согласно закивал демон, ну, точнее, херувим думал, что тот закивал. – Но я-то уступчивый. Азирафаэль лишь как-то нервно рассмеялся в ответ на это, свободной рукой по привычке поправляя жилет и запуская её в карман менее официального кардигана, в котором он ходил дома. И неожиданно замер. – А чего ты ржёшь-то? Мне, как демону, на самом деле проще подстроиться под своего соседа, его так легче соблазнить. Что я, собственно говоря, и делал, когда мне доводилось с кем-то делить кров. Но букинист его будто и не слышал. Он стоял и, кажется, даже не дышал. Лишь свободная от телефонной трубки рука крепко была сжата в кулак, будучи в кармане. Вот только Кроули истолковал по-своему это молчание: – Да ладно тебе, ангел! Да, я знаю, что это означает, будто бы я патологический лжец, всё время притворяющийся кем-то другим. Но с тобой было бы по-другому! Мы знаем друг друга шесть тысяч лет, ты бы точно понял, когда я настоящий, а когда прячусь под личиной искусителя. Змей сказанул лишнего, но не был услышан. По крайней мере, сейчас Азирафаэль не был в состоянии анализировать это. Вместо этого он лишь медленно поднял сжатый кулак перед собственным носом. И, кажется, Кроули начал что-то подозревать. – Ангел? На раскрытой ладони лежала шоколадная конфета в красивой яркой упаковке. Конфета, которой там раньше не было. Азирафаэль не верил своим глазам. Чуть больше пяти месяцев прошло с тех пор, как он находил у себя в кармане конфету в последний раз. После разговора с Кроули, когда тот объявил о своей спячке. И сейчас он вновь нашёл у себя конфетку именно во время разговора с демоном. Это не могло быть совпадением! – Ангел? Что-то случилось? – Что?.. – медленно очнулся херувим. – Нет! Просто вспомнил кое о чём... Неважно. – Точно? – судя по тону, змей был обеспокоен. – Да, точно, – кивнул букинист, успокаивая. – Не обращай внимания. – Как знаешь. Так я приеду? – Конечно, – сердце почему-то сладко щемило от предвкушения встречи, но Азирафаэль старался сохранять спокойствие. – Приезжай в любое удобное для тебя время. – Тогда жди меня вечером. Пока. – До встречи. Ангел опустил трубку на рычаг, ощущая себя заплутавшим в тумане ёжиком. Он чувствовал смятение, растерянность и даже немного страх. Конфета, что так и покоилась на его раскрытой ладони, появилась именно во время разговора с Кроули. Это не совпадение. Не могло им быть! А значит, ему надо было найти доказательства своей правоты, потому что у него не было права на ошибку. Ну а пока он, повинуясь привычке, развернул фантик и сунул конфету в рот. И чуть ли не выплюнул её. Горькая. И нет, дело было не в шоколаде. Она будто бы была пропитана чьей-то горечью и болью. Это было странно. Но он заставил себя проглотить её. Тут же ощущая сладость шоколада, будто и не было никакой горечи. В голове мелькнула весьма невесёлая мысль: если это боль Кроули, то что его заставляло так страдать? *** Прошло уже ровно семь дней с момента пробуждения демона. Ровно шесть из них Азирафаэль находил конфеты в своих карманах. Иногда даже по несколько раз на дню. И каждый раз после разговора или встречи с Кроули. Или даже во время. Но этого всё ещё было недостаточно для того, чтобы набраться смелости и поговорить с демоном об этом. Именно поэтому на седьмой день Азирафаэль решился схитрить. Вчера они договорились встретиться в Сент-Джеймсском парке и просто погулять. Так что сейчас он собирался на встречу. Он стоял перед зеркалом в пол, что пряталось в его спальне. Правда, эту комнату спальней можно было назвать с натяжкой. Да, здесь была кровать, но ей было уже чуть больше пары столетий, и спать на ней было бы пыткой, ведь должного ухода за ней не было. Она осталась здесь ещё от предыдущих владельцев. Азирафаэль оставил кровать лишь в целях маскировки, а то люди могли бы заподозрить неладное, если бы он сказал, что живёт у себя в магазине, но там при этом нет спальни. Но всё же в комнате гораздо больше было книг, которые уже давно заняли эту самую кровать. Да и все горизонтальные поверхности в принципе. В общем, он стоял перед зеркалом и колдовал. Обычно ангелу не надо было заморачиваться над своей магией, но сегодня был определённо не тот случай. Он долго и упрямо формулировал своё желание у себя в голове, претворял его в жизнь, тут же качал головой и начинал всё по новой. Стрелки часов неумолимо приближались к заветным цифрам. У Азирафаэля уже были все шансы опоздать, но вот он наконец-то остался доволен полученным чудом и поспешил в парк. Кроули всегда опаздывал минут на пять. Он считал это хорошим тоном. В своём демоническом понимании, разумеется. Ангела это не напрягало. Если это помогало Кроули ощущать себя первоклассным демоном, то всегда пожалуйста. Так же он прощал змею его хождения по газонам там, где это запрещено. И приклеенные к асфальту монетки. И исчезновение различных предупреждающих табличек. Лучше уж это, чем если демон начнёт творить по-настоящему демонические дела. Так что да, змей опять слегка опаздывал. Азирафаэль просто ждал друга возле пруда и нервно мял в руках свежий багет. Ещё одна уступка демоническому началу Кроули. Уток таким вообще-то кормить вредно, но после ангел просто отправлял маленькое чудо вдогонку, делая так, чтобы птицы не пострадали. Разумеется, змей об этом знал, и это уже была его уступка херувиму. В конце концов, на земле они частенько просто аннулировали друг друга. Когда Кроули подошёл к нему, Азирафаэль заставил багет снова стать свежим и горячим, как из печки. Он не хотел показывать искусителю, что взволнован. А он взволнован. Ещё как. Сегодня наконец решится его судьба. От результата его утреннего чуда зависело слишком многое. Вначале всё было как обычно: они кормили уток, болтали обо всякой ерунде и просто наслаждались неплохим осенним деньком. Они уже даже собирались пойти и заглянуть в ближайшую кафешку, когда неожиданно Кроули выматерился. Азирафаэль тут же сунул руку в ближайший карман и сжал в руке находку. Демон непонимающе смотрел на шокированного ангела, пока его правая рука, сжатая в кулак, слегка дымилась. Херувим тоже сжимал кулак и как-то странно улыбался. Он будто ликовал. – Что у тебя там? – И хоть это вроде был вопрос, однако Кроули произнёс это так спокойно, будто уже знал ответ. Хотя кого тут обманывать? Так и было. – Я покажу тебе мой, если ты покажешь твой, – они стояли друг напротив друга и сверлили друг друга взглядами. Кроули кивнул и медленно раскрыл ладонь, которая всё ещё дымилась. Кожа на ладони была обгорелой и покрытой волдырями, но уже медленно восстанавливалась. Азирафаэль повторил жест. На его ладони лежал лимонный леденец. Змей горько усмехнулся. – Интересно. Ты благословил свои карманы особым образом, да? – Именно, – виновато улыбнулся ангел. – Я не хотел навредить тебе, но я должен был быть уверенным. – И давно ты знаешь? Прохожие стали на них как-то странно оглядываться. Да, простые смертные не видели ни дыма, ни ожогов, нанесённых благословением, но двое мужчин, которые смотрят друг на друга так, будто сейчас либо сцепятся в драке, либо кинутся друг на друга в порыве страсти, не могли не привлечь их внимание. – Когда ты спал, конфет не было. Но стоило тебе проснуться, и они появились вновь. – Не было? – Кроули, кажется, подрастерял свою воинственность. Азирафаэль кивнул, а тот нахмурился, искренне недоумевая. – Но я же… Чёрт! – Что? – Я сделал так, чтобы они появлялись во время нашего разговора или встречи, – обречённо признался змей. – И забыл это подправить перед сном. Оба всё ещё стояли друг напротив друга, только вот теперь Кроули выглядел раненым хищником, который уже сдался на милость победителю и просто ждал, когда с ним покончат. Азирафаэль же уже не улыбался. Ему нужно было знать. – Зачем? – демон вздрогнул, как от пощёчины, хотя ангел произнёс это очень тихо. – Кроули, зачем? Неожиданно искуситель рассмеялся. Причём так горько, что теперь херувим не сомневался в том, чью горечь ощущал в конфете неделю назад. Кроули отшатнулся от ангела, прошёлся по кругу, отбрасывая длинную чёлку со лба. Этот горький смех наводил на не самые весёлые мысли. Но этого всё ещё было недостаточно для букиниста, что сейчас так боялся ошибиться. – Знаешь, ангел, ведь ты знаешь ответ, – Кроули снова остановился напротив. – Ты мне его даже называл. Сердце херувима пропустило пару ударов. И это вовсе не в метафорическом смысле. Азирафаэль нахмурился, вспоминая всё, что когда-либо говорил змею о своих находках. И тут его осенило. – Забота? – Именно, – демон буквально выплюнул это слово. На лице херувима на мгновение мелькнула улыбка, но потом он вновь стал серьёзен. Теперь он услышал достаточно, чтобы сделать шаг вперёд. Хотя он всё ещё не был уверен в успехе. – Это не причина, а следствие, – смело заявил он, с вызовом глядя демону в глаза, которые тот в последнее время не прятал от него. И сейчас он видел нарастающую панику в них. – Забота лишь следствие. – Так какова же причина, ангел? – Что ж… Есть три вероятных причины. Первая – это забота обо мне, как о друге. Вторая – попытка ещё больше втереться ко мне в доверие, чтобы однажды нанести удар. Но мне не хочется верить в то, что это возможно. – Потому что это невозможно, – кивнул демон. – А какая же третья причина, ангел? – Третья… – Азирафаэль почувствовал неуверенность, но всё же решился озвучить свои мысли. – Третья – это забота обо мне как о ком-то большем, чем просто о друге. И снова этот горький смех. Только на этот раз смех этот был настолько громким, что больше смахивал на безумный. Люди, проходящие мимо, даже замедлились и обернулись, чтобы посмотреть на рыжеволосого мужчину, что так горько смеялся в лицо блондину. – Ладно-ладно, – кивнул змей, неожиданно резко приближаясь к ангелу, так, что ещё чуть-чуть, и они бы соприкоснулись носами, зашипев ему в лицо. – Из трёх осталось две. Так какая же причина тебе больше нравится? Он был так близко. Глупое сердце материальной оболочки ангела забилось быстро-быстро, а с губ едва не сорвались заветные слова, но Азирафаэль вовремя заставил себя отвести взгляд от золотых глаз напротив и сделать шаг назад, вызывая очередной приступ горького смеха. Ангел не собирался лгать. Но и сказать правду не мог. Слишком страшно. Поэтому он решился на полуправду, прошептав: – Обе. Змей удивлённо уставился на своего друга, ведь он думал, что Азирафаэль остановится лишь на дружбе. Он был уверен в этом. Азирафаэль никогда бы не позволил ему… Или позволил бы? Впервые у Кроули не было ответов, потому что раньше он даже не позволял себе думать в этом направлении. Ему казалось, что он хорошо знал херувима, отсюда и была его уверенность. И всё же они всё ещё были способны удивить друг друга даже после всех этих лет знакомства. Но главное – означало ли это, что ангел действительно задумывался о том, что они могли бы быть парой? – Оба? – хмурится искуситель. – Но ведь какой-то же больше тебе нравится. Дружба, ангел, или нечто большее? Что выберешь? – То же, что и ты, – снова ловко ушёл от прямого ответа херувим. Кажется, этот танец они танцевали уже слишком давно. Ритм приелся обоим. Оба не знали, сколько ещё это может продолжаться. Оба хотели уже остановиться, дать себе передохнуть, но музыка не прекращалась, а они так и танцевали. Они то сближались, то отдалялись, иногда меняли партнёров, но всё равно продолжали отплясывать. Это уже было похоже на какую-то пытку. И единственный способ с этим покончить – остановиться во время танца, подойти к ди-джею и самому вырубить надоевшую песню. Или хотя бы поставить какую-нибудь другую. Кроули понимал это как никогда отчётливо. Он понимал, что это тихое «то же, что и ты», означало просьбу, почти призыв покончить уже с этим. Ведь ангел был недостаточно смел, чтобы самому разорвать этот порочный круг. Кроули услышал этот тихий призыв и решился: – А если я хочу большего? – То и я этого хочу, – кивнул ангел, он не сомневался, наоборот, радовался, что наконец-то Кроули решился попросить его об этом. – А ты в курсе, что я под этим подразумеваю? – букинист кивнул. – И ты всё равно хочешь? Даже если я потребую от тебя чего-то грязного и пошлого? – снова кивок. – Почему? Теперь, когда первый шаг был сделан, Азирафаэль тоже решился на откровенность. Он чувствовал, что его примут. Чувствовал, что и Кроули страдал от тех же невысказанных вслух мыслей и чувств. Поэтому теперь был черёд херувима быть смелым. – Потому что ты мне нравишься, – лучезарно улыбнулся он. – И я устал это отрицать. У демона отвисла челюсть. Да, это всё ещё не было признанием в любви, но Кроули услышал и понял, что на самом деле это оно и было, просто в несколько невинной форме. Он не потребовал бы большего, но отдать взамен вполне был способен. – И я тебя люблю, – прошептал он, приблизившись и как-то уж совсем по-детски чмокнув ангела в нос. И пока тот растерянно смотрел на змея, Кроули не мог спрятать свою счастливую улыбку. Отступив на шаг назад, демон кивнул куда-то себе за плечо. – Как насчёт мороженого? – С радостью, дорогой, – облегчённо рассмеялся херувим. И когда они двинулись в сторону знакомого мороженщика, что был неподалёку, Азирафаэль сам решился осторожно взять Кроули за руку, всё ещё немного побаиваясь, но демон лишь переплёл их пальцы, хватаясь так крепко, будто говоря: «Я больше никогда тебя не отпущу и ты должен это понимать». Когда они подошли к тележке с мороженым, продавец, что исподтишка приглядывал за странной парочкой, невольно улыбнулся им искренней радостной улыбкой. – Вам как обычно, джентльмены? – Да, как обычно, – мороженщик ещё никогда не слышал столь радостного голоса у демона, но он не стал акцентировать на этом внимания, а лишь понимающе хмыкнул и даже подумал про себя, что уже давно пора было этим двоим шагнуть за пределы зоны комфорта. – Кроули?.. – неожиданно нахмурился ангел. – Да? – А ты ведь будешь меня и дальше баловать сладостями? Мне нравилось представлять, что это был ты, но теперь, когда я знаю наверняка, мне было бы ещё приятнее… Змей рассмеялся так, что на них снова стали оглядываться прохожие. Поднеся к губам их сплетённые пальцы, он лишь слегка коснулся губами пухленькой ладони своего, теперь уже точно своего ангела: – Конечно. Отныне и до скончания вечности. Но ты просто обязан сходить со мной на свидание. – Конечно, дорогой. И хоть херувим покраснел до кончиков ушей, он улыбался самой счастливой улыбкой, которую когда-либо видел свет. Он будто сиял изнутри. Впрочем, демон сиял не меньше. А в кармане ангела появилась очередная конфетка и принялась ждать своего часа.