Призраки и бродяги

      Прямо напротив дверей гостиницы «Морской Владыка» Арья воткнула свой мотоцикл в промежуток между одинаковыми чёрными автомобилями, опёрлась левой ногой о бордюрный камень и, погремев ещё немного для острастки прохожих, заглушила мотор. Все пропавшие на время поездки звуки браавосийских улиц тут же вернулись.       — ...Фьючерсы, футбол, миэринский грипп, расовые бунты в Волантисе! — кричал газетный мальчик, типичный представитель своего племени: в разваливающихся от бесконечной ходьбы ботиночках и с перепачканными типографской краской руками.       Пронзительный клаксон мимо проезжавшего авто разгонял джентльменов, слишком вальяжно пересекавших проезжую часть. Облачённый в длинное тёмно-красное пальто швейцар приветствовал гостей, распахивая перед ними створку. Как и многие прохожие, этот служащий носил гриппозную маску. Люди массово заматывали лица тряпками и марлей, и это могло означать лишь одно: подкосившая революционный юг Эссоса миэринка добралась-таки до Браавоса за время Арьиного отсутствия. Да и катафалков на дорогах стало больше… Или ей просто показалось?       — ...Красная Королева идёт на запад, восстание на севере Вестероса! — не смолкал мальчик.       Арья сняла ковбойскую шляпу, водрузила на тулью защитные очки и надела обратно.       — Что там происходит на севере Вестероса? — поинтересовалась она, когда газетный мальчик оказался поблизости. — Как далеко продвинулись войска Вольной Республики?       — Купите газету и узнаете! — Мальчик развернулся, смешно пряча кипу под противоположной от неё рукой. — Там всё написано, и карта тоже есть!       Вот же скрытный маленький жадина. Арья хищно прищурилась. Мальчик ответил тем же. Они замерли, как два ковбоя, готовых выхватить свои револьверы. Арья собиралась уже напугать мальчика валар моргулисом, но вдруг передумала и сунула монету в протянутую ладошку.       — Держите, — сказал мальчик, вручая ей номер «Браавоса сегодня». — ...Фьючерсы, футбол! — кричал он секунду спустя мужчинам на перекрёстке.       «Миэринский грипп собирает жатву в Браавосе»... Такая себе новость. Арья не вникая пролистнула сводки с фронтов эпидемии. Пролистнула пересказ победной игры «Титанов». Пролистнула репортаж с марша суфражисток, рассказ о тарифных спорах в парламенте и торгах на фондовой бирже. Задержалась чуть дольше на продолжающихся столкновениях в Волантисе. Открывая статью о последних успехах Красной Королевы, надеялась наконец-то увидеть её фотографию, однако взбаламутившая половину мира дама по-прежнему фигурировала как силуэт под вопросительным знаком.       И Джон Таргариен. Он наступал. Где-то в самом конце газеты — совсем не там, где следовало бы разместить эту важнейшую информацию.       Чёрный принц-самозванец, так похожий на Старка, воюет против рыжей предательницы-сестры и её Ланнистеров. «Ах, Север! Зелёные леса и голубые небеса, а каждый встречный — твой кузен». Иногда Арье казалось, что переиначенная ройнарская песенка засела в голове навечно.       Расползающаяся по карте штриховка сообщала о том, что за последнюю неделю территория под контролем Джона Таргариена заметно расширилась. Правда, до Винтерфелла им ещё далеко. Винтерфелл... Арья уставилась в никуда поверх руля и утренних новостей.       Мимоходом она заметила, как мальчик вошёл в бар с несколькими газетами в руках. А остальные наверняка припрятал у входа. Небось рассказывает сейчас посетителям, что это последние газеты, которые ему необходимо распродать перед школой. Сердобольные люди пожалеют ребёнка и скупят всё, а мальчик возьмёт оставшуюся часть груза и направится в следующее заведение — огазечивать новых жертв.       Арья покосилась на крыльцо бара. Мальчик тоже следил за ней — ждал, когда девчонка на мотоцикле уедет, ведь брошенную газету можно подобрать и продать кладовщику на макулатуру. К восьми годам каждый браавосийский газетный мальчик становится неплохим бизнесменом.       — …Ты ездишь на велосипеде? — Эйгон был тут как тут — подкрался на бесшумных теннисных туфлях. Через открытую швейцаром дверь можно было увидеть кусочек фойе и чёрную форму болтавшего с портье полицейского.       Да что ж такое. Арья гневно поёрзала в седле. Она точно ударит следующего придурка, который назовёт её мотоцикл велосипедом.       — Это мо-то-цикл, — объяснила она по слогам. — Он с мотором, как на автомобиле. Двенадцать лошадиных сил.       Эйгон выставил ладонь и улыбнулся в своём обезоруживающем примирительном стиле. Этот белобрысый дракон-беглец такой красивенький, что аж тошно. Одним своим видом заставлял её вспомнить о принцах из тех слащавых сказок, которыми упивалась одиннадцатилетняя Санса. Арье же смазливые мальчики и девочки с хорошими манерами всегда казались фальшивками и лицемерами. Ассоциировались с сестрой.       — Шучу, шучу, я видел мотоциклы в Волантисе... Ты умеешь их водить?       Правда, сейчас Эйгон больше походил на уличного хулигана-браво: носил костюм-тройку и прятал руки в карманах, а волосы — под твидовой кепкой. Маскировался, видимо.       Она небрежно махнула свободной от газеты рукой:       — Ну разумеется! Я всё умею.       — А вот и неправда. — Эйгон сложил пальцы пистолетом и направил на неё, словно уличая во лжи. — Отец говорил, что ты не умеешь управлять трамваем и аэропланом.       — Не переживай. Как только я научусь пилотировать аэроплан — первым делом сброшу твою задницу на Королевскую Гавань, — успокоила Арья.       — Но сегодня ты приехала с другой целью.       Ага. Предела не было её возмущению, когда Якен приказал обеспечить безопасность Грифов. Подумать только, до какой ерунды докатился Чёрно-Белый Дом! Похоже, пора всерьёз рассмотреть предложение Дейенерис и организовать с её помощью профсоюз, который смог бы торпедировать не соответствующие их элитному статусу задания. Нет, ну а что такого? Если докерам и швеям можно, почему Безликим нельзя? Арья хохотнула, представив, как Якен отреагирует на инициативу создать профсоюз Безликих.       — Кто-то из правительства захотел, чтобы Чёрно-Белый Дом опекал вашу компанию на время пребывания в Браавосе. Видимо, они не особенно рассчитывают на полицию. — Она посмотрела на болтливого полицейского, по-прежнему обретавшегося в фойе. — И правильно делают, в общем-то... Спорим, этот коп даже не заметил твоего исчезновения?       Эйгон обернулся посмотреть на копа.       — Не станем его беспокоить. Никогда не гулял в сопровождении полиции и начинать не намерен. Как-нибудь отобьюсь от террористов собственными силами.       — О да, я видела, как доблестно ты отбивался от дотракийских террористов там, на вокзале. — Арья издевательски подняла руки и скорчила жалобную гримасу. — Садись на байк, мне надоело разговаривать через тротуар и прохожих.       Её правый ботинок резко нажал на кикстартер, и мотор застрекотал, распугивая людей поблизости. Газету Арья отложила на капот соседней машины: вернувшийся из бара мальчик сможет найти её там.       — Между прочим, мы с тобой уже встречались однажды, — сказал Эйгон, усаживаясь позади. Он легонько коснулся пальцем той её лопатки, где была набита татуировка. — Голова волка, голова дракона, голова Титана, все смотрят в разные стороны... Правильно? Увидел, когда мы отцепляли вагон. А в самый первый раз — прошлой зимой, на одной вечеринке в Волантисе.       Вот оно что. Волантис. Прошлой зимой. Арья напрягла память, но та выкидывала наружу лишь отдельные мутные кадры. Единственный раз расслабилась в промежутке между миссиями и так удачно напоролась на Эгга. Пара-тройка случаев в самом Браавосе не в счёт.       — Мы только болтали, да? — осторожно спросила она, отталкиваясь другой ногой от бордюра. — Ничего такого?       — Я бы с радостью дал слово кронпринца и джентльмена, — поспешил заверить Эйгон, — однако не уверен наверняка. Хорошо помню твою татуировку и маску волчицы. Насчёт остального врать не стану.       Арья стиснула зубы в кривой улыбке. Ладно, хотя бы так. Она поддала газу, выкатываясь на улицу, и Эйгон добавил:       — Ещё я запомнил, как ты называла себя принцессой Севера.       Вот же ж жопа. «Принцесса Севера»... Готова дать в нос за подобное обращение, а сама-то не лучше, оказывается. Арья была рада, что Эйгон сидит сзади и не видит её лицо в этот момент.       Полицейский-регулировщик в широченных белых нарукавниках остановил их поток, чтобы пропустить другой. Арья затормозила, вклинившись в промежуток между чёрной коробочкой Жестяной Лиз и увешанным рекламой папирос красным двухэтажным автобусом, с открытой верхней палубы которого торчали котелки и кепки пассажиров.       — Сегодня я намереваюсь посетить театр, — важно поведала она о своих планах. — «Врата», слышал о таком? Играла там несколько лет назад, когда проходила курс обучения в ЧБД. Меня знают как Мерси, суперзвезду сцены.       На самом деле ролей со словами у Мерси было не то чтобы много.       — Прекрасная идея, — откликнулся Эйгон. — Некоторые утверждают, будто театр скоро будет вытеснен синематографом, но я нахожу это преувеличением.       Они синхронно проводили взглядами трамвай, на борту которого красовалась длинная афиша с новым фильмом той похожей на Рейгара звезды. Что-то про любовь.       — Наша встреча была... забавной, — сказал Эйгон. — С отцом, я имею в виду. Бедная Дени, ей пришлось подарить саблю мне! Какой конфуз.       О-о, это было незабываемо.       Арья нетерпеливо поиграла с рукояткой газа, и регулировщик взмахнул похожей на крыло летучей мыши рукой, разрешая им ехать.       Они с Эшарой и Дакфилдом распивали чай в доме, когда вся компания заявилась туда — разве что Визериса с собой не прихватили. Дейенерис принесла с чердака завёрнутое в тряпку нечто и объявила, не вынимая изо рта мундштук: «Сабля, которой ты сражался на Трезубце». А Рейгар сказал, что он теперь за ненасилие, и никакое оружие ему больше не пригодится. И попросил отдать саблю Эйгону.       — Не дуйся на него, — внезапно произнесла Арья. Так неожиданно миролюбиво, что сама себе удивилась. — Рейгар — неплохой человек, только немного странный. Давно похоронивший себя и зациклившийся на прошлом. После двадцати лет уединения в монастыре совсем немудрено.       — Я нисколько не сержусь, — ответил ей на ухо Эйгон. Разговаривая, приходилось перекрикивать мотор. — Я... пока не решил, как к этому относиться. Ты должна быть несколько предвзята, но тем не менее знаешь моего отца всяко лучше меня.       Как бы странно это ни прозвучало, пришлось согласиться. Она действительно знала Рейгара на пару дней дольше, чем его собственный сын.       Справа промелькнули бежевые колонны фондовой биржи и произраставшие перед ней пальмы, которые, как ни странно, прижились далеко на севере и показали, что неплохо переносят влажные околонулевые браавосийские зимы.       Арья ехала быстро и громко, как любила: вверх, вверх и ещё раз вверх по улицам даунтауна, пока внизу не остался только туман — Старый город, его каналы и средневековые дворцы, полностью укрытые белой пеленой. Такой густой и низкой, словно облака упали на землю. Обычное дело для ранней осени, когда горячий воздух из глубин континента встречается над Браавосом со студёными морскими водами. Сегодня из всех старинных достопримечательностей можно было различить лишь Браавосийского Титана — выше тумана остались его удерживавшая меч поднятая рука да гребень шлема.       Арья сказала:       — Вот он — самый край Эссоса. Впереди — только море. Двести пятьдесят миль до Перстов, ближайшей суши Вестероса. Восемьсот миль до Белой Гавани. Тысяча сто миль до Винтерфелла. В отдельные зимы морозный воздух достигает Браавоса... Такие похолодания здесь прозвали «Дыханием Севера», — и замолчала, почувствовав, что ненужные эмоции подступили слишком близко к горлу.       А за спиной Титана — на холмах к югу от Старого города — поднимались ввысь стальные скелеты недостроенных башен, нараставшие бетоном, словно мясом.       — Вот такого в Волантисе нет, — признался Эйгон. — А в Королевской Гавани... Не знаю. Я из тех принцев, кто никогда не видел свою столицу вживую.       Арья тоже подняла глаза в небо.       — Нигде такого нет — Браавос первый. Эти башни называют «небоскрёбами». Своеобразная гонка вооружений: богатейшие корпорации соревнуются, чей офис окажется выше. Говорят, Железный банк хочет довести свой небоскрёб до сотни этажей... Не могу дождаться дня, когда первый из них откроют. Быть может, с крыш этих гигантов можно будет увидеть Вестерос.       Она пришпорила мотоцикл так резко, что Эйгон едва успел обхватить её за талию. Разноцветные фигурки заинтересованно разглядывали шумную новинку, когда Арья проносилась мимо. Лошади опасливо шевелили ушами и жались к краю дороги. Они обогнали очередной двухэтажный автобус и объехали крикливую толпу осаждавших волантийское посольство борцов с расизмом. Художник рисовал туман над Старым городом — Арья видела его на этом месте каждый раз, когда проезжала здесь, и каждый раз он малевал одно и то же. Трое бездомных спали у входа в дорогой ресторан, а одетые по последнему писку моды дамы и господа обходили их занявшее половину тротуара лежбище.       Браавос ежесекундно готов поразить воображение самыми невероятными контрастами, даже если ты живёшь в нём много лет, подумала Арья. Прекрасный, отвратительный, неповторимый. Единственный в своём роде. Не Винтефелл, но тоже дом в какой-то степени.       Она гнала вниз, вниз и ещё раз вниз. До лагуны и портовых складов, где толстяк Изембаро купил помещение для своего театра.       — Приехали. Убери задницу с седла, — потребовала Арья. Когда Эгг слез, приподняла заднее колесо мотоцикла и выдвинула подпорку.       — Чудесное место для театра, — сказал Эйгон, оглядываясь по сторонам. — И для того, чтобы утопить человека с тазиком цемента на ногах.       Перед железной дверью, выстукивая дробь костяшками пальцев, Арья сказала:       — Во «Вратах» ставят спектакль «Кровавая распря на Западе»... Догадываешься, о чём он?       — Там будут мой отец и твоя тётя? — предположил Эйгон.       Арья довольно рассмеялась.       — Да, и они тоже. А ещё «Врата» обещают свежий взгляд на личность Красной Королевы... Звучит интригующе, не правда ли? Самой любопытно, что они там придумали.       В расширяющемся дверном проёме появилась Вендейна — сначала голова, потом всё остальное. На ней был рыжий парик, и Арья сразу поняла: бывшая коллега исполняет роль Сансы в новой постановке.       — Мерси, — радостно воскликнула Дейна. — Рада тебя видеть! Снова ищешь работу? Ты вовремя: нам пригодятся люди для массовки «Кровавой распри на Западе».       Это ж надо было так разрушить её образ суперзвезды прямо с порога. Арья заулыбалась и отрицательно помотала головой в ответ.       — Нет-нет, я заглянула проведать вас в качестве зрителя. Можно нам посмотреть репетицию нового шедевра Изембаро?       — Конечно, что за вопрос, — согласилась Дейна. — Проходи, добро пожаловать на премьеру для своих!       Зрительный зал утопал в полумраке, зато сцена светилась, словно витрина магазина игрушек. Карлик Бобоно увидел Арью первым, приветственно махнул из-под занавеса и сально улыбнулся. Маленький секс-гигант театральных подмостков. Если в постановке присутствовала постельная сцена, значит, в роли любовника непременно выступал Бобоно. Никаких исключений.       На сцене творились занятные вещи: одетый в чёрный гусарский мундир Марро ездил верхом на Большом Бруско и сражался на саблях с другими «всадниками». Его белый парик недвусмысленно намекал на принца Рейгара собственной персоной. Через некоторое время незнакомый Арье парень подкрался сбоку и ударил Большого Бруско бутафорским штыком.       — Коня, полцарства за коня! — возопил упавший на пол Марро.       Другой статист уже подкрадывался к нему с обнажённой саблей. Марро закрыл лицо руками. Убийца замахнулся. Занавес опустился.       — Ну, — сказал Эйгон, усаживаясь в кресло, — судя по рассказам лорда Джона, всё было не совсем так.       — Они художники, они так видят! — защитила актёров Арья.       Ещё минута, и гражданская война закончилась. Тайвин Ланнистер и Роберт Баратеон обсуждали политику. Точнее, о политике говорил Тайвин, а Роберт истекал слезами над фотографией Лианны Старк.       — Проклятый Рейгар, я смешаю твоё имя с грязью! — шипел он. — Я насру на твои кости, я разыщу тебя в аду!       За последние три года Изембаро так растолстел, что мог играть Баратеона без пристёгнутых на животе подушек. Скоро он и правда отправился в ад: охотничье ружьё дало осечку, и Большой Бруско в роли вепря протаранил ланнистеровского министра пропаганды насмерть.       — Современное искусство, — сказал Эйгон и бесшумно похлопал в ладоши.       На сцене снова всё поменялось: теперь коротышка Бобоно изображал секс с загнувшейся раком Вендейной. Он целовал попеременно свои напряжённые бицепсы, разбрасывал вокруг купюры и прикрикивал:       — Да, Волчица! Гигант Ланнистер твой! Нефть Севера моя!       — Да, гигант Ланнистер! — кричала Дейна. — Ты мой, нефть Севера моя!       Должно быть, именно так оно и выглядело на самом деле. Практически документальная выходит постановка. Арья заскрежетала зубами.       — С тобой всё в порядке? — участливо поинтересовался Эйгон, бросив взгляд на её сжатые кулаки.       Арья лишь угукнула зловеще.       Любовнички убрались восвояси, и часть светильников погасла. Зашептались невидимые с Арьиной позиции актёры. Бамкнул барабан. Все эти явления предвещали пришествие леди Крейн.       — Интересно, — сказал Эйгон. — Что-то новенькое, видимо.       Прожекторы вспыхнули вновь.       Леди Крейн величественно и сурово плыла к краю сцены, одетая во всё чёрное. Её голову венчали синие зимние розы из бумаги. Левый глаз закрывала повязка. Несколько дотракийцев и чернокожих парней из массовки двигались чуть позади — перемотанные патронными лентами и снабжённые красными флагами.       — Пришёл кровавый час расплаты, — пропела леди Крейн, — когда враги получат по заслугам. По каждому буржую соскучилась петля.       Человек, похожий на президента Железного банка, протянул ей толстую пачку денег, и она взяла их не глядя. Негр с выкрашенным под череп лицом ударил в барабан. Леди Крейн пропела:       — В пепел обратятся их ценные бумаги. В канавах догниют их грязные сердца. От гневного народа не спрячешь подлеца.       Человек, похожий на военного министра Браавоса, вложил в её ладонь пистолет. И леди Крейн, похожая на тётю Лианну, закончила под барабанный бой, буравя зрительный зал единственным глазом исподлобья:       — Они украли моё будущее. Отняли страну. Моего прекрасного принца-дракона. И я вернулась мстить.