***
В Амстердаме и правда красиво, конечно, не совсем то, что ты себе представляла, но огоньки фонариков по вечерам и их отблески на воде завораживают, а в холодной эстетике домиков, что будто винтажные и кукольные, и неоновых вывесках есть что-то особенное. Вы гуляете допоздна и уже немного холодает, но не замечаете этого за почти что дружескими веселыми разговорами. Кихён умеет много болтать когда нужно, а ты не молчишь, когда разговорить. Он нашел к тебе подход, ты и сама знаешь об этом. Пьёшь горячий какао с зефиром и греешь руки о стаканчик, стоя под навесом небольшой кафешки, смотришь на реку, по которой проплывает то тут, то там несколько лодочек — туристы катаются, на огни города, что теплыми оранжевыми пятнышками потихоньку вспыхивают по всем домам, словно согревая это место, и думаешь о том, что сейчас, наверное, даже и возвращаться не хочется, хотя в отеле не так уж и плохо и можно даже посмотреть какой-то интересный фильм и заснуть, согревшись в объятиях Кихёна. Он, кстати, стоит рядом с тобой, теперь уже тихо, видимо, устал за целый день рассказывать что-то, да и вы вправду сегодня пол города обошли. Думаешь о чём-то своем и вдруг просто целуешь парня в щеку, приобнимая. Кихён расплывается в улыбке как кот, хитро смотрит на тебя, но знаешь, что смущается и понимает, что тебе понравился сегодняшний день.***
Пальцы ловко порхают по клавишам рояля и ты замираешь, затаив дыхание, словно наблюдаешь какую-то магию, даже не замечаешь, как от волнения рука, что лежала на бедре Кихёна, сжимается чуть сильнее. А он же это замечает еще как, но играть продолжает. Взгляд сейчас такой холодный, сосредоточенный, внимательный, он снова будто утонул в музыке и не замечает ничего вокруг, но тут ты немного не права — все-таки твое присутствие он игнорировать не может. Чистый профессионализм и талант, и даже больше выдержки — потому то Кихён и играет дальше, ему ведь надо повторить программу до завтрашнего выступления. Тебя завораживает то, как он отдается своему делу, в этом есть что-то цепляющее. Ты закусываешь губу, скорее нервно, когда Ки отыгрывает одни из самых сложных последних аккордов и наконец звук, который разливался эхом по всему залу стихает, заканчивается на легкой ноте, правда такой, словно чего-то не хватает, что даже немного раздражает и заинтересовывает одновременно, ведь слушатель остается внимательным до самого конца и жаждет продолжения. Кихён вздыхает, но немного не так, как когда недоволен чем-то, скорее просто устал. Сидит какое-то время, зыркает вдруг на твою руку на его джинсах, а затем на твое лицо. Смущаешься и даже хочешь убрать руку, но Ки накрывает твою ладонь своей, мягко поглаживает и продолжает изучать твои черты, чем смущает еще больше. Он смотрит так же внимательно, заинтересовано, но не холодно, наоборот обжигающе. — Что? Издаешь нервный смешок вслед за вопросом, не в силах сдержаться, и не надеешься на ответ, только на то, что парень смутится тоже, но Кихён только тихим нежным голосом проговаривает: — Хочу поцеловать тебя. И смотрит, словно выжидая ответ. Вы ведь не первый год встречаетесь, но почему-то иногда даже такие простые фразы от него могут вогнать в краску. Только подаешься вперед и легонько целуешь первая, чтоб уже не наболтать от смущения чего либо лишнего. Так нежно и сладко, но отстраняешься и даже застенчиво улыбаешься, когда вдруг Кихён целует снова, теперь уже настойчиво, ты и вправду дала ему разрешение. Но тем временем чувствуешь как его рука оказывается на твоем бедре, гладит, и почему-то чувствуешь, как из-за этого щеки горят, дышишь глубже. Ю легонько кусает за краешек ушка и зализывает, тихо шепчет «Люблю тебя» и почему-то от этой фразы становится так тепло на душе, но при этом мурашки бегут по коже. Черт, этот его тон такой… Вздыхаешь, когда он продолжаешь тебя целовать и иногда покусывать нежную кожу на шее, а его рука все еще на внутренней стороне бедра и пальцами легонько, даже щекотно продолжает гладить, дразнить тебя. — Знаешь… Даже самые тихие твои… Стоны… Могут создавать здесь красивое эхо. Он скалится, когда ты неразборчиво в панике бормочешь, пытаясь отрицать что-то, но при этом ластишься сама к нему как кошка. Ю снова целует, пробирается легонько под кофточку, даже умудряется стянуть бретельку лифчика, нежно ведет по плечу, спускаясь к груди, а затем мягко сжимает, задевает сосок, специально играет с тобой так, чтобы ты захныкала. В ответ только цепляешься сильнее за его рубашку и даже легонько кусаешь за ключицу, из-за чего Кихён сам вздыхает. — Было бы интересно разложить тебя прямо здесь, — еще сильнее смущает, — услышать как ты стонешь и скулишь мое имя… — Еще чего, — только тихо огрызаешься, пищишь в ответ, а будто бы сама против того, о чем он говорит, но все-таки рассудок останавливает обоих, а может, Кихён специально подначивает, чтобы ты правда просила сейчас. — Идем домой, — усмехается и встает, приводя себя в порядок, застегивает на рубашке пару пуговиц и неотрывно смотрит на тебя немного недовольную.***
— Так что, котеночек? В ответ тихо вздыхаешь, когда Кихён с нежными поцелуями спускается от груди к животику, мягко сжимает бедра, когда притягивает тебя ближе, подминая под себя, но не спешит дальше раздевать. А ты все еще вредничаешь немного, может потому, что так интереснее, или из-за волнения, сама себя изводишь ожиданием. — Пожалуйста… Кихён нежно целует тебя в шею, берет тебя за руки и опускает их к трусикам, намекая, чтоб ты сама сняла их, если правда хочешь. — «Пожалуйста» что, котеночек? Попроси папочку, ну же… Голос такой приятный, хоть и не слишком настойчивый, но Кихён и сам уже едва не рычит от перевозбуждения, а все же продолжает с тобой играть. Стягиваешь с себя белье, вздыхаешь, когда Ю целует тебя в щеку, почти так невинно и мило, переплетает с тобой пальцы. — Умничка. Долго изводит тебя, отвлекает поцелуями, едва доводя до конца, играется даже сейчас, как тебе кажется, но знает, как это делать правильно, доставляя много удовольствия обоим, заставляя тебя звучать так же нежно и красиво, как и музыкальный инструмент в руках пианиста, и даже лучше. Руки нежно оглаживают изгибы твоего тела, Ю и не думает о том, чтобы причинить тебе чем либо боль, хотя и оставляет иногда засосы и следы укусов на ключицах и груди, тянет за чокер и прикусывает кожу на шее, зная, как тебе это нравится, и заставляя стонать под ним или на нем так, что у самого мурашки по коже и дышать спокойно уж точно не получится… Поцелуи на плечах, объятия и твои тихие, сбитым шепотом, просьбы продолжать, когда Ю замедляет темп, зацеловывает родинки на груди, кусает губы, и сильнее вжимает тебя в кровать. А под конец все-таки срывается на грубые глубокие толчки, из-за чего ты каждый раз тихо вскрикиваешь, да и ему самому сложно сдерживать стоны и Кихён закусывает губы, фыркает по лисьи, что даже мило, а затем ваши последние стоны тонут в поцелуе. Все таки разбудить соседей не хотелось бы.***
Ждёте ваш рейс на самолет и Кихён почти задремал, положив тебе голову на плечо. — Ты знаешь, что ты вчера хорошо постарался? — снова вспоминая тот концерт… — Ты уже говорила, — бурчит сонно, в шумном аэропорту даже почти не слышно, но Кихён сидит очень близко. — Если надо повторю еще много много раз. Ты правда умничка. Знаешь, что он любит, когда его хвалят и правда ценит это, чувствуешь, как Ю неловко, видимо смутившись, ерзает, сильнее прижавшись к тебе, берет за руку и легонько гладит, почти неосознанно, по привычке. — Мм, а ты позавчера хорошо постаралась, — хитро, немного усмехаясь. Снова специально. Щеки все равно краснеют, хотя мало сейчас замечаешь смущение, пригревшись рядом с любимым человеком. — Тц, остань, — отвечаешь лениво и совсем беззлобно, скорее все-таки смущенно. Сама ведь почти засыпаешь, наблюдая как взлетают и идут на посадку самолеты за панорамным окном аэропорта.