Веер

      Шэнь Цинцю изящно владел своим веером в любой ситуации. Даже в той, где его ученик со звериной силой имел его в самых разных позах камасутры, вовсе не стыдясь своих порочных желаний. Заклинатель то прикладывал сложенную диковину к своему подбородку, стараясь расслабиться и задумчиво что-то мычал под нос, направляя Бинхэ в сторону собственного удовольствия, то раскрывал его и нервно обмахивался, стоило юноше начать нашёптывать неприлично откровенные вещи. Нижняя часть лица часто пряталась за расписной древесиной, где искусанные практически в кровь губы в очередной раз были истерзаны, подавляя желание закричать во всё горло. Ло Бинхэ всегда наблюдал за столь интересным атрибутом и проявлял к нему не меньший интерес, чем сам мужчина, а неловкие прятки за веером стали забавлять юного демона. [До такой степени, что это переросло в нечто большее.]       Крепкие руки сжимают бёдра и притягивают ближе. Ещё. Так близко, что чужое сердцебиение начинает отдавать пульсацией в собственных висках. Желание стремительно захлестнуло обоих настолько неожиданно и сильно, что Цинцю не успевает даже закрыться или стукнуть нерадивого ученика по макушке, в ответ на приставания. Напротив, он лишается такой возможности и, опешив от происходящего, прекращает любые сопротивления. Бинхэ пользуется этим и заставляет учителя опуститься на простыни, прижав лицом к постели.       Просьбы остановиться и объясниться были успешно пропущены мимо ушей, демон лишь хлёстко шлёпнул по бледной коже оголённой ягодицы ладонью, тут же скользнув по ней сложенным веером, что сумел выхватить из чужих рук. Неожиданная волна желания сделать с ним что-то до одури неприличное захлестнула ученика, заставляя глаза искриться от количества танцующих там чертей. Попытавшегося воспротивиться мужчину, юноша лишь вновь одарил очередным шлепком и под стон, больше похожий на «yes, daddy, fuck me, please», связал тонкие запястье между собой, закрепляя за изголовье постели.       Цинцю тщетно пытался высвободить руки и ругать мальчишку, но последний был слишком занят, обводя маслянистыми подушечками пальцев сжимающиеся мышцы, проникая внутрь вопреки всем запретам. Заклинатель недовольно шикнул, жмурясь от дискомфорта из-за более резкого, чем обычно, проникновения, но особого вида не подал, постепенно успокаиваясь. Ведь чем больше мужчина сопротивлялся, тем жёстче действовал Бинхэ.       Пальцы внутри поначалу двигались, на удивление, плавно, лишь постепенно увеличивая напор и темп, пока их количество не стало превышать три. Ученик уже во всю трахал своего учителя практически целой ладонью и довёл бы до пика оргазма, не подай Цинцю голос. Мастер, словно собравшись с последними силами, сжался и простонал о своём желании ощутить твёрдый член юноши внутри себя. Вспыхнувшие от неожиданности щёки покрылись румянцем, а сам Бинхэ вышел из мужчины, взяв в руки сложенный веер.       Если рядом с хижиной этого учителя был кто-то в радиусе километра, то он явно был скончался от крика и брани, которыми Цинцю одарил своего ученика, стоило тому начать вводить диковину в податливое тело. Не желая сдаваться на достигнутом, юноша приложил больше усилий и надавил на деревянную игрушку, не безпрепятственно проталкивая всё глубже. Захлёбываясь в собственных возмущённых стонах, заклинатель попытался отстраниться, но рука Бинхэ пресекла попытку, стоило пальцам обхватить и сжать чужое горло. Громкие стоны сменились хриплыми и менее звучными, пальцы учителя цеплялись за изголовье постели, сжимая опутавшую руки ленту до побелевших костяшек.       Ло Бинхэ, словно хищный зверь, соответствующим взглядом одарил развернувшуюся перед ним картину. Пальцами крепче стиснув рукоять веера, юноша начал постепенно вытягивать его обратно, борясь с сопротивлением непривыкших мышц. Затем, когда игрушка была почти полностью снаружи, снова вводил до самого основания, еле сдерживая выскальзывающую из пальцев древесину, словно норовившую протиснуться как можно глубже. Древесина раздражала нежные стенки, поначалу заставляя Шэнь Цинцю дёргаться и напрягаться, непроизвольно сжимая в себе лишь сильнее, отчего ощущения становились раза в два сильнее, выбивая из груди болезненные стоны отчаяния. Но чем дольше демон двигал им внутри, тем больше ощущения становились привычными, с чем вполне можно было хоть как-то смириться.       Не желая признаваться самому себе и, уж тем более, ученику, заклинатель тайком подпитывал свою мазохистскую натуру, позволяя овладевать своим телом где, когда и как вздумается. Даже если позволения не было, пусть и прикрытое бранью отказов ради приличия, то удовольствие настигало незамедлительно, стоило члену младшего ученика проникнуть в тело. Цинцю дрожал всем своим существом от осознания всей непорядочности и, что греха таить, всего блядства данного, а особенно, своего положения. Ноги, даже будучи в согнутом виде, подгибались, а разработанный зад принимал в себя всё больше. Виляя бёдрами меньше, чем спустя полчаса столь необыкновенной вариации массажа простаты, мастер начал подаваться навстречу и самостоятельно насаживаться на веер, лишь усиливая каждую новую волну, накатывающего, вперемешку с диким стыдом, возбуждения.       Дёрнув руками от наиболее сильно ощутимого попадания по простате, Шэнь Цинцю заскулил от желания коснуться собственного изнывающего и истекающего предэякулятом члена, но тут же мужественно стиснул зубы. Тугой ком внизу живота то скручивался ещё сильнее, болезненно отдавая в пах, то на мгновение расслаблялся, словно вот-вот наступит долгожданный момент разрядки, оной так хотелось скрыть от глаз собственного ученика. Неожиданно веер внутри стал двигаться совсем непривычно быстро, а самому Цинцю показалось, что он ещё и пытается раскрыться, сильнее терзая бедные стенки. От столь сильного напора мужчина не смог сдерживаться слишком долго, когда влажное от пота тело затряслось в экстазе, а напряжённые ноги свело судорогой. Плоть самопроизвольно дёрнулась несколько раз, заставляя заклинателя податься назад настолько сильно, что веер проник глубоко внутрь, по первую фалангу пальцев Бинхэ, доводя этого учителя до оргазма и заставляя излиться на белоснежные простыни под собой, отчего к щекам моментально прилипла кровь, выдавая всё смущение и стыдливость от осознания силы собственной извращённой натуры, что открыл в нём его личный демон-искуситель.