***
Омега складывает все еще потряхиваемые в легкой дрожи руки на свои колени, опуская на них безучастный взгляд, вслед с осторожностью поднимая на сосредоточенного альфу, сидящего за своим рабочим столом и почти не замечающего его нахождения рядом с собой. Омега ведет в неловкости плечом, отводя блеклый взгляд к панорамным окнам, за которыми царит глубокая ночь. В кабинете погашен искусственный свет, исключая компактную настольную лампу, освещающую поверхность рабочего стола. Чонгук не решается прервать затянувшееся молчание, повисшее в мрачном помещении, что очень сильно различно своей атмосферой в дневное и ночное время, продолжая оглаживать собственные колени, в излишнем волнении теребя нити в разрезах на плотно обтягивающих бедра джинсах. Одежду ему позаимствовал доктор из гардероба своего супруга, когда они в обязательном порядке заезжали к нему домой, следом под покровом ночи сразу же поспешив сюда, в офис хирургического отделения, где альфа уже долгое время занимается чем-то важным в своем компьютере, почти не отрывая своего сосредоточенного и вполне ясного, несмотря на позднее время, взгляда от горящего монитора. Чонгук переживает, но угнетенная обстановка, царящая в стенах мрачного кабинета, навевает еще более сильные опасения. Резко изменивший свое мнение альфа очень настораживает своим замкнутым поведением, что отличает его от того вежливого доктора, к которому омега обращался за помощью несколько дней назад. Чонгук поднимает взор, с опаской скользя им по напряженным чертам его лица, пока альфа сужает взгляд от неприятного глазу света монитора в общей темноте помещения. Омега гулко сглатывает, сжимая ладони в замок, переплетая дрожащие пальцы. Ему неловко от того, что альфа, скорее всего возвращающийся домой после тяжелого дня для того, чтобы отдохнуть, резко изменил свои планы, решив сегодня же, в эту же ночь, тайно провести незапланированную операцию. Единственное, что знает моментально согласившийся на не ждущую отлагательств затею Чонгук, так это то, что они ждут напарников альфы, вынужденных сорваться ночью на срочный вызов. Омега поджимает в унынии губы, скользя отстраненным, блуждающим в скуке взглядом по полу. Он в любом случае не может не волноваться, ведь тогда им управляли обида и порыв эмоций, а сейчас он вдруг понимает, что пути назад нет. Чунмен не отыскал его, а значит начнутся более масштабные поиски, при которых ему с трудом удастся скрыться в своем обличьи… только если в собственном отражении на него не посмотрит абсолютно другой человек, с новой внешностью и новой жизнью, без страхов и опасений за свою судьбу. Чонгук не знает о каком человеке альфа говорил, чье лицо он поставил в условие, чтобы провести эту операцию, но не это волнует его так сильно, как сам процесс ее проведения. Он вдруг понимает, что боится... Ведь там, в невзрачной лечебнице на окраине города, остался его брат, о котором он очень сильно переживает. Что, если что-то пойдет не так? Что, если Хосок останется совсем один, впадет в отчаяние из-за его долгого отсутствия, и болезнь станет прогрессировать? Если себя Чонгук никогда не жалел, потому что мог многое стерпеть, то он всегда думал о брате, который не выживет в одиночку, не чувствуя его поддержки. Если так, Чонгук боится погубить одновременно две жизни. - Чонгук... - осторожный оклик доктора заставляет его обратить рассеянное внимание на альфу, снимающего очки, которые, омега прогадал, все-таки вынужден носить для коррекции зрения. Чонгук сказал ему свое имя, почему-то совсем не опасаясь того, что однажды доктор может проговориться и раскрыть его личность не тем людям. Тэхен знает о его трудном положении, поэтому Чонгук прячет эти опасения поглубже, вручая свою судьбу в умелые руки молодого хирурга. - ...знаете почему я согласился на проведение этой операции? Тэхен переводит усталый взгляд на часы. Полвторого ночи. К двум должны прийти напарники, и тогда начнется подготовка к операции. Альфа возвращает глаза к отрешенному омеге. Но Тэхен уже заметил привычку омеги что-либо трогать, перебирать или теребить пальцами, когда он сильно взволнован. Доктор опирается локтями о стол, с безучастным интересом склоняя голову вбок, будто еще раз переспрашивая заданный вопрос, когда омега поднял свои опустошенные глаза, заставляя альфу еще раз согласиться с мелькающими в голове в этот самый момент мыслями. - Потому что побег - это не выход из ситуации, доктор Ким? - то спокойствие, с которым были сказаны эти слова поддельно невозмутимым омегой, заставило Тэхена опустить голову, выпустив шумный вздох. А омега оказывается очень даже обидчив, или альфа так нетактично выразился, что это больно задело отчаявшегося парня. - Нет. Забудьте об этом. Эти слова были адресованы мне от себя же. Вы поступили абсолютно правильно. Надеюсь мои слова, не заставили Вас опустить свои руки? - Тэхен не чувствует усталость, потому что из-за небольшого нервного срыва, что произошел на похоронах, он на несколько дней остался в гостях в комплексе папы, тем самым решив набраться немного сил для быстрого восстановления. А под вечер третьего дня альфа вдруг понял, что больше не может проводить целые дни в кровати под заботой ласкового родителя, и, в одиночку, предварительно успокоив беспокоящегося о его состоянии папу, отправился обратно в Сеул, когда небо начало смеркаться к ночи. Кто знал, что совсем неожиданно на дорогу, бросившись ему под колеса, выбежит промокший насквозь омега, что кардинально изменит его планы на эту ночь. - Как видите… - безразлично пожимая плечами, отзывается Чонгук, продолжая скользить взволнованным взглядом по скрытому в тени кабинету, желая чем-нибудь отвлечь свою беспорядочно мыслящую голову. Омега не хочет ни о чем думать, потому что это лишь сеет в нем ненужные сомнение, от которых стоит избавляться в столь важный и ответственный момент. - И все же… почему я решил помочь и подарить Вам шанс на спасение от Вашего супруга? - Тэхен слегка сужает взгляд, будто сам все еще ищет ответ на этот вопрос, складывая руки перед собой, подпирая ими голову, с рассеянной вдумчивостью выгибая брови в немом вопросе. Омега вновь пожимает плечами, потому что действительно не знает ответ на заданный вопрос. Их встреча - банальная случайность, а быстро принятое решение - непредвиденная спонтанность. И Чонгук правда не знает, что заставило альфу самого выставить просьбу на повторное обсуждение. Возможно у него тоже что-нибудь стряслось… - Взгляните. Альфа не дает четкого ответа на собственный вопрос, но поворачивает к омеге монитор компьютера, в котором так долго над чем-то работал. Омега переводит взгляд на слишком ярко горящий в темноте экран, скользя блеклым взглядом по двум фотографиям рядом. На одной из них, запечатлен он сам, а на другой незнакомый ему парень. Омега изгибает брови в немом недоумении, бегая взглядом по монитору от одной фотографии к другой, после переводя его на положительно хмыкнувшего альфу, подпирающего голову замком из рук и наблюдающего за, наконец, появившимися эмоциями на освещенном от света экрана лице своего пациента. - Да, это Ваше новое лицо, лицо моего покойного супруга. - альфа опускает мешкающийся в смятении взгляд, как только сердце пронзила неприятная боль. Правильно ли он в конечном счете поступает, решившись на столь опасную затею? Тэхен косится в сторону монитора, повернутого к омеге, подавшись немного вперед, чтобы скрыть свое переживание из-за угрызений очнувшейся совести. - Вы… Вы сможете подарить мне это лицо? Лицо Вашего… супруга? - неуверенно с заминками интересуется Чонгук, разглядывая фото незнакомого улыбчивого омеги, замечая необычайно живой блеск чужой кофейной гущи. В его же глазах пелена печали и угнетенности, и как жаль, что не в силах доктора исправить это с помощью операции. - Я делаю это, потому что Вам нужна срочная помощь, а я никогда не возьмусь за работу с неочевидным концом, ведь тогда точно испорчу его Вам. А так у Вас велики шансы остаться таким же привлекательным, только отныне скрываясь совершенно под другой наружностью, которую Вы видите на экране. - поджимая губы в вымученной улыбке, Тэхен хочет, чтобы парень расслабился и не нервничал так сильно, что выдает в его поведении совершенно все. Он отчетливо чувствует его страх и беспокойство, полностью входя в его положение, стараясь говорить размеренно, спокойно и убедительно. Омега понятливо кивает и возвращается блеклым взглядом к монитору, прерывая молчание горестным вздохом. - Господин доктор, если все пройдет хорошо, на что я очень сильно надеюсь, я хочу как-то отплатить Вам за Вашу помощь. Возможно лицо Вашего покойного мужа поможет мне сделать Вас таким же счастливым, каким Вы бескорыстно делаете других людей. - Чонгук растягивает губы в такой же слабой улыбке, скрывающей за собой бесконечное угнетение, пережитого за все последние годы, когда он боролся за свою подло отобранную жизнь. Если Тэхен поможет ему избавиться от преследующего прошлого, то Чонгук отыщет силы на то, чтобы залечить еще очень свежую рану доброжелательного доктора, что все эти годы был поддержкой для других. - Чонгук… - альфа безотрадно выдыхает, опуская мимолетный взгляд на свои рабочий стол, поднимая обратно на омегу, что растерянно хлопал ресницами, подозревая, что мог сказать что-то не то. - Если операция пройдет успешно, Вы обретете новую жизнь, в которой станете хозяином самому себе. Не думайте обо мне и моих чувствах, потому что я любил не внешность, я любил человека. Омега удрученно сводит брови на переносице, понимающе выдыхая. И насколько бы сильно ему не хотелось проводить параллели, но Чонгук невольно задумывается над тем, как велико различие между ним и Чунменом, который даже не воспринимал его, как личность, скорее как вещь, которую очень не хочется отдавать в чужие руки, как собственность, которая должна пылиться на полочке, на видном месте, ведь рано или поздно будет выброшена, как ненужная, забытая им безделушка. Более всего омеге не нравилось отношение к нему альфы, пока он заливал уши сладкими словами, а на деле вел себя абсолютно не так, как обещал. Побои и насилие были лишь дополнительными составляющими, что вскоре заставили омегу загореться сильным желанием уносить ноги подальше от этого человека. К сожалению, было уже слишком поздно, чтобы объяснить что-либо альфе на словах. - Это большая ответственность, доктор Ким. Вы готовы ее на себя взять, даже если однажды к Вам постучатся и назовут мое имя, пригрозят карьерой и жизнью, Вы все равно не передумаете делать эту операцию? - голос омеги дрогнул, потому что он все еще опасается того, что Тэхен отступит, когда сам он уже не имеет на это абсолютно никакого права. Пока его активными поисками занимаются, он уверен, даже в столь позднее время, Чонгук обязан исчезнуть до того, пока Чунмен отыщет что-нибудь еще, что приведет супруга к нему. - Мы идем на преступление, Чонгук. - Тэхен удрученно кивает головой в подтверждении своих слов, заставляя омегу распахнуть в изумлении глаза, устремив опасливый взгляд на отстраненного альфу. - Смерть моего супруга еще не оформлена документально, я не буду спешить с этим, и дам Вам шанс прикрыться под его личностью, если вдруг Ваш муж что-то отыщет. Но Вам не за что беспокоиться. Операция пройдет под покровом ночи, без свидетелей. Мои напарники, хорошие и ответственные ребята, мы попросим их умолчать об экстренном вызове и об этой ночи. Никто ничего не заподозрит. - Это рискованно. - шепчет одними губами Чонгук, опуская рассеянный взгляд на свои колени, где все еще были сжаты в замок влажные от волнения ладони. Все оказывается куда серьезней, но разве нельзя просто попытаться? - Я знаю, поэтому такая срочность. - Тэхен переводит взгляд на часы, что медленно подошли к азимуту циферблата, оповещая о скором приходе интернов. - Вы пока что можете сходить в комнату отдыха, здесь за углом. Ничего не пейте и не ешьте, это важно. Мне нужно будет посоветоваться и обсудить с напарниками детали работы, думаю, Вам не нужно это слышать. Идите, успокаивайтесь. Омега послушно кивает, немного погодя поднимаясь с места, но, слегка пошатнувшись от помутнения при резкости, моментально опирается на спинку стула, с которого встал. Тэхен успел только привстать, чтобы чем-то помочь, но тихое и убедительное «все в порядке», заставило его присесть обратно в свое кресло. Чонгук не спеша двигается в сторону выхода, придерживаясь для подстраховки стены, что заставляет доктора с беспокойной внимательностью смотреть ему вслед, провожая задумчивым взглядом. Хлопок двери немного отрезвляет, и встрепенувшийся Тэхен роняет из дрогнувших пальцев ручку, что откатывается к канцелярской подставке с ей подобными. Альфа запоздало поворачивает монитор своего компьютера к себе экраном, скользя отрешенным взглядом по тем же фотографиям, после переводя его в сторону закрытой двери, за которой скрылся особенный пациент. «Ириска, я знаю, что ты будешь зол на меня за то, что я собираюсь сделать, но умоляю, прими это и помоги этому омеге укрыться за твоим лицом. Я обещаю тебе, что ни на секунду не буду забывать о том, что за ним будет таиться абсолютно другой человек, жаждущий свободы.»***
Омега отодвигает тонкую ткань занавеси, выглядывая во двор. Спокойный взгляд сразу же заприметил черную иномарку под окнами и медленно покинувший ее силуэт высокого альфы. Блондин моментально задергивает занавесь обратно, выдавливая предвкушающую улыбку, следом отходя от окон, чтобы пойти на кухню, где раздался свист закипевшего чайника. Омега абсолютно невозмутим и сдержан, когда неспешно, аккуратно придерживая крышку пальцами, разливает кипяток в чашки, чтобы заварить себе и долгожданному гостю ароматный горячий чай. Раздавшийся в двери звонок совершенно не становится для него такой уж неожиданностью, наоборот, омега вскидывает равнодушный взгляд, опуская его обратно на чашки, что подготавливает, устанавливая на поднос вместе с фарфоровой сахарницей. Когда звонок раздается во второй раз, блондин отчетливо чувствует настроение явившегося к нему гостя, выжимающего кнопку звонка с особой злостью. Омега расплывается в скромной, довольной улыбке, следом оставляя подготовленный поднос на барной стойке, покидая кухню и ступая размеренной походкой по коридору своих с трудом нажитых владений в сторону входных дверей. Омега усмехается, когда в третий раз звонок не тревожат, а вместо этого тяжелый кулак бьет по полотну крепкой двери. Посмотрев на свое отражение, парень заправляет прядь блондинистых волос за ухо, стирая с лица улыбку и насмешку, заменяя ее спокойствием и хладнокровием. Щелкая замком входной двери, омега открывает двери на лестничную площадку, с поддельным изумлением в прямом взгляде окидывая фигуру грозного гостя. - Какими судьбами, Ким Чунмен? - омега вскидывает брови в недовольстве, будто человек пожаловавший к нему, испортил ему целое утро, а возможно и день. Он сразу же замечает, как из последних сил тот еле сдерживает себя, чтобы не прижать к стене и в своей обычной манере с помощью угроз не выпытать информацию, за которой он сюда пришел. - Впустишь? - Чунмен расплывается в дрогнувшей полуулыбке, замечая, как быстро и смело тот отступил с порога своей квартиры, пропуская его вовнутрь, будто совсем не боится, более того, даже не подозревает, за чем именно альфа к нему явился. Как будто у них есть много поводов для подобных личных встреч. Тем не менее Чунмен переступает порог чужой квартиры, а омега запирает двери, показывая тем самым, что абсолютно не боится находиться с альфой в одном замкнутом помещении, что заставляет мужчину недоверчиво хмыкнуть, желая сразу же раскусить истинные мотивы странного омеги. Блондин отступает, возвращаясь в квартиру по тому же коридору, по которому вышел встречать долгожданного гостя, складывая руки на груди, слегка оборачиваясь. - Я сделал чай. Насколько я понимаю беседа будет долгой. Я могу его принести? - обманчивая обходительность в тоне омеги заставляет Чунмена нахмурится, но он безразлично кивает, мол «делай, что хочешь», без промедления проходя в нужном направлении. Блондин презрительно хмыкает ему в спину, разворачиваясь в сторону кухни, чтобы принести обещанный чай. Омега достаточно быстро возвращается с подносом в руках, аккуратно поставив его на кофейный столик перед диваном и креслами, в одном из которых разместился альфа, встречая парня внимательным, непроницаемым взглядом, будто желая для себя заранее что-то понять. Излишнее спокойствие и фальшивая радушность блондина порядком его раздражает, но он так же умело скрывает это за собственной маской невозмутимости. Сплошное двуличие и обман. По-другому они не могут. Омега снимает с подноса чашки горячего чая и сахарницу, присаживаясь на край дивана, неподалеку от места, где сидит Чунмен, чтобы вблизи видеть его перекошенное мнимым спокойствием лицо. - Бояться нечего. Яд в чай не добавлял, пей спокойно. Поддержи мое скромное чаепитие. - блондин натянуто улыбается, ведь обстановка вокруг, несмотря на все его желание казаться непринужденным, стала сгущаться и нагнетаться. Это явление подавляющей ауры Чунмена, которая жутко давит на него, как на существо более слабое, и омега в искреннем недоумении: как друг смог вытерпеть этот невыносимый прессинг на протяжении последних до тошноты несносных пяти лет. - Кто ты такой? - сужая в подозрении мрачный взгляд, Чунмен слегка покачивает в отрицании головой, до сих пор не найдя ответ на этот вопрос. Омега, сидящий перед ним, несет потенциальную опасность ему и его семейному положению, поэтому он всеми силами желает узнать, что скрывается за крепкой дружбой с подростковых времен и размеренной жизнью таинственно скрытного парня. - Мне представиться? Или что ты хочешь от меня услышать? - поджимая губы в недоумении, омега подносит чашку к лицу, хмурясь от едкости чрезмерно выдержанного напитка, горечь которого не смог растворить в себе даже сахар. - Кто ты такой, Мин Юнги? - повторяет свой вопрос Чунмен, замечая, как блондин закатывает в недовольстве глаза, отставляя чашку на столик у своих ног. Альфа либо сходит с ума без своего супруга, либо у него краткосрочная память - другого объяснения этому странному диалогу омега не находит. - А кем ты меня видишь? - Юнги складывает руки на колене закинутой одну на одну ноги, свешивая тонкие, витые проступающими венами кисти, устремляя прямой и вопрошающий взгляд на молча глядящего в ответ с долей неприязни альфу. - Какие дела ты ведешь за моей спиной? - Чунмен не уступает омеге в наглости, присутствующей в тоне рядом со слегка прослеживающейся злостью. Альфе многого стоит сдерживать себя и пока что не прибегать к крайним мерам. Юнги - скользкий тип, требующий особого внимания и отношения. - А разве твои пешечки не доложили тебе еще? - разочарованно фыркает омега, отводя взгляд к окнам, занавешенным пропускающими блеклый свет в комнату шторами. Он искренне не понимает, почему Чунмен не успокоится и не прекратит копать под него. Это никак не может быть связано с его дружбой с Чонгуком, потому что альфа явно дает знать, что понимает, о чем говорит, а значит ему все-таки удалось отыскать на него что-то компрометирующее. Придется выкручиваться по ходу диалога. - Мне интересно услышать от первого лица. - Чунмен сидит в кресле, безоговорочно чувствуя себя хозяином положения, на что Юнги выдавливает снисходительную улыбку, потупив поддельно неловкий взгляд в пол. - Простите, господин Ким, за нескромный вопрос, но Вы ведете себя так, словно у Вас что-то стряслось. Потеряли что-то весьма важное? - блондин хлопает непринужденно ресницами, продолжая натянуто улыбаться, замечая, как моментально помутнели черные омуты, испепеляющие его своей подозрительностью. Юнги требуется немало сил для того, чтобы подавить порыв гадкого, но до безумия приятного злорадства. Должен ведь найтись такой человек, которому будет не страшно осадить столь самовлюбленного и самоуверенного альфу. Большая честь для простого омеги, имеющего возможность высказываться свободно наедине с затаившимся в человеческом обличии настоящим диким зверем. Чунмен видит в нем угрозу, а потому опасается и аккуратничает. - Юнги-ши, - секундная слабость исчезает без следа, и альфа подтягивается в кресле, возвращая себе контроль над ситуацией, одаривая омегу вернувшим себе невозмутимость презрительным взглядом, никак не сочитающимся с вкрадчивостью контролируемого тона. - ...я уже предупреждал тебя не приближаться к Чонгуку. - Я не собираюсь выпрашивать у тебя разрешение на встречи со своими друзьями. - цедит Юнги, успокаивая себя шумным вдохом через нос. Все-таки есть в Чунмене что-то такое, что заставляет злиться и несдержанно хамить. Будто это единственная защита против его поддельного спокойствия. - Он сам вправе выбирать с кем ему видеться... - Твое дурное влияние пробуждает в нем желания, которые не сходятся с нашими общими планами. - Чунмен почти обрывает омегу, бросая новые аргументы в обостряющийся диалог. Юнги скрипит зубами сжатой челюсти, но быстро берет себя в руки, отводя в сторону мельтешащий в скромном раздражении взгляд. Слова Чунмена его намеренно злят и выводят на эмоции, альфа хочет увидеть его слабости, которые в порывах гнева разглядеть не сложно, но он опрометчиво забывает, что ему так и не удалось узнать Юнги за эти пять лет, а значит сегодняшняя беседа не станет исключением. - О каких планах ты говоришь? Если насильном удержании своего омеги рядом с собой путем создания полной семьи, то я спешу тебя огорчить: Чонгук никогда не хотел этого. - Юнги приподнимает брови в ярко выраженном возмущении, но это максимум тех эмоций, которые он позволяет увидеть альфе. Блондин не из тех, кто ведется на его провокации, и он искренне сочувствует другу, вынужденному терпеть такое каждый божий день. Старший бы без промедления повесился при любом удобном случае, чем терпел бы этого человека рядом с собой. - Когда-то ты был другого мнения обо мне. Юнги-ши, это ведь ты помог мне подстроить с ним нашу судьбоносную встречу. - Чунмен расплывается в насмешливой ухмылке, щелкая пальцами в подтверждении своих слов. Омега настороженно присматривается к его скрытым эмоциям, подозревая, что напряженная беседа необратимо набирает свои обороты, а значит скоро все перейдет к большей конкретике. - Потому что ты, Чунмен, галантный мерзавец. Я тогда еще не знал, что скрывалось за твоей безобидной влюбленностью. - Юнги прикрывает на секунду веки, желая навсегда избавиться от той ответственности и вины, что вскоре легла на его плечи. Блондин действительно винил в некоторой степени и себя, но он так и не смог поделиться этим с до сих пор ничего не подозревающим другом, которого он саморучно буквально отдал в эти жадные руки. - Что мешает тебе сейчас продолжать закрывать глаза на мои намерения? Чего ты добиваешься, вставая между мной и Чонгуком? - Чунмен отстраняется от спинки сидения, подаваясь вперед, опираясь сложенными на весу в замок руками на свои колени. Альфа, наконец, обращает внимание на чашки остывшего чая, поджимая губы в отвращении, следом поднимая взгляд обратно на омегу, повевшего бровью. - Мне показалось или ты обвинил меня сейчас в чем-то? - Юнги надоедает ходить вокруг да около. Терпение постепенно заканчивается, а аура альфы нагнетает. Блондин не привык быть под таким давлением, и это его порядком раздражает. Пускай Чунмен прямо скажет, в чем он виноват, получит ответы на свои вопросы и уйдет прочь отсюда ни с чем, потому что Юнги слово, данное другу, не под какими угрозами не нарушит. Чужая жизнь и безопасность в его руках, и он это всецело понимает, с уверенностью заглядывая в горящие недобрым огнем черные глаза. - Ты знаешь, зачем я здесь. И я даю тебе шанс выйти сухим из воды. - Чунмен растягивает губы в усмешке, отталкивая свою чашку от края кофейного столика, проливая несколько капель на стеклянную поверхность. Омега опускает взгляд на короткий звон сервиза, поднимая обратно с таким же хладнокровием и стоическим терпением, находясь под давлением напряженной обстановки. - Где скрывается Чонгук? - Когда ты успокоишься? - игнорируя заданный вопрос, Юнги дергает в раздражении головой. С чего вдруг альфа решил, что он просто так расскажет ему о местоположении друга, и с чего он взял, что блондин знает, где тот прячется? Всего лишь потому что он друг его омеги? Или ему что-то известно?.. Последняя точка, о которой Юнги знает, уже давно и успешно покинута его другом, раз Чунмен сидит перед ним и искусно делает вид, что не нуждается в информации, которой он владеет, что не потерян и не зол, когда на самом деле мечется, словно загнанный в тупик зверь. Омега бесследно исчез, исполнив свое желание, и Юнги надеется, что больше не услышит от друга никаких вестей, что могли бы привести Чунмена к нему. - Когда я буду уверен в том, что Чонгук больше не сможет сбежать от меня. - Чунмен откидывается обратно на спинку кресла, впиваясь пальцами в его подлокотники. Омега недовольно клацает языком, отчего-то не удивляясь тому, что из года в год слышит одно и то же. А на самом деле выходит все абсолютно не так, как хочется альфе, что вредит окружающим, но в большей степени его горячо желанному омеге. - Сходи к психиатру, пускай вправят тебе мозги. Найди себе новую игрушку для утех, и оставь его в покое, если действительно способен чувствовать что-то светлое и искреннее. Перестань покрывать свою зависимость чувствами, потому что из-за тебя я все более сомневаюсь в адекватности этой... любви. - омега делает акцент на последнем слове, морщась в искреннем отвращении. Он не сентиментален и не верит в эту чушь, зато имеет прекрасный, живой пример того, как выглядит обратная сторона этого обманчивого чувства. - Ты помог ему сбежать. - в свою очередь игнорируя слова омеги, утверждает Чунмен. Даже не спрашивает, а уверенно и твердо говорит, как на самом деле считает. И Юнги знает, что отрицать это бессмысленно: он единственный в окружении омеги, кто действительно способен перейти дорогу чокнутой семейке Ким. Ведь все это безумие передалось бедному альфе именно по генам, что теперь имеет куда более сильные последствия, чем у тех, кто случайно его этой склонностью к помешательству врожденно одарил. Юнги действительно бы пожалел Чунмена, если бы тот упорно боролся с этим, но альфа упрямо стоит на своем, идя на поводу своих инстинктов, выглядя куда более жалким, чем если бы он им сопротивлялся. - Мне тебя жаль. - омега склоняет голову в поддельной участливости, будто ему действительно в какой-то степени за него обидно. - Наверное тяжело и досадно понимать, что то, что очень хочется, пускай оно и всегда рядом, так недосягаемо. Близко и так далеко одновременно. - Юнги с усмешкой, тронувшей уголки тонких губ, наблюдает за тем, как до побеления костяшек альфа впивается пальцами в подлокотники кресла, обдавая жаром адского огня в своем почерневшем взгляде. Блондин знает, что лезет в пасть хищнику, но от этого меньшим мазохистом он не станет. - И ты не можешь принять тот факт, что, как только ты отвернешься, он моментально ускользнет от тебя. Пойдешь, найдешь, притащишь обратно, удовлетворив свое эго, и будешь дальше сторожить, ни на секунду не прогоняя мысль о том, что, как только ты отвернешься, он опять исчезнет. Потому что нельзя приручить то, что не принадлежит тебе, потому что нельзя сломить то, что отчаянно хочет жить для себя и своих близких, потому что нельзя отобрать свободу у того, кто хотя бы раз опробывал ее на вкус. Омега откидывается на спинку дивана, скромно поджимая в завершении своего монолога губы. Он знает, что его слова не образумят затуманенный эгоистическими желаниями разум альфы, но ему все равно стоит хотя бы попытаться. Это хороший шанс отвлечь Чунмена от прямых расспросов, а заодно вывести хоть на какие-то эмоции, помимо тех, что опасно шастают в пределах его черных зрачков. Юнги просто не представляет: разве такое вообще возможно? Как можно зациклиться на одном человеке и яро тянуться лишь к нему, не замечая никого вокруг? И блондин быстро находит свои ответы на дне чужих глаз, затянутых этим неведомым, пугающим своей бесконечностью чувством. - Хосока тоже ты спрятал. - продолжая гнуть свою линию, Чунмен с особой внимательностью присматривается к разочарованно выдохнувшему омеге, что быстро закатил глаза, опуская их непроницаемый взгляд на низкий столик у своих ног. - Даже если и так, то что? Что ты предпримешь? Твой омега сбежал от тебя, и ты сломя голову бросишься на его поиски? С чего ты взял, что я стану помогать тебе и предам своего друга? - Юнги складывает руки на груди, понимая, что отрицать что-либо бесполезно. Чунмен пришел сюда, преднамеренно желая получить ответы на свои вопросы, а блондин не собирался утаивать свою причастность к исчезновению друга. Пусть альфа побесится, имея лишь косвенные доказательства и подозрения. Но Чунмен, признаться честно, заставляет его нервно метнуть взгляд в сторону, когда его рука тянется к внутреннему карману своего пиджака, доставая из него телефон Чонгука. Альфа показательно взмахивает им в воздухе прежде, чем положить на столик перед омегой. Блондин опускает взгляд на выключенный смартфон, признавая в нем принадлежность его другу, но более ничего своим лицом не выражая. Чунмен внимательно присматривается к его эмоциям, будто желает узнать, что скрыто под этой фальшью из поддельной невозмутимости и спокойствия. - Его телефон. - Чунмен утверждает очевидные вещи, потому что нахмурившийся Юнги знает, что это так. Альфа не в том положении, чтобы играться с ним, он пришел за информацией, и любой неверный шаг может стоить ему отрицательного результата. Юнги не из боязливых, и уж тем более не из тех, кто выдает себя раньше времени. Интересно просто услышать, чем альфа запугивать будет. - Я вижу. - кивая в подтверждении головой, омега переводит взгляд на Чунмена, вскидывая брови в немом вопросе. Ему прям не терпится узнать, что альфа хочет от него и как заставит отвернуться от Чонгука. Ведь он так любит подобные методы на людях в своем окружении использовать. - К вечеру я получу все удаленные переписки из него. Как думаешь, что интересного я смогу там отыскать? - Чунмен манипулирует им, задавая наводящие вопросы, но это никак не мешает Юнги сузить в сомнении лисьи глаза и выдавить шкодливую полуулыбку. - Настолько отчаялся, что приходится хвататься за любую возможность? Ким Чунмен, ты расстраиваешь меня. - сводя в мнимой удрученность свои брови, блондин по-деловому закидывает ногу на ногу, понимая, что ему все больше и больше нравится подстебывать доселе никем не управляемого альфу. - Последний с кем он виделся в кафетерии - был ты. После этого он поехал к брату и, прихватив его с собой, сбежал. Думаешь, я поверю в то, что это все изначально спланировал не ты? - Чунмен еле сдерживается, потому что ему подобная манера разговора абсолютно не нравится, и, как жаль, что у альфы нет права на рукоприкладство, иначе бы Юнги заговорил совсем по-другому. - Ему не хватило бы духу и связей, а ты у нас темная лошадка, постоянно мелькающая у меня перед глазами. - И что, Чунмен? Что ты сделаешь? - Юнги чувствует себя в существенном выигрыше. Он владеет информацией, которая нужна Чунмену, и альфа не посмеет что-либо ему сделать, надеясь, что эта информация когда-нибудь окажется у него. - Хочешь изучить наши переписки? Ради Бога, я не серчаю, можешь покопаться, только ничего ты там нужного не найдешь. Мы не строили никаких грандиозных планов по разрушению твоей империи, будь спокоен. - Юнги склоняется к столику, решая убрать чашки остывшего крепкого чая обратно на поднос, подозревая, что чаепитие вскоре закончится. - У тебя нет ни единого доказательства, только поспешные выводы из того, что я один раз помог ему в прошлом. Напомню, что все остальные разы проходили без меня, возможно не так масштабно, но все же: побыть полдня вдали от тебя, это тот еще подарок судьбы. - омега поднимается с места, подбирая поднос, не брезгуя прибираться при особенных гостях. Он человек простой, ему эта заносчивая официальность абсолютно не нужна. - Смирись, наконец, со своей беспомощностью и уходи отсюда, от меня ты все равно ничего дельного не услышишь. Юнги обходит столик, чтобы покинуть комнату с подносом в руках, дабы отнести его на кухню. Но краем глаза омега замечает, что альфа покидает свое место, приближаясь к нему, и уже в следующую секунду с недовольством вскидывает полный неприязни взгляд на перехватившего его за локоть Чунмена. - Если я узнаю, что ты хотя бы малость чем-нибудь помог ему в побеге, я не посмотрю на то, что ты омега, Мин Юнги. - Чунмен скользит горящим в подавляемой ярости взглядом по лицу блондина, но тот прекрасно ощущает степень его злости благодаря цепкой хватке на предплечье, что предоставляет ощутимый, но терпимый дискомфорт - альфа все еще держит себя в руках, чтобы не переходить черту. Юнги польщен, но не настолько, чтобы выдать себя. Ему удалось запутать альфу, то подтверждая, то отрицая свое отношение к пропаже Чонгука. И, кажется, Чунмен воспринял это, как коварную игру, решая не верить на слово. Его право. - Твои угрозы бессмысленны, Чунмен-ши. Я - не другие, и не постелюсь в страхе перед тобой. Я защищаю своих близких, а ты давишь на них, заставляя жадно хотеть уносить от тебя ноги. Такова наша правда, так что перестань его искать и оставь в покое. Он никогда не вернется к тебе добровольно. - Юнги дергает локтем, вырывая руку из захвата, продолжая крепко держать поднос с дорогим сервизом. Напоследок демонстративно хмыкнув, омега движется к выходу из гостиной, желая, наконец, отнести чашки в более безопасное место. - Именно поэтому я должен применять силу. Потому что он не хочет быть со мной добровольно. - злобно цедит блондину в спину Чунмен, заставляя того приостановиться в проеме комнаты, не спеша оглядываться назад. - Неудивительно. - невпечатленно фыркает Юнги, чутко ощущая со спины, что альфа медленно и почти бесшумно подходит к нему, все равно оставаясь стоять в стороне. - Любой на его месте хотел бы избавиться от такой жизни. И я искренне желаю Чонгуку достичь этого, чтобы ты пожалел обо всем, что ему учинил. - омега слегка напрягается, когда Чунмен подходит непозволительно близко, склоняясь к его уху, заставляя впить короткие ногти в дно подноса в своих руках. - Я непременно найду своего супруга. Молись, чтобы это случилось, как можно раньше, потому что мое терпение уже на исходе. - Чунмен не касается Юнги, нашептывая это угрожающим шипением ему на ухо, невольно заставляя встрепенуться, устремив немигающий взгляд на стену впереди. Выразительно хмыкнув, будто сделав определенные выводы для себя, альфа отстраняется, следом спешно обходит застывшего на месте омегу, несильно зацепив его плечом. Чунмен целенаправленно движется к выходу, ни секунду не медля перед тем, как переступить порог чужих апартаментов и захлопнуть за собой входную дверь, оставляя в квартире блондина после себя лишь насыщенный аромат горькой пачули. Юнги облегченно выдыхает, несмотря на всю свою собранность и самоуверенность, находиться с альфой в одном помещении крайне невыносимо, но он, кажется, сумел выйти из этого маленького противостояния ничуть не тронутым. Чунмен упрям и зол, а все это разом - гремучая смесь, которая давит на окружающих, в том числе и Юнги. Омега спешно двигается в сторону кухни, до которой так и не добрался с уходом Чунмена, отставляя поднос на барную стойку, приближаясь к окну, аккуратно отодвигая пальцами тканевую жалюзи. Двор просторен и почти пуст, но блондин опускает взгляд на машину, что была все это время припаркована у крыльца его подъезда, из которого уверенной походкой, спускаясь с его ступеней, вышел только покинувший его квартиру альфа, направляясь к своему автомобилю. - Телефон… он разве забрал с собой телефон? - шепчет омега, наблюдая рассеянным взглядом за отъезжающим авто. Юнги задергивает плотную ткань, быстрым шагом возвращаясь обратно в гостиную, по пути заперев входную дверь, беглым в замешательстве взглядом осматривая кофейный столик и диван с креслами, где они сидели. Ударяя по раме проема, ведущего в комнату, омега отводит мельтешащий взгляд в сторону окон, нервно смаргивая беспокойную рассеянность. Он уверен: Чунмен еще вернется.***
Работа в хирургическом отделении отнимает у альфы все свободное время. А ведь он задержал весь график всего на пару дней, которые провел на отдыхе в комплексе папы, чтобы набраться сил для работы, но этого вполне хватило, чтобы сбить весь план работы на ближайшие несколько недель. Тэхен не успел отдохнуть, как силы вновь стали покидать его, потому что дела накапливать нельзя, их стоило немедленно разгрести, пока все еще не было так печально. К счастью, уже спустя три дня все пришло в более-менее норму, позволив Тэхену делать небольшие перерывы между приемами пациентов и операциями. Порой ему кажется, что люди так беспечны и неаккуратны со своим телом, ведь он слышал множество разных историй, видел большое количество увечий и повреждений, нуждающихся в экстренном оперировании, но он все еще не понимает, почему люди тянут с проблемой до тех пор, пока она уже не сможет ждать отлагательств и приносит опасность их жизни и здоровью. Альфа снимает очки, откладывая на журнал перед собой, жмуря уставшие глаза. Уже вечер, и ему вскоре нужно будет ехать домой. Тэхену пришлось укоротить время приемов, просто потому что пока что он не способен влиться в прежний режим, но зато у него появилось больше свободного времени, на то, чтобы убраться дома или приготовить себе полноценный ужин. Он не находит объяснения этой резкой нужде в домашнем комфорте, которого не испытывал очень давно, завалив себя работой, но ему действительно необходимо это в данный момент, чтобы чувствовать себя менее одиноким. В двери скромно стучат, и альфа заставляет себя поднять взгляд на входящего, что отвесил вежливый поклон, подходя ближе к столу, за которым размещен Тэхен. Альфа с безучастным интересом замечает, как тот взволнованно разминает пальцы рук, сложенных перед собой, поправляя наброшенный на плечи медицинский халат. - Я остаюсь на дежурство с доктором Со. - Сонхи коротко улыбается, и Тэхен имея достаточно близкие отношения со своими напарниками, прекрасно знает, как внешне сдерживающий себя интерн очень рад такому раскладу. Альфа выдавливает скромную улыбку, опуская взгляд на экран монитора, потянувшись к компьютерной мыши, чтобы закрыть вкладки и выключить устройство. - Я рад за тебя. Ты что-то хотел? - рассеянно интересуется Тэхен, приглядываясь к горящему экрану, недовольно выдохнув, потянувшись к своим очкам. Сначала изнурительная учеба, а после и работа отрицательно влияют на его зрение, и Тэхен не может ничего с этим поделать. - Да. - осторожно отвечает Сонхи, заводя руки за спину, с интересом склоняя голову вбок. - Вы просили напомнить Вам о... - интерн запинается, после наклоняясь ближе к столу, прикрывая рот ладонью, чтобы шепотом продолжить: - ...тайном пациенте. - Сонхи выпрямляется, с подозрительностью оглядываясь на двери, заставляя Тэхена по-доброму хмыкнуть, закатив глаза на гиперболизированность омежьего восприятия. Он всего лишь попросил не распространяться об операции, но напарник очень близко воспринял все к сердцу, даже по истечению нескольких дней продолжая вести себя крайне странно. - Вы говорили, что сегодня необходимо снять повязки и посмотреть на результат. - Да-да, я помню. - быстро соглашается Тэхен, бросая мимолетный взгляд на взволнованного чем-то интерна. Тот, кажется, и не замечает, что альфа переживает не менее сильно, чем он. Если не намного сильней. С проведенной под покровом ночи операции прошло уже несколько дней. Она завершилась успешно и без видимых осложнений. Только Тэхен не знает, как там все на самом деле, веря своим напарникам на слово. Альфа оставил заботу об омеге на них, частично - потому что был занят, частично - потому что боится. Он действительно боится просто подойти к пациенту, лицо которого еще не видел никто из-за наложенных бинтов. Его гложет странное чувство вины и неправильности совершенного поступка. Только со временем Тэхен стал осознавать какую глупость он сотворил, не потому что помог сбежавшему омеге, а потому что одарил его наружностью человека, тоска по которому до сих пор давит и не позволяет свободно вдохнуть. Он еще не отошел от утраты, но уже натворил дел, о которых поздно сожалеть. - Извините, доктор Ким, - неуверенный, но дрожащий от предвкушения голос раздается слишком близко, заставляя его метнуть опустошенный взгляд на облокотившегося на стол напарника, выдававшего милую улыбку. - а я могу тоже посмотреть на результат? Мне просто очень-очень сильно интересно. Сонхи подпирает голову зажатыми в кулаки руками, продолжая внимательно смотреть на доктора, желая получить положительный ответ на свою просьбу. Для него это видимо важно, ведь это был первый настоящий опыт интерна в сложной хирургической пластике, но Тэхен не может пока что подпустить слишком воодушевленного напарника к пациенту из моральных соображений. Омеге нужен покой, ему будет тяжело в первое время свыкнуться с мыслью о чужом, но уже своем лице, и излишняя взбудораженность Сонхи может его напугать. И нет, это не потому что Тэхен хочет увидеть результат первым в абсолютном спокойствии вокруг себя. - Прости, Сонхи. Я не могу допустить тебя, но ты сможешь увидеть его позже, ведь ты сегодня остаешься на дежурстве с доктором Со. - Тэхен поджимает губы в сожалении, замечая, как заметно поник интерн, но улыбка с его лица так и не сошла. Омега отталкивается от стола, коротко согласно кивая, и быстро движется к выходу, оставляя Тэхена в возобновляемой тишине. Альфа отбрасывает шариковую ручку, за которую схватился, чтобы от волнения чем-либо себя занять, шумно выдыхая, закрывая ладонями исказившееся в панике лицо. Сейчас он должен встать и отправиться к пациенту, чтобы снять наложенные повязки - то, что он делал уже неоднократно - самый легкий процесс из всех в его работе. Но почему-то сейчас застыв в оцепенении он понимает, что совсем наоборот - крайне тягостный. Тэхен не хочет идти туда и не хочет это делать, потому что гложущее чувство в груди не дает ему покоя. Он так глупо поступил. Господи, он такой дурак. Судорожно выпустив воздух сквозь сжатые зубы, альфа продолжает жмурится до белых бликов перед глазами, желая изгнать все мысли, что беспрерывно и хаотично крутятся в воспаленной голове, не позволяя банально встать и пойти выполнять свою работу. Он обрезал себе путь назад, когда предложил эту безумную идею, он перекрыл дороги к отступлению, когда настоял на срочности и в конце концов оперировал омегу. Пусть тот этого и хотел, но он желал изменить лицо, а не приобрести чужое, абсолютно идентичное. И Тэхен, всю свою карьеру считающий себя квалифицированным специалистом, в одночасье стал недобросовестным хирургом, встретившим беззащитного омегу в момент своего самого сильного отчаяния. Судьба однозначно решила потешиться над ним. Тэхен приходит в себя, путем подавления своего самобичевания. Он тоже человек, имеющий право на ошибку, но его ошибка слишком груба, чтобы ей нашлось прощение. В конце концов Тэхен не знает, какой результат получился, и все еще имеет маленькую, неугасаемую надежду на то, что его рука впервые смогла дрогнуть и допустить ошибку, не сделав из пациента идентичную копию покойного супруга. Альфа покидает свое рабочее место, закрывая и откладывая журнал, в котором ведет записи, на край почти пустого стола. Тэхен выключает лампу, что нужна ему и при плохом дневном свете, потому что стол всегда находится в тени кабинета, а его зрение требует небольшого внимания к себе, как к проблеме, которую нужно решать. Альфа прячет руки в глубоких карманах халата, оглядываясь напоследок, понимая, что ничего отсюда ему брать с собой не нужно, заодно оправдывая этим свою неторопливость, и размеренно двигается к выходу, покидая свой кабинет. Обыденно пустой коридор встречает своей мрачностью, солнце уже садится, но искусственный свет еще не зажжен, а единственной стены из фасадного стекла в конце этажа не достаточно, чтобы осветить весь холл. Тэхен решает заглянуть в инструментальную, чтобы взять необходимые для снятия повязки инструменты. Отвлекая себя безмятежными мыслями, Тэхен намеренно тянет время, оказываясь у закрытых дверей нужной палаты только спустя десяти с лишним минут. И этого чертовски мало, чтобы убедить себя в правильности совершенного поступка, не до конца зная конечный результат проведенной операции. Тэхен моментально отбрасывает всякие видения его воображения, просто потому что должен закончить свою работу и с чистой совестью отпустить омегу в новую, уже не зависимую от кого-либо жизнь. Тэхен с трудом заставляет себя опустить ручку двери, приоткрывая ее. Рецепторы сразу же улавливают сладкий аромат успокаивающего ириса, что заставляет его замереть в мандраже, боясь ступать дальше. Неужели воображение разыгралось настолько сильно, что ему уже мерещится пудровый хорошо знакомый аромат возлюбленного? Сквозь панику, овладевшую его разумом, альфа все же начинает вспоминать, что сам распоряжается тем, чтобы букеты этих ароматных цветов стояли возле постели пациента, перенесшего сложную операцию и вынужденного остаться на некоторое время в стенах хирургического отделения. Это его прихоть, и он почти о ней забыл. Шумно выпустив воздух пропитанный цветочно-медовым ароматом, альфа переступает порог палаты, закрывая легкую дверь за своей спиной. Рассеянный волнением взгляд сразу же бросается в сторону пациента, одиноко сидящего посреди своей больничной койки и поджимающего ноги к своей груди, видимо над чем-то усердно размышляя до его прихода. Омега сразу же поворачивает свою скрытую под бинтами голову в сторону доктора, впервые явившегося к нему после операции, пересекаясь с его уставшим взглядом. Все время своего безвылазного нахождения здесь, Чонгук думал, что тот уже пожалел о содеянном, что что-то случилось во время операции, и доктор поздно осознал, что сделал ошибку. Омега действительно не находил себе места, но посметь выйти и отвлечь альфу от работы, чтобы это обсудить, он совершенно не мог себе позволить. Ему вполне хватало поддержки часто навещающего его общительного и улыбчивого низкорослого напарника Тэхена, но ведь он обращался за помощью непосредственно к альфе, а потому чувствовал себя брошенным им. И, конечно же, корил себя за подобные мысли. - Как Ваше самочувствие? - Тэхен борется со ступором, проходя вовнутрь палаты, с деланной непринужденностью желая расслабить не менее взволнованного его приходом омегу. Альфа откладывает инструменты на тумбу у стула, где проводится осмотр, вновь обращая свой мельтешащий взгляд на неподвижную фигуру молчаливого пациента. - Чувствуете боли либо же дискомфорт? - Нет, со мной все хорошо, доктор. - неуверенный тихий ответ со стороны омеги, заставляет Тэхена насторожиться, но он списывает это на непринятие пациентом себя в новом обличии, все еще желая завершить свою работу до конца. Альфа осторожно движется к его постели, приглашающе протягивая свою ладонь, чтобы провести его к стулу, где ему удобней всего будет освободить омегу от бинтов. - Пришло время снять повязки, и посмотреть в Ваше новое лицо. - Тэхен растягивает губы в слабой, но в ободряющей улыбке, надеясь, что не кажется неискренним. Ему стыдно перед омегой, вручившим в его руки собственную внешность, и он очень хочет, чтобы тот остался довольным результатом, быстро приняв себя таким, каким он стал. Чонгук немного медлит, колеблясь, прежде, чем протягивает руку, вкладывая ее в теплую ладонь альфы, поднимаясь на ноги с его помощью. Альфа ведет себя с ним крайне осторожно и внимательно. Но Чонгук не мог не уловить его скрытую нервозность, которая никак не отражала себя в уверенных движениях и в спокойных чертах невозмутимого лица. Омега это чувствует, потому еще более сомневается в конечном результате, начиная себя накручивать. - Ни о чем не беспокойтесь. Я всего лишь сниму повязки и осмотрю заживление швов и общую отечность лица. Если все будет в порядке, то Вы смело можете хоть сегодня покинуть стены хирургического отделения. - Тэхен подводит омегу к тумбе с подготовленными стерильными ножницами, усаживая его на стул лицом к себе. Мягко отпустив чужую ладонь, сразу же сжимая ее в кулак, Тэхен ощущает влагу от прикосновения, понимая, что омега переживает не меньше, чем он сам, и, в его случае, это полностью оправдано. Омега слабо кивает, поднимая голову для удобства доктора. Чонгук видит его сосредоточенное на работе лицо сквозь предусмотренные для глаз прорези, скромно складывая руки на своих коленях, не зная куда их деть. Стараясь не двигаться, буквально застыв на одном месте, омега позволяет альфе аккуратно разрезать ножницами верхний слой, фиксирующий бинты под ним. Омега сжимает дрогнувшие пальцы, впиваясь ногтями в собственные колени, когда Тэхен склоняется к нему с легкой ободряющей улыбкой, выдавленной через силу, желая каким-то образом поддержать, пока находит свободный конец бинта. Он не хочет интересоваться тем, готов ли омега, по которому отчетливо виден очевидный ответ, потому что сам абсолютно не готов к тому, чтобы первым увидеть итоги своей кропотливой работы. Тэхен прерывает короткий зрительный контакт с до ужаса знакомыми глазами, скрывающимися под дрогнувшими в неуверенности веками, поднимая взгляд чуть выше его головы, приступая к снятию бинтов. Омега совершенно не шевелится, чем облегчает работу. Альфа старается убрать нервную резкость в движениях, действуя крайне осторожно и бережно, чтобы не навредить еще слишком чувствительной коже лица. Повязка выпускает наружу черные локоны, которые все это время приходилось держать под ней же, чтобы наложенные бинты держались крепко. К концу размотки широкая лента бинта снимается практически без помех, ниспадая на колени затаившего дыхание омеги. Тэхен присаживается перед ним, скользя мельтешащим в оцепенелом неверии взглядом по лицу омеги, продолжающего сидеть смирно с прикрытыми веками и сложенными на коленях руками. Альфа выпускает беззвучный прерывистый вздох через приоткрытые губы, продолжая метаться опасливым взглядом с тенью непонимания по бледной коже, не замечая никаких видимых послеоперационных осложнений в виде отеков или посинений. Тэхен ощущает острую нехватку воздуха, потому что в кабинете до сих пор благоухают ирисы, а перед ним сидит точная копия его покойного супруга. Гулко сглатывая, альфа не замечает, как глаза медленно наполняются предательски подступающими слезами, придающими взгляду болезненный блеск. Дрогнувшая улыбка бесследно сходит с лица, сменяясь безучастной отрешенностью, когда альфа тянется к груди, где с силой давит беспокойство. Нежные и изящные черты лица, в которые он когда-то бесповоротно влюбился. Тонкий нос с высокой переносицей так идеально вписывается в общую картину омежьей нежности, придавая лицу легкой миловидности из-за аккуратности отдельных деталей. Выразительный подбородок и исхудалые щеки - последствия омежьего истощения, но у Сонёля была такая же осунутость из-за длительной комы. Трепещущие в волнении длинные ресницы, обрамляющие тонкие веки. Омега опустил их, не позволяя заглянуть в глубину родных глаза, но Тэхену хватает и этого сполна. Тонкие, рубиновые губы поджимаются в неуверенности, а после закусываются в опасливой боязливости. Этому лицу так идут черные вьющиеся локоны, что Тэхен в этот момент жалеет о том, что не поддержал когда-то омегу, желающего затемнить на несколько тонов свои темные каштановые пряди. Омега вслушивается в тишину, боясь приоткрыть веки и посмотреть на реакцию притихшего доктора. Неужели все так плохо? Или наоборот все получилось как нельзя удачно, так, как запланировал альфа? Чонгука терзают сомнения, пока он растирает ребро одной ладони пальцами другой, продолжая отсчитывать секунды в своей голове. Будь что будет, назад пути уже нет, ему в любом случае придется продолжать жить с новым лицом. Он надеется, что родители поймут и примут его выбор, что им с бескрайних небес было хорошо видно то, насколько сильно он нуждался в этом перевоплощении, и он верит в то, что они не перестанут любить его, пускай даже он захотел отказаться от подаренной ими внешности. Омега жмурится сильнее перед тем, как приоткрыть тяжелые веки, несколько раз взмахнув ресницами, после опуская безмолвный взгляд на присевшего у его ног альфу. Омега непонимающе моргает, удрученно сводя брови на переносице, когда пересекается со взором, в котором перемешано столько разных эмоций, перекрытых пеленой беззвучных слез. Чонгук размыкает губы в удивленном вздохе и немом вопросе: что-то не так? Омега не решается поднять руку и коснуться своего лица, которое остается для него неизведанной загадкой, а реакция доктора заставляет его все более сильно впасть в смутные сомнения, боясь что-либо произнести вслух и спросить о результате. Чонгук не может отвести свой медленно блуждающий взгляд от черт лица альфы, до предела наполненных какими-то очень сильными, но крайне неясными омеге эмоциями. Чонгук еще никогда не встречал настолько ярко выраженного неверия, будто альфа видит, но совсем не верит своим глазам, и ему хочется, как-то облегчить доктору его терзания, боль от которых отразилась на дне его затянутых тоской зрачков. - Доктор Ким?.. - Чонгук впервые свободно пошевелил губами, потому что провел послеоперационные дни в молчании из-за свежих швов и тугой повязки, подавляя моментально одолевающее странное чувство, будто он вообще впервые в жизни это сделал. Так странно и противоречиво, потому что эти губы никогда и не принадлежали ему. Тоже самое и с непривычным тянущим ощущением в уголках глаз, разрез которых ему все-таки изменили. Омега действует крайне аккуратно, боясь сделать даже самое безобидное движение мышцами нового лица. Тэхен не отзывается, но его взгляд светлеет и приобретает осознанность. Прошептав тихое скомканное извинение, альфа поднимается на ноги, отворачиваясь, пока забирает посудину с ножницами и собранные с колен омеги бинты, быстрым шагом покидая пределы палаты. Чонгук провожает его непонимающим взглядом, не желая подпускать к себе подлое уныние. Он все еще не знает, какое у него теперь лицо и что произошло с оставившим его с хлопком двери в одиночестве доктором, и никто не может дать ответы на эти вопросы, заставляя омегу опустить голову в отстраненной подавленности. Ему нужно увидеть результат. Но как? Чонгук так же медленно поднимает взгляд, мечась им по палате, находя, наконец, глазами висящее в противоположной стороне настенное зеркало. Омега поднимается, слегка пошатываясь: он до сих пор не может отойти от наркоза. Аккуратно придерживаясь стены, Чонгук добирается до зеркала, до последнего избегая взгляда с собственным отражением, поднимая его лишь тогда, когда оказывается вблизи, с приемлемого расстояния заглядывая в свои неизменно блеклые, бездонные глаза, с плескающейся в них печалью, которую операция, к сожалению, исправить не смогла. Это единственное, что осталось от лица несчастного Чонгука. - Боже, оно… оно совершенно другое... - омега прерывисто всхлипывает, не в силах бороться с дрожью голоса от осознания того, что в зеркале на него смотрит абсолютно другой человек. Чонгук накрывает ладонью слегка припухшие после операции губы, в отражении замечая, как сразу несколько дорожек слез вырвались из абсолютно незнакомых ему глаз, стекая по бледной коже. Омега склоняет голову, сдерживая громкие рыдания. И он с трудом осознает, что слезы бегущие по впалым щекам возникли не от грусти или отчаяния, а от сильного облегчения. Операция прошла успешно, у него новое, не уступающее по красоте лицо, а главное - он, наконец, избавился от причины своих страданий, от того, за чем гонялся его супруг и что теперь он никогда не сможет больше отыскать, потому что прежнего Чонгука больше не существует.***
- Мы выяснили о какой галерее шла речь в переписке, господин Ким. - Су привычно складывает руки в должной скромности перед собой, с опаской поглядывая на отстраненно глядящего в пустоту альфу, что до треска сжимал в крепком кулаке шариковую ручку, опирая ее на поверхность рабочего стола. Продолжительное молчание настораживает сотрудника, но он понимает, что ему нужно просто продолжить докладывать о том, что он смог в итоге разыскать: - Художественная галерея Бон Хва, которую он посещал на прошлой неделе, как раз перед своим исчезновением. - Дрянь, решил без моего ведома там выставляться. - Чунмен сжимает челюсть в нескрываемой злости, сжимая кулак до тех пор, пока ручка не треснула, сломавшись пополам, а впечатлительный подручный не вздрогнул, судорожно и беззвучно выдыхая. Каждая секунда, проведенная рядом с мечущимся в ярости начальником, кажется, тянется намеренно медленно, заставляя стоять во взволнованном оцепенении перед альфой, принимая на себя весь его гнев. - Отыщи хозяина галереи, хочу с ним встретиться с глазу на глаз. - Чунмен, наконец, перестает глядеть в одну точку, переводя отрешенный взгляд с мечущейся на дне опасностью, на послушно кивнувшего сотрудника, отбрасывая сломанную ручку. - Найди контактные данные, адрес… все, что сможешь нарыть. Организуй встречу, скажи, что хочу забрать картину супруга, по ошибке отправленную им. - Хорошо. - понятливо поджимая тонкие губы, быстро отвечает Су, продолжая стоять перед столом своего начальника. Чунмен в последние дни не в себе, жуткой злой и раздражительный, потому что поиски омеги по истечению стольких дней не сдвинулись с мертвой точки, и парень старается лишний раз не попадаться ему на глаза, чтобы не попасть под горячую руку. Пока омега начальника гуляет на свободе, и никто не знает, где именно, альфа продолжает рвать и метать, не находя выхода из тупика, в котором оказались их поиски. Ощущение, словно Чонгук провалился под землю. И Чунмен даже не хочет допускать мысль о том, что омега смог покончить с собой на том мысе, просто потому что он чувствует, что супруг где-то рядом, продолжает дурачить и прятаться от него, будто намеренно гневая и раздражая. Чунмен всецело доверяет своему чутью, настроенному лишь на одного человека, который ему нужен. - Еще раз вернитесь в тот лес и обыщите его полностью. Он был там, прятался от нас. Возможно там остались его следы. Даже если их смыл дождь, не смейте прекращать поиски. - сухо цедит Чунмен, отводя взгляд к окну, откуда, приглушенный тонировкой, блеклый солнечный свет стелется по полу просторного кабинета. - Следи за рейсами в аэропорту, чтобы как в прошлый раз, нам не пришлось ловить его чуть ли не в последний момент. - альфа прикрывает усталые веки, сразу же их открывая, когда в беспросветном мраке вновь возникло лицо его омеги, без которого он чувствует себя бессильным и беспомощным, потому что эликсир его жизни опять не рядом с ним. Но, к счастью, это временно. - Что с Хосоком? - Тоже бесследно исчез, господин Ким. Мы подняли всю документацию по ближайшим регистрациям в медицинских заведениях, но даже близких сходств с его данными мы пока что не нашли. - Су разводит руками, потому что отыскать больного брата омеги им тоже не удалось, хотя начальник настоятельно требует делать шаги именно в эту сторону. Если найдется Хосок, то он моментально сможет привести их к омеге, или омегу к ним. - Как Вы и просили, мы не упускаем Мин Юнги из виду, но он не подает никаких поводов для беспокойства. Абсолютно безобиден… - Нет, Су, этот омега не безобиден. - Чунмен качает в несогласии головой, выдавливая безотрадную полуулыбку. Двуликий Юнги играет далеко не последнюю роль и пытается его запутать, отведя от себя все подозрения. Этот омега последний человек, в непричастность которого Чунмен готов будет когда-либо поверить. Поэтому просто категорически нельзя оставлять его без присмотра. - Продолжайте следить за ним, потому что он точно знает, где скрывается Чонгук. Но еще слишком рано и опасно на него давить, пускай пока поживет. - Как только я выясню что-либо о хозяине галереи, я сразу же Вам доложу. Я Вам еще нужен? - парень расправляет напряженные плечи, с особой внимательностью всматриваясь в хмурые черты лица альфы, быстро кланяясь, когда тот машет ладонью в сторону выхода. Чунмен провожает его спину своим мрачным взглядом, отчетливо ощущая его неуверенность, потому что провал в поисках ненайденного омеги будет значится его крахом. Альфа не собирается никого жалеть, если человек, в котором он в очередной раз болюче разочаровался, не жалеет его самого. - Где же ты прячешься, любовь моя? - Чунмен откидывается на спинку своего кресла, скрепя в утробной ярости зубами, скользя испытывающим взглядом, затянутым пеленой отрешенности, по высокому потолку своего кабинета. - Я все равно найду тебя, насколько бы хорошо ты не спрятался...