Мой лучик в жизни

      Звук разбивающегося стекла разнесся по квартире, ударив своим звоном всех ее обитателей, подобно грому в дождливый день. Вмиг воцарилась тишина, а за ней, тихий сдерживаемый всхлип, после которого на пол упали несколько капель. Повсюду на полу лежали осколки разбитых вещей, хаос дополняли несколько капель воды, а немного дальше можно было увидеть вазу с которой медленным ручейком продолжала литься вода. Громкие крики, доносящиеся прямо с коридора, слышал, наверное, весь живой комплекс. А они и не думали заканчиваться. В особенности громкий голос женщины, рвущий и метавшийся из стороны в сторону, подобно дикому зверю, не позволявшему вырваться из тесной клетки.       За всем этим наблюдал малыш с черными волосами, доставшимися ему от матери, из-за двери, слишком привыкший к тишине в доме, он не мог не поинтересоваться, что происходит прямо в гостиной, откуда уже несколько раз слышались громкие крики, а также грохот предметов. Он совсем не ожидал увидеть то, как его отец и мать спорят, ругаясь друг на друга, как мать несколько раз подряд замахивается на его отца, как тот пытается отстраниться и уйти из-под удара, как после всего снова разноситься яростный голос обычно тихой матери. Сердце своим громкий отстукиванием прямо где-то в его животе, затмило все звуки: голоса родителей и грохот упавшей вновь на пол вещи. Казалось, что где-то глубоко внутри него мир потихоньку обваливался, осыпаясь подобно тем песочным замкам, которые они всегда строили вместе. Малыш внезапно вздрогнул и вовсе не от вновь разбившегося стакана, а от осознания и воспоминаний, посетивших его голову: мама никогда не улыбалась глядя на него. Сколько бы лицо его матери не всплывало в его памяти, он не мог вспомнить хоть одного раза, когда лицо матери не выражало отчужденность, а ее руки не отталкивали его, из-за чего он заливался слезами, совершенно не понимая почему родная мама так холодна с ним, и что он мог сделать такое, чтобы заслужить это. Его обычно утешал отец, добрая улыбка и похвала всегда исходила от него и в какой-то момент, он и вовсе перестал прибегать к матери за утешением после кошмара или обидного слова, брошенного кем-то из ребят со двора в котором они жили. Он видел как все больше отдалялись друг от друга его родители и на самом деле в начале даже желал этого, но чем ближе подходил момент и ситуация накалялась он понимал, что хочет полноценную семью, даже если мама будет относиться к нему холодно, у него все еще будет любящий отец. Но судя по всему мечты о том, что родители смогут договорится друг с другом сейчас рассыпались. Громкий голос матери в очередной раз вызывает дрожь по телу, а слезы уже не переставая льются из глаз, затуманивая обзор, черноволосый малыш признается, что не хочет этого слышать, а тем более видеть, он быстро разворачивается и несмотря на сбившееся дыхание и дрожание маленьких ножек, бежит в собственную комнату, продолжая сдерживать рвущиеся рыдание, заглушая их собственными руками приложенными к губам, боясь издать еще больше шума, чем тот, который уже создали его родители. А в комнате он сел в дальний угол, закрыл уши руками и уткнулся в собственные колени лицом, беззвучно сотрясаясь в рыданиях и надеясь, что все вернется так как всегда было.       Тем временем в гостиной не переставали разноситься громкие крики женщины, чье настроение кажется вышло их под контроля. Светловолосый мужчина средних лет смотрел на нее и не мог понять, когда именно все пошло в обратную сторону. - Как ты можешь подозревать меня?! Ты вечно не даешь мне отдохнуть с друзьями и быть свободной! — вновь кричит она на него, поднимая руку, чтобы в очередной раз вмазать ему прямо по лицу. Только вот мужчине все это надоедает, потому он не слишком сильно, чтобы навредить, но достаточно, чтобы остановить, хватает ее за руку, тем самым останавливая удар. - Потому что после подруг ты возвращаешься домой пьяной и пытаешься ударить нашего ребенка! — не сдерживая крика кричит вслед за ней он, когда она пытается вырвать руку из его хватки. - Прекрати! Прекрати черт тебя бери говорить об этом отродье! Я никогда не хотела быть матерью и женой такого ублюдка, как ты! Мне всегда было насрать на ребенка и на тебя, все чего я хотела — твоих чертовых денег! — ее лицо по-настоящему безумно, глаза цвета черного сгоревшего сена сейчас выглядели по мертвецки безумными, отчего по спине мужчины пробежали мурашки, а в душе вмиг стало пусто от слов, брошенных специально задеть его. - О чем ты?.. — его голос неприятно дрожит.       Она смеется, делая неровный шаг назад и, наконец, избавляясь от его хватки. - Ох, — она театрально вздыхает, прислоняя руку к щеке и наклоняя голову в бок, — о чем же я в самом деле говорю? — и ее голос звучит до того противно, что парень не может не удержаться, чтобы отвести от нее взгляд на столько противно становиться от ее голоса. — Мне только и нужно было, что соблазнить тебя своей красотой! — она воспевает это, хвастаясь, а его начинает тошнить, — а потом только родить для тебя этого паршивого ребенка, которого ты любишь всей своей душой. Мне это все было абсолютно ненужно! Пока ты платил за меня и представлял своей женой перед своими друзьями, я могла тратить твои деньги и гулять так, как того хочу я! Господи, ты в самом деле до ужаса наивный, молоденький парень, совершенно не смыслящий ничего в реальной жизни, — она замолчала на некоторое время, подойдя к нему вплотную и коснувшись его щеки. — Мне тебя так жаль…       Его глаза смотрели на то, как ее улыбка становиться шире, как глаза ее сужаются и единственное, что мелькало в его голове: как он мог повестись на нее, каким образом он потерял голову на столько, что она понравилась ему? Как раньше он не замечал за ней такое поведение? На сколько же в самом деле он был слеп ко всему? - Что же, ты смотришь на меня так, словно только что тебя лишили не просто денег, а самой жизни, — она облизывается, отходит и отводит взгляд, смотря на бардак вокруг, который сама же и устроила, — твоя квартира неимоверно грязная, понятно почему твой ребенок не менее грязный, ведь он во всем пошел в своего отца.       Эти слова быстро приводят его в чувства и он не может сдержать поднявшийся гнев. Он сам точно не понимает, когда ударяет ее, отчего она едва не падает на пол к разбитым вещам. Он мысленно просит прощение у своих родителей, которые с детства говорили ему ни за что не бить женщин. - Говори про меня что угодно, но если тебе не нравится я — это нормально, но не смей говорить что-то про моего сына. - Это наш сын! — она вскрикивает, вдруг вспоминая об этом, хотя не так давно говорила совсем другое. — Я такая же его мать! Я могу говорить о нем как хочу и ты не сможешь мне ничего сделать! - Ты больше не его мать. Ты никто. — его голос звучит необычайно холодно, а в глазах застывший холод. - Это мы еще посмотрим! - с этими словами она наконец удаляется из комнаты, нарочно громко хлопая входной дверью.       Только оставшись одному в разбитой вдребезги комнате, с раскиданными вещами на полу и сломанной душой. Светловолосый ощущает пустоту и гнев внутри себя, так больно ему еще никогда не было. А ведь все началось с того, что он решил самолично забрать жену с работы, когда та задерживалась на слишком долгое время. Тогда он почему-то думал, что это будет отличный день для того, чтобы наладить в последнее время усугубившееся отношения. Насколько же он ошибался. Приехав тогда на работу, он никак не ожидал увидеть собственную жену, целующуюся с другим мужчиной. Причем та, даже после того как заметила его, не стала отговариваться, а честно призналась, что это ее новый партнер. Боль, которая прострелила его нельзя описать словами, в голове была пустота, тогда он просто схватил ее и повел в собственную квартиру, где все и началось, там же и закончилось. Он прекрасно знал, что женщина, которую он теперь не мог назвать женой, была довольно влиятельна, а также прекрасно знал, что ее родители смогут сделать так, чтобы он поплатился за то, что расторгнул брак с "прекрасной женщиной". В то же время он осознавал, что его родители скорее всего не будут помогать ему, ведь и без того у них есть еще много детей: его братья и сестры, - о которых им тоже надо заботиться. Тяжело вздохнув и поправив белый воротник и галстук пытаясь привести собственные чувства в порядок, он впервые за все это время вспомнил о собственном ребенке. Оглядев комнату, он в глухой тишине впервые услышал тихие всхлипы и плач, сердце наполнилось болью, а все еще существо паникой. Он буквально рванул в комнату в которой не горел свет и кое-как смог найти в ней ребенка, забившегося маленьким клубочком в угол. Ему было всего четыре года, а они устроили перед ним вот такую сцену, что он мог подумать?!       Не слишком решительно он попробовал позвать маленький всхлипывающий клубочек: - эй, малыш...       Он вздрогнул, напряженно застыв на месте. И у мужчина не смог сдержать встревоженного вздоха, который ребенок судя по всему воспринял как недовольство, так как еще больше задрожал, пытаясь казаться еще меньше. Светловолосый приблизился к нему на столько аккуратно, на сколько вообще мог и протянул руку, дотронувшись до мягких черных волос, тоже наследство его матери, как и глаза. Малыш, наконец, посмотрел на него своими большими мокрыми из-за слез глазами, открыв рот, видимо, чтобы сказать что-то, но так и закрыл его. - Все хорошо, теперь все будет хорошо, Кадзуто... - он подобрался к нему и обнял, зарываясь лицом в его волосы, поглаживая того по напряженной спине, - мы справимся, так ведь? - Д...да...