148

Шаркая ногами, Джейк заходит на кухню, слушая, как мама подпевает попсовой песне на радио. Он невольно улыбается, облокотившись на дверной косяк. Из-за солнечного света, парню приходится щуриться, ведь после его темной комнаты выходить сразу в яркое помещение — не лучшая идея. — Доброе утро, мам! — Джейк подходит к матери со спины, целуя в щеку. Та подскакивает из-за неожиданности, гремя сковородкой, а потом через смех произносит: «Привет, привет». Зевая, подросток садится за стол, пробегая глазами по очертаниям города за окном. Вздыхает. — Может тебе помочь? — Я уже закончила, — женщина ставит на стол тарелку с панкейками, а затем и бутылочку кленового сиропа. Кухня мгновенно наполняется запахом свежей выпечки. Он может ассоциироваться только с родным домом. Джейк прикрывает глаза, прислушиваясь к чириканью птиц, пение которых доносится из открытого окна. Оно смешивается с тихой музыкой, прекращающимся шипением сковородки, и от всего этого становится спокойно и приятно, что не хочется расставаться с милой утренней обыденностью. — Какие у тебя сегодня планы? — спрашивает женщина, делая глоток своего чая с мелиссой. Джейк поднимает глаза на мать, чувствуя мятный запах, доносящийся из кружки, и полностью расслабляется. Он запихивает несколько панкейков в рот, заливая их сиропом и издавая блаженное мычание. На вопрос матери лишь показывает пальцем на рот, намекая на то, что сейчас говорить не может. Женщина с умилением вздыхает и трепет его по волосам, улыбаясь. — Так… — начинает Джейк, запивая еду кофе, хмурясь от горького привкуса, — ну, думаю, просто буду кататься на скейте с друзьями… или что-то еще. Все как обычно. — Давай только без ночных приключений, синяков и прочего, ладно? — женщина щурится из-за неприятных мыслей, представляя самые худшие последствия. — Мам, о чем ты? Когда такое было в последний раз? Я буду дома в девять, как обычно, — парень пожимает плечами, после чего переводит взгляд с матери на часы. — О, и, кстати, мне уже пора! — он быстро ставит тарелку в посудомойку, забывая о чашке с кофе. Отряхивает руки от невидимых пылинок, оглядывая кухню и кивая своим мыслям. Джейк мгновенно исчезает из дома, крикнув на прощание матери: «Люблю тебя». Женщина ничего не говорит, лишь посмеивается, произнося что-то о подростках и спешке. Третья песня в наушниках не успевает закончиться, когда парень подъезжает к заброшенному скейт парку. Джейк перехватывает скейтборд под мышку, пока пробирается через дыру в заборе. Он и его друзья развлекаются уже несколько лет — в привычном месте в одно и то же время. Здесь нет никого, кто бы смог им помешать: ни других подростков, ни мамаш, чьи дети постоянно лезут на площадки, ни прочих взрослых, которые бранят за малейший шум. Идеальное место для того, чтобы просто быть с друзьями, поесть всякую дрянь и громко посмеяться. Время здесь всегда проходит незаметно, словно имеет свои собственные законы. Джейк смеется над какой-то глупой шуткой, заражая таким же состоянием всех остальных. Из-за нехватки воздуха, он вовсе начинает задыхаться, но от этого становится еще смешнее. Парень постепенно успокаивается и замечает, что начинает смеркаться. Он садится на край скейт площадки, наблюдая, чем теперь заняты остальные. Фреш и Трикки соревнуются в идеальности переворотов, хотя все прекрасно понимают, что блондинка в очередной раз одержит победу. Ютани что-то увлеченно чертит в тетради, щурясь от недостатка света, иногда кивая и хихикая из-за того, что ей на ухо шепчет Люси. За своей спиной Джейк слышит удары мяча об асфальт, которые сопровождаются матом Спайка и недовольными вздохами Фриззи. Парень лучезарно улыбается, и мысли о том, что это одни из лучших людей в его жизни, греют душу. Джейк достает из мятой пачки сигарету, закуривая, и вместе с дымом в воздухе, растворяется. Его взгляд останавливается на одной точке, и все что его окружает, неожиданно темнеет. В голове неосознанно начинают всплывать недавние воспоминания: хриплый смех мужчины, его неприкрытый сарказм, долгие поцелуи и томные взгляды. Тягостное чувство в области груди напоминает о том, как Джейк скучает по Фрэнку. — Эй, чувак, ты чего завис? — Фрэш толкает друга плечом, кивая на сигарету, которая почти начала обжигать тонкие пальцы юноши. — А?.. Я не выспался, — Джейк выдавливает из себя смешок, после которого трясет головой, чтобы угомонить приятные воспоминания. Он бросает небольшой кусочек бумаги, который уже трудно назвать сигаретой, на асфальт, улыбаясь лучшему другу. — И что же стало причиной твоей бессонницы? Или правильно сказать «кто»? — Фрэш посмеивается, изображая кавычки в воздухе, и в шутку бьет кулаком друга в плечо. — Придурок, — Джейк закатывает глаза, показывая приятелю средний палец. Ближе к девяти часам вечера парню приходится прощаться с друзьями. Он бы мог остаться еще на пару часов, но желание лишний раз тревожить мать не возникает. В спешке Джейк достигает знакомой многоэтажки, лифт в которой то ли забит, то ли вовсе сломан. Из-за этого юноше приходится подниматься пешком.  — Мам, я дома. Не буду ужинать — устал, пойду к себе, — парень кусает губы, пытаясь быстро стянуть с ног обувь, ставит скейтборд в угол, молясь всем богам о том, чтобы он не съехал и не упал на пол с грохотом. Не дожидаясь ответа матери, Джейк скрывается за дверью своей комнаты, предварительно закрыв ключом на несколько оборотов. Из-за приоткрытой форточки в комнате царит ночная прохлада, и доносится непрекращающийся шум машин, смех и болтовня каких-то людей. Уличные фонари с холодным белым светом смешиваются с фиолетовыми огоньками на стене Джейка, которые повешены на Рождество пару лет назад, но так и не были сняты. Помещение окутано мягким, но в тоже время загадочным цветом. На полу валяются упаковки от пластинок, книги, старые комиксы, в углу, который всегда находится в тени, набралась уже приличная гора одежды, а на столе покоятся железные банки от газировки, которая была выпита как три недели. Джейк тяжело вздыхает, скатываясь по двери на пол, обхватывает руками колени, пряча в них свое лицо. Дойти до кровати равняется самому тяжелому поступку, для этого действия у него не хватает минимального — сил. Та улыбка, что счастливо покоилась весь день на лице парня, медленно сползает и превращается в кривую насмешку над самим собой. Короткие всхлипы так и вырываются, что Джейк не выдерживает и крепко прижимает худую ладонь ко рту. Получается тихое мычание, за которое юноша презирает себя, повторяя в голове одно и то же, как мантру: «Какой же ты слабый, слабый, слабый». Он встает на ноги, судорожно вздыхая, и сделав пару шагов, бессильно падает на кровать. Пока Джейк кричит в подушку, в комнате все еще слышен гул машин, говор людей и ничего боле. Где-то на подсознательном уровне, парень даже счастлив, знать это, ведь его мама не слышит этих безудержных криков и, скорее всего, спокойно смотрит какой-нибудь сериал. Джейк переворачивается на спину, уставившись в потолок. Слезы продолжают катиться по щекам, и из-за этой влаги в глазах весь мир вокруг размытый, мутный. Фиолетовые огни на стене то гаснут, то загораются. Эти повторяющиеся действия буквально совпадают с состоянием Джейка. В комнате темнеет, только блеклый свет фонаря помогает увидеть очертания комнаты, парень накрывает лицо подушкой, чтобы заглушить рыдания. Огни загораются, и в голове всплывают короткие, но такие теплые моменты, которые должны, даже обязаны греть душу, но в итоге наносят еще больше ран. Легкое прикосновение рук, чужие губы на шее, споры из-за выбора фильма, совместная готовка еды, утренние сонные объятья — все это вызывает искреннюю улыбку на заплаканном лице Джейка. Огни вновь затухают, и парень не выдерживает, достает телефон и набирает уже выученный номер. — Привет, — выдыхает юноша, собираясь с мыслями, пытаясь не говорить чрезмерно заплаканным голосом, — сегодня сто сорок восьмой день, почти пять месяцев прошло, а я… я все еще не смирился. Я так скучаю, Фрэнк. Продолжаю пить этот дерьмовый кофе, что ты в нем находишь… находил… хорошего. Мне он напоминает о тебе. Делаю вид, что мне он нравится, но это все утомляет. Моя жизнь теперь держится только на сплошном притворстве, не знаю, как долго я смогу продолжать играть эту роль счастливого и беззаботного мальчика. Не хочу беспокоить друзей и… мать. Ох… Фрэнк, я… я хотел просто сказать, что мне тебя не хватает, а опять разнылся, впрочем, как и во все те остальные сто сорок семь дней. Ладно… не думаю, что у меня есть силы продолжать говорить… Я… Джейк отключает телефон, бросая его куда-то себе в ноги. Он заставляет себя унять все терзания, из-за которых даже дышать становится сложно. Мысли так и просачиваются в голову, но Джейк насильно вспоминает сегодняшний день, глупые шутки, лица друзей, спокойное утро. Свернув одеяло в один комок, парень закидывает на него одну ногу, обнимая. Усталость все же преобладает, и в итоге юноше удается уснуть. Все бы было не так плохо, если не постоянные кошмары, тревожащие Джейка. Он просыпается спустя два-три часа мокрый, дрожащий от страха. В спешке юноша встает, включив лампу на столе. Путаясь в собственных мыслях, Джейк пытается вспомнить, что же приснилось ему. Отрывки кошмаров не сразу всплывают в голове, но четкое изображение гниющего трупа крепко запечатывается в сознании парня. Ужас пробегает холодом по его спине, Джейк запускает руку во влажные волосы, приводя их в больший беспорядок. Достав из шкафа поношенные кеды, парень обувается, затягивая шнурки покрепче. Тихо, чтобы не разбудить мать, вылезает из окна. Допрыгнув до трубы, Джейк спускает по ней, но это выходит довольно громко, остается только надеяться, что женщина спит крепко. Юноша вдыхает прохладный воздух, и, кажется, что груз с плеч развеивается вместе с ветром. Становится легче дышать, легче жить. Не справляясь с внезапным порывом, Джейк натягивает капюшон толстовки на голову, словно он скроет его от внешнего мира. Он выходит на пустынную улицу, где изредка проезжают заблудшие машины, а фонари так и мигают раз через раз. На душе становится так легко и свободно, что хочется кричать, крутиться и смеяться. В это мгновение даже мрачные мысли, которые или всплывали, или были всегда где-то на фоне, отпускают его. Но эти пару минут, как затишье перед бурей. Джейк прилично отходит от дома, когда слышит за спиной чей-то смех. — Хэй, парень, ты чего так поздно разгуливаешь? — Вопрос задает владелец высокого противного голоса, сопровождавшийся свистом и подсмеиванием других людей. — Твою мать, — шепчет парень себе под нос, ускоряя шаг. Он совершенно не хочет проблем, тем более после затяжной истерики. Если сейчас произойдет какая-нибудь скверная ситуация, не факт что Джейк сможет выбраться из нее целым. Поэтому игнорирование, кажется, самым благоприятным выходом. Их район не отличается порядочностью, а ночные прогулки опасное развлечение, особенно в одиночестве. — Почему не отвечаешь? Юноша не поворачивает голову, продолжая идти и смотреть в асфальт. Небольшая толпа парней подбегает, выравнивая с ним шаг. — Я спешу, мне нужно встретиться с приятелем. Давайте без всего этого. У меня нет ни цента, — Джейк произносит это достаточно громко, чтобы они все услышали. Юноша нервно сжимает толстовку в кармане, все еще надеясь, что эти люди отстанут от него. — А кто сказал, что нам нужны деньги? Мы просто пообщаемся, — продолжает говорить, кажется, главарь всей их «банды», остальные парни смеются, а он добавляет, — как друзья. — Я все еще спешу, простите. Может в другой раз? — Джейк поднимает голову, смотря на того, кто говорил с ним. Внутри все сжимается, приходится смотреть снизу вверху, и от этой разницы в росте ему становится еще хуже. Юношу мутит, а голова начинает кружиться. Этого всего слишком много для него одного. — Мы так не думаем, — произносит своим гаденьким голосом главный парень, хватая Джейка за предплечье, останавливая. — Отвали… — Малыш, мы же просто поболтаем, — незнакомец свободной рукой касается лица юноши, сжимая щеки, заливисто смеется. — Пошел ты, — по слогам говорит Джейк, выплевывая эти слова прямо в лицо парня перед ним. Юноша вырывается, уходит от них, молясь, чтобы все это закончилось. Его хватают за край толстовки, притягивая назад. Капюшон сваливается с головы от резкого движения. Изо рта Джейка так и льются проклятия, он пытается вырваться, но ничего не выходит. Его со всей силы берут за волосы, валят на сырой асфальт, начиная избивать. Джейк не пытается уклониться, защититься хотя бы от нескольких ударов. Ему кажется, что из его горла вырываются рыдания, но потом он понимает, что это смех. Юноша заливается, громким неконтролируемым хохотом, который лишь изредка прерывается давящимся кашлем из-за собственной крови. Становится легче, ведь моральная боль заменяется физической. Толпа недоумевает, а главарь всей этой «банды» произносит: — Какого хуя?.. — Не знаю, может быть, ты про тот, с которого никогда не встаешь? — Джейк сплевывает кровь, не понимая, что он только что сказал, но смеется так, будто это была его самая лучшая шутка за всю жизнь. — Как невежливо, малыш, — незнакомец тяжело дышит, размахивается и бьет носком тяжелого ботинка в живот юноши. Джейк не знает, что его держит и почему он до сих пор не в отключке. Ощущения боли тела неописуемы, но, несмотря на это юноша чувствуется себя как никогда живым. Другой парень замахивается битой, Джейк прикрывает глаза, но новой боли не следует. — Невежливо? Я пока не видел ваши манеры. Знакомый голос, даже больше чем просто «знакомый». Юноша понимает, что без сознания, ведь владелец голоса, давно мертв. Словно через толщу воды, он слышит звуки: удары, крики, быстрый бег по асфальту, выстрелы. Джейк медленно открывает глаза, пытаясь сфокусировать зрение. Первое что он видит — лакированные туфли, блестящие под светом фонаря. Все тело будто пронзает сотни игл, заглушая боли от ударов. Внезапная тревога, возникшая не из-за того, что он грязный, пропитанный собственной кровью, без живого места, причиной является тот, кого он видит перед собой. Воздуха не хватает, когда его взгляд медленно поднимается с ног по костюму, запачканному кровью и до самого лица. В голове крутится лишь одно слово, бесконечно повторяясь — «блять». Джейк не верит своим глазам, и, не зная откуда, находит силы, чтобы встать. Юноша облокачивается о стену здания, смотря на силуэт, который не освещает фонарь. Он начинает, что-то говорить, но Джейк прерывает, в испуге произнося: — Заткнись. Не произноси ни слова. Мужчина делает шаг, и на свету виднеется знакомая маска. — Джейк, я могу все объяснить. — Мне…— парень сплевывает кровь изо рта, пытаясь сохранить толику самообладания. Он бегает глазами, сдерживая слезы. Ему страшно, очень страшно. Одна сторона хочет броситься на шею, обнять, но другая, вспоминает тот ужас, те притворства и страдания, которые пережил. Джейк отрицательно машет головой, — мне не нужны твои объяснения. Иди… иди нахуй, Фрэнк. — Джейк… — мужчина подходит ближе, но парень вытягивает вперед руку, сохраняя дистанцию. — Ты думаешь, что можешь просто взять и заявиться вот так? Будто все нормально? Ты все, блять, проебал, — юноша смеется, прикрывая рот рукой, в области груди, словно что-то горит, — и ты прекрасно это осознаешь. Как насчет того, чтобы пойти нахуй? Фрэнк молчит и Джейк с улыбкой кивает. Каждое движение юноши отдается сильной болью, но ему просто смешно со всего этого. Он почти пять месяцев страдал по якобы мертвому. Строил из себя нормального, балансируя на двух гранях — желания убить себя и наконец-таки смириться. Причина всех этих адских дней перед ним. Взять и простить, забыть истерики, ложь Джейк просто не может. Это стало бы ровней убийству самого себя. — Ты — лжец, Фрэнк. Я не вижу ни одной, понимаешь, ни одной причины, почему я не должен свалить отсюда к чертям и никогда не возвращаться. Ты не стоишь ни одной ночи, которую я провел с мыслями о тебе. Джейк садится на землю, облокотившись на стену. Он жаждет того, чтобы это все оказалось очередным кошмаром. Но ужасные сны не могут быть страшнее реальности, в которой парень сейчас находится. Юноше хочется уйти, оказаться дома, возможно, в объятьях матери, но лучше уж просто в теплой постели. К сожалению, ни физическое, ни моральное состояние не позволят это сделать. Джейк думает о том, что еще неплохим вариантом событий стало его убийство этими парнями, которые давно куда-то свалили, хотя один почему-то валяется без движения рядом с мусорным баком. Юноша устало прикрывает глаза, вздыхая. Открывая их, надеется, что увидит потолок своей комнаты и фиолетовые огни. Но это не происходит. Напротив его лица лишь знакомая уродливая маска кролика. Фрэнк сидит перед ним на корточках, тихо произнося: — Мне пришлось, Джейк, я не мог иначе. Мне нужно было сымитировать свою смерть, да так, чтобы никто из знакомых мне людей не пострадал. Если бы мы встретились, то обнаружили и меня, и тебя. Ты думаешь, что мне было не тяжело? — Не смей. Не смей говорить так, — он говорит это тихо, через сжатые зубы, вкладывая в каждое слово злость и обиду, — я думал, что ты гниешь в могиле. Мне позвонили, сказали, что ты, блять, умер. И я… я не просил о встрече! Мне просто нахуй не сдался этот спектакль, который ты и людишки с твоей работы устроили. Да и сними ты эту ебаную маску! — Ох, Джейк, — Фрэнк стягивает маску с лица, бросая на асфальт. Он проводит тонкими пальцами в черной перчатке по щеке юноши, — как же ты настрадался. Последствия могли быть ужасными, они затронули бы твою жизнь, жизнь твоих близких. Все бы могли быть мертвы, как ты не понимаешь этого. Но ничего бы этого не было, если наши миры не столкнулись. Ты бы был обычным подростком, я бы просто жил работой. Но мы имеем то, что у нас уже есть. Джейк, ты заплатил большую цену, очень большую, но смотри, вокруг все счастливы. Их голоса контрастируют — надрывистый голос измученного парня и спокойный, наполненный несвойственной добротой и лаской, мужчины. Слова Фрэнка действуют успокаивающе на Джейка, что юноша сам не замечает, как буря в душе унимается. — Никто бы не подвергался опасности, если тебя бы не было в моей жизни, — устало на выдохе произносит парень, поднимая глаза на мужчину. — Да, это верно. Разве ты изначально не знал это? Джейк кивает, после чего усмехается и говорит: — Я уверен, что ты все это время просто убивал людей, не вспоминая обо мне. Твоя работа всегда будет крепко-накрепко держаться на первом месте… — Я прослушивал каждый твой звонок, который сохранялся на голосовую почту. Все сто сорок восемь, включая сегодняшний. И кроме осознания того, что причинил тебе огромную боль, я был счастлив знать, что ты невредим, хотя бы физически. Правда, этого не скажешь сейчас. Ты безумно сильный, Джейк. Эти слова выворачиваю всю душу юноши наружу, они являются тем самым пластырем, которого не хватало на его ранах. Джейк поднимает голову к звездному небу, но слезы все же вырываются из него. Фрэнк аккуратно обнимает его, прижимая к себе, а парень вдыхает знакомый, родной запах, содрогаясь в рыданиях. Мужчина без остановки шепчет: «Прости, прости, прости». Он берет в ладони заплаканное лицо в слезах, в крови и нежно целует каждый его миллиметр. — Джейк, я… я люблю тебя, — Фрэнк опускает глаза, — И на самом деле, не стою ни твоего времени, ни твоей любви. Знаю, что словами ничего не исправить. Но можно мне попытаться? — Меня сейчас вырвет из-за того, что эти мудаки сильно треснули по голове или из-за слащавости твоих слов? Джейк и Фрэнк заливаются смехом, который эхом раздается по пустым улочкам. И вместе с этим все становится легче. Мужчина что-то печатает в телефоне, и юноша догадывается, что это насчет того парня, который валяется возле мусорки. О смерти думать не хочется, так что Джейк представляет, что участник «банды» прилег просто отдохнуть. — Вызову нам такси. Хорошо? Он отходит на пару шагов от юноши, быстро переговаривая с кем-то по телефону. Джейк устало трет руками лицо, замечая, как на ладонях остается запекшаяся кровь. Меж высоких зданий появляются первые лучи солнца, и парень не понимает, как вообще пережил эту ночь. Он вспоминает слова матери прошлым утром про ночные приключения и синяки. Что же она скажет, когда увидит сына в полуживом состоянии? Джейк надеется, что все обойдется без большого шума, хотя это навряд ли. До дома Фрэнка, парень помнит все отрывками: он на руках мужчины, потом в такси, потом снова на руках, шаги по ступенькам, мягкий диван. Юноше приходится проснуться, когда чувствует, как чужая рука легонько трясет его за плечо. — Давай мы с тобой обработаем все твои раны, а потом ты поспишь, — предлагает Фрэнк, поглаживая парня по волосам. Джейк кивает и плетется за мужчиной, зевая. Они заходят на кухню, и юноша с трудом усаживается на столешницу, пытаясь согнать с себя сонное состояние. — Нужно сходить за аптечкой. Мужчина скрывается в другой комнате, а парень довольно качает ногами, улыбаясь. Пара слез скатывается по его щекам, но они являются чем-то остаточным. Сейчас юноша счастлив. Фрэнк возвращается с аптечкой в руках, без рубашки и с хаосом на голове. — Эм, — Джейк открывает и закрывает рот, хлопая глазами, — ты в курсе, что на тебе нет рубашки? — А… да, я сейчас, — мужчина крутится на месте, выглядит, как ребенок, и юноша не понимает, куда подевалась вся его организованность и ненависть к беспорядку, но он быстро берет себя в руки, — так, во-первых, она вся в крови, во-вторых, это мой дом, и в нем я хожу, как хочу. Джейк поднимает руки вверх, как бы показывая, что сдается. Фрэнк становится между ног парня, положив возле него небольшую аптечку. И в голове парня возникают мысли о том, сколько раз она спасала мужчину. Возможно, Фрэнк возвращался с очередного задания, где нужно было бы прикончить какую-то влиятельную мафию, весь в крови с парочкой ранений. И как сейчас Джейк, он сидел и пытался обработать ссадины, проклиная мир из-за неудобства лечения самого себя. Подросток трясет головой, усмиряя пыл разбушевавшейся фантазии. Фрэнк в это время, словно что-то вспомнив, произносит: — Перед обработкой ран тебе стоит принять душ. Возьми в моем шкафу что-нибудь из одежды. Я подожду тебя здесь. Юноша закатывает глаза, недовольно бурча себе под нос. Фрэнк нежно проводит пальцами по щеке подростка, заводя вьющуюся прядь волос за ухо. Вздохнув, мужчина аккуратно притягивает младшего, целуя. Фрэнк нехотя отстраняется, смотря в упор на губы подростка, распухшие и налитые кровью. Он вздыхает, вспоминая мучительные дни без этого паренька. Не то чтобы Джейк дразнит его, но именно в этот момент он как будто не специально облизывается, специально медленно, закусывает нижнюю губу. — Иди. Я никуда не исчезну, — шепчет Фрэнк, отходя от парня. Джейк послушно кивает, грустно улыбаясь, уходит сначала в комнату мужчины, чтобы найти какую-нибудь футболку, а затем в ванную. Приняв душ, юноша прислоняет футболку к лицу, вдыхая аромат порошка и чего-то еще терпкого, родного. Он стоит посередине комнаты, не желая убирать вещь от носа. Открывать глаза страшно, ведь парень не совсем верит, что все происходящее взаправду. Оглядевшись, Джейк довольно улыбается, понимая, что нужно возвращаться к мужчине и не испытывать его терпение, тем более пока у всех на пределе нервы. — Я вернулся. — Отлично, садись, — Фрэнк сдерживает комментарии по поводу выбранной одежды, потому что на языке крутятся только пошло-язвительные фразочки, которые сейчас будут совершенно некстати, — мне нужно отвезти тебя утром домой, а тебе придумать, что сказать матери. На тебе нет живого места. Джейк сидит на стуле, смотря на тело мужчины, но на самом деле куда-то сквозь него. Фрэнк аккуратно берет его руки в свои, обрабатывая царапины и ссадины какой-то мазью, а более глубокие еще заклеивает пластырем. Взгляд юноши останавливается на сосредоточенном лице мужчины, и Джейк улыбается при виде этих хмурых бровей и сжатых губ. Когда Фрэнк заканчивает с обработкой рук, переходя на лицо, они встречаются взглядами. — Что? — мужчина задает вопрос, а юноша опускает глаза, краснея, понимая, что пойман с поличным. — Просто не верю, что ты здесь. Фрэнк криво виновато улыбается, выдыхая еще одно «прости». Он достает из морозильной камеры несколько кубиков льда, заворачивая их в какую-то ткань и прикладывая к разбитому носу юноши. Джейк благодарно кивает, дотягиваясь руками до шеи, обнимая. Проводит кончиками пальцев по родинкам на щеках мужчины, соединяя в созвездия. Никому из них не хочется ничего говорить, образовавшаяся тишина, вполне комфортная для обоих. Прохладная капля, тающего льда, медленно скатывается по разгоряченной щеке парня, спускаясь по шее, ключицам, пропадая за тканью футболки. Не зная, что движет им в это мгновение, Фрэнк свободной рукой облокачивается на спинку стула, наклоняя назад вместе с юношей. Несмотря на созданное расстояние, мужчине все равно приходится немного наклоняться из-за разницы в росте. Он проводит языком от того самого края одежды обратно: от ключицы по шее и щеке. Не понимая, что происходит, Джейк судорожно вздыхает от внезапных прикосновений. Убирает тающий лед от лица, пытаясь осознать ситуацию, но не успевает, ведь чужие губы накрывают его, и мысли совершенно испаряются. Фрэнк подхватывает юношу за бедра аккуратно, помня о многочисленных синяках, усталости, да и вообще всей внешней хрупкости. Мужчина разворачивается на пятках, сажая парня на большой обеденный стол, не разрывая поцелуя. Худые руки Джейка проводят по голому торсу Фрэнка, который так и не надел злосчастную рубашку, но сейчас это даже в пользу юноши. — Тише, — мужчина осторожно перехватывает чужие запястья, поднимая вверх, — ты уверен? Ты многое пережил за эти четыре месяца, за этот день. Не хочу, чтобы ты жалел. — Фрэнк, я, блять, так устал, можешь трахнуть меня на этом долбанном столе. Пожалуйста? — Вздыхает Джейк, произнося это таким страдальческим голосом, но потом сдерживает нервный смешок, от осознания того, что только сказал. Он стыдливо под свой же болезненный стон, ложится на стол, прикрыв лицо рукой. Джейк просто не хочет видеть реакцию Фрэнка. Хотя мысль о том, что в целом он сказал правду, крепко засела в его голове. Юноша убирает руку от лица, сопровождая это удивленным вздохом, как только его шеи касается небольшой квадратик льда. Он чувствует, как вода стекает, впитываясь в ворот футболки. Фрэнк снимает ненужную вещь с парня, бросая на пол, он хмуро пробегает взглядом по огромным синякам на бледном теле. Мужчина берет еще один кубик льда, проталкивая его на кончик языка, выпуская между припухших от холода губ. Джейк смотрит на мужчину и невольно краснеет, нервно дожидаясь чужих действий. Фрэнк наклоняется над ним, ведет льдинкой медленно вниз по подбородку, шее, по острым ключицам, слыша тихие мягкие выдохи юноши, которые наполняют комнату. Джейк выгибает спину, когда ощущает, как мужчина с осторожностью обводит кубиком льда соски, стараясь не задеть чувствительную кожу. — Господи, Фрэнк, — младший стонет, сжимая руками чужие плечи, подаваясь бедрами вверх, встречаясь с пахом мужчины и опускаясь вниз. Джейк тянет его к себе и целует: снова и снова, забирая льдинку, которая мгновенно тает у него во рту. Фрэнк берет из морозильной камеры новую, проводя по синякам на обнаженном теле, явно совмещая приятное с полезным. Изнемогая, Джейк притягивает мужчину для быстрого поцелуя, во время которого цепляется пальцами за пояс чужих брюк и тянет их сначала медленно, а после, резко дергает вниз, вызывая этим удивленный вздох Фрэнка. Будь все проклято, но парень уверен, что заметил неяркий румянец на щеках старшего. Он мягко улыбается, пока не чувствует, как прохладные ото льда пальцы мужчины касаются губ Джейка, проникая вглубь рта. То ли от усталости, то ли от заботливого и в то же время чарующего отношения к нему Фрэнка, все становится, как в тумане. Каждое движение, мимолетное прикосновение опьяняет еще сильнее. Джейк послушно проводит по тонким длинным, несомненно, аристократичным пальцам языком, обильно смачивая слюной и согревая своим частым дыханием. Юноша немного прикусывает подушечки, начиная их ритмично посасывать. По телу Фрэнка невольно пробегает электрический ток от макушки до кончиков пальцев ног от вида этого невинного мальчика. Джейк сильнее кусает одну из фаланг, при этом поднимая свои чистые глаза на мужчину, словно он ничего не сделал. Фрэнк извлекает пальцы из приоткрытого рта парня, немного отстраняясь и стягивая с Джейка нижнее белье, разводя худые ноги в стороны. Вздрогнув, юноша чувствует, как влажные пальцы касаются его прохода, поглаживая. Он зажмуривается, судорожно вздыхая, ожидая следующих действий мужчины. Фрэнк приближается к лицу парня, склоняясь так, что волосы, приведенные в полный беспорядок, соприкасаются со лбом мальчишки. — Я люблю тебя, — шепотом произносит он, немного касаясь губами губ Джейка при каждом слове. Почему-то в этот раз мужчина считает необходимостью это сказать. Словно эти слова являются недостающим и окончательным пазлом всей картинки их отношений. Юноша при этих невесомых коротких прикосновений чужих губ, приоткрывает рот, ожидая, такого нужного поцелуя, но Фрэнк дразнит, то отдаляясь, то приближаясь. Мужчина улыбается, а Джейк не сдерживается и проводит кончиком языка по подбородку, нижней и верхней губы, вовлекая в нежный и трепетный поцелуй. Опаляя горячим дыханием чужую щеку, Фрэнк продолжает пальцами размазывать вязкую слюну вокруг прохода. Мужчина спускается ниже, проводя языком по всей длине его члена, заставив юношу издать громкий стон, и, ввел один палец внутрь. Джейк давится воздухом, выгибаясь навстречу Фрэнку, хватая его за волосы. Добавив еще один палец, мужчина целует внутреннюю сторону бедра парня, переплетая свою свободную руку с его рукой, пытаясь скрасить этим неприятные ощущения. Мужчина извлекает пальцы, снимая белье и извлекая наружу свой напряженный член. Сделав несколько быстрых движений рукой, Фрэнк размазывает выступающую смазку по всей длине, склоняясь над Джейком и придерживая одной рукой основание члена, входит в юношу. Парень запрокидывает голову, издавая болезненный стон, вжимаясь короткими ногтями в чужую руку. Фрэнк задевает внутри простату, из-за чего Джейк прогибается в спине, подаваясь бедрами навстречу мужчине. Юноша тонет в этих ощущениях, которые так давно не испытывал, и громкие протяжные стоны тому подтверждение. Воздух плавится, а в тишине слышны только рваные стоны, толчки, обретающие какой-то определенный ритм в безумном темпе. Сплетаются тела, языки, души. Джейк теряется во времени и пространстве, единственный ориентир — нависший над ним Фрэнк, который сейчас со всей этой беспорядочностью выглядит, как никогда идеально. Для них мир сужается до этой комнаты, и в этом мире существуют только они вдвоем. Джейк сжимает край стола, зажмуриваясь, вместе со стоном протяжно произносит имя мужчины. И все становится более ярким, резким, плывет цветными пятнами. Фрэнк впивается в юные губы, касаясь рукой четко очерченного подбородка, пока кончает в Джейка. После чего тот изливается вслед за ним, пачкая другую руку мужчины, скользящую по члену. Фрэнк выходит из него, и Джейк обессиленно выдыхает. Мужчина быстро вытирает юношу футболкой, стараясь не задеть синяки, а потом аккуратно относит на кровать, ложась рядом и укрывая мягким одеялом. — Фрэнк? — тихо и сонно произносит Джейк, едва шевеля губами. — Эй, отдыхай, — Фрэнк хмурится, целуя парня в лоб, прижимая к себе, обнимая. — А как ты меня нашел? Ну, возле этих парней? — Хотел кидать камешки в твое окно, чтобы ты вышел, и мы спокойно поговорили, — мужчина аккуратно прикасается к волосам Джейка, сдувая их с лица.  — Я бы с криком послал тебя нахуй, Ромео, — юноша улыбается, зевая, пряча лицо где-то в области шеи Фрэнка, — мама убьет нас… — «Нас»? — О нет, — Джейк произносит это протяжно, наигранно изображая рыдания, — опять все синяки мне. Фрэнк посмеивается, поглаживая парня по спине, а потом говорит: — Могу сказать ей, что-нибудь. — Здравствуйте, вашего сына не было дома, потому что мы занимались сексом. — Отличная идея. Это я ей и скажу. А теперь засыпай, Джейк. Улыбаясь, мужчина слышит, как дыхание парня медленно выравнивается, становится более размеренным, спокойным. Фрэнк целует его в макушку, не понимая, как выжил без этого юноши столько месяцев. Он хочет забрать все-все страдания, какие только навалились на Джейка, уберечь от будущих. Это расстояние в сто сорок восемь дней могло бы напрочь уничтожить их связь, но в итоге только укрепило.