Гарри устало прикрыл глаза и опустил руку с зажатым в ней пером на стол. Чёртово эссе на Трансфигурацию продвигалось медленно и тяжело. Отлично понимая практику, Гарри никак не мог сосредоточиться на теоретической части: посторонние мысли завладевали им. Как бы сейчас ему пригодились уроки с профессором Снейпом, но, как иронично, тот был мёртв и явно не оценил бы желание Гарри заниматься окклюменцией. Воспоминание о Северусе Снейпе неприятным осадком лежало в его памяти, причиняя почти ощутимую физическую боль.
Гарри не хотел думать. Ему хотелось просто забыть о том ужасе, который довелось пережить, становясь тем самым обычным подростком, который ходит на свидания в Хогсмид, пьёт сливочное пиво с друзьями и увлекается квиддичем, магловскими комиксами с нелепыми парнями в таких же нелепых костюмах, что защищают весь мир. Гарри
хотелось жить, не думая о прошлом и будущем, но он прекрасно осознавал, что кроме прошлого у него ничего и не было.
На соседнем стуле Джастин откинул увесистую книгу, которую он держал последние минут десять в руках, с горечью воскликнув:
— Здесь ничего нет! Мерлин! — он поморщился, руками откидывая отросшие тёмные волосы назад, а после перевёл уставший взгляд на Гарри, обращаясь уже к нему: — Неужели Макгонагалл не достало задавать нам эти тупые эссе?
Профессор Макгонагалл была директором Хогвартса и вела Трансфигурацию только у седьмого курса. Она хотела выпустить их, а после уже полностью отказаться от должности преподавателя, посвящая себя делам школы. Профессор была привычной и строгой, не делала поблажек для них и сурово обходилась с теми, кто не сдавал домашнее задание, однако даже она прекрасно понимала, как же сложно было вернуться в привычную жизнь.
— Нам нужно немного расслабиться, чтобы собраться и, наконец, закончить с этим эссе, — устало ответил юноша. Джастин согласно кивнул в ответ, доставая из кармана бордовой толстовки пачку сигарет и вытаскивая одну. Он закупался сигаретами в маггловском Лондоне и привозил с собой в Хогвартс целые блоки в чемодане. Открыв окно в комнате и сев на подоконник, он подкурил с огонька на палочке и с наслаждением вдохнул дым в лёгкие. Гарри знал, что Джастин курит популярные Winston, что это успокаивает его и что он понимает вред того, что делает. Сам Поттер не спешил пробовать, но ничего не мог сказать соседу.
Октябрь выдался на редкость солнечным и тёплым по меркам осени в Англии. Чуть прохладный воздух заходил через открытое окно, вытесняя характерный запах табака. И пусть это могло раздражать, Гарри находил в этом особенное очарование жизни в общежитии. Будучи младше, мало кто с его однокурсников баловался сигаретами или алкоголем, а на старших курсах Гарри думал о снах с Томом Рэддлом в его голове и нападении Пожирателей на всю магическую Британию. У него не было времени на сплетни о том, кто с кем встречается и кто от чего зависит, потому что Гарри даже не знал, выживет ли он.
Он выжил.
Но жить без страха и постоянной тревожности не умел.
Когда выдалась возможность ещё год провести в школе, Гарри ухватился за неё, как за спасательный круг, отправляясь на встречу уже давно выученному, но всё такому же таинственному замку.
— Гарри, нам дали возможность закончить Хогвартс и сдать экзамены, так что ты должен учиться, — обеспокоенно и поучительно говорила Гермиона в купе поезда. Она, конечно же, поехала с ним, как и Рон, как и большинство его сокурсников. Он сидел в поезде, слушал стук колёс о рельсы и мечтал раствориться в этом моменте.
Реальность накрыла его в холле, когда профессор, поджимая губы, проговорила:
— Вы всё ещё принадлежите своим домам, но будете жить отдельно. Чтобы показать сплочённость с остальными факультетами, я расселила вас немного по-другому. На дверях каждой комнаты в вашем общежитии будут написаны фамилии, расписание я выдала мисс Грейнджер. Желаю удачи, — сухо закончила Макгонагалл, разворачиваясь и уходя по лестнице вверх, оставляя после себя неопределённость и нечто неуловимое, но столь привычное.
— Чувак, надеюсь, мы будем вместе жить, — прошептал на ухо Рон, чуть склоняясь. За лето он окончательно подрос, становясь выше Гарри почти на целую голову. Его рыжие волосы были подстрижены, а на плечах висела новенькая мантия от Мадам Малкин.
— Ага, — сомневаясь, ответил Гарри.
Конечно же, Гарри достался Малфой в соседях. Тот самый Малфой, возвращением которого были все удивлены. Лаванда Браун за ужином поглядывала в сторону слизеринского стола, где сидел Малфой в окружении Паркинсон и Забини, приговаривая:
— Как у него хватило смелости вернуться?
На что Симус насмешливо ответил ей:
— Дурости. Его тут сожрут с потрохами и не подавятся.
Лаванда согласно закивала, продолжая сплетничать про остальных слизеринцев, а Гарри отвернулся от неё, задумываясь, что, на самом деле, это был очень смелый поступок.
Если честно, с Малфоем можно было ужиться. Да, он всё ещё плевался ядом, когда Гарри или Джастин раскидывали свои вещи по комнате или жаловался на запах сигарет в комнате, на что Финч-Флетчли в ответ показывал язык и восклицал, что Малфой ничем не лучше.
Тот курил французские Житан, идеально заправлял свою постель и не допускал ни малейшего бардака на его прикроватной тумбочке. На тумбочке Гарри лежало всё, что только могло там поместиться, так что он искренне был поражен педантичностью его врага.
Бывшего врага.
Подойдя однажды к Малфою, ещё на первой неделе их совместного проживания, Гарри так же запрыгнул на подоконник, садясь рядом. Закатные лучи окрашивали светлую комнату в красный и оранжевый, причудливыми бликами играя на светлых волосах Малфоя. Гарри смотрел на них секундой больше, чем нужно, отпечатывая на сетчатке игру красок, а после перевёл взгляд на лицо слизеринца, становясь серьёзным.
— Я предлагаю перемирие.
— Хорошо.
— Что? — воскликнул Гарри, вглядываясь в серые глаза напротив. Он прокручивал этот диалог в голове два дня, придумывая хороший аргумент на каждую возможную фразу Малфоя, но тот просто взял и согласился. Вот так вот. Будто между ними не висели семь лет ненависти, стычки, обидные слова и Сектусемпра. Гарри сам видел шрамы на груди от неё, когда его сосед возвращался в одних пижамных штанах из душа. И они и правда были ужасны.
— Я согласен, — спокойно ответил юноша, делая новую затяжку.
— Я думал, это будет сложнее, — ляпнул Поттер, не подумав.
— Знаешь, мир изменился. Да и мы соседи сейчас, глупо портить жизнь друг другу на последнем курсе, — обтекаемо и чуть загадочно ответил слизеринец. Его зелёный галстук расслабленно висел на шее, а мантия была аккуратно повешена в чуть приоткрытый шкаф. Гарри подумал, что он прав.
С того самого разговора они старались уживаться вместе. Оказывается, Драко таскает из дома сладкие и вкусно пахнущие синнабоны, которые ему приносят домовики, предпочитает вечерами смотреть магические постановки (одной он даже поделился с Гарри и Джастином) и витиевато матерится на французском, когда спотыкается о чьи-то (явно не свои) ботинки. Но с ним можно жить.
— Эй, Мерлин и Моргана вызывают Гарри Поттера! — воскликнул ему на ухо Джастин. Гарри вздрогнул, переводя осознанный взгляд на своего соседа, а после нахмурился, резко спрашивая:
— Что?
— Ты завис, — просто ответил юноша, садясь на свой стул и повторно открывая фолиант, который взял вчера из библиотеки. Такое иногда бывало с Гарри, поэтому он даже не удивился. В такие моменты он нуждался в человеке, который будет вытаскивать его из собственных мыслей, что оплетали сознание, как удушливые змеи, грозясь остаться внутри навсегда.
Гарри нужен был взрыв. Что-то неожиданное и поистине увлекающее, что-то, что могло бы заставить Гарри почувствовать себя живым.
— У меня есть к вам предложение! — ураганом влетел в комнату Малфой, захлопывая за собой дверь. Гарри и Джастин со стоном оторвались от эссе, только настроившись на работу. Если до пятницы (что была уже послезавтра) они не допишут его, то Макгонагалл с них три шкуры сдерёт, приговаривая о поступлении и необходимости баллов. Малфой, конечно, закончил его ещё вчера, самодовольно потягиваясь и сверкая саркастической ухмылкой на лице, говоря:
— Это потому, что я умею делать задания вовремя, а не откладываю их на безразмерную тумбочку, да, Поттер?
Гарри в ответ показал средний палец, а Джастин истерически заржал. Драко, вообще-то, был прав.
— Мы учимся.
— Вам это не дано.
— Эй! Мы договорились без оскорблений! — с притворной обидой воскликнул гриффиндорец, кладя руку на сердце. Малфой в ответ задумался на секунду, а после состроил на лице мерзкую ухмылочку и протянул:
— Это правда, а не оскорбления! — на протестующий клич Финч-Флетчли никто из них не обратил внимания. — Вообще-то, после ужина Грейнджер и Забини устраивают вечерние посиделки со сливочным пивом и какой-то маггловской игрой. Думаю, это будет весело.
— Сколько тебе заплатил Забини за рекламу? — со смешком сказал Гарри. Малфой в ответ улыбнулся ещё шире и, наклонившись к Гарри, выдохнул:
— У тебя столько нет.
Он был слишком близко. От него веяло лёгким запахом яблок, парфюма, средства для мётел и чем-то таким, что Гарри мог назвать привычным, но никак не понимал, что это. Это было с Малфоем с самого начала их учёбы, шлейфом тянулось сквозь семь долгих лет учёбы и отдавало ломотой в рёбрах. Гарри мог назвать это привлекательным, если бы не боялся того чувства, что родилось совсем недавно и теплилось у него в груди.
Малфой щёлкнул его по носу, отстраняясь, а Джастин протяжно завыл:
— Снимите уже себе номер! — после чего получил мягкой подушкой, брошенной Драко.
Гарри бы согласился.
***
Louis Tomlinson — We Made It
Почему-то Малфой не упомянул про бутылки вина, которые как-то протащили Забини и Финниган. Они вообще удивительным образом сдружились за эти полтора месяца жизни в одной комнате, занимаясь организацией всех таких посиделок. На них приходил почти весь курс, признавая, что им давно не хватало такого. Даже Гермиона, будучи старостой, сидела на них в объятьях Рона, потягивая сливочное пиво и общаясь со столь раздражающими её когда-то Лавандой Браун и Панси Паркинсон.
Они не забыли о том, что было, просто предпочитали не думать и отдаваться моменту без стереотипов и прошлых обид. Конечно, стычки случались, но профессора пытались их разрешить. Иногда встревал сам Гарри, вещая о единении и прощении, как когда-то говорил Дамблдор. На самом деле, всё было куда проще — Гарри просто устал от борьбы, ссор, интриг и скандалов. Так что он даже с каким-то удовольствием ходил на такие вечера, потягивая в стороне пиво и стараясь запомнить каждую мелочь, которая способна заглушить то ужасное чувство пустоты и тьмы внутри него, где когда-то был кусок чужой души.
Это была среда, и, окей, они не планировали напиваться, но что-то пошло не так. Просто в какой-то момент разгоряченный и покрасневший Блейз предложил сыграть в «Правду или действие», идею поддержали Симус и Панси, а все остальные подтянулись. Они расселись в круг на подушки, которые лежали в гостиной, взяли ещё пару бутылок красного вина, которое пошло по кругу, и принялись играть. Гарри был зажат между Невиллом с одной стороны и Лавандой с другой, но ему было весело и интересно: то ли от выпитого алкоголя, то ли от отступившей в этот вечер усталости, которая преследовала его долгое время.
Так как предложил сыграть Забини, ему первому выпала очередь выбирать.
— Панси, душка, правда или действие? — с ухмылкой протянул Блейз, подпирая рукой голову. Гарри перевёл заинтересованный взгляд на Панси, которая, немного колеблясь, ответила:
— Действие.
Наполовину опустевшая бутылка дошла до Гарри, он приложился губами к горлышку, делая несколько глотков и чувствуя, как голова немного закружилась. Осознав, что, возможно, ему стоит прекращать пить, он передал бутылку Невиллу, облизывая губы, ощущая небольшую кислоту и мягкость выпитого вина.
— Ох, Панс, поставь на шее засос самому симпатичному парню из всех, кто здесь сидит, — улыбнулся Блейз. Панси чуть нахмурилась, но кивнула, а после встала и через круг подошла к сидящему напротив Симусу. Она опустилась перед ним на колени и чуть наклонилась, негромко спрашивая:
— Можно? — на что Симус кивнул, поворачивая голову в другую сторону и открывая шею. Панси прижалась к ней губами, оставляя красное пятно на светлой коже. Она, не глядя на него, встала и ушла на своё место, но по смущённой улыбке Финнигана Гарри понял, что они поговорят после игры.
Вернувшись, слизеринка нацепила на лицо маску, какую Поттер часто видел на Малфое, и продолжила игру. Панси вынудила рассказать Малфоя, с кем он лишился девственности (Дафна Гринграсс), после Малфой заставил танцевать Рона стриптиз для Гермионы (что было скорее смешно и нелепо, нежели возбуждающе), а Рон поинтересовался у Джастина, пробовал ли тот наркотики, на что Джастин отрицательно покачал головой и сказал, что не планирует делать этого.
После чего Финч-Флетчли оглядел весь круг, останавливаясь на Гарри и с лёгкой заинтересованностью в глазах спрашивая:
— Гарри, правда или действие? — на него уставились абсолютно все, разглядывая и ожидая чего-то. Гарри уловил немного настороженный взгляд Малфоя, после чего ответил:
— Действие, — и боясь, и желая кое-чего.
Сделав вид, что задумался, Джастин почти сразу загадал:
— Поцелуй Малфоя, — что звучало как грёбаный приговор. Малфой выглядел испуганным и взъерошенным, на его шее и груди красовались пятна то ли от алкоголя, то ли от смущения, а взлохмаченные волосы прикрывали глаза. Гарри подумал, что без своего привычного лоска Малфой выглядит куда более привлекательно.
Он, рискуя не встать, на коленях прошёл к юноше, что сидел недалеко, садясь совсем близко. Малфой на секунду прикрыл глаза, будто бы решаясь, а после открыл их, встречая затуманенный взгляд Гарри. Шум на фоне прекратился. А может, все просто замолчали, Гарри не был уверен, потому что в следующую секунду губы Драко накрыли его, позволяя утонуть в этом прикосновении. Не осознавая, что творит, Гарри приоткрыл рот, впуская горячий язык, зарываясь пальцами в мягкие волосы Малфоя. Они целовались исступленно, будто бы ища друг в друге собственное спасение, прижимаясь сильнее и не рискуя открыть глаза.
Гарри внезапно понял. Последний кусочек пазла встал на своё место в устоявшейся картине мира.
— Ребят, всё-таки снимите номер, а? — прозвучал насмешливый голос Джастина где-то совсем рядом. Гарри отстранился от Малфоя, замечая его покрасневшие губы, волосы, лежащие в беспорядке и блеск в глазах. Он повернулся к хаффлпаффцу, показал ему фак, а после схватил Малфоя за предплечье, вставая. Тот не сопротивлялся.
Они вышли в коридор, оставляя позади гостиную, наполняющуюся звуками.
— Вау, это было горячо! — воскликнула Панси.
— Боже, меня сейчас стошнит! — протянул Рон.
— Давно заметила притяжение между ними! — засмеялась Лаванда.
Гарри закрыл дверь, отрезая их от всех звуков. В коридоре было чуть прохладно, поцелуй отрезвил его и заставил задуматься. Малфой осознанно глянул на него, после чего отошёл к окну, открывая его и запрыгивая на подоконник. Гарри сел рядом.
Драко достал из кармана брюк пачку сигарет и подкурил, выдыхая навстречу звёздной ночи и ветру. Он повернулся к Гарри, посмотрел как-то обречённо и сказал:
— Жалеешь, Поттер?
— Нет, — даже не задумываясь, ответил Гарри. Сизый дым красиво развевался в ночи, а темнота укутывала их в свои объятья, лишая страха.
— Я думал, ты откажешься. Между нами было слишком много боли, чтобы вот так просто соглашаться, — продолжил Малфой, неосознанно прижимая руку к ключицам, от которых шло два длинных шрама. — Но ты опять смог удивить меня, Поттер. С первого курса удивляешь.
— Это похоже на признание, — выдохнул Гарри, придвигаясь ближе.
— Это оно и есть, дурак, — докуривая и уничтожая заклинанием окурок, сказал Драко. В ту же секунду Гарри поцеловал его.
В будущем Драко признается ему, что с курса четвёртого понял свою глупую (нет, ничего не глупую) влюблённость в золотого мальчика и как после финала турнира его откачивала Панси, приговаривая о тупых гриффиндорцах. Они вместе будут писать эссе, ходить в Хогсмид, пить сливочное пиво в руках друг друга, ощущая на кончике языка привкус юности и беззаботности, смотреть квиддичные матчи и покупать комиксы с нелепыми супергероями (эй, это вообще-то Железный человек, и он крут!)
Но это позже.
А пока их укрывала ночь, даря мгновения неразбавленного счастья, золотом разливающегося по венам и артериям внутри.
Драко Малфой был той самой подростковой влюблённостью,
которой так не хватало Гарри.
