***
С каждым днем Ко становилось все легче: затягивались раны, сходили синяки. Широ навещал его каждый день; юноша был рад такой компании — ему наконец-то удавалось легко вести беседу. Чем больше они общались, тем меньше Ко хотелось уходить. Словно он нашел то самое место, которое искал. Когда он сообщил Широ о своем желании, тот едва ли удивился, а через пару дней Ко впервые покинул комнату лекаря — его отвели в приемный зал к самому императору. Неясное волнение души утихло, стоило юноше заметить Широ, что держал в руках ножны с его мечом. Ко склонил голову в знак почтения — его почти тут же просят выпрямиться. Смотреть императору в глаза не было страшно, разве что кончики пальцев заледенели. — Кто ты и зачем пришел в столицу? Юноша привычно встряхнул ладони. — Мое имя Ко, я родом из рыбацкой деревушки у края океана. Я долго путешествовал в поисках своего места под Луной и Солнцем. Нигде больше я не чувствовал себя так спокойно, как здесь, поэтому я хочу остаться. — Почему я должен верить тебе? — император нахмурился, протягивая ладонь, в которую секундой позже легли ножны. Ко потирал озябшие руки и, затаив дыхание, смотрел, как вынимают меч. — Где ты взял его? — Мой наставник отдал его мне, перед тем как я отправился в путь, — лезвие рассматривали так, словно там можно было найти ответ, правдивы ли слова юноши. Пальцы скользили по заточенному острию. — Твой наставник счел тебя достойным, — начал он, не отвлекая взгляда от меча, — но я хочу видеть, способен ли ты управиться с ним— Широ резко подался вперед, оборачиваясь к императору. — Отец, он уже показал свои умения, — в его движениях проявилась резкость, которой Ко раньше не видел. — Он спас жизнь незнакомцев, я верю ему. Тебе же стоит поверить мне. Тишина зависла тонкой струной в воздухе, натянулась и порвалась тихим смешком. Император едва улыбнулся. — Ты действительно чего-то стоишь, раз тебя так защищают, — Широ чуть обернулся к нему, смотря через плечо. — Только не спускайте с него глаз. Ко мало что понял, но ему было ясно одно. Он остается. *** — Это было опрометчиво, — вспоминал Ко после. За ним все еще приглядывали, но они могли остаться с Широ наедине. — Ты поручился за меня, хотя совершенно не знал. — Ты спас незнакомцев и чуть не умер из-за этого, — Широ развернул пустой свиток на низком столике, положил рядом кисти. — У меня не было причин не верить тебе. Ко сжал лежащую на коленях ладонь в кулак, наблюдая, как Широ разводит чернила в воде. — А если бы все это было уловкой? — юноша никак не мог выбросить эти вопросы из головы; в обращенном на него взгляде было больше горечи, чем стали. — Сомневаешься в моем решении? У Ко побежали мурашки по коже — он помотал головой и услышал тяжелый вздох: чем ближе они становились, тем сильнее он чувствовал вес той ответственности, которая должна когда-нибудь возлечь на чужие плечи. Юноша никогда не желал ему зла, не обманывал, но не все люди были такими. Широ выводил символ за символом, пока Ко усмирял волнение за его безопасность. Отвлекшись, он пытался прочитать, но не понял ни единого символа. Ему протянули кисть, предлагая попробовать. — Знаю только мое имя и цифры, — отказался Ко. Широ склонил голову на бок, и только ради тепла в его взгляде можно было взять кисть. Линии выходили не такими идеально ровными, чернила оставили лишнее пятно. Ко вернул кисть — Широ скопировал его иероглиф с легкостью. Где-то зазвенела музыка ветра. Юношу осенило. — Никогда не пробовал произнести что-нибудь? — Что с тобой сегодня? — Широ не успел удивиться, а Ко уже поднялся на ноги и подсел к нему, заставляя отложить кисть. — Я долго думал над этим. И я могу научить тебя произносить мое имя. Оно несложное — всего один слог. Широ согласно кивает, почти не раздумывая, что вызывает у юноши почти детскую радость. Ко кладет его же руку под горлом. — Когда ты говоришь, то все твое тело говорит вместе с тобой — оно едва дрожит, облачая ветер в слова. Как колокольчики. Ко открыл рот, беззвучно произнося свое имя, чтобы Широ разглядел четкое движение языка и губ. — Сделай вдох, — свою ладонь юноша положил на его грудь, — и скажи. Мгновение в комнате звучало лишь эхо далеких разговоров, шуршание листвы. Широ вдохнул — Ко почти что почувствовал ветер под его кожей и тканью одежд. — ...Ко. Ко сжал пальцы на чужой груди, хватаясь за Широ как за спасительную веревку. Он кивнул, когда к нему обеспокоенно склонились — произношение Широ было далеко от привычного, но все казалось настолько правильным, что юноше почти больно в груди. Он потянулся ближе, обнимая, и скорее почувствовал, нежели услышал, как Широ повторил его имя еще раз.***
Берясь за рукоятку деревянного меча, Ко каждый раз напоминал себе о преимуществе, которое не мог сгладить даже зеркальный зал, — он отчетливо слышал каждый шаг Широ. В его шагах была особая мягкость, которой юноша не слышал больше ни у кого — или ему так казалось, — но в момент тренировки его ноги словно становились крепче, тяжелее, будто это могло помочь устоять. Ко заблокировал удар, не видя, услышал в выдохе улыбку и атаковал сам, моргая каждый раз, когда дерево ударялось о дерево. Для них обоих это было скорее шалостью, нежели чем-то серьёзным — задумавшись, юноша потерял концентрацию, а Широ приставил острие к его шее. Улыбнувшись, Ко стянул повязку и потер глаза, они склонили друг к другу головы. Широ убирал их оружие на стойку; юноша разглядывал его покрытый испариной затылок, затем подошел ближе, беря в руки свой меч. Никто, кроме стражи, не носил оружия во дворце, и для Ко исключения не сделали. Он поднял глаза и узнал этот взгляд — Широ смотрел на него не больше мгновения, а затем потянулся за настоящим мечом. Они уже научились понимать друг друга почти без слов. Быть может, уже читали мысли, но не замечали этого. Ко атаковал первым, не дав расслабиться ни на мгновение. Звон металла, разлетевшийся искрами и отблесками по комнате, явно слышимый за ее пределами, нравился куда больше теплого стука дерева. Широ вынудил его обороняться, а не витать в облаках, пресекая попытки нанести хоть какой-то удар. Юноша не собирался сдаваться — действовал по наитию и ловко ушел в сторону, выбив меч из рук и уложив Широ на пол. Они улыбались, гордые своими успехами и устойчивой ничьей. Ко протянул руку, чтобы помочь подняться, но вместо этого Широ потянул его на себя, и теперь уже не он лежал на лопатках. Тяжелое дыхание смешалось, взгляд напротив казался темнее. Они столкнулись на полпути, в осторожном поцелуе впервые пробуя губы друг друга на вкус. Соленые. Ко поднял руку выше, обняв Широ за плечи, пытаясь притянуть ближе к себе. В груди вновь разгорелось это болезненное тепло, но оно уже так не пугало. Отстранившись через несколько секунд, Ко потянулся за еще одним поцелуем. Теперь все чувства приняли форму, смысл. Осознание прочно закрепилось в их разуме, расставив все по местам. Место Ко — рядом с Широ. Место Широ — рядом с Ко. Вместе с этим появилось новое, неизведанное: от касаний кожу ласково жгло, а в груди сильнее разгорался пожар, не покорявшийся Ко даже путём долгих тренировок. Причиной всему был Широ, от которого веяло тем же пламенем. В остальном их жизнь текла размеренно. Не было никого более близкого к наследнику, как Ко. Теперь лишь он оставался с Широ наедине. Помогая развязать сложный узел на поясе, который сам же утром и завязал, юноша прижался к горячей спине. Развязав, Ко обнял Широ за талию, выпуская ткань из ладоней — та почти беззвучно зашуршала, слетая на пол, но юноша ловил лишь взгляд, обращенный ему. Широ развернулся в кольце его рук, и серые глаза в тени казались еще темнее, чем были на самом деле. Ко потянул за воротник, склонив к себе, и с жаром впился в губы. Широ ответил, но им обоим уже известно — этого недостаточно. Не отрываясь, они помогли друг другу раздеться, путаясь в уже упавшей одежде, и упали сами, чудом не уронив стоящую рядом ширму. Ко уселся на бедрах, возвышаясь, цеплялся пальцами за волосы, вытягивая пряди из идеальной прически, пока Широ обводил ладонями его спину и плечи, целовал шею, ключицы, рассыпая на бледной коже алые лепестки. Подняв голову Широ, юноша оставил очередной поцелуй на губах, прижимаясь к его груди — оба сердца бились громко и быстро, это чувство захватывало, расплескивая жар по всему телу. Ко подавился воздухом, когда Широ сжал их плоть ладонью, ластился ближе. Они заглушили стон в очередном поцелуе; Ко цеплялся за плечи Широ, оставляя царапины на его плечах, а звучание его голоса — низкое и глубокое — звенело внутри, заполняя все пространство под кожей, теснило жар от тела рядом. Чувства не умещались — ни в них обоих, ни в каждого по отдельности. Ко сжал ладонь поверх ладони Широ, вздрогнул и кончил, тянясь к теплу. В его воспоминаниях навсегда остался стон Широ и то, как напряглись и расслабились мышцы под ладонями. Ко соскользнул на пол и лег поверх расшитого шелка, пытаясь отдышаться и наблюдая, как знакомый силуэт очерчивался первыми закатными лучами. Он протянул руку и Широ склонился ближе — юноша надавил ногтем на губы, приоткрывая их. Цвет напоминал ему спелую вишню, но он уже давно узнал, что их вкус в тысячи раз слаще. Широ лег рядом, Ко пристроил голову на его плече. Он был бесконечно влюблен в него. *** Ко был для Широ первой и единственной любовью, для других — его беззвучной тенью. Он и не заметил, когда стал его хранителем. Дни первой встречи казались далеким воспоминанием, в котором едва ли удавалось урвать хоть час на разговор. Теперь же они оставались вместе, почти что неотделимы друг от друга, как одно целое, а грядущая коронация была всё ближе. Ко помогал в исполнении предшествующих ритуалов, смотрел на примерку в зеркало из-за чужих спин, улыбаясь в отражение только для Широ, и крал у будущего императора поцелуи при каждой возможности. До церемонии оставались считанные дни; все чаще Ко находил Широ на балконе: вместо сна тот глядел на одинокую Луну, словно та могла дать ему немного уходящего покоя. В эту ночь на небе не было даже Луны. Не найдя Широ в постели, Ко вышел на балкон с фонарем. — Я знаю, что говорят люди, — он прижался к теплому боку, стоило Ко отставить фонарь. Не нужно объяснений, ведь все чаще мелькали фразы о неправильности этой затеи, что наследник не по крови принесет только беды, но никто так и не посмел сказать императору об этом в лицо. Неясно, почему люди опомнились лишь сейчас, но неприятный шепот расползался по дворцу и столице, словно темный дым стелился под ногами, заставляя насторожиться, — Ко дернул плечом, отгоняя чувство, и обнял Широ. Даже если все отвернутся от нового императора, он всегда будет на его стороне. Они ушли в комнату, погасили фонари, но волнение никак не могло их оставить. Сон ушел окончательно, когда Ко услышал с улицы чей-то возглас — он подорвался на постели, оглядываясь. Где-то разбилась посуда, Ко не желал знать, кем являлись ночные гости, — он разбудил Широ и взял свой меч, подошел к двери, прислушиваясь: в коридорах еще было тихо, поэтому они вышли из комнаты, в полной темноте спускаясь по лестнице. Ко уводил их все дальше от голосов; вдруг Широ дернул его за руку, они спрятались за тонкой стенкой от незнакомцев и пошли дальше, стоило тем свернуть за угол. В этом коридоре слабо горел фонарь, но его было достаточно, чтобы разглядеть смазанные кровавые пятна. По спине прокатило холодом — Ко сорвался вперед и Широ вместе с ним. Они спешили вниз по очередной лестнице, и Ко не скатился кубарем вниз только потому что его держал Широ, но выроненный из рук меч грохотал по ступеням, и юноша вжал голову в плечи от этого звука. Послышались чьи-то шаги, они быстрее спустились вниз, оставляя меч где-то в темноте. Юноши выбежали в коридор, оглядываясь: в одной стороне оказалась толпа людей, напоминающих разбойников, и, даже если бы у них с Широ было оружие, шансов оно бы им не прибавило. Их заметили лишь тогда, когда они уже бежали в другую сторону; Кит не выпускал ладони Широ из своей, скрываясь в темноте. Они не прекращали бег, даже когда смолкли чужие крики. Ступни жгло холодной землей, горло — воздухом. В кромешной темноте ни одна тропа не выглядела знакомой, но Ко уводил Широ как можно дальше от дворца. Юноши сбавили ход, ноги ныли, но Ко был слишком взволнован, чтобы остановиться. Как могло до такого дойти? Как он не заметил раньше? Не понял всех этих перешептываний и косых взглядов среди слуг, хранивших верность старому, но не новому императору? Эти головорезы узнали их, или для них не имело значения, кого убивать? Все, что случилось там, — уловка, или кто-то готов пролить столько крови из-за несогласия? — Ко, — спросил встревоженный голос; юноша почувствовал руку на своем плече — не заметил, когда выпустил ладонь Широ из своей. Легкий ветер шелестел листвой где-то далеко позади, затем вовсе затих. Под их ногами была не замерзшая земля, а нечто мягче. Я здесь, — подумал Ко, обернувшись и обняв Широ, прижался к нему. Все хорошо, они целы, они в порядке. — Я рядом. Несколько секунд тишины, за которыми прозвучало ошеломленное: Я слышу тебя. Ко замер, затем поднял взгляд. Ничего не видно, но Широ смотрел на него. Правда? — Ко чувствовал, как слезы потекли по его щекам. — Широ, Широ, Широ— Я здесь, — Широ обнял его, стирая с щеки слезы, — из-под его пальцев появились мелкие искры, осыпались им под ноги, а на щеке Ко остался слабо светящийся золотой след, показавшийся ослепительным после беспроглядной темноты. Юноши посмотрели под ноги — туда, где искры замерли в воде, а затем подняли головы вверх — на небе, прямо над ними, зажглось несколько огоньков. Они посмотрели друг на друга и улыбнулись. Ко провел по щеке Широ, оставив серебряную полосу на его лице, а в небе загорелись новые искры. Вновь ощутилось то тепло, что родилось в их сердцах в первую встречу, а в воду сыпалось все больше и больше искр. Сброшенная одежда утонула, а Ко очерчивал старые шрамы Широ, пуская по его телу серебряные ветви. Их смех звенел в тишине вместе со всплесками воды, и никогда больше Ко не чувствовал себя таким счастливым. Они замерли лишь когда все небо озарилось огоньками — никогда больше ночь не будет так темна. Мягкое свечение их кожи бликами ложилось на воду. Им больше не были нужны слова. Они оба хотели одного — остаться вместе навечно. Все тепло, что он чувствовал, светилось во взгляде Широ. Ко смотрел в ответ бесконечно долго, а затем потянулся за поцелуем, почувствовал, как его прижали ближе к себе. Мир вокруг осветился яркой вспышкой, а когда та утихла, над океаном было видно жемчужину, что переливалась серебром и золотом. Она упала в воду с тихим всплеском, а над ней загорелась самая яркая в ночи искра. Говорят, так родились звезды.