Новая Малфой

      Он пропал.       Дневник Тома Реддла, который всё время лежал у неё на столе среди других книг и до которого не было дела даже Мракоборцам, пропал. И при этом в её комнату никто не заходил согласно показаниям «свидетелей», Шушу и Хиссу.       Спокойствие. Если следовать логике — Драко бы даже не стал соваться к ней. Он немного побаивается змей, так как знал, что в случае чего не сможет с ними совладать. Мама? Глупо! Ей этот дневник и даром не нужен, да и к тому же она вряд ли знала, кому он принадлежал, а вот отец как раз-таки подходил под образ «злоумышленника» — он знал, что это за предмет и, в конце концов, оказался же он каким-то образом в школе, когда она смотрела фильм. Наверное, надо было смотреть лучше, чтобы понять, как он там оказался, но, во-первых, это было давно, а, во-вторых, бывшая Екатерина никогда не была поклонницей Поттерианы. Да, это был интересный фильм, и было интересно наблюдать за взрослением героев, но не более.       Удивительно то, что она вообще помнила хоть какие-то подробности детского фильма из прошлой жизни. Хотя это всё можно списать на то, что в этом мире она переродилась вундеркиндом, который может всё и вся, в том числе помнить такие моменты из предыдущего воплощения. Смахивает на бред, но это факт.       Впрочем, сейчас не о том.       Если дневник забрал отец, то вопросов нет — он ему нужен, и он знает, как с ним управляться. По крайней мере должен.       Но если это сделал кто-то посторонний… На самом деле это сложно представить. Малфой-менор не Хогвартс, куда может проникнуть всякий желающий и так же легко уйти. Но паранойя есть паранойя, а потому Ария поспрашивала ещё и домовиков о том, не заходил ли к ним кто. Разумеется, ответ был отрицательным.       Даже если это действительно был отец, то единственная претензия, которую она может предъявить к нему — это проникновение к ней в комнату, да и то «приговор» так себе. Мэнор ведь прежде всего управляется родителями, и они имеют право заходить куда пожелают. Про дневник и говорить нечего — он изначально ей не принадлежал, да и если честно — подустала она уже от него. Ну, подумаешь, общается с мёртвым Реддлом — это не отменяет того, что он пытался убить её и воскреснуть сам, так что возможно его пропажа ей даже на руку.       Но это не отменяет того факта, что она против «проникновения» в свою комнату без спроса.       Должно быть это всё переходный возраст.       Когда Екатерине было за двадцать, она прекрасно помнила, как мать заходила к ней в комнату и брала то, что ей было надо. Хотя, помнится, до этого она тоже протестовала, желая себе отдельный уголок, где будет полноценной хозяйкой, и куда никто не сможет войти. Здесь же у неё было такое место и родители даже пошли ей на уступки, позволяя творить в комнате всё, что ей захочется, ну или почти. Если в комнате будет порядок, то даже домовые не будут к ней заходить — это было единственное условие. Которого, видимо, по мнению родителей, она должна была испугаться, Ну да, что может сделать восьмилетний ребёнок, в жизни не замаравший руки в грязи? Арии же пришлось собраться и вспомнить всё, что она делала в прошлой жизни. Не даром же она прожила одна более пяти лет. Пусть по её меркам это и заняло много времени, но она справилась, и ни один домовик не переступил порог её комнаты. Поначалу эльфы ныли о том, что она забирает их работу, а родители смотрели недовольно, говоря, что негоже марать руки чистокровной леди, но сломить её они не смогли, и постепенно все смирились с тем, что она делала всё сама.       И теперь, когда у неё начался переходный возраст, её очень задело то, что отец зашёл в комнату и взял то, что она тогда искренне считала своим. Но так уж получилось, что Малфои сами по сами себе были очень властны и не любили делиться. Они жили по принципу — если моё, значит моё, если чьё-то ещё, то мне не нужно. Но если вещь действительно стоящая, то они будут драться за неё вплоть до летального исхода. Это же можно было отнести и к верности Малфоев — если они считают, что им это выгодно, то они будут преданы до самого конца. Но если нет, то с лёгкостью предадут человека. Исключение — более сильный оппонент, тут уже в игру вступал расчёт, и если становилось понятно, что минусы предательства превзойдут плюсы, то они останутся на прежней стороне, но будут искать подходящий случай, что бы сменить союзника.       По правде говоря, многие из так называемых чистокровных придерживались такой же тактики — прежде всего для них был важен род, а всё остальное играет второстепенную роль. Исключением являлись сильные чувства, которые превосходили голос разума, и люди действовали уже опираясь на них.       Примером была её семья из фильмов Поттерианы. Малфои хотели, чтобы миром правили чистокровные маги, а когда поняли, что союз с Волан-де-Мортом принесёт им лишь потери, пусть и боясь его, но они искали случай для предательства. Не малую роль здесь также сыграли и родственные чувства — они не были готовы, пожертвовать кем-либо, если бы это принесло больше выгоды. Но и в этом случае бывали исключения: например, тётя Беллатриса, которая была предана Реддлу, несмотря на всё остальное. Впрочем, она была чокнутой, и ей просто доставляло удовольствие убивать и мучить других людей, а её лорд охотно позволял ей всё это. Возможно, в этом и крылся весь секрет, кто знает.       Впрочем, сейчас не об этом.       Пусть и с неохотой, но Арии пришлось принять тот факт, что всё уже произошло, но она не будет злится и уж тем более выставлять это напоказ, она выше этого и умнее, а значит, снова станет леди Арией, которая держит все эмоции при себе. К тому же она ещё не простила отца за то, что он решил отправить её в Хогвартс, даже не предупредив. В этом случае Малфой-младшая предпочла бы домашнее обучение.       Хотя она знала, чем именно руководствовался Люциус — возможностями установить новые связи с другими людьми. Драко в этом не особо преуспел, а потому он решил выбрать её.       Но это не точно. Вдруг отец действительно хотел, чтобы она обзавелась друзьями? Разумеется, Ария не будет это выяснять — всё равно ничего не изменится, зато сможет потешить своё самолюбие. Всё решится, когда она прибудет в школу.       Кстати, о ней.       До учебного года осталось меньше двух недель, а родители почему-то не торопились отправляться за покупками учебных принадлежностей. Как они ей позже сказали, в этом году в Хогвартсе будет новый преподаватель по тёмным искусствам, а значит, и учебники по этому предмету с большой вероятностью будут нужны другие. И хотя Люциус уже успел узнать, что это за преподаватель, он решил не обращаться к нему по поводу нужной макулатуры. На её очевидный вопрос «почему» — в прошлом году отец сразу выяснил, что будет нужно Драко, он состроил такое лицо, будто ему даже вспоминать об этом неприятно.       Быстро пробежавшись по памяти, Ария поняла, из-за чего он так отреагировал. Их новым преподавателем будет Златопуст Локонс — павлин, который только и умеет, что хвастаться да автографы клепать. При одной мысли о нём Малфой почувствовала, как у неё сводит зубы — читала она его героически эпосы*. Единственное, что в них менялось — это место действия, магическая тварь, которую он убивал, и заклинание, убившее её. Всё. Даже описание окружающих его девушек и людей были одинаковыми — первые лезли к нему в постель, вторые были безмерно благодарны и восхваляли его чуть ли не как второго Мерлина.       Если это действительно он, то ей стоит серьёзно задуматься о том, стоит ли ходить на его уроки.       Впрочем, подумать ей всё равно не дали, так как на следующий день пришло письмо из Хогвартса. И на её имя тоже. А ведь прежде она считала, что никогда его не увидит.       Так как «оповещение» они получили ближе к вечеру, было решено отправится в Косой переулок на следующий день, как сказал отец, они и так потеряли слишком много времени.       И вот они снова здесь. В этот раз их поход по магазинам отличался лишь тем, что весь переулок был буквально забит людьми. И, возможно, им пришлось бы застрять в этой толкучке, если бы не аура Люциуса, напоминающая айсберг, с которым столкнулся Титаник — все встречные буквально расступались перед ним, а некоторые и вовсе кланялись. Не желая отстать, Ария с Драко поспешили за ним.       Первой их целью, как ни странно, был магазин «Горбин и Беркс». Ещё на подходе к нему Малфой-младшая поняла, что это не просто лавочка, торгующая «поддержанными» вещами — от неё буквально «фонило» чем-то тёмным и неприятным. Почему Ария вдруг это ощутила — непонятно, но идти туда совершенно не хотелось.       Драко же, как самый любопытный и лишённый инстинкта самосохранения чуть ли не побежал внутрь, обогнав не только её, но и отца.       Сам же магазин по цветовой гамме оказался невзрачным что внутри, что снаружи. И пока Люциус разговаривал со скупщиком, Ария решила осмотреться. Вещей здесь и вправду было много, наверняка у каждого из них плохая история или репутация. Стоило заметить, что это больше походило на склад, нежели на магазин — всё стояло так беспорядочно, что назревал вопрос. Кто-нибудь вообще занимался их сортировкой? На ум приходил только отрицательный ответ.       Как поняла из разговора Малфой-младшая, они здесь затем, чтобы отдать на хранение кое-какие вещи, что могли подпортить их репутацию при обнаружении. Несмотря на то, что произошло в прошлый визит Мракоборцев, не было гарантий, что они не явятся снова, поэтому было правильным избавиться от компрометирующих вещей. Правда назревал вопрос, где отец хранил их до этого, но это уже не её дело.       Пока Ария отвлекалась на обстановку магазина, Драко успел протянуть свои ручонки к железной деве, на чём и был пойман Люциусом. Строгого выговора, конечно, не последовало, но взгляд отца говорил достаточно, чтобы понять, что не стоит тянуть свои руки куда не надо, особенно когда об этом предупреждали. Его сестра же никак не прокомментировала этот момент, лишь бросив на брата равнодушный взгляд. Возможно, ей следовало сказать, что большинство из этих вещей опасны, но пока он не приближался конкретно к ним, всё было нормально.       Следующим пунктом назначения была лавка Флориш и Блоттс, где так некстати собирался раздавать автографы небезызвестный павлин. К радости Арии, они пришли прежде, чем всё началось, и смогли беспрепятственно попасть на второй этаж за нужными учебниками. Отец же отлучился немного раньше, заговорив с одним из знакомых, а их послал вперёд. Смотря на скопившуюся внизу толпу, оба Малфоя недоумевали, что люди находили в этом Локонсе. Драко хоть и не мог знать, что все его подвиги были совершены другими людьми, но уже сейчас было видно, с каким пренебрежением он относится к этому хвастуну. Ария же, поняв, что это наверняка надолго, теперь терзалась выбором — взять нужные книги сейчас и отстоять нехилую очередь, и, возможно, в довершение получить бесплатный «мемуар» от Златопуста или прийти позже, когда вся толпа рассосётся. Второй вариант был привлекательней и, вероятнее всего, отец поймёт их, если они вернутся с пустыми руками. Похоже, её братец пришёл к тому же решению, и они, кивнув друг другу, пошли присмотреть что-нибудь для себя.       Не прошло и пятнадцати минут, как был объявлен герой сегодняшнего представления и почти сразу за ним имя настоящего героя сея франшизы. В этот момент Ария оторвалась от книги и, подойдя к Драко, посмотрела вниз. Мальчишку-ровесника было почти жалко — Златопуст явно старался выжать из него всё что можно, в прямом смысле слова. А в конце ещё и нагрузил его бесполезной макулатурой.       Когда Поттер отправился на выход, сгрузив свои «награды» на Уизли-старшую, Драко тоже направился туда, как будто боялся, что опоздает. Разумеется, он предстал перед ребятами во всей красе. Ария очень надеялась, что ничего серьёзного не произойдёт, но брат, видимо не услышав её мысленное послание, открыл рот:       — Держу пари, тебе это нравится, Поттер. Не успел войти в лавку, как тут же попал в газету, — Малфой младшая почувствовала, как её брови медленно съезжают на лоб — он вообще помнит, о чём они говорили на рождественских каникулах? Судя по его письмам, он почти не трогал золотую троицу, как она и просила. Или это были только слова? Следовало прекратить этот позор и как можно скорее.       — Оставь его! — влезла мелкая Уизли, и Малфой поразился её бесстрашию. Но Ария влезла в разговор, прежде чем Драко успел ответить:       — Прошу прощения, что прерываю вас, но мой брат просто завидует. Не стоит воспринимать его слова всерьёз, — и она улыбнулась самой обаятельной улыбкой, которую только имела в своём арсенале. В глазах повернувшегося к ней Драко можно было прочесть шок и неверие тому, что она «предала» его. Впрочем, он быстро стушевался, видимо, тоже вспомнив их давний разговор, а значит, прежние слова и уверения были ложью. Следует поговорить с ним дома о том, что не стоит обманывать старшую сестру.       — Ария. Не стоит опускать собственного брата в глазах других людей, — одёрнул её отец, которого она заметила лишь краем глаза. — А тебе, Драко, не стоит быть грубым, — видимо, закончив с ними, родитель перевёл взгляд в сторону. — Вы, должно быть, мистер Поттер, — он протянул к нему руку. — Люциус Малфой, — представился отец, когда Гарри ответил на рукопожатие. — Позвольте, молодой человек … — от следующего его движения, Ария пришла в ужас — если он решил своей тростью выколоть юному герою глаз, то сделать это здесь и сейчас было плохой идеей. Её рука метнулась к набалдашнику, прежде чем она это осознала, и отклонила его на себя, не желая чтобы другие видели в этом угрозу.       Противостояние двух Малфоев длилось лишь секунду — старший явно был недоволен поведением дочери, но в её глазах он видел предостережение не делать этого. Впрочем, он быстро взял себя в руки и, опустив трость, соизволил извиниться.       — Прошу прощения, я лишь хотел увидеть знаменитый шрам и узнать, известно ли вам о том, насколько легендарен он и волшебник, оставивший его.       Ответ Поттера ему не понравился:       — Волан-де-Морт убил моих родителей. Он не более, чем убийца, — в глазах Люциуса можно было прочесть все мысли относительно юнца и того, насколько он глуп, раз не понимает всего величия того человека. Которые он тут же поспешил высказать:       — Чтобы произносить его имя, нужно быть храбрецом… Вы, я вижу, очень храбрый молодой человек, — на лице Малфоя появилось нечто вроде улыбки, которая постоянно норовила сползти. Изначально он хотел сказать немного другое, но снова наткнулся на взгляд дочери, в котором явно говорилось, что он должен быть выше этого и не опускаться до разборок с ребёнком.       — Я прошу прощения, но нам уже пора. Мы ещё не закупились всем необходимым, а потому уйдём первыми, — Ария поняла, что с неё хватит этой болтовни, и решила закругляться. — Была рада повидаться с семьёй Уизли, а также с вами, Мисс Грейджер и Мистер Поттер, — лёгкая улыбка, величавый кивок головы, и она направилась к двери, лишь перед самым выходом бросив взгляд на отца и брата, как бы спрашивая, почему они до сих пор стоят там, а не следуют за ней. Она вышла на улицу, даже не дожидаясь их, потому как знала, что они не позволят остаться ей одной. Что и подтвердилось, когда почти сразу вышел отец, а за ним Драко.       Люциус был недоволен её недавним поведением, что буквально проскальзывало в каждом шаге.       — Почему ты остановила меня? — раздался его голос с оттенками холода и намечающейся ярости.       — Не стоит опускаться до уровня Поттера. Он ещё ребёнок, которого к тому же многие считают героем. Если бы что-то случилось в магазине, то уже завтра заголовки «Пророка» пестрели упоминаниями, что «некий Люциус Малфой — приспешник Того-кого-нельзя-называть — люто ненавидит бедного мальчика, на чью долю выпала такая тяжкая судьба». Я не думаю, что пара минут разговора с ним стоит того, — Ария остановилась и посмотрела на отца. Её взгляд ясно говорил, что она считает себя правой, а вот им двоим следовало задуматься над своим поведением.       Можно с лёгкостью признать, что слова дочери были разумными. Иногда Люциусу казалось, что, чтобы не случилось, у неё всегда будет ясная голова и холодный рассудок. Мало что действительно могло вывести её из себя, а учитывая, что после поступления в Дурмстранг, её магические всплески прекратились, стоило надеяться, что она научилась контролировать не только себя, но и свою силу.       Вот только впитанное с молоком матери пренебрежение к Уизли и отвращение к грязнокровками было не так то легко забыть. Да, он хорошо понял и осознал слова Арии в их рождественском разговоре, но даже после ловил себя на мысли, что общаться с предателями крови он не имеет ни малейшего желания. Ни о каком взаимодействии тут и речи не шло.       — Папа, — Люциус перевёл взгляд на дочь, которая сейчас серьёзно смотрела на него, — не стоит забывать, кому мы обязаны проверками в Малфой-меноре. Если министерство прислушалось к Артуру Уизли один раз, то нет никаких гарантий, что не сделает этого снова. Сейчас нам лучше не контактировать ни с кем из его семьи, — под конец её взгляд стал просящим. Ей тоже всё это не нравилось, но она могла держать себя в руках и даже улыбаться, когда делать этого совсем не хотелось. — Пожалуйста, папа, — её последняя просьба заставила его раскаяться, что он не может быть примером для собственной дочери, которая, казалось, всегда просчитывает всё наперёд.       — Хорошо. Я постараюсь следовать твоему совету и не общаться с Уизли, насколько это возможно, — ответом ему стала благодарная улыбка, и Ария перевела взгляд на брата:       — Да, понял я, понял. Не буду я к ним цепляться, — Драко надулся и старался смотреть куда угодно, только не на сестру. Ему никогда не нравилось, как она отчитывает его, особенно если это из-за троицы неудачников. Он вообще не понимал, как Ария может заступаться за них, а отец при этом ещё и соглашается.       — В прошлый раз я видела здесь неподалёку магазинчик сладостей, почему бы нам не заглянуть туда? — Малфой-младшая подошла к брату и, взяв его за руку, посмотрела на отца. Сейчас перед ними была обычная двенадцатилетняя девочка. Как будто это не она делала им выговор всего пару секунд назад. Малфой старший лишь покачал головой и взмахнул тростью, показывая, чтобы они шли вперёд. Драко хоть и был обижен на неё, но руку вырывать не стал, а послушно поплёлся следом.       Сестра — это сестра. В прошлом она могла отвесить ему подзатыльник, а потом же сама подуть на «больное» место. Драко в силу своей испорченности не всегда понимал, за что она его ругает, но ему всегда нравилось их последующее примирение — ни один из них не мог злиться долго, а потому мирились они уже через пару минут. Так было прежде, и он очень надеялся, что так будет всегда.