***
Звук набирающейся в небольшую ванну воды звучал неимоверно громко в тихой квартире. Оба молчали. Огай был уставшим и просто не находил сил на то, чтобы бросить что-то в своём стиле - едкое и весёлое, хоть как-то подшутить, а Фукузава наблюдал за ним, беспокоясь за состояние мужчины. Лишь вопрос «что именно произошло?» крутился в его голове. Но спрашивать что-либо пока слишком рано, посему светловолосый приблизился к Мори и аккуратно начал раздевать его. Брюнет ничего не сказал, разве что одарил Юкичи недоуменным взглядом. Спорить не хотелось, поэтому он молча наблюдал как длинные ловкие пальцы расстёгивают пуговицы его рубашки и отбрасывают ее в сторону, как ненужную тряпку, после делая тоже самое с другими элементами одежды. Фукузава слегка отстранился, разглядывая хрупкое тело мафиози и проклиная себя за ненужные мысли. Все же он находил бывшего напарника красивым, а раны и синяки на теле не вызывали отвращения или страха, напротив, казались идеально сочетающимися с бледной кожей и тонкой фигурой Мори. Он был прекрасен, директор детективного агентства находил в его изъянах нечто удивительное и превосходное. Нечто за гранью чужого понимания. Его тянуло к собственному «врагу» и он признавал это. Но переходя в реальность, мужчина не медлил и аккуратно, дабы не вызывать лишних болезненных ощущений взял мафиози на руки. Он был лёгок. Его слабость казалась милой. Такое зрелище явно было удивительным и его не встретишь. В этот момент Огай был обессилен, но не казался жалок и противен, как те, кого Юкичи в прошлом лишал жизни. Брюнет был спокоен и не норовил пошутить, либо же сказать что-то язвительное. Он даже не подумал о последствиях, когда шёл домой к Фукузаве. Доверял ли? А может этот ночной визит - просто глупость и необдуманное решение. А ведь светловолосый может легко убить его, никто даже не узнает, хотя такое вряд ли произойдёт. Но наблюдая за тем, как Мори спокойно находится на его руках с закрытыми глазами, размеренно дышит и без боязни обхватывает своего «врага» за шею, Юкичи лишь глупо улыбался, глядя на полное спокойствие на лице Огая. Вода была тёплой, но для только пришедшего с холодной улицы, Мори, она казалась донельзя горячей, обжигающей кожу и он вообще не понимал как находится в ней. Уже через пару мгновений прозрачная жидкость приобрела красноватый оттенок. Конечно, можно было сначала зашить все раны, но Фукузава посчитал нужным промыть их, дабы не внести ненужную заразу, в то время как Огай старался находится в сознании, цепляясь взглядом за образ светловолосого, будто это спасательный круг, держащий мужчину на поверхности. И самое странное во всей этой ситуации было то, что это действительно помогало. Брюнет не терял сознания, хотя и был близок к этому. Правда нахождение в ванне, к теплу которой Мори довольно быстро привык, не продлилось долго. Юкичи вытащил бывшего напарника из воды, поставил на ноги, заранее убедившись что тот в силах самостоятельно стоять и не падать, не изверг же Фукузава какой-то, и начал обтирать махровым полотенцем - старался делать это аккуратно и легко, но все равно получалось грубовато, от чего босс портовой мафии морщился, временами шипя по-кошачьи, но терпел. Все, что произошло далее, Мори предпочёл бы счесть кошмаром наяву и больше не вспоминать. Досталось ему не хило, поэтому возился светловолосый с его ранами, зашивая и обрабатывая, довольно долго. После чего также долго оттирал свои руки и полотенце от чужой крови. И так как одежда брюнета была испорчена, ему пришлось бросить в Огая своей рубашкой, которую почти не носил - чаще всего ходил в своей неизменной традиционной юкате. А тот, принял «подарок» Юкичи спокойно, не язвя, неторопливо оделся и благодарно улыбнулся. Чужой элемент одежды выглядел на Мори как платье, доходящее до колен, что было довольно удобно и практично. Правда в такую одежду не спрячешь оружие, но оно и не нужно ему сейчас.***
На часах давно перевалило за три ночи и на улице начинало светлеть. В маленькую кухню уже пробовались редкие лучи света, падающие на лица находящихся там и освещая их. Тишина в комнате давила и немного смущала, но прерывать ее ни один мужчина не решался. Два силуэта - один более хрупкий и мелкий, в мятой рубашке, явно чужой и большой для него, другой намного выше, широкоплечий и хмурый. Оба молчали, ловя каждое движение другого, даже того не замечая. Напряжение чувствовалось в воздухе, от него хотелось избавиться, отмахнуться как от ненужной вещи. Но оно и не было нужно. Правда перекрыть его нечем, нечего сказать, кинуть как шутку, дабы хоть как-то избавиться от этого чувства. Фукузава фокусировал свой взгляд на том, кто находился перед ним. Не отвлекался, не стыдился того, что прямо и не скрываясь наблюдал, разглядывал, будто старался запомнить каждый изгиб худого тела. Хотя, он итак знал почти каждый его уголок. Знал наперёд каждое действие, каждую язвительную фразу и колкость, каждую глупую шутку и его решение. Он был в курсе его привычек и действий: прокусывать подушечки пальцев, когда задумался, собирать волосы в небрежный пучок или хвост, когда думал, что никто не видит, изучать прохожих, крутить в руках скальпель, завороженно улыбаться, смотря в окно. Юкичи любил наблюдать за всеми этими мелочами и действиями Мори, видеть его искреннюю улыбку в моменты когда брюнет думал, что никого рядом нет. Любил находится у его окна и смотреть, как тот спит. Просто наблюдать издалека за ним, будучи всегда готовым придти на помощь. Но это было в прошлом. В те времена, когда судьба еще не разделила их по разные стороны баррикад и им не нужно было воевать. И в этой войне друг с другом, в первую очередь они воевали с самими собой. Старались выбросить из головы ненужные мысли, жалость и прошлое. То самое совместное прошлое. После случившегося светловолосый часто прогуливался у дома Огая, не боясь быть замеченным мафией или своими подопечными, но боясь быть увиденным самим владельцем дома. Близко не подходил, нужно было держать расстояние и в окно больше не заглядывал. Не позволял себе такого. Но сейчас, оказавшись напротив такого беззащитного, как раньше, Мори, в памяти пролетали их счастливые моменты вместе. Он не сдержал шумный печальный вздох и даже не заметил, что это услышал Огай, удивлённо посмотревший на него своими глубокими темными глазами с такими живыми искрами. Впрочем, тот тут же мысленно отмахнулся, не теряясь в глупых догадках и посмотрел на чашку с уже остывшим и холодным чаем, а после переводя взгляд на Юкичи, потерянно усмехнулся своей же глупости вперемешку с мыслями и желаниями. Уже спустя некоторое время, когда мучительная тишина все же достала мужчин, завязался неловкий диалог, который будто искал за что уцепиться, дабы не молчать. Совершенно спонтанная беседа из разряда: «ни о чем, лишь бы продолжить». Смотрели уже друг на друга, не стесняясь взглядов и изредка растягивали губы в полуулыбке. Они обсуждали любые мелочи, что приходили на ум, чтобы не переходить на неприятные темы и не говорить о прошлом. Но все неприятные разговоры рано или поздно начинаются и их не избежать. — Мы давно не разговаривали вот так, да, Фукузава-доно? — Нам не положено разговаривать так, мы даже не друзья. — Ранее весёлый и дружелюбный голос сменился на холодный тон с ноткой грусти, что проступала сквозь сталь в речи. Они и правда давно не разговаривали так. — Не строй из себя равнодушного ублюдка, ты ведь не такой, Юкичи, — Темноволосый поморщился и со вздохом, отвернулся к окну. — Тебе же не все равно на наши разговоры, как и мне. Даже не смей отрицать это! — Мори зло цыкнул, пресекая попытку Фукузавы возмутится и убедившись, что тот не собирается делать этого, продолжил. — Мы ведь оба скучали по этому, но ты слишком правильный, чтобы общаться с отрицательной стороной. Оставь свои принципы где-нибудь в прошлом, зачем они тебе? Так хочется помучать себя и других этой правильностью и своей гордостью? Это все совершенно ни к чему. Мы взрослые люди, почему ты не хочешь признавать очевидные вещи? Просто прими то, что ты, блять, чувствуешь, а не строй из себя придурка, который ничего не понимает и вообще не знает происходящего. После эмоциональной речи брюнета, который обычно не показывает раздражение и агрессию, Юкичи слегка опешил. Он никогда не был придурком, напротив, всегда все понимал и очень быстро привыкал к этому. Не бился в истерике, а просто молчал. Избегал. Игнорировал. Не появлялся на глазах и не подходил близко. Он скучал по нему, по этим глазам, фразам и действиям. Он не ожидал, что в очередную бессонную ночь, придёт тот, из-за кого тот собственно и не спал. Даже не думал, что впервые за столько времени они смогут так просто говорить о чем-то вместе. И не знал, что ответить на этот непонятный то ли упрёк, то ли просьбу прекратить все это. Хотел было сказать что-то и поднял голову вверх, но напоролся на глаза. Те самые глаза, что всегда снились ему и виделись везде. Они смотрели с той самой нежностью и немой просьбой. И все слова будто забылись, потерялись в мыслях и времени. Был лишь взгляд тех тёмных глаз, которые он так любил, любит. Заглянул в них, окунулся с головой. Тоска, любовь и злость от бессилия. Светловолосый смог только прошептать неразборчивое извинение за свою глупость, эгоизм, за то что мучал обоих, закрылся, но Огай лишь отмахнулся. Потянулся к Фукузаве, попадая в его крепкие и тёплые объятия. Позволил утянуть себя в столь желанный поцелуй, прокусывать чужие губы, о которых так давно мечтал. Уселся на чужих коленях, обнимая за шею и шепча, сквозь уже быстрые и лёгкие поцелуи, слова любви. Это уже навсегда. Навсегда.