Художник Габриэль

Габриэль старательно выводит очередную линию, высунув от усердия кончик языка, и, критически осмотрев получившееся, берет в руки ластик. Вот уже который день архангел не достает никого своими дурацкими приколами, вообще не высовывается из своего убежища, а только и сидит и что-то рисует, рисует, рисует… Честно признаться, Сэм даже волноваться уже начал – как это так, он, главный объект подколов, насмешек, и вдруг его так надолго оставили в покое. Он уже и подумывал, а не позвать ли неуёмного архангела, но решил, что сделает только хуже – все-таки охотник не мог не порадоваться неожиданной передышке от розыгрышей. Надоело уже мыться чесночным шампунем, а вместо сахара в чай добавлять соль, так заботливо подмененную Трикстером. Гейб же, кажется, про окружающий мир и вовсе забывает. Сидит на полу, и по одну сторону от него – горка разноцветных бумажек от конфет; по другую – настоящая гора скомканной альбомной бумаги. Вокруг кружочки карандашной стружки, тоненькие полосочки ластика, карандашные грифели – но архангел слишком занят, чтобы обращать внимание на подобные мелочи. Нет, он не просто рисует. Он творит, по настоящему творит, и пейзажи, живопись и натюрморты перемешиваются с портретами. Вернее, с рисунками одного и того же человека, только по-разному. В профиль, анфас, во весь рост, только бюст – десятки совершенно разных рисунков, на которых изображен Сэм Винчестер – недостижимая мечта архангела-сладкоежки. Сказать Сэму, признаться? Пф! Вот еще. Не то, чтобы Гейб стеснялся или еще что – нет, он просто не хотел быть отвергнутым. Он мог бы щелчком пальцев влюбить в себя Винчестера до беспамятства, но это уже было не то – настолько нечестно даже этот пернатый не играл. Да и не то получилось бы – какой смысл Габриэлю в Винчестере-младшем, обожающeм его самого до посинения? Вот он и рисовал охотника таким, каким хотел бы видеть. Рядом с собой, совсем близко к себе, в себе. Гейбу это нравилось – представлять, как Винчестер обладает им, но вот в жизни такого ни за что бы не произошло – еще бы, с таким непрошибаемым гетеросексуалом, как Сэм. Проходит целых десять дней, прежде чем архангел появляется снова. Габриэль выглядит странно, и даже Дин это замечает – в глазах у фокусника появляется не совсем здоровый блеск, а моментами пернатый словно бы даже и забывает про шутку (Гейб нарастил Сэму оленьи рога), и просто долго-долго глядит на младшего, не моргая даже. В конце концов и сам Сэм это замечает. Прекращает попытки отпилить эти самые рога, перестает умолять архангела сжалиться над ним и убрать “эту хрень с башки”. - Гееейб? – осторожно тянет Сэм. – Ну что ты так смотришь? Мне становится страшно находиться с тобой в одной комнате, - младший Винчестер на всякий случай еще и легонько пинает архангела, зависшего с конфетой в зубах, и сотворяет щенячьи глазки – авось прокатит, и рога Гейб уберет? – Ну пожал… - Что? А, да, - Трикстер оборачивается, щелкает пальцами, и тут же исчезает. - О, так гораздо лучше, - Винчестер-младший довольно улыбается, приглаживая встрепанные волосы, и только собирается сказать спасибо Габриэлю, но так и замирает с открытым ртом. Архангела уже и след простыл, и только горстка бумажек напоминает о побывавшем здесь совсем недавно фокуснике. - Что с ним в последнее время? – интересуется Сэм у брата, при появлении Трикстера даже не поднявшего головы от сэмовского ноута – старший знал, что приставать Гейб будет только к Сэму. Да и догадывался, почему, только сам Сэм этого в упор не замечал. - Откуда мне знать, - жмет плечами старший, отпивая еще пива из банки. – Твой архангел, ты и разбирайся. Винчестер-младший смеривает брата испепеляющим взглядом, и топает на кухню – выбросить оставленные Гейбом бумажки. Признаться честно, Сэм уже и привык к Габриэлю за такое долгое время – пернатый частенько к ним наведывался. Правда, не упускал каждый раз возможности поприкалываться, но все же все равно проверял, как у них дела, да и что вообще происходит. Сэм и совсем задумывается, и только когда заносит руку над мусорным ведром, замечает – в его руке помимо привычных фантиков еще и скомканный бумажный лист. Винчестер оборачивается на брата, проверяет, все так же ли тот глядит в экран, и только после этого разворачивает лист. Господи, ну и кто его просил это делать? Сэм замирает с открытым ртом, а остальные бумажки помимо воли высыпаются из его руки, благо, сразу прямо в мусорку. Изображенное на листе описанию не поддавалось. Нет, ну как, поддавалось, но очень хреново. Сэм не мог отрицать, что художественный талант у Габриэля есть, причём и весьма неплохой, вон оно все как реалистично… но вот себя, обнаженного и соблазнительно разметавшегося меж простыней увидеть никак не ожидал. И, главное, правильно-то всё как прорисовал… Как будто бы не в первый раз. Винчестер-младший поскорее запихнул рисунок в карман джинс – сейчас слишком уж палевно перед братом это всё смотреть. Лучше днем взглянуть, пока Дин в душе будет – и при свете лучше видно, да и не посекут его никак. И наутро, стоит только старшему смыться в душ, Сэм разворачивает рисунок еще раз. Ничего на нём не меняется, и он сам все так же лежит, и только краешек простыни прикрывает самое сокровенное место. Впрочем, Гейб умудрился его даже через нарисованную простынь выделить. - Сэм, ты извини, но я у тебя вчера тут кое-что… - Габриэль появляется неожиданно. Очень неожиданно, потому что первое, что делает охотник – шарахается, как ошпаренный, роняя рисунок и сбивая еще пару предметов с тумбочки локтем. - … кое-что забыл. Хотя ты, похоже, уже и сам нашел… - архангел наклоняется за листиком, а Сэм так и сидит, открыв рот и хлопая глазами. – Ээээ… Давай сделаем вид, что ты ничего не видел? – пернатый отчаянно старается не краснеть, и испаряется так же мгновенно, как и появился, оставляя Сэма самого разбираться в причинах только что случившегося. Остаток дня Дин называет Сэма “дёрганым”. Младший Винчестер решительно не понимает, что произошло и вообще происходит вокруг него. Дин постоянно подкалывает, шутит – “мол, ну что, отшил своего ангелочка”, но Сэм лишь отмахивается в ответ на всё это. Нет, брату про рисунок он не сказал – еще чего не хватало, вот так вот спалиться? Тем более, что теперь и он сам – о боги, наконец! – начал догадываться. Терпение Сэма лопается уже через три дня. Габриэль упорно не появляется, хотя до этого каждое утро начиналось с пронзительного гудка сирены, пиликанья над самым ухом, гула турбин самолета, смеха клоунов – чего угодно, но только не как обычное спокойное утро. Винчестер сидит в номере один, еще вечером умудрившись сплавить старшего в бар, и задумчиво кусает губы, стараясь сосредоточиться. Как там Дин это делает?... - Габриэль! – получается как-то тихо и слишком пискляво. – Кхэм… Эм. Габриэль, ты не мог бы спуститься? У меня к тебе… разговор есть, - неловко говорит Сэм, вспоминая, как обычно делал Дин, когда звал своего Каса. В голове еще успевает проскочить мысль, мол, с каких это пор Кас стал Диновым, но додумать младший Винчестер уже не успевает - перед ним появляется Габриэль. - Что? - хмуро говорит архангел, неодобрительно поглядывая на Сэма из-подо лба. - Привет, - выдыхает охотник одновременно и радостно - не ожидал ведь, что Гейб и вправду все-таки прилетит, - и растерянно. Растерянно - потому что не знает, что дальше говорить. Вроде как бы и позвал, и знает, что спросить нужно, а вот не получается. И, черт, Сэм чувствует себя влюбленным мальчишкой, не способным выдавить из себя хоть что-то подобающее случаю. Габриэль смотрит требовательно, выжидающе, и одновременно как-то обвинительно, отчего Винчестер сразу съеживается и отводит взгляд в сторону. - Я насчет рисунка... - неловко начинает Сэм, но Трикстер сразу же его перебивает: - Это был просто прикол, я надеюсь, ты понимаешь это? - говорит пернатый быстро, а в глазах - отчаянное желание, чтобы охотник поверил в такую очевидную ложь. - Нет, - твердо говорит охотник. - Нет, это не шутка была, и , пожалуйста, не ври мне...хотя бы сейчас, - торопливо добавляет он, вспоминая все шуточки и подколы архангела. - Да что там врать, - Гейб понуро опускает голову и плечи, выдыхает долго и шумно, и кивает. - Да, я... Теперь договорить не успевает уже он - Винчестер подхватывается со своего места, резко хватает фокусника за руку, тянет на себя, и целует - жадно, страстно, не давая тому времени опомниться. Сэм и сам не знает, отчего его решение принял так опрометчиво - а вдруг и правда всего лишь прикол, и сейчас архангел рассмеется ему в лицо, обзовет пару раз и больше никогда не появится? Или наоборот, после постоянно будет донимать вот этим вот. Но нет, все мысли Сэма выметает из головы, когда Гейб отвечает - не сразу, будто бы замешкавшись, но ведь и архангел такого не ожидал. И в этот момент они оба думают, что этот смятый рисунок теперь повесят куда-нибудь на самое видное место.