Wilted Flower (Give me a freedom)

Лунный свет пробирается сквозь легкие занавески, придающие комнате милый уют, стелясь по узорному паркету тусклыми бликами. Омега оправляет белоснежную футболку, что отлично села и почти подошла по размеру, с осторожностью вглядываясь в собственное отражение настенного зеркала - изюминка интерьера небольшой уютной спальни. Взгляд невольно скользит по игривому мраку, затаившемуся в противоположном углу комнаты. По настоянию хозяина коттеджа омега не включал освещение, чтобы не привлекать лишнее внимание любопытных, по его словам, соседей. Он без возражений соглашается со всеми нюансами, заставляющими их быть предельно осторожными во время непредвиденной поездки в дом доктора, и всеми силами пытается искупить свою навязчивость примиримостью и беспрекословным повиновением, стараясь дополнительно на отстраненного альфу не давить. Горькая усмешка трогает изгиб сомкнутых губ, за что моментально цепляется блеклый взгляд стеклянных глаз. К чему-то всё-таки Чунмен смог его приручить, и омега боится, что эта уступчивость руководит им не потому что ему действительно хочется отблагодарить доктора Кима, потакая ему во всех указаниях и просьбах, а потому что супруг сделал из него такого: мягкотелого и покорного. Хотя и указаний было не так уж и много за время их совместной поездки к его дому и за общее времяпровождение в его стенах, до тех пор пока альфа не настоял на том, чтобы Чонгук переоделся во что-нибудь более удобное и комфортное, чтобы «...чувствовать себя, как дома. Я хочу, чтобы вы чувствовали себя в безопасности, хотя бы до тех пор, пока не найдете свое постоянное пристанище.», омеге все еще кажется, что он готов согласиться со всем, что ему предложит доктор, только бы не оставаться один на один с чужим и пугающим своей неизвестностью миром. Он словно зверек, которого выпустили из клетки зоопарка в дикую пустующую саванну, оставляя на произвол судьбы, перед затаившейся опасностью и небытием, самому разбираться с правилами преступного мира. И Чонгук прекрасно понимает, что самостоятельно ему с этим не справиться. Когда помощи сыскать не у кого, Тэхен остается единственным, кто ее ему сам предлагает, не оставляя в одиночестве осваивать прелести пугающе свободной жизни. Чонгук таких людей ценит, и, что не очень хорошо, быстро к ним привязывается. Просто честным и искренним людям не составляет труда переступить тот барьер, что он изначально при знакомстве устанавливает, достаточно быстро и основательно перебираясь в тот малый круг лиц, которыми омега преданно дорожит. Характерный стук в дверь, каким бы осторожным и слабым он не был, заставляет омегу вздрогнуть от неожиданности и отвести свой немигающий взгляд от собственного отражения, к которому полностью привыкнуть еще не успел. Ему потребуется недели, а то и месяцы на то, чтобы принять себя таким, каким он стал, благодаря способной руке сострадательного доктора. И это пугает его куда меньше чем то, что сквозь эту новую наружность кто-нибудь сможет разглядеть его, испуганного и забитого в самый дальний угол настоящего, что всегда будет жить внутри, до конца жизни скрывая свое жалкое существование. - Чонгук, Вам точно не нужна помощь? - омега удивленно озирается на приглушенный из-за разделяющей их запертой двери голос и слабое постукивание по деревянному полотну пришедшего за ним альфы. Тэхен забеспокоился еще несколько минут назад: не сделал ли он чего-то, чем мог напугать омегу, что заперся в предоставленной ему на ночь комнате, - и это заставило его прийти сюда, чтобы поинтересоваться об этом на прямую. Альфа прислушивается к тишине, с осторожностью склоняясь ближе к двери, чтобы что-либо расслышать. Но неожиданный щелчок и исчезнувшее из-под уха полотно двери, заставляет его неуклюже выровнять корпус, моментально вскинув прямой взгляд на фигуру возникнувшую на пороге своей комнаты, изогнув в неловкой улыбке тонкие губы. - Хотел позвать Вас к столу. Я накрыл нам ужин... Я голоден, поэтому если Вы хотите, можете составить мне компанию. - Тэхен гулко сглатывает, ощущая себя последним дураком на этой земле, пока немигающий взгляд смотрит точно в глубину кофейных омутов, поблескивающих от свечения искусственных ламп в холле. - Да, конечно. - Чонгук, еще секунду назад пребывающий в собственных навязчивых мыслях, замечает, как те быстро отступают на задний план, уступая место неловкой действительности. Застать альфу лбом ко лбу на пороге комнаты он никак не ожидал, зато растерянное выражение лица, придающее альфе очаровательной несуразности, вызвало у омеги слабую улыбку, прежде чем он решается аккуратно обойти застывшего на месте доктора, двигаясь в сторону кухни, где на протяжении последних нескольких часов он в гордом одиночестве, совсем немного теряясь на новом месте, смог приготовить обещанный за предоставленные услуги ужин, так и не доведя его до ума. Тэхен закатывает глаза на собственное глупое поведение, ощущая себя паршиво от постоянной неловкости, витающей в воздухе, стоит ему встретиться лицом к лицу с двойником своего супруга. Альфа встряхивает головой, отгоняя подобные недопустимые сопоставления, потянувшись за ручкой двери, чтобы закрыть оставленную на распашку комнату, не спеша идти вслед за омегой, скрывшимся в проеме кухни, совмещенной с компактной столовой. Маленький, но вместительный коттеджный домик - мечта любой молодой супружеской пары, пока еще не обремененной детьми, требующими большое пространство и особый комфорт. Чонгук отдал бы тысячу тех огромных особняков с пугающе мертвыми коридорами, очень сильно напоминающими темницы в жутких средневековых замках, в одном из которых ему приходилось жить, в обмен на уют и крохотность неприметного коттеджного домика. Чунмен всегда стремился к величию и богатству, а омега хотел банального комфорта и защищенности, чего давящая на него со всех сторон обстановка чертового семейного особняка Кимов дать ему не могла. Омега замечает накрытый на двоих стол и приготовленный им пибимпап, что дошел за время его отсутствия, аппетитно зарумянившись. Чонгук запоздало оглядывается на проем двери, в котором замер хозяин симпатичного дома, из вежливости не решаясь сесть за стол первым. Омега решает уступить место альфе, призывно взмахивая ладонью, почти сразу же отворачиваясь в другую сторону, ощущая нерешительность самого доктора. Тэхен, в свою очередь, искренне ненавидит себя за проявление столь явственной слабости, но слишком много воспоминаний связывают его с человеком, чье лицо теперь принадлежит другому, и альфа не может справиться со все еще свежими и совсем неприятными чувствами, не оставляющими его в покое. Слишком рано, чтобы забыть. Слишком поздно, чтобы что-то изменить. Тэхен никогда не тянулся к искусству, оно его банально не привлекало. Гораздо интересней было изучать науки и перечитывать пособники по медицине. Сонёль никогда не разделял его интересы, а в медицинский поступил по настоянию родителей, только вскоре осознал, что не его, и наперекор тем забросил учебу, а позже и отчислился по своему желанию. Омегу неудержимо тянуло к искусству, в чем альфа, в свою очередь, супруга поддержал. И только сейчас он в полной мере осознал, каково приходится создателям прекрасного смотреть на свои творения, долго и скрупулезно разглядывать, чтобы все равно зацепиться за то, что покажется несовершенным, будет резать глаз и отторгать своего созидателя. Но явно не в случае Тэхена… он действительно боится смотреть открыто, мнительно не уводя свой увлеченный взгляд, на омегу, предпочитая обводить взглядом ажурную скатерть с пурпурными экзотическими цветами - еще одна крошечная деталь, соответствующая повсеместному уюту. В комнате повисла продолжительная звенящая тишина, отражающаяся в замешательстве омеги. Чонгук испепеляет взглядом пустую тарелку перед собой, не решаясь прервать альфу от, судя по всему, серьезных размышлений, в которые он сразу же окунулся, забыв об остановке вокруг. Омега крепче сжимает замок из собственных рук, расположившихся на коленях, ощущая неприятную горечь дурного предчувствия. То ли тяжесть атмосферы, то ли Чонгук вновь начинает себя накручивать по пустяку, но ему становится до отвращения дурно, словно аномальный скачок давления ударил по голове, оставляя после себя легкое послевкусие беспричинной паники. - Время позднее, давайте ужинать и расходиться по комнатам. У меня завтра смена. - Тэхен неожиданно для себя и в особенности резко вскинувшего растерянный взгляд омеги тянется к столовым приборам, принимаясь за позднюю трапезу. Он бы мог задать так много вопросов, ответы на которые до сих пор не знает, мог бы расспросить о том, что интересует и тревожит неестественное любопытство, но вопреки этому плотно прикусывает язык, озаряя омегу тенью искренней доброжелательности. Противоречия и борьба, что творятся внутри него, слишком пугают его самого, чтобы взваливать это напрямую пугливому приятелю по несчастью. Тэхен хотя и не знает всего, что таится за пеленой отчужденности и боли, что так надежно застилают собой настоящие переживания и страхи омеги на глубине кофейных омутов, но хорошо разбирается в человеческих чувствах. И видит достаточно, чтобы сделать вид, что его это не касается. - Если Вас волнуют какие-либо вопросы личного характера, можете мне их задать. - Чонгук в свою очередь, наконец, решается прервать затянувшееся молчание, поднимая доселе опущенный взгляд на альфу, с приятным удивлением замечая, с каким аппетитом тот поедает поздний ужин. Долгие смены без перерывов видимо дают свои неутешительные результаты, что отражается тенью сожаления в поджатых губах. Пока сам омега борется с отсутствием аппетита, подпирая уныло склоненную голову ладонью, Тэхен обращает свое рассеянное размышлениями внимание на него, остановив на нем взгляд чуть распахнутых в замешательстве глаз. - Не каждый день к Вам напрашиваются с подобными просьбами. И уж тем более не каждый день какой-нибудь незнакомый омега становится вашей навязчивой обузой. - Пибимпап слишком хорош, так что не думайте, что я жалею о сделанном. Когда бы еще я смог попробовать подобное? - Тэхен честно признает, что готов отказаться от собственных сожалений и признать идею с ночлегом самой гениальной из всех, что он когда-либо предлагал. Но так же он готов поклясться, что приятная щекотка под ребрами - не более, чем наслаждение домашней, уютной атмосферой в кругу приятного собеседника. - Но откуда такая уверенность, в том, что я хочу Вас о чём-нибудь спросить? - Разве это не очевидно? - Чонгук отстраненно пожимает плечами, откладывая нетронутые палочки на стол, рядом с тарелкой постепенно остывающего риса. Взволнованность способствует отсутствию аппетита, и омега не собирается этому противиться. Его буквально воротит от вида еды, и эта странность почему-то не вызывает в нем никаких лишних вопросов. - На вашем месте, мне бы было интересно. - Вам есть, что мне рассказать? - Тэхен замечает, что омега к ужину так и не прикоснулся, вслед за ним откладывая столовый прибор, одаривая прямым взглядом, без сомнений заглядывающим в блеклую бездну напротив. - Если так, то выскажитесь. Я вижу, что Вам это необходимо. Чонгук на предложение альфы не отвечает, вместо этого выпуская безотрадный смешок, плавно переходящий в улыбку, насыщенную неподдельной грустью. Так, словно Тэхен сморозил обидную глупость, которую стоило держать при себе, но отказываться от своих слов он не намерен, потому что точно знает, что беспрекословно прав. И уже в следующую секунду замечает, что бледные губы омеги, изогнутые в вымученной улыбке, заметно дрогнули, а стеклянный взгляд наполнился блеском подступающих слез. Он сделал правильные выводы, и пациент, которого он считал загадкой, что сковывает все переживания и проблемы внутри себя, надеясь, что никто этого не заметит, все более убеждает его в ложности собственных коварных иллюзий, возвращает на место эту грань между видимым и ощутимым. Перед ним абсолютно другой человек, со своими проблемами и трудностями, и Тэхен прекрасно понимает это, даже когда внимательный взгляд скользит по чужому лицу, вмиг улавливая промелькнувший блеск скатившейся слезы. - Моя глупость привела меня к тому, что я имею сейчас. Мое доверие к людям закрывало мне глаза на их истинные мотивы и поступки. Я множество раз оступался, сталкивался с предательством, терял близких. Я терпел и ждал, что кто-нибудь решится протянуть мне руку помощи, но долгие годы сталкивался с равнодушием и жестокостью… доктор, почему это не лечится? Почему я не могу избавиться от того, что так больно скребется о ребра внутри меня так же, как от своего лица - быстро и почти безболезненно? - омега уныло выгибает брови в немом вопросе, желая получить на него ответ. Вновь выпрямленная и напряженная осанка, минимум движений и очень скромное расположение тела - Чонгук становится похожим на неподвижную шарнирную куклу, точь в точь как та, что сидела в его кабинете, умоляя о проведении необычной операции. Оставляя омегу без ответа на заданный в пустоту вопрос, Тэхен отводит мельтешащий взгляд, затянувшийся искренним сожалением, предполагая, что омеге это не нужно, что он, как и многие в его случае, презирают жалость к себе. Альфа ведь изначально предупреждал, что ничего не изменится: омега будет жить с теми же переживаниями и страхами, будет продолжать бояться и остерегаться за свою жизнь. Если Чонгук надеялся таким образом убежать от себя самого, то он всерьез ошибся. Тэхен как раз таки этого изначально и опасался. - Вы спрашивали о близких, что могли бы мне помочь... - вопреки дрожащему от слез голосу, Чонгук продолжает говорить, наверное впервые в своей жизни желая освободиться от всего, что скопилось внутри за долгие годы несправедливости и жестокости к себе. Припухшие от терзаний губы расплываются в дрожащей улыбке, пропитанной отборной печалью. - Я одинок, судьба лишила меня поддержки. У меня есть только брат, но он серьезно болен, поэтому я в ответе и за его жизнь. Понимаете, каково это, когда единственный смысл существования, самое родное, что у Вас есть, Ваша надежда на счастливое будущее погибает у Вас на глазах, а Вы не можете ничего с этим поделать, потому что врачи, клявшиеся помогать любой нуждающейся в этом душе, видите ли... бессильны? Чонгук за жизнь своего единственного луча света во тьме, которая его окружала, готов до последнего бороться. Только долгие годы за что-либо распоряжаться он не имел никакого права. В том реабилитационном центре, где держали его брата, супруг контролировал все лечение и содержание больного альфы, нередко выказывая свое недовольство излишней внимательностью омеги к собственному брату. Дело доходило до абсолютно сумасшедших обвинений со стороны Чунмена, что нередко заканчивалось ссорами с весьма плачевными последствиями. Постоянный страх за жизнь родного человека стала его паранойей, что и в данный момент не позволяет ему полностью освободиться от беспокойства за оставленного в неприметной глуши брата. Чонгук сильно скучает, поэтому позволяет себе затронуть эту тему. Втянув носом воздух, насыщенный легким, приятно окутывающим ароматом лилий, чтобы быстро успокоиться, Чонгук переводит взгляд на альфу, моментально остывая, словно его окатили холодным потоком воды, что нередко использовал супруг в своих нравоучительных сеансах, дабы погасить его вспыльчивость и истерику. Омега поздно осознает, что своими словами задел совсем уж тихого альфу, который за все время его бурных раскаяний так и не высказался в ответ. Чонгук мгновенно проходится ладонью по щеке, смахивая слезы минутной слабости, с осторожностью продолжая коситься на альфу. Тэхен сидел неподвижно, замерев на одном месте, глядя в одну точку в центре стола, прямо между ними, и омегу это настораживает. Что он такого сказал или сделал, что могло заставить доктора впасть в собственные отдаленно невыносимые и жутко навязчивые мысли? - Я знаю каково было Вам. - омега вздрагивает от неожиданности, когда альфа отзывается, прерывая молчание. Тэхен поднимает взгляд нечитаемых глаз, устремляя их на хлопающего в замешательстве ресницами собеседника, растягивая губы в непредвиденной улыбке. - Простите… - беззвучным шепотом извиняется Чонгук, быстро понимая, что затронул чужие чувства своими необдуманными словами. - Мне не стоило поднимать эту тему, еще раз простите… - Спасибо за ужин. - Тэхен перебивает омежье бормотание, обводя взглядом свою незаконченную и чужую пустую тарелку, возвращая обратно на коротко кивнувшего в ответ Чонгука. - Уже позднее время, давайте расходиться. Альфа поднимается с места, нарушая гулкую тишину скрежетом отодвигаемого стула. Тэхен без лишних мыслей тянется к своей тарелке, чтобы убраться со стола и вымыть посуду, дабы поддерживать в доме порядок, но неожиданно подскочивший следом омега, перехватывает его руку, заставляя поднять изумленный чужой резкостью взгляд. - Я сам все сделаю. - Чонгук забирает из его рук посуду, аккуратно отпуская чужое запястье, следом подхватывая и свою нетронутую им тарелку. - Можете ни о чем не беспокоиться, я все уберу и пойду отдыхать вслед за Вами. Вы сами говорили о завтрашней смене, так что идите без возражений. Омега убедительно кивает в сторону проема ведущего на выход из кухни, собирая всю посуду, чтобы одним разом перенести ее к раковине, не поднимая взгляд на продолжающего стоять у своего места альфу. Чонгук обходит его застывшую на одном месте фигуру, перенося всю посуду со стола, включая кран с водой, чтобы заглушить неприятно звенящую тишину, что слишком часто возникает в самые неловкие моменты. Чонгук не оборачивается, но по удаляющимся шагам понимает, что альфа ушел, тихо бросив в спину «спокойной ночи». Омега принимается за мытье посуды, надеясь закончить поскорее, чтобы самому, наконец, полноценно отдохнуть и восстановиться, чего не позволяла давящая больничная обстановка в хирургическом отделении. Чтобы хотя бы как-то отвлечься, Чонгук нередко поднимает взгляд в угловое окно, что расположено как раз над раковиной, открывая вид на небольшую территорию двора перед домом. Глубокая ночь воцарилась над городом, погружая ее в кромешную тьму, что изредка освещалась уличным светом от ламп с датчиком движения, когда по тихой улице почти бесшумно проезжал автомобиль местных жильцов. Омега содрогается в мелкой дрожи, не желая оказаться посреди ночи на пустующей улице, что была открыта благодаря низкому забору и такой же от силы достигающей до середины тела калитке, что служит более для отделения территории, принадлежащей хозяину этого коттеджа, чем для защиты. Легкий поток прохлады повеял из открытой форточки, заставляя омегу поежиться от уличной сырости. Недавно закончившийся дождь, что настиг их по приезду домой, оставил лужи на каменной дорожке, ведущей прямиком к парадным дверям дома. Чонгуку остается только высушить тарелки полотенцем и убрать оставшийся ужин в холодильник. Омега поглядывает на часы, замечая что стрелка скоро перемкнет рубеж полночи, поэтому старается немного ускориться, случайно цепляя взглядом остановившийся у ворот автомобиль, благородно поблескивающий на свету зажегшегося над ним фонаря. Омега присматривается к неизвестному объекту, машинально продолжая тереть полотенцем уже сухую тарелку. Но та вдруг неудачно выскальзывает из нервно дрогнувших рук, с громким треском приземляясь на ребро раковины. Омега опускает мельтешащий в панике взгляд на разбитую посуду, опираясь дрожащими руками на столешницу около нее. Истерика слишком быстро овладевает трезвым разумом, ослабляя подкосившиеся ноги. Тэхен приходит на громкий звук достаточно быстро и застает омегу осевшим около кухонного гарнитура. Альфа цепляет взглядом осколки разбитой посуды в раковине, следом опуская на сжавшегося в углу парня, что закрывал обеими, заметно дрожащими руками лицо, так и не выпустив из цепких пальцев скомканное полотенце. Тэхен спешно подходит ближе и, досадно выдохнув, присаживается перед омегой, не решаясь прикоснуться к нему, чтобы убрать вцепившиеся в собственное лицо напряженные пальцы. Чонгук, кажется, уловив чужое присутствие рядом, выпускает сдавленный выдох через губы, понимая, что это совсем не помогает ему успокоиться. - Что?.. - Он здесь. - Чонгук перебивает альфу на полуслове, следом поддаваясь порыву бурной истерики. Омега убирает дрожащие пальцы, открывая вид на покрасневшие стеклянные глаза, роняющие горячие слезы, которые медленно стекают по бледным щекам. Тэхен досадливо хмурит брови, не до конца понимая, о чем тот говорит, более беспокоясь за весьма неадекватное состояние омеги. - Здесь никого нет. - доверительно и мягко отвечает Тэхен, предполагая что омегу беспокоят галлюцинации. И это огорчает его куда больше, чем то, что прямо сейчас в беззащитном и уязвимом омеге он уперто продолжает видеть своего покойного супруга, машинально протягивая ладонь к его лицу, чтобы успокоить. Он сам заложник своих галлюцинаций, так что не ему судить этого недопустимо запуганного и измученного омегу. - Видите?.. Нет никого кроме нас. Вам просто показалось. - Нет! Он был в окне… там… там его машина… он пришел сюда… за мной… он пришел за мной… - Чонгук продолжает надрывно говорить, настораживая этим альфу все больше и больше. Омегу трясет, и Тэхен аккуратно накрывает его плечи руками, заглядывая в мечущиеся в панике черные расширенные зрачки. Тэхен с жалостью всматривается в лицо рыдающего омеги, только разомкнув было губы, чтобы опровергнуть его страхи, когда их слуха достигает трель дверного звонка, а вслед за этим нетерпеливый стук по входной двери. Омега поднимает распахнутые в страхе глаза на альфу, что быстро замечает, как вмиг сбилось его до того тяжелое дыхание. - Это он... - выдавливает на выдохе Чонгук, цепляясь за рукава ночной рубашки альфы, что уже успел приготовиться ко сну. Омега смотрит с диким страхом и мольбой в его глаза так, что Тэхен впадает в легкий ступор, боясь пошевелиться. Он все еще верит в то, что это простое стечение обстоятельств, и Чонгук себя попросту очень сильно накрутил. - Я пойду проверю, хорошо? - Тэхен привстает, чтобы встать на ноги и пойти посмотреть на ночного гостя, что вновь ударяет по крепкому полотну двери, призывая открыть. Если это как-то сможет успокоить омегу, он не против впустить в дом ночную прохладу. - Нет, пожалуйста, нет. Не открывай! - Чонгук хватается за его руки, поднимаясь следом, чтобы не дать альфе впустить в дом опасность, которую он ощущает собственной кожей так же отчетливо, как и насыщенный аромат пачули, чудящийся в воздухе. Тэхен вместо того, чтобы послушаться, перехватывает его дрожащую руку, потянув за собой к выходу из кухни. Омега продолжает шепотом просить образумиться, бросая полный ужаса взгляд на входные двери, мимо которых они проходят. Тэхен в спешке приводит его к одной из дверей, рывком открывая ее и подталкивая омегу вовнутрь ванной комнаты. - Я со всем разберусь. Закройся изнутри и сиди здесь бесшумно. Там есть щеколда. - альфа отпускает его руку, убедительно кивая на замок под ручкой двери, напоследок окидывая рыдающего взахлеб омегу уверенным взглядом. Чонгук успевает только кивнуть, когда дверь перед ним захлопывается, и он моментально поворачивает щеколду, оседая на пол, опираясь виском о ее холодное полотно. Тэхен возвращается в прихожую, оглядываясь на закрытую дверь ванной комнаты, за которой восстановилась тишина, не секунду не колеблясь перед тем, как отомкнуть замок и раскрыть дверь, устремив вопрошающий и слегка недовольный взгляд на нежданного гостя, что переполошил своим приходом весь дом. - Чем могу быть полезен в такой поздний час? - Тэхен закрывает собой проход, чтобы не дать незнакомцу переступить порог своего дома раньше, чем он ему позволит. - Я уж было подумал, что чета Ким и Ха не порадует меня своей гостеприимностью. Жаль, только не в полном составе. - высокий, статный мужчина, представший перед Тэхеном на крыльце его дома, отталкивает практически сразу своим мнимым дружелюбием и нагнетающей аурой, имеющей слабый, но ощутимый эффект даже на нем самом, далеко не напуганном. Незнакомца хочется опасаться, но Тэхен свое предчувствие умышленно заглушает, глядя с легкой неприязнью прямо в поглощенные тьмой внимательные зрачки, находясь мыслями рядом с испуганным омегой, отдаленно понимая, кого тот так жутко боится и от кого жаждет сбежать. Вопреки своим опасениям, альфа отступает назад, открывая дверь шире, приглашая гостя войти. Мужчина выдавливает одобрительную ухмылку, подмечая не дурную сообразительность хозяина дома, переступая порог уютного, но, по его личным меркам, скромного и невзрачного дома, моментально улавливая легкий аромат любимой ванили, что бесследно стирает секундную улыбку с лица, сменяя ее смутной подозрительностью. Тэхен на свой страх и риск решил впустить его в свой дом, надеясь на то, что поддельная гостеприимность поможет тем самым поскорей выпроводить странного незнакомца. Мужчина мельком и без интереса осматривается, останавливая свой пристальный взгляд на мягком уголке посреди гостиной, не сходя с возвышения прихожей, премыкающей к основной части дома, чтобы войти в просторную комнату, откуда ведут двери в другие помещения. Тэхен останавливается посреди гостиной, оборачиваясь к нему лицом, складывая руки на груди в далеко не дружелюбном жесте, надеясь что волнение о подозрительно притихшем омеге не заметно в чертах его безэмоционального лица. - Как некрасиво со стороны господина Ха… - Чунмен отгоняет наваждение, предполагая что освежители воздуха, один из которых он заметил на книжной полке в противоположном углу гостиной, распыляют до скрежета зубов любимый аромат, которого ему чертовски не хватает и без которого с исчезновением омеги он стал задыхаться. - Я знаю, что он оправляется после болезни, но мне бы хотелось видеть его лично... - Зачем Вам мой супруг? - Тэхен обрывает альфу на полуслове, словив его опасно блеснувший недовольством взгляд, слегка изумленный резкой бестактностью. Чунмен выпускает насмешливый вздох, плавно скользнув взором по закрытым дверям дома, заставляя Тэхена насторожиться, с особой внимательностью наблюдая за его неподвижной фигурой. - Хочу кое-что обсудить. Позволите? - мужчина сходит с выступа и двигается вглубь комнаты, вопрошающе выгибая брови, встречаясь с чужой неприязнью, вспыхнувшей на дне нечитаемого взгляда. - Не позволю. Время позднее, так что, пожалуйста, уходите, и поступите как все разумные и тактичные люди: назначьте встречу заранее. - Тэхен выступает на пару шагов вперед, перекрывая собой проход дальше вглубь дома, мельком покосившись на запертые двери ванной комнаты. Ему в некоторой степени плевать, что всего несколько минут назад гость только преступил порог его дома, зато придраться к негостеприимности, с которой тот начал бессмысленный диалог, больше не сможет. - Слишком тихо в доме, Вам так не кажется? - Чунмен улавливает его жест, следом обернувшись на смежные двери, проследив за его взглядом, выдавливая насмешливую ухмылку. Альфе достаточно всего повернуться в нужную и резко заинтересовавшую его сторону, чтобы перед ним возникла чужая рука, уверенно преграждающая путь. - Знайте свое место. - металлическая строгость в голосе Тэхена придает ему грозности, пока он перекрывает путь слишком упертому и наглому гостю, жалея, что впустил его на порог своего дома, надеясь решить все мирным путем. - Мне плевать кем Вы являетесь, но это мой дом, который я попросил Вас покинуть, и мой супруг, которого я не позволю Вам увидеть. - Вы прячете его от меня? - Чунмен продолжает открыто насмехаться, скользя по нему небрежным взглядом, не воспринимая грубость всерьез. Вообще все, что будет мешать ему достичь своих целей, в лучшем случае, не будет восприниматься им всерьез, в худшем же - будет устранено. - Имейте совесть, и придите завтра, в удобное для нас и для Вас время. По-вашему, нормально совершать визиты в полночь, при этом не давая покоя мне и моему нуждающемуся в отдыхе супругу? - голос Тэхена дрогнул от безосновательной злости, которую он доселе никогда не испытывал так бурно. И альфа переживает настоящую панику внутри себя, не находя причин столь неприсущему ему поведению со своей стороны. Этот человек слишком многое себе позволяет, а Тэхен никогда не позволял кому-либо со стороны тревожить его покой и переходить границы его территории. Доброта добротой, но альфа безжалостно принципиален, когда дело доходит до защиты своего. - Это дело не терпит отлагательств. - цедит в ответ Чунмен, ударяя по его вытянутой руке, убирая ее со своего пути. Тэхен не успевает опомниться, когда мужчина подходит к первой попавшейся двери, рывком отворяя ее и сразу же закрывая, убедившись, что там пусто. - Что Вы себе позволяете? - Тэхен сжимает руки в кулаки, но продолжает оставаться на месте, дабы не нарваться на ненужные неприятности в стенах его дома, со стоическим терпением наблюдая за тем, как мужчина поочередно открывает двери, проверяя комнаты на безлюдность. - Несколько спален… как интересно. - Чунмен закрывает очередную дверь пустой комнаты, обращая заинтересованный взгляд на испепеляющего его своей неприязнью альфу, расплываясь в наглой усмешке. - Зачем супружеской паре отдельные комнаты? - Если Вы немедленно не покините стены моего дома, я тотчас же вызову полицию и заявлю на вас о вторжении на мою частную собственность. - непоколебимо стоит на своем Тэхен, игнорируя чужой вопрос. Пытаясь скрыть собственное раздражение, альфа прячет дрогнувшие в злости и сжатые в кулаки кисти рук в передние карманы пижамных штанов, глядя открыто негодующим взглядом на не повевшего бровью наглого гостя. - Если бы все было так просто, господин Ким… - альфа оборачивается, ступая медленной походкой обратно вдоль стены, которую обошел, отворив все двери и предварительно проверив все комнаты. Тэхен проводит его испытывающим взглядом, ощущая инстинктивную опасность, словно альфа намеренно замедляет походку, чтобы припугнуть своей неторопливостью и растянуть удовольствие в созерцании чужого испуга и неуверенности. Тэхен не так прост, как может показаться на первый взгляд, он своими эмоциями управлять умеет хорошо. И подобные выходки не заставят его сорвать маску безразличия, дав мужчине ответы на его неозвученные вопросы. - Я всего лишь хочу поговорить с господином Ха. Предложить ему выгодную для нас обоих сделку. - Чунмен останавливается у одной из дверей, которую случайным образом ранее пропустил, бросив в сторону насторожившегося альфы цепкий ехидный взгляд. - Ведь так, господин Ха? Вы ведь слышите меня? Прекрасно слышите и не отзываетесь… Отчетливо распознав на чужом лице секундную предательскую заминку, Чунмен с прочной уверенностью в своем успехе резко оборачивается к двери лицом, потянувшись к ее ручке, и терпение Тэхена с треском лопается. Альфа срывается с места, успевая перехватить руку мужчины, отталкивая ее от запертой двери. - Вы готовы вломиться даже в ванную комнату к моему супругу ради разговора? Думаете, я потерплю такую наглость? - взгляд Тэхена блеснул в раздражении, с которым он разворачивает хамоватого альфу к себе, чтобы лицом к лицу объяснить правила в чужом доме. В его доме. Громкий звук неизвестного происхождения, донесшийся из-за запертой двери, заставляет обоих устремить один - обеспокоенный и испуганный неожиданностью, другой - с уверенным триумфом в полыхающем взгляде на ее полотно. Следом последовавший приглушенный шум воды заставляет Тэхена с вновь преобретенной решимостью вздернуть подбородок, одарив альфу насмешливой ухмылкой, такой же, что доселе не сходила с лица противника. - Еще одно движение в сторону комнаты, и я придам это дело огласке. Хотите публично извиняться за неприятную и недопустимую ситуацию, что оскорбила моего супруга? - Тэхен для пущего эффекта дерзко дергает бровью в немом вопросе, давая ему право выбора: прекратить это вторжение прямо сейчас либо же иметь дело непосредственно с осуждающей общественностью, что надолго и ни за какие деньги не оставит это событие в покое. Чунмен бросает на него полный недовольства взгляд, переступая через себя, чтобы принять мелочное, но столь горькое поражение, одернув руку, вцепившуюся в его локоть, чтобы вовремя остановить. Тэхену не терпится выпроводить гостя за порог своего дома, более беспокоясь о состоянии омеги, который судя по всему понимает, насколько близко этот человек подкрался к нему. - Передайте ему, что это не последняя наша встреча. В галерее господина Сонёля есть то, что необходимо мне. Поэтому пусть перероет ее всю, но отыщет то, за чем я еще приду. Его заместитель в курсе, о чем я говорю. - Чунмен говорит достаточно громко, чтобы прячущийся от него омега услышал даже сквозь звонкий шум текущей воды и принял все на свой счет. Напоследок бросив короткий взгляд на дверь и с безотрадной усмешкой скользнув им по безрассудно смелому альфе, оправданно вступившемуся за свое, Чунмен спешно разворачивается и идет на выход. Тэхен провожает его испытывающим взором, моментально оборачиваясь, с беспокойством успевая только провести ладонью по запертому изнутри дверному полотну, прежде, чем двинуться вслед за гостем, чтобы убедиться, что тот безвозвратно уйдет. Чунмен на секунду замирает около проема, ведущего на кухню, продолжая с подозрительностью оглядывать видимую и открытую ему с этого ракурса комнату. Взор моментально уловил осколки разбитой посуды в угловой раковине, на что мужчина беззвучно хмыкает, отмечая для себя очередную странность этой семейки, следом продолжая путь к выходу. Тэхен не придает этому значение, следуя за ним к входным дверям, чтобы захлопнуть их за спиной неприятного и крайне необузданного незнакомца. Он замечает мимолетное желание альфы сказать что-нибудь эдакое и ему напоследок, но вопреки этому мужчина переступает порог его дома в гордом молчании. Тэхен вновь встает в проеме входной двери, закрывая собой проход, не спеша окончательно отгораживаться от потенциальной опасности крепким полотном, продолжая наблюдать за удаляющейся спиной альфы. И когда Тэхен, наконец, думает, что все уже позади, решая всё-таки захлопнуть дверь, чтобы не впускать холод и сырость после вечернего дождя в дом, Чунмен резко останавливается у его автомобиля, припаркованного под воротами, с сомнительной внимательностью приглядываясь к номерам, еле различимым в тени фонарного столба. Тэхен шумно выдыхает в нетерпении и легком раздражении, но за порог своего дома выходит, чтобы окончательно решить все недоразумения и недопонимания. - До мужа добраться не смогли, решили атаковать мой автомобиль? - Тэхен ежится от холода, но уверенной походкой ступает к калитке, за которой остановился докучающий гость. - Я до Вашего мужа доберусь, будьте уверены. - цедит в ответ недовольный окончанием переговоров Чунмен, продолжая изучать автомобиль суженным в сомнении взглядом. Тэхен на его угрозу беззвучно фыркает, останавливаясь у видимого ограждения, отделяющего их друг от друга на безопасном расстоянии. - Но у меня возникло странное чувство, словно я встречал Ваш автомобиль ранее… - Это уж вряд ли. - Тэхен складывает руки на груди, мельком осматривая пустую улицу и домики соседей с выключенным светом в окнах: район уже дремлет. - А Вы случайно в последнее время не бывали в Инчхоне? - Чунмен оборачивается, испепеляя своей внимательностью и подозрительностью, что Тэхену начинает очень не нравиться. А уж тем более подобные вопросы, не имеющие ничего общего с изначальной причиной визита. - Может бывал, а может и не бывал. Это уже мое дело куда, зачем и за кем ездить. Бывайте. - Тэхен оборачивается, решая возвращаться домой, боясь переохладиться и простыть в одной легкой пижамной рубашке. - Это ведь Ваша машина двигалась в сторону Сеула по трассе из Инчхона в ту дождливую ночь. - Тэхен останавливается, слыша скрип калитки с уставшим вздохом, слетевшим с губ, поворачиваясь обратно к альфе, которому хватило наглости вернуться да еще и приблизиться, остановившись всего в нескольких шагах от него. - Так кого на самом деле Вы прячете в своей ванной, господин Ким? - Вы меня в чем-то обвиняете? - Тэхен остается невозмутимым и спокойным к явным провокациям со стороны мужчины, ищущего повод подискутировать. Альфа выпрямил осанку, расправляя плечи, показывая тем самым, что дважды незваные гости порог его дома не преступят. - Что скрываете Вы и Ваш супруг? Или правильнее сказать: кого? - Чунмен устремляет несуразно насмедливый взгляд выше его плеча, разглядывая дом, возвышающийся за его спиной. Альфа неожиданно выпускает хриплый смешок, а после вовсе заливается смехом, тревожащим покой и тишину в округе. Тэхен выгибает брови в непонимании, ожидая новых выпадов от по-своему странного и пугающего альфы, что никак не может сыскать свой покой в дали от прячущегося в его доме омеги. И к Тэхену подкрадываются лишние сомнения, на счет полной безопасности Чонгука, которого продолжают искать с учетом пройденного времени. Чунмен, разразившись мнимым смехом, находит свою опору в плечах застывшего на месте альфы, со всей присущей ему силой надавливая на крепкие широкие мышцы. Тэхен в растерянности не успевает уловить тот момент, когда спертое смехом дыхание замирает у его уха. - Если я узнаю, что ты либо твой супруг причастны к его исчезновению. Если я выясню, что вы оба прячете его у себя. Если он действительно где-то рядом, а вы оба держите его секрет в тайне... я не оставлю ни тебя, ни твоего нелюдимого мужа в покое, пока вы оба не пройдете через то, что прохожу сейчас я. Запомнил?.. - Оставь свои пустые угрозы для людей, пресмыкающихся перед тобой. - цедит в ответ Тэхен, наплевав на формальность и сдержанность. Альфа переступил черту дозволенного, посмел запугивать и говорить о его супруге в подобном контексте, опрометчиво позабыв, что существуют те, которым абсолютно плевать на чью-то безграничную власть и связи, ведь даже они никогда не дадут этим людям защиту от жизненных трудностей. Альфа загнан, а оттого отчаянно вспыльчив, что касается тех, кто не имеет абсолютно никакого отношения к причине его недовольства. Никто, включая Тэхена, не потерпит такого хамства в свою сторону. - Нет, господин Ким, я не угрожаю, а лишь предупреждаю. - Чунмен отстраняется, продолжая давить на чужие плечи, подавляя сильное желание сломить, как тростинку, примять к земле, чтобы не мешался под ногами, чтобы не попадался на глаза и не бесил. Мужчина таких терпеть не может, волевых и принципиальных, думающих, что смогут выстоять перед его потенциальным могуществом. От былого хохота не осталось и следа: взгляд Чунмена остр и опасно блестит даже во тьме, окружающей их со всех сторон на пару с уличным холодом. - Я не тот, кого любят наживать во враги, господин Ким. Будьте внимательны, и не касайтесь чужого, чтобы ненароком не остаться с пустой дырой вместо сердца. Чунмен опускает ладонь с особой грубостью похлопывая по крепкой груди, там где размеренно и спокойно стучит здоровое сердце. Тэхен ведет бровью, негласно напоминая о том, что ему давно бы уже стоило покинуть пределы его двора и отправиться со своими угрозами туда, откуда он такой хамовитый приехал. - Хорошей Вам дороги. - Тэхен стаскивает чужую ладонь со своего плеча, что все это время придавливала к одному месту, многозначительно кивая в сторону его припаркованного у ограждения автомобиля. Альфа поспешно оборачивается, ступая по садовой дорожке обратно в дом, не оборачиваясь, чтобы убедиться, что мужчина окончательно и благополучно покинул его территорию, в идеале - вообще забыл дорогу сюда. Тэхен с усталым вздохом закрывает двери за собой, щелкая замком, моментально сыскав опору в ней же. Приход этого до чертиков странного человека очень вымотал его неожиданными всплесками негативных эмоций. Рядом с этим мужчиной невозможно не чувствовать неприязнь и раздражение, все его слова и действия направлены на то, чтобы возмутить вспыльчивого собеседника, и он с этим весьма хорошо справляется. Альфа обводит блеклым взглядом комнату, вмиг вспоминая об оставшемся в ванной омеге, о состоянии которого можно только догадываться. Тэхен спешно подходит к двери, прислушиваясь ко все такому же приглушенному шуму воды, аккуратно стучась в запертую дверь. - Это я. Вы в порядке? Он уже ушел. - Тэхен негромко стучится, но ответа никакого на это не получает. Волна небезосновательного беспокойства охватывает его с головой, поэтому альфа быстро врывается в соседнюю дверь, за которой находится его спальня. В темноте найдя ближайшую к выходу тумбу, Тэхен открывает ее ящик, на ощупь выискивая ключ от ванной. У него есть дубликаты от всех дверей в этом доме, потому что покойный супруг нередко практиковал на себе при сильных порывах нередких истерик замыкания в комнатах, что заставляло альфу подолгу сидеть под дверями, умоляя того открыть и нормально все обсудить. Тэхен нервно перебирает связку ключей, чтобы отыскать необходимые для двери, под которой он стоит. Нужный находится достаточно быстро, и уже через несколько секунд, альфа поворачивает его в замочной скважине, переступая порог небольшой комнаты. Свет в ней зажжен, ударяя по глазам своей запредельной яркостью. Непрекращающийся сильный поток воды наполнил раковину почти до верха, но боковой сток не позволял ей выходить за допустимые границы. Тэхен сразу же опускает взгляд на пол, хаотично оглядыва пространство, не находя омегу в поле своего зрения. Слуха достигает тихий неразборчивый скулеж, и Тэхен моментально устремляет взгляд в сторону ванны, с небрежно запахнутой шторкой. Альфа опускает ручку крана, погружая комнату в звенящую тишину с тихим журчанием стекающей в сток воды. Аккуратно отодвигая шторку ванной, Тэхен сразу же опускает взгляд на дрожащее тело, сжавшееся в углу ванны. Лица омеги он не видит из-за того, что тот прижался к собственным коленям, накрыв голову обеими руками, в желании казаться неприметным, но зато отчетливо слышит его всхлипы и тихое бормотание. То ли из-за сильного страха оказаться пойманным, то ли из-за не менее сильного переживания, Чонгук казался сейчас вполне неадекватным в действиях. Тэхен поджимает губы в скромном сожалении, присаживаясь на бортик ванны, полностью отодвигая шторку к стене, открывая вид на подавленного и измученного страхом омегу, которого испугало одно лишь появление бывшего мучителя на горизонте. Альфой вдруг овладевает такое же безмерное огорчение, когда он впервые в своей жизни увидел по-настоящему надломленного и бессильного человека, к состоянию которого непосредственно приложил руку тот наглый тип, полчаса рядом с которым казались самыми тяжелыми в его жизни. Тэхен просто не представляет какой силой воли и духа нужно обладать, чтобы терпеть подобное на протяжении долгих лет. Тэхен слишком забывается, огорченный из-за такого беспомощного состояния омеги, протянувшись к нему, чтобы вывести из изрядного мандража, но реальность быстро окатывает его холодной волной паники, когда Чонгук, почувствовавший его легкое прикосновение, резко дергается в обратную сторону, прижимаясь всем своим телом к противоположному бортику, еще ближе подтягивая ноги к груди, еще плотнее закрываясь руками, остервенело впиваясь дрогнувшими пальцами в растрепанные волосы на затылке. - Не трогай меня… прошу, не трогай меня. - чуть громче, но все еще неразборчиво нашептывает дрожащий в истерике Чонгук. Тэхену становится больнее вдвойне, а за свою опрометчивую глупость стыдно. Он видел множество покалеченных судьбой людей, но ни один из них не представал перед ним в таком состоянии. Тэхен готов признать, что не имеет опыта в подобных ситуациях, и не понимает, как ему утешить впавшего в панику пациента. - Эй, его тут нет и больше не будет. - альфа отзывается как можно мягче, не предпринимая больше попыток коснуться. Возможно ему удастся достучаться до трезвого разума омеги словами, ведь безобидный физический контакт подсознательно вводит его в еще более неосознанный панический ужас. - Он больше не побеспокоит тебя. Тэхен складывает руки перед собой, сжимая расслабленные кисти между коленями, поворачиваясь боком к Чонгуку, что продолжает вопреки его желанию как-то утешить, беззвучно рыдать и самоубиваться. Омега совсем немного, но довольно заметно расслабился, переставая хотя бы доставлять себе боль цепкими пальцами, жестоко тянущими вьющиеся волосы. - Он все еще ищет тебя, но больше не найдет. Забыл? Тебя старого больше не существует. - альфа свешивает одну ногу с бортика, поворачиваясь к омеге практически лицом, разглядывая растрепанную макушку притихшего парня, прячущегося от жестокого мира в укромном углу его ванны. Тэхену хочется порыдать вместе с ним, чтобы избавить себя от такого же едкого чувства обиды, но все, на что он способен в своем не менее разбитом состоянии, оставаться чуть более сильным и терпимым к своим разрушающим без остатка слабостям. - И пусть он хоть тысячу раз постучится в двери этого дома, по итогу все равно останется ни с чем. Твоя защита - новая внешность, пожалуйста, береги ее и заботься о ней. Я подарил тебе шанс на новую жизнь, которую ты начнешь с чистого листа, и я возложу на себя ответственность за это. Ты не будешь одинок, пока я не смогу убедиться в том, что мое прекрасное творение в безопасности и невредимости. Тэхен прикусывает внутреннюю часть щеки, подозревая, что переборщил с успокаивающими словами, где-то глубоко внутри поражаясь своей небывалой смелости. Омега аккуратно убирает дрогнувшие от слабости руки, что накрывали макушку, являясь серьезной защитой от внешнего воздействия. Тэхен внимательно наблюдает за тем, как неуверенно тот открывает вид на умытое слезами лицо, поднимая блеклый, размытый неосознанностью взгляд на альфу, что расплылся в добродушной улыбке, желая тем самым убедить в достоверности своих слов и хотя бы ненадолго подарить то чувство защищенности, которое омега по настоящему жаждет ощутить. Тэхену вдруг кажется, что он готов сделать все, что в его силах, чтобы до боли родные глаза больше не обронили ни единой слезинки. Что бы случилось с Цветком, если бы я не накрыл его стеклянным куполом, скрывая от опасных для его жизни порывов буйствующего Ветра? Он бы погиб, так и не вкусив иной спокойной жизни, где порывистое Ненастье никогда не отыщет свой Цветок, продолжая скитаться по Земле в безрезультатных поисках. Ведь Цветок сладкой податливой ванили перерождается в горький неприступный Ирис.