«Come with me Into the trees We'll lay on the grass And let the hours pass Take my hand Come back to the land Let's get away Just for one day…»
Голос вокалиста и первые строки песни приковали Джета к месту, прошили узнаванием. Название группы на удивление легко вспыло из глубин памяти. Depeche Mode, ну конечно. Он, бывало, слушал их в молодости, когда еще не проникся джазом. Когда-то их рок, щедро сдобренный электроникой, был очень популярным, а сейчас эта группа считалась и старьем, и классикой одновременно. Вот уж где Джет не ожидал их услышать снова. Однако стоило Спайку на танцполе задвигаться в такт ритму, как все мысли просто стерлись: их вытеснила песня, заполняя Джета собой. Он никогда не видел, как Спайк танцует. Даже не подозревал, что он умеет. А он умел. Да так, что Джета снова бросило в жар.«Let me see you stripped down to the bone… Let me see you stripped down to the bone…»
Танец Спайка не был похож на танец в привычном понимании, и на пьяные дрыгания тоже. Его тело двигалось само собой, как будто музыка приводила его в движение, заставляла руки гладить воздух, голову запрокидываться назад, а бедра — выписывать такие вензеля, будто Спайк не один год практиковал танцы у шеста. От мысли об этом кровь бросилась Джету в лицо, на какую-то секунду сперло дыхание. В каждом движении Спайка сквозила запредельная чувственность, соблазн на самой грани призыва. Или это только кажется? В толпе танцующих Джет видел только его.«Metropolis Has nothing on this You're breathing in fumes I taste when we kiss Take my hand Come back to the land Where everything's ours For a few hours… Let me see you Stripped down to the bone… Let me see you Stripped down to the bone… Let me hear you Make decisions Without your television Let me hear you speaking Just for me…»
Разноцветные огни плыли по телу Спайка, гладили его, будто ласкали, и Джет неожиданно поймал себя на одной конкретной мысли. Ему хотелось дотронуться до напарника, огладить там, где только что были пятна, отбрасываемые дискошаром. В каждом движении Спайка сквозила ленивая, почти кошачья грация, бедра выписывали один полукруг за другим, призрачная полуулыбка не сходила с лица. Какая-то почти вызывающая независимость читалась в каждом движении, говорила о том, что Спайку абсолютно плевать на то, как он выглядит со стороны. Свобода и бесшабашность молодости, кружащая голову не хуже крепкой выпивки — вот что было в этом танце. Спайк двигался так, будто был здесь совершенно один. Наверное, именно поэтому Джет не мог оторвать от него глаз. А голос вокалиста продолжал вкрадчиво мурлыкать в уши, уговаривая, обещая, увлекая за собой.«Let me see you Stripped down to the bone Let me hear you crying Just for me…»
Да, черт возьми. Будь Джет проклят, но ему хотелось этого. Хотелось увидеть Спайка абсолютно обнаженным. Хотелось услышать, как он кричит только для него, для него одного. Кричит его имя. Помешательство. Опьянение. Наваждение. И только. Спайк запрокинул голову, поднес ко рту бутылку. Губы обхватили горлышко и присосались к нему. Кадык дернулся вверх-вниз, заставляя Джета сглотнуть. Спайк оторвался от бутылки, быстро облизнулся, и Джет увидел, как шартрез вперемешку со слюной блестит на влажных губах. От той мысли, которая пришла ему в голову от этого зрелища, его бросило в жар. Вот бы почувствовать вкус шартреза вот так. И испить его отнюдь не из стакана и не из бутылки. Господи, хватит. Хватит. Песня стихала. Самое время. Джет сам не заметил, как затаил дыхание, и наконец смог вздохнуть полной грудью. С последними нотами музыка будто утрачивала свою власть над ним, и слава богу. Стало немного легче. Спайк тоже вроде очнулся от какого-то полузабытья и направился к их с Джетом месту. Главное — вести себя естественно. Не думать о том, что только что хотел трахнуть собственного напарника. Пиздец. — Ты же вроде хотел пойти поиграть в бильярд, — хмыкнул Джет, когда Спайк танцующей походкой приблизился к столу и со стуком водрузил на него полупустую бутылку. От движения жидкость внутри лизнула гладкое стекло изнутри и тут же осела где-то на середине. — Туда и направляюсь, — как ни в чем не бывало сказал Спайк. Уже уходя, он бросил через плечо: — Не сиди с такой кислой миной. Найди себе спутницу на ночь. Чего?! Джет так и вскинулся внутри себя, но виду не подал. Засранец! Очень ему нужны советы этого пацана! И спутница на ночь тоже не нужна. «Неужели? Это потому что ты напрочь забыл, как обращаться с женщиной?» — поинтересовался внутренний голос, но Джет успешно его заткнул. По крайней мере, на время. Джет глядел в стакан, а мысли вертелись по одной и той же орбите. Спайк. Год совместной работы — срок немалый, когда твоя работа почти ежедневно заставляет тебя рисковать шкурой, уворачиваться от пуль и сталкиваться с конченными отморозками, которые не боятся ничего. В принципе, ничего нового, за годы службы в полиции Джет такого навидался. Хорошо, когда при такой работе у тебя есть напарник. Даже такой, как Спайк: абсолютно безбашенный, почти до идиотизма, зато надежный. Может, именно это заставило Джета взглянуть на него иначе? Не только как на делового партнера, а как на… кого, черт возьми? «Мужчину?» — еле слышным, робким шепотом предположил внутренний голос. Джет едва не поперхнулся воздухом и громко раскашлялся. Разом проглотил порцию шартреза, и зеленый огонь потек из горла прямо в желудок, опаляя внутренности. «А чего ты возмущаешься? Так оно и есть». На этот раз внутренний голос звучал куда увереннее и самодовольнее. Иногда Джет его просто ненавидел, и это был один из таких случаев. Врать себе не было смысла, да и не хотелось. Тот… интерес, который он испытывал к Спайку… Раньше с ним такого не случалось, ни разу за все тридцать шесть лет жизни. До Спайка у Джета долго не было женщины, может, дело в этом? Алиса ушла… Но об этом думать точно не стоит. Джет пока не мог понять, что думает о себе в связи с этим новым знанием. Да и что это за знание такое? Он же не голубой, господи. Значит, дело в Спайке? Но почему он? И, что куда важнее: что с этим делать? Громкий удар грубо вырвал Джета из омута мыслей. Судя по звуку, опрокинулся стол или другая мебель. Он поднял голову, пытаясь понять, что происходит. У бильярдного стола сцепились двое. Он разглядел злую и при этом радостную улыбку. Спайк. Джет моментально сорвался с места, при этом едва не опрокинув их столик. Зазвенели стаканы, но он уже мчался к сцепившимся драчунам. Наверное, сработала полицейская выучка, не иначе. Вскрикнула какая-то женщина, и крик ее был похож на неаккуратное, совсем не мелодичное движение смычком по струнам, резанувшее по слуху. «Вали его!» — выкрикнул чей-то нетрезвый бас, но Джет не понял, к кому конкретно был обращен этот крик. — Ну-ка вышли вон отсюда, оба! — рявкнул бармен, заглушив музыку, но дерущиеся не обратили на него внимания. На какую-то долю секунды Джет даже залюбовался: в глазах Спайка плясало какое-то веселое, злое бешенство, насмешливая, издевательская улыбка бросала противнику вызов. Спайк ни секунды не стоял на месте, буквально приплясывал вокруг второго драчуна, мол, вот он я, лови, бей! Но стоило уже покрасневшему, тяжело дышащему от злости мужику взмахнуть кулаком, как Спайк отскакивал в сторону, и удар противника уходил в воздух. Пока тот соображал, что происходит, Спайк успевал ударить раз, а то и два, и каждое его движение походило на какой-то опасный, завораживающий танец. Джет прекрасно знал, что напарник мог бы свалить этого мужика за пару ударов: он не раз видел Спайка в деле, знал, как хорошо он дерется и только диву давался — откуда в таком щуплом теле столько силы? Ему хватило нескольких секунд, чтобы понять: Спайк дрался не в полную силу, просто провоцировал взбешенного мужика, как будто это была игра. Вот ведь черт какой. Джет не знал, чего было в этой мысли больше: восхищения или раздражения. Джет танком пер к дерущимся, расталкивая людей, и видел боковым зрением, что бармен тоже устремился к ним, пылая от гнева. И как раз вовремя. Раздался щелчок, и в руке одного из дерущихся холодно блеснул складной нож. Мужик взмахнул им прямо перед лицом Спайка. Голова напарника мотнулась назад. Толпа дружно охнула. Все внутри Джета перевернулось, шартрез подкатил к горлу, просясь обратно. Не успеет. Едва он успел подумать об этом, Спайк сделал молниеносный замах ногой. Раздался неприятный хруст, мужик взвыл, лицо его перекосилось, а нож вылетел из руки, сверкнув лезвием на прощание. — Руку, он мне руку сломал! — взревел мужик, держась за запястье. Спайк с залитым кровью лицом двинулся вперед с явным намерением добить противника, но в это мгновение на него навалился Джет, обхватив медвежьей хваткой. — Хватит, Спайк! Какого хера ты вытворяешь? — Не лезь! — бросил напарник. В голосе все еще звучала неприкрытая, полная азарта злоба. Джет почувствовал, как в нем загорается ответное чувство. «Не лезь», надо же, Рэмбо выискался! Сдавив жилистое тело обеими руками, Джет потянул упиравшегося в сторону. Какой-то голосок внутри робко заметил, что держать Спайка вот так — это даже, пожалуй, приятно, но Джет тут же мысленно велел ему заткнуться. Голосок послушался. Вроде бы. — Пошли вон отсюда! И чтобы я вас здесь больше не видел! — надрывался бармен, толкая противника Спайка в грудь. В другой ситуации Джет посоветовал бы ему успокоиться: выражение лица у бармена было такое, будто он сейчас заработает инфаркт. Однако, едва взглянув на него, Джет благоразумно решил промолчать. К ним со Спайком с угрожающим видом приближался охранник. «Где ты раньше был», — хотелось сказать Джету, но он сдержался и только выставил вперед ладонь: — Не надо, все нормально. Мы уходим. В баре было тихо, как на похоронах, только из колонок доносилось какое-то задорное кантри. Они покидали бар под аккомпанемент ругани бармена, летящей в спину градом камней. Спайк все еще слабо сопротивлялся, хотел было что-то ответить, но Джет надавил ему со всей силы механической руки, и напарник смолчал. Джет кожей чувствовал на себе прицелы чужих взглядов, улавливал звуковые волны перешептываний. Вечер был испорчен. Спайк вдруг дернулся в сторону, но тут же вернулся с недопитой бутылкой шартреза в руке. Джет с трудом сдержал улыбку. Что ж, может, не совсем испорчен. — Они что, голубые, что ли? — шепнул кто-то в толпе. Тут уже Джету пришлось сдерживать желание съездить кому-нибудь по морде. Черт, неужели они похожи на голубых, ну серьезно? Или это как-то проявляется, лезет наружу? От жеманных геев у него всегда сводило скулы. Не мог же он в одночасье стать таким же? Джету вдруг стало очень неуютно. Что, если Спайк… Он едва сдержался, чтобы резко не отдернуть руки, все еще удерживавшие напарника за плечи, а просто спокойно убрать их. Главное — ничем себя не выдать. Не подавать виду. Блядь, во что он вляпался. Входная дверь громко захлопнулась, как только они вышли наружу. Видимо, бармену хотелось хоть как-то отвести душу. Воздух сразу стал свежее, с канала тянуло прохладой, солью и приторной, противной ноткой мусора. Слегка пошатываясь, то ли спьяну, то ли придуриваясь, Спайк отошел в сторону, зашарил по карманам в поисках сигарет. Джет попытался вглядеться в его окровавленное лицо, чувствуя, как от тревоги что-то мелко дрожит внутри. Если лезвие хотя бы задело глаз… Сзади послышались торопливо приближающиеся шаги. — Ах ты гнида, ты мне руку сломал, да я тебя… Джет действовал, не думая. У него не было привычки размахивать оружием, чуть что, это больше по части Спайка. Но сейчас, когда он ранен, ему вовсе не улыбалось снова разнимать этих идиотов. Он одним движением выхватил пистолет из кобуры и направил на драчуна, развернувшись к нему вполоборота. Тот, судя по лицу, сразу растерял всю храбрость. — Может, хватит, приятель? Ты свое сегодня уже навоевал. Скажи спасибо, что я не вызвал копов. Одним штрафом за поножовщину ты точно не отделаешься. Мужик ничего не ответил, но его выражение лица говорило само за себя. Часто закивав и не сводя взгляда с пистолета, он попятился, споткнулся на зазвеневшей банке из-под газировки и заторопился прочь, поминутно оглядываясь. Джет со вздохом опустил пистолет. Сзади послышался смешок. — Мой герой. Он обернулся. Глаз Спайка было не видно, только неоновые вывески да фонарь отбрасывали на него разноцветные пятна света да тлел огонек сигареты, которую напарник сжимал окровавленными пальцами. Судя по всему, он пытался стереть кровь с лица, но стало только хуже: теперь казалось, что по лицу Спайка проехался бульдозер. Джет нервным движением спрятал пистолет обратно в кобуру, пытаясь отделаться от неприятного, зудящего беспокойства. Его не оставляло ощущение, что Спайк наблюдает за каждым его движением. Нужно было осмотреть рану, а в такой темени ни хрена не увидишь. У края набережной перед чугунной оградой и крутым каменистым спуском к воде стоял ряд скамеек, расположенных совершенно по-дебильному: не лицом к реке, а спиной. Дальше у длинного пирса виднелись темные громады кораблей, похожие на мертвые туши доисторических гигантов. Где-то там они и оставили «Бибоп» перед тем, как отправиться праздновать удачную охоту в кои-то веки нормальном баре, откуда их вышвырнули чуть ли не пинком под зад. И все из-за того, что Спайк не умеет держать себя в руках. Теперь Джету придется далеко не в первый раз провести остаток вечера, обрабатывая этому кретину ссадины, и то, если он останется с двумя глазами. Сам ведь ни за что не озаботится такими мелочами до тех пор, пока не подхватит заражение крови и не сдохнет где-то под забором. Блеск. Глухое раздражение зудело внутри, грозя вырасти во что-то большее. — Надо осмотреть твой глаз. Иди сюда. Джет зашагал к умытой холодным светом фонарей скамейке и указал на нее Спайку. Тот выждал несколько секунд, делая последнюю затяжку, и лениво зашагал следом с таким видом, будто делал Джету одолжение. Засранец. — Тебя самого могли бы загрести в кутузку, пока ты тут пушкой размахивал, — наглым тоном заявил Спайк. — Захотелось поиграть в Джеймса Бонда? Или не терпелось отстоять честь благородной леди в лице меня? Я восхищен и тронут. — Лучше заткнись, благородная леди, пока я тебя не пристрелил, — проворчал Джет, чувствуя, как раздражение жужжит и шевелится внутри роем рассерженных пчел. Это ощущение было ему знакомо, оно возникало каждый раз, когда Спайк возвращался с охоты побитый, весь в синяках и кровоподтеках. То есть с завидной регулярностью. Внезапная мысль едва не заставила Джета споткнуться. С каких пор он волнуется за этого идиота и почему? Все дело в его проклятой природной доброте или в чем-то, присущем одному Спайку? Ну, помимо сверхъестестенного невезения и совершенно уникальной способности притягивать все неприятности в радиусе десятка километров? Мысли потянулись одна за другой, как бусины на четках, и вернули Джета к тому, о чем он думал в баре, когда Спайк самозабвенно танцевал под полную откровенного эротизма песню Depeche Mode. Стоило ему вспомнить плавные, почти ленивые движения бедер напарника, как по телу пронеслась волна жара. И откуда она взялась? Отгоняя от себя ненужные мысли, Джет слегка затормозил, настолько сильно его удивила реакция собственного организма. Мимо продефилировал Спайк, плюхнулся на скамью, вытянув длинные костлявые ноги, и жадно присосался к бутылке. Он был слишком спокоен для человека, только что лишившегося глаза. Скребущееся внутри Джета беспокойство слегка утихло. А волнительная внутренняя дрожь, возникавшая при каждой мысли о танце Спайка, осталась. «Хватит. Держи себя в руках». Джет втянул в себя прохладный ночной воздух. Может, он выветрит всякую чушь из его мозгов. — Ну что? Арестуешь меня за нарушение общественного порядка, господин бывший полицейский? Спайк развалился на скамейке, закинув локти на спинку и покачивая бутылкой в руке. Глаза его поблескивали в полумраке, будто хранили какую-то тайну, которую мог разгадать только Джет. Холодный свет фонаря и отбрасываемые им тени омывали его фигуру, а в голосе было столько вызова, какой-то игривости, что, будь Джет девушкой, он решил бы, что Спайк безбожно заигрывает с ним. Наверное, он просто пьян. Проигнорировав реплику напарника и собственные чувства, Джет подошел вплотную, поглядел сверху вниз. Спайк смотрел прямо на него и улыбался неведомо чему. — Подними голову. У тебя вся морда в крови, — сказал Джет. Почему-то вдруг зачастило сердце: бум-бум-бум… Стараясь не обращать на это внимания, он наклонился одновременно с запрокинувшим лохматую голову Спайком. От его прямого взгляда тут же захотелось скрыться, как будто напарник мог прочитать в глазах Джета что-то слишком личное. Как будто Джету было что скрывать помимо его прошлого, того, о котором они оба так упорно молчали. Как будто у него был другой страшный, заветный секрет. Глаз не пострадал, но на скуле обнаружился глубокий порез, из которого все еще сочилась кровь. Она же темнела в уголке разбитой губы. Значит, тот мужик все-таки достал Спайка, а Джет проморгал этот момент. Руки вдруг дернулись, начали подниматься, собираясь осторожно повернуть Спайку голову: нужно было как следует разглядеть порез, чтобы понять, нужно ли его зашивать. Он вовремя одернул себя, спрятал руки в карманы, кожей чувствуя на себе взгляд напарника. Его собственный взгляд упал на губы Спайка, без единой команды мозга. Обветренные, тонкие. На этих губах, должно быть, остался привкус крови и шартреза. Молчание вдруг показалось слишком напряженным, затянувшимся, полным невысказанных слов. Джет с удивлением понял, что даже затаил дыхание. — Ну и ну, — сказал он, просто чтобы разбить эту странную тишину. — И что на тебя нашло. Ты бы еще пушкой размахивать там начал. — Была мысль, — откликнулся Спайк. В голосе его прорезалась какая-то новая, чуть вкрадчивая интонация с легкой хрипотцой, которой Джет не слышал раньше. И что-то было в этой интонации такое, отчего у Джета знакомо и сладко потянуло внизу живота. О, блядь. Только не это. Не может этого быть. Он не узнавал себя. Пристальный взгляд Спайка не давал покоя, одновременно хотелось отвернуться и ответить тем же. Их лица разделяли какие-то пятнадцать-двадцать сантиметров. Близко. Слишком близко. Настолько, что одновременно хотелось отстраниться… и не делать этого. Хватит. Джет усилием воли заставил себя сделать шаг назад в то же мгновение, когда Спайк хотел податься вперед, к нему. Хотя ему это, конечно, только показалось. Покинув круг света, отбрасываемый фонарем, Джет незаметно выдохнул. — Надо заклеить тебе порез. Пора возвращаться. Все равно с такой рожей тебя ни в один приличный бар не пустят. Он говорил это и сам не верил в собственные слова. Они отдавали горьким привкусом разочарования. Но это, конечно, из-за испорченного вечера, а не из-за того, что чуть не произошло всего несколько секунд назад. Джет не видел лица Спайка, когда тот поднимался со скамьи, но расслышал в его голосе веселость. — А зачем нам бар? Музыку можно и на «Бибопе» послушать, выпивка у нас есть. На, глотни. — Напарник протянул ополовиненную бутылку, и Джет после недолгих колебаний принял ее, постаравшись не коснуться пальцев Спайка. Сделал глоток, и в голове приятно зашумело. Обнимая губами горлышко бутылки, Джет вдруг подумал, что этого же горлышка касались губы Спайка. Где-то когда-то он услышал, что такой контакт называется непрямым поцелуем. Это немедленно заставило его пожалеть об избирательности собственной памяти. Телу вдруг снова стало тепло, но на этот раз шартрез был не при чем. Кажется, он вляпался сильнее, чем рассчитывал. К «Бибопу» шли в полном молчании. Джета оно немного нервировало, хотя он не понимал, почему. Может, обстановка была слишком непривычной, какой-то… интимной. Тихий плеск воды, похожий на шепот сквозь сон, ночные тени, обнимавшие их со Спайком тела, почти пустая набережная, по которой прогуливались, в основном, парочки, город, утопающий в огнях и неоне. И беспросветно-черное, бесконечное покрывало неба над головой, утыканное колко, холодно мерцающими точками звезд. Как ни странно, они были отчетливо видны, даже несмотря на свет фонарей. Хотя Марс — не Земля, здесь свои законы. Впрочем, по сути, одно и то же. Ночной бриз ласково обдул Джету лицо. Он не сразу заметил, что они со Спайком шагают в ногу, практически в одном ритме. То ли привычка сказалась, то ли год сотрудничества и нахождения вместе чуть ли не двадцать четыре на семь. Фонари светили в спину, так что их длинные тени лежали перед ними на асфальте и почему-то казались очень похожими, почти идентичными, хотя у них со Спайком была совершенно разная комплекция. Спайк жилистый и тощий, как жердь, а Джет широкоплечий и крепкий, зато оба одного роста. Но сейчас их тени отличались друг от друга, пожалуй, только тем, что у одного была пышная лохматая шевелюра, а у другого — нет. С каких пор он стал замечать такие мелочи? Неожиданно рядом раздался залихватский свист, прозвучавший особенно пронзительно в ночной тишине. Джет удивленно посмотрел на Спайка. Когда он успел напиться до такого? Напарник усмехнулся и дернул подбородком куда-то в сторону. Джет посмотрел вперед и столкнулся взглядом с испуганной длинноволосой девушкой в паре десятков метров от них. Девушка тут же отвернулась и зашагала быстрее, стук ее каблуков стал чаще и звонче. О, черт. — Девушка, извините, мы не хотели… — миролюбиво окликнул ее Джет, но умолк, как только незнакомка сорвалась на бег. Ну вот. Он вздохнул. — Да ты просто джентельмен. Рыцарь в сияющих доспехах, — усмехнулся Спайк. Судя по голосу и замедлившейся речи, язык у него слегка заплетался. — А ты тогда кто, ебырь-террорист? Взял, напугал девушку. В зеркало себя видел, герой-любовник? Если хочешь познакомиться с кем-то, так точно не нужно себя вести, — проворчал Джет и сам удивился, как недовольно звучит его голос. Почему-то этот инцидент был ему неприятен, не только потому что они до смерти напугали бедную девушку, но и из-за поведения напарника. Он никогда раньше не думал о Спайке в таком ключе (или думал? Он не помнил), но почему-то Джету никогда не казалось, что он из породы тех парней, которые ищут отношений на одну ночь. Хотя он молодой парень, обычное дело. По крайней мере, раньше Джет за ним такого не замечал, и… И почему он вообще об этом думает? Стоп. Джет решительно оборвал подобные размышления. Ладно… Допустим, он действительно испытывал что-то к Спайку, какое-то влечение, хотя от одной мысли об этом его брала оторопь. Господи, даже допустить такое казалось невероятным. В любом случае, поможет тут только жесткий самоконтроль. — О-о. Не нужно так себя вести, значит? А ты что, можешь меня научить, как нужно? — протянул Спайк и негромко засмеялся, толкая Джета локтем в бок и чуть ли не наваливаясь на него. На какую-то секунду Джета окутало запахом табака и шартреза. Руки поднялись сами собой, аккуратно придержали напарника за плечи, а внутри все перевернулось. Вот тебе и самоконтроль. Джет заставил себя отпихнуть Спайка, хотя ему совершенно этого не хотелось. Тот запнулся ногой за ногу, но все еще продолжал глуповато улыбаться. Алконавт недоделанный. Джет начинал злиться. Одним движением он вырвал бутылку у напарника и приложился к ней сам, запретив себе думать о непрямом поцелуе. Зеленое пламя волной прокатилось в желудок, на глазах неожиданно вскипели слезы, Джет едва не закашлялся. Ему нужно побыть одному, разгрести бардак в башке. Присутствие Спайка не давало думать спокойно, лишало Джета власти над собой. Это бесило и почти пугало. «Как из пещеры вылез, ей-богу, — насмешливо фыркнул внутренний голос. — Если тебя тянет к одному мужику, это не конец света. Ну и что, что этого не было раньше? Раз в год и палка стреляет. Может, Спайк был прав, и тебе стоит найти какую-нибудь дамочку? Вечно сидишь у себя на корабле, как медведь в берлоге, возишься со своим бонсаем. Неудивительно, что спермотоксикоз начался, да такой, что уже на напарника встает. И не надо тут в обмороки падать, ты и так это знаешь!» Джет вовсе не собирался падать в обморок, но поспешил заглушить это неумолкающее радио очередным глотком шартреза. Он, конечно, планировал напиться вдрызг сегодня вечером, но точно не из-за собственных мыслей, вышедших из-под контроля. Справа мигнула голубая неоновая вывеска с кокетливым названием «Райские кущи». В затененных, прикрытых тяжелыми шторами окнах виднелись совершенно безвкусные голограммы полуодетых девиц, соблазнительно покачивающих бедрами и посылающих воздушные поцелуи, настолько провокационные, что у Джета не осталось сомнений: это всего лишь второсортный бордель. Он не замедлил шага и лишь мазнул взглядом по видавшему виды зданию, как за плечом материализовался Спайк. — Все-таки решил внять моему совету и найти себе развлечение? Ничто человеческое тебе не чуждо, — понятливо хмыкнул напарник, и его лукавый взгляд вызвал в теле Джета очередную волну жара — то ли от стыда, то ли от раздражения. Он уже собирался рявкнуть что-то, как из-за угла здания, словно по волшебству, выплыла женщина. — Если вы ищете место и хорошую компанию для отдыха, вы пришли по адресу, — прозвучал грудной, хорошо поставленный голос. Джет слегка сощурился. Неоновый свет не позволял понять, сколько женщине лет, но светлый каскад волос и фигура заставляли думать, что, пожалуй, не больше тридцати. «Тебе в самый раз», — заговорщицки шепнул внутренний голос, но Джет усилием воли отвел взгляд от глубокого, вызывающего декольте женщины. Сомнений в том, кто она такая, не оставалось. Он уже открыл рот, чтобы вежливо отказаться, как женщина заговорила снова. — Наши девушки будут очень рады составить компанию двум представительным молодым людям. Зачем скучать в такой прекрасный вечер, если можно провести его в приятном обществе? Услышав про «представительных молодых людей», Джет едва не рассмеялся. Видимо, эта дамочка совсем недавно в этом бизнесе, раз не видит, что в их со Спайком карманах зачастую не просто гуляет, но свистит ветер. А женщина времени зря не теряла, приблизилась к потенциальным клиентам, обворожительно улыбаясь каждому. — О, прошу меня простить. Может быть, вы предпочли бы провести время в чисто мужской компании, вы ведь меня понимаете? Это будет нетрудно устроить. Или вам хотелось бы одну девушку на двоих? Любой ваш каприз — закон для нас, — доверительным тоном сообщила женщина, заглядывая в глаза то Джету, то Спайку. — Что?! — выдавил Джет. Она сейчас что, гейскую оргию им предложила? Или тройничок? Значит, она тоже решила, что они со Спайком… — Отличная идея, я за! — подал голос напарник, и вид у него был воодушевленный. — Что скажешь, Джет? Поделим с тобой одну горячую крошку на двоих? На какую-то долю секунды он действительно представил себе это. Длинные женские волосы, тонкие руки, обнимающие их обоих. Бусины пота на обнаженной спине Спайка, темное пламя в его глазах, три тела на смятых простынях, сброшенные вместе с одеждой условности и стыд. То, как ему (им?) могло быть хорошо. Только он не знал, отчего — от теплого, податливого женского тела рядом или от такой близости Спайка. Хватит, блядь. Хватит. Это уже слишком. — Прошу прощения за моего друга, он слишком выпил. Мы уходим, — с холодной вежливостью отчеканил Джет, схватил упиравшегося Спайка за ворот и потащил за собой. Весь оставшийся путь до «Бибопа» Спайк хихикал и лопотал что-то заплетающимся языком. Джет не слушал и не оборачивался, таща напарника на буксире. Хотелось только одного: уложить эту пьяную морду спать и наконец остаться одному, наедине со своими мыслями и выпивкой. Прикончить бутылку и как следует подумать, что теперь делать с самим собой. И со Спайком. Возможно, было бы правильно закончить их сотрудничество. Пока дело не дошло до… До чего? Джет не знал и знать не хотел. «Врешь, самому себе врешь». Шепот внутреннего голоса был похож на еле слышное, вкрадчивое змеиное шипение. Тем легче было его заглушить. Да и возгласы Спайка неплохо так мешали думать. Пока еще не время. — Не умеешь ты развлекаться, — заявил напарник. Джет ничего не ответил. Не говорить же, что ему настолько хотелось этого «развлечения», что становилось не по себе. «Что скажешь, Джет? Поделим с тобой одну горячую крошку на двоих?» Он был серьезен? Или все дело в шартрезе? До «Бибопа» дошли так же: Спайк болтал, Джет хранил молчание. Он решительно схватил напарника за плечо и буквально толкнул на видавший виды желтый диван. Тот поднял брови, глядя на Джета с каким-то… интересом? Легким удивлением? — Что, прямо вот так сразу, без прелюдий? — Я сейчас принесу аптечку и осмотрю твою располосованную морду. А ты заткнешься и ляжешь спать, когда я закончу, понял? — процедил Джет. Держать себя в руках рядом с этим охламоном становилось все сложнее. — Какой ты строгий. Аж мурашки бегут, — притворно поежился Спайк. С лица его не сходила эта проклятая полуулыбка гребаной Моны Лизы, а пристальный взгляд заставлял Джета нервничать, прятать глаза, как будто он в чем-то провинился, и это бесило. Он уже давно не мальчишка, который пытается утаить от родителей какую-то шалость. Но чувство, будто Спайк знает что-то, чего пока не знает он сам, раздражало неимоверно. И даже опьянеть, как назло, не получается. В ванной, где лежала аптечка, Джет оперся руками о раковину. Нужно собраться с мыслями. Сколько можно этой беготни по кругу. Об этом страшно даже подумать, но… Глубокий вдох. Да, он неравнодушен к Спайку. Джет еще не понимал, что это за чувство, но факт оставался фактом. Пожалуй, точнее всего подойдет слово… влечение. Господи, как звучит-то. — Будь мужиком, — сказал себе Джет. Отчасти ему ведь именно поэтому хотелось позаботиться о Спайке после драки, как было уже не раз. Это почти вошло в привычку. Но дело было не только в этом, теперь Джет это понимал. Ему было приятно дотрагиваться до Спайка, лечить его. И так появлялся вполне законный повод прикоснуться. Но ничего больше он себе не позволит даже в пределах своей головы. Даже если Спайк… Джет решительно оборвал эту мысль. — Старый дурак, — пробормотал он. Он решит, что со всем этим делать. Позже. А сейчас он поможет своему напарнику. И ничего больше. Спайк ждал, развалившись на желтом диване, забросив ноги на стол, и лукавая улыбка не сходила с его лица. Джет старательно избегал взгляда напарника, боясь… чего? Он не знал. «Себя. Себя ты боишься», — услужливо подсказал внутренний голос. И, как это ни было прискорбно, Джет понимал: так и есть. Щелчок открываемой аптечки показался почти неприлично громким в тишине гостиной. Спайк перестал болтать, удивительное дело. Наверное, считал настроение Джету одним ему ведомым способом. Но Джет все равно чувствовал на себе цепкий взгляд. В воздухе резко и пронзительно запахло спиртом, когда он смочил ватный шарик. Повозился несколько секунд, собираясь с духом, и наконец наклонился к Спайку, старательно избегая его взгляда. Будь нервы у Джета послабее, у него наверняка дрогнули бы руки, когда он принялся оттирать кровь с лица напарника и аккуратно, почти мягко протирать края пореза. Спайк не дергался, не моргал, только продолжал буравить Джета взглядом темно-карих глаз. Голова его была слегка откинута, как и тогда, на скамейке. И, как тогда, Джет немного подался вперед, чтобы рассмотреть порез как следует. Он не хотел (и хотел) сокращать расстояние между ним и Спайком, не желая подвергать свою выдержку такому испытанию. Но нужно было удостовериться, что нитка с иглой не понадобятся, а свет, заполнявший гостиную, не позволял этого сделать. И все-таки врать себе Джет не стал: касаться лица Спайка, чисто выбритого, с гладкой кожей, было приятно. Настолько, что становилось стыдно. — Радуйся, зашивать не придется. Но, возможно, останется шрам, хоть и малозаметный. Слова прозвучали слишком резко, грубо разорвали стоявшую тишину. Спайк то ли сделал вид, то ли действительно не заметил этого, прикрыл глаза и хмыкнул. — Не хочется опускаться до банальностей, но шрамы украшают мужчину. Тебе твой идет. Я бы хотел себе такой же. Джет понятия не имел, как ему это удается — так легко говорить такие вещи, каждый раз поражающие своей прямотой и откровенностью. Это была одна из тех вещей, которые изумляли его в Спайке больше всего, помимо восхитительного безрассудства. Ему потребовалось напрячься, чтобы продолжать обрабатывать порез со всей осторожностью. Больше всего сейчас Джет был рад, что глаза у напарника были все еще закрыты. Сердце зачастило в груди. Он надеялся, что Спайк этого не слышит. — Раз уж мы начали говорить банальности, то со шрамом тебя девушки любить не будут, — притворно усмехнулся Джет и только тогда сообразил, что сморозил. Спайк ведь… не догадается? Ничего такого не подумает? Он не успел как следует поразмыслить над этим. Глаза Спайка открылись и безошибочно посмотрели прямо на него. — Что, если меня это не волнует? Что, если мне это не нужно? Голос напарника звучал пугающе трезво впервые за весь вечер. Все дурачество исчезло, уступив место непривычной серьезности. Джет слегка растерялся, зацепился взглядом за взгляд Спайка — и провалился в него, как в ловушку. Он ведь не хочет сказать?.. Не может этого быть. Джет запретил себе даже думать об этом, задушил росток надежды в зародыше. Надежды — на что? Он не заходил в мыслях настолько далеко. Джет убрал окровавленный ватный диск от лица Спайка, выпрямился, начал искать в аптечке пластырь. Волнение плескалось внутри, то накатывало, то отходило назад, как морские волны на берег, иголками покалывало изнутри. Свое дело он сделал, пора переходить к стратегическому отступлению, пока эти разговоры не зашли слишком далеко. «Но ты ведь хочешь узнать, где это — слишком далеко», — тут же включился внутренний голос. И это был не вопрос. — Я видел, как ты смотрел на меня в баре. Во время танца. На пару мгновений Джет замер, прежде чем протянуть Спайку пластырь. Он определенно не был готов к такому повороту. Лучшая тактика в такой ситуации — прикинуться дурачком. — Ну, я не знал, что ты умеешь танцевать, — сказал Джет и, в общем-то, не соврал. Он начинал понимать, что чувствуют ужи на сковородке. Этот танец еще долго будет преследовать его в мыслях, но Спайку знать об этом совершенно необязательно. — Под такую музыку надо танцевать стриптиз, — Спайк усмехнулся, выдержал паузу. — Или трахаться. Эта фраза так легко сорвалась с губ Спайка… Наверное, именно она помогла Джету понять, что его терпение на исходе. Все эти недомолвки, взгляды, игры в кошки-мышки утомили его. Это было все равно что сидеть на пороховой бочке. Пожалуй, это выражение как нельзя точнее описывало сотрудничество и всю совместную жизнь (господи, как звучит-то) со Спайком. Наверное, Джет был уже слишком стар для этого. Если уж решил прыгать в пропасть, то лучше сделать это как можно быстрее. И ни на что не надеясь. — Ты не пьян, — бросил он пробный шар. — Думаешь, я стал бы брать шартрез, если бы не умел его пить? В голосе Спайка звучало нечто похожее на скуку, а по лицу, как обычно, ничего нельзя было прочесть. Это нервировало и одновременно разжигало внутри Джета интерес. Возможно, магия алкоголя начала действовать. Вовремя, надо сказать. — Тогда зачем? Джет спросил это, чувствуя, как предательски замирает сердце. Ему хотелось и одновременно не хотелось знать ответ. Но Спайк не был бы собой, если бы ответил прямо. — Что зачем? Зачем притворился пьянее, чем есть, или зачем взял шартрез? По Спайку никогда нельзя было понять, серьезен он или придуриватся. Сейчас, похоже, в нем было и то, и другое, и от этого Джет чувствовал себя так, будто у него вот-вот поедет крыша. — Вообще я взял его для тебя, — с обезоруживающей честностью заявил Спайк. Вид у него был все такой же расслабленный. Джету вдруг стало смешно от абсурдности ситуации. — Ты хотел меня напоить? — Расслабить. Мы ведь все-таки праздновали. Он говорил и ни капли не стеснялся своих слов. Джет усмехнулся. — В драку ты тоже для этого полез? — Скорее наоборот. Нужно было пробудить твои лучшие чувства. Беспокойство, природная доброта, забота о ближнем и все такое прочее. Джет уперся ладонями в бока. Из горла вырвался нервный смешок. Сраный манипулятор. Он не знал, то ли смеяться, то ли злиться. Чувствовать себя взбудораженным и уставшим одновременно было странно. Но он твердо решил идти ва-банк. — Ты не ответил, Спайк. Зачем? Джет не ждал ответа сразу — и не получил его. Спайк не спеша поднялся с дивана, приблизился к нему, держа руки в карманах брюк. Порез он себе так и не заклеил. На сей раз напарник был серьезен, и видеть это было так странно, что Джет даже слегка испугался. Стоило Спайку приблизиться к нему, как все тело напряглось, как перед прыжком в пропасть. Этой пропастью был сам Спайк. И его глаза. — Ты сам знаешь, Джет. Не вижу смысла притворяться. Мы оба немного вышли за рамки деловых партнеров. Или могли бы выйти, если бы ты захотел. А ты хочешь. Я увидел это во время танца. Твой взгляд сказал мне все. Что ж, я вовсе не против. У него даже голос изменился, стал ниже, чуть глубже. Джет почувствовал, как внутри него начинает что-то вибрировать, резонируя с интонациями Спайка и его словами, теми, что стояло за ними. Ощущение нереальности происходящего нещадно искажало момент. — Это неправильно, — только и смог выдавить он, понимая, как жалко это звучит. — Почему? — очень спокойно осведомился Спайк. Теплые ореховые глаза. Не отвести взгляда, не вдохнуть. Джет открыл было рот, чтобы ответить — и не смог. Получилось только что-то несвязное. — Ты и я, мы оба… Я никогда раньше… — Я тоже, да, мы оба мужики, и что? В двадцать первом веке этим никого не удивишь. Джет нервно потер шею. Были бы волосы, пробежался бы ладонью по ним. Спайк, гребаный провокатор… Джет едва сдерживался, чтобы не притянуть его к себе и… И? Ладно. Если уж напарник с ним честен, то он заслуживает того же. — Спайк, я хочу, но не могу. Ты мой напарник… — Можешь. Именно поэтому — можешь. Ему было нечего ответить на это, потому что Спайк был прав. Джет устал прятать взгляд, поднял глаза. Наверное, зря. Теперь отказаться было еще труднее. — К чему этот бессмысленный героизм, Джет? Если тебе так будет легче, утром можешь списать все на алкашку и забыть. Я же тебе не руку и сердце предлагаю. — Кажется, Спайк даже слегка поморщился. Ответ возник в голове Джета сам собой. Он знал, что если скажет это, пути назад не будет. Но все равно произнес это вслух, чувствуя, как мгновенно пересыхает во рту. — А что ты мне предлагаешь? Спайк приподнял уголки губ в намеке на улыбку. Понял подтекст. Джету показалось, что воздух между ними изменился, стал более плотным, осязаемым, настолько, что дышать стало трудно. И, кажется, не ему одному. Никогда еще он не видел лица Спайка так близко. — Ты нужен мне, Джет. Первый поцелуй, неловкий, смазанный, отдавал привкусом шартреза, крови и горькой ноткой табака. Их руки синхронно потянулись друг к другу, касались осторожно, изучали, оглаживали, волновали. Джет остро ощущал это — видимо, сказалось долгое пребывание в одиночестве. Тело Спайка даже сквозь одежду было твердым, гибким, сухощавым. В какой-то момент объятия из осторожных стали смелыми, настолько, что Джет ощутил, как грудь напарника впечаталась в него. Телу стало тепло. Слишком тесно. Рука Спайка скользнула по его боку, кончики пальцев проехались по бедру, язык облизал его губы. Джет был уверен, что Спайк уже почувствовал его эрекцию, но не торопится, и за это он был ему благодарен. Джету потребовалось некоторое время, чтобы справиться с дыханием, не отрываясь от сухих губ Спайка: делать это совершенно не хотелось. Не выдержав, одной рукой он крепко обхватил напарника за пояс, притиснул вплотную к себе, уже не боясь своих ощущений и реакции Спайка. Та не замедлила себя ждать. Издав какой-то гортанный смешок, напарник опустил руку Джету на живот, повел ниже. Губы скользнули куда-то ближе к уху, обожгли кожу теплом. Джет запустил пальцы в лохматую спутанную шевелюру, слегка сжал, аккуратно потянул назад. С каждой минутой неловкость улетучивалась, сгорала на углях растущего желания. На удивление, Спайк послушался, откинул голову, все еще с этой своей вечной полуулыбкой на порозовевших губах. Джет не знал, что делать, как делать, поэтому доверился наитию и прошелся влажными поцелуями по шее, вдоль кадыка и часто бьющейся вены. Пожалуй, только это и выдавало истинные эмоции Спайка. Как только Джет коснулся вены кончиком языка, рука напарника легла на его пах, погладила. Вверх-вниз, вверх-вниз. Засранец… Горячие ощущения затуманивали разум. Джет не помнил, в какое мгновение погасил свет, так что теперь единственным его источником был экран компьютера. Тени обнимали их тела так же крепко, как они друг друга на старом диване. Руки двигались без остановки, то лаская, то дразня. Кажется, они принялись снимать друг с друга одежду одновременно. Джет не помнил точно. Он больше помнил ощущения. Соленый пот на языке, запах Спайка, пропитавший все вокруг, прохлада, лизнувшая кожу от его судорожного вздоха в то мгновение, когда Джет слегка сжал его член в руке и растер блестящую капельку смазки по бархатистой головке. Кажется, он сделал то, что нужно, судя по пьяному, совершенно шальному взгляду напарника. Тот не остался в долгу — сделал то же самое, отзеркалил его движение, да так, что Джет со свистом выдохнул и пробормотал какое-то ругательство. Спайк тихо засмеялся в ответ. Больше слов не было. Было нечто более важное. Желание Джета исполнилось. Этой ночью они оба не будут одиноки. И это было самым ценным, что они могли друг другу дать.