marshmallow

Суматоха последней недели в старом особняке становится привычной. Обыденные размышления о будущем перед сном заменяются усталостью после ежедневных тренировок, и Чарльз по-детски наивно радуется, когда раз за разом наблюдает прогресс своих учеников. Но все переворачивается с ног на голову, когда одним вечером видит в своей комнате Эрика. Тот сидит у камина, напротив две кружки вместо привычных шахмат; слегка улыбается, когда слышит скрип открывающейся двери. Внутри Чарльза что-то трепещет, неизвестность туманом окутывает — Леншерр не входил прежде без стука и неизменно непоколебимого выражения лица. — Какой-то разговор? — пытается унять волнение. — Нет, просто приготовил тебе горячий шоколад, — пожимает плечами Эрик. — Думал, ты порадуешься. Недоумение — единственная эмоция, и Чарльз мысленно благодарит высшие силы за то, что в этой комнате всего один телепат. Бросает папку на кровать, от чего несколько бумаг вылетают на пол, но присаживается на кресло около столика. В кружке и вправду шоколад — до боли знакомый сладкий запах переносит в детство, и в витках горячего пара над кружкой будто на мгновение замечает отражение своего прошлого. — С чего такая забота? — осторожно берет чашку в руки, а молодой человек напротив делает тот же жест. — Просто захотелось побыть с тобой. Чарльз едва успевает заставить себя не покраснеть. Ловит себя на мысли, что никогда прежде ему не говорили такого. Даже Рейвен. — Мог бы и предупредить, — делает глоток и тут же обжигает кончик языка. — Давно ждешь? — Судя по температуре шоколада мог бы и догадаться, что всего несколько минут, — ухмыляется Леншерр. — Профессор-телепат… — Не умничай, — возмущается. Отставляет кружку обратно на стол, поднимаясь. Эрик думает, что еще секунда, и ему укажут на дверь. Туфли Ксавье отправляются в угол одним ловким броском, когда тот отходит к кровати, переодеваясь. Затем одну за одной расстегивает пуговицы на рубашке, так ловко и неспешно, что, готов поспорить на миллион, чувствует на себе пронзающий взгляд, поедающий его вместе с кроватью. Не читать-не читать-не читать чужие мысли. Тем более, мысли Эрика. Тем более, без прямого согласия. Тем более, в такой момент. — Что за показательное выступление? — Леншерру приходится уткнуться взглядом обратно в кружку, когда Чарльз поднимает голову. — Никаких выступлений, — вечер превращается в забаву, и профессору самому интересно, в какой же момент смущение сменилось азартом. Возвращается обратно в кресло и вновь берет кружку в руки; буквально чувствует напряжение, повисшее в воздухе, от осознания, что сидит в одних лишь штанах перед нежданным гостем. Перед по-настоящему смущенным нежданным гостем. Делает глоток, но в этот раз чувствует лишь тепло и тонкий привкус растаявших маршмэллоу. — Очень вкусно, — произносит, ухмыляясь. — Я старался, — отвечает Эрик, смотря прямо в глаза собеседнику. Щеки слегка красные, а шоколада осталось всего на дне кружки, и сам забывает, какие темы для разговора прокручивал в голове, когда шел в эту комнату. — Как думаешь, у нас получится? — внезапно переводит разговор в обычное русло Ксавье. — Ну, остановить Шоу и войну, которую он так яро пытается развязать? — Не знаю, честно, но мы должны это сделать, — Леншерр мгновенно подключается, стараясь не думать о том, какой же красивый Чарльз без рубашки. В рубашке, конечно, тоже, но без рубашки в разы краше, и мужчина слегка дергается, будто пытаясь выбить последнюю мысль из головы. — Но они ведь дети, вряд ли у них получится. — Ты слишком плохого мнения о них. Я их тренирую, у ребят огромный потенциал и желание улучшать свои навыки. Уверен, что они справятся. — Единственное, в чем я уверен, так это в том, что справимся мы. — Если ты сомневаешься в них, значит ты сомневаешься и во мне, — вздыхает Чарльз. — Все-таки, я их учу. Не отвечает. Молча подходит к кровати и ложится, от чего та недовольно пронзает воздух скрипом старых пружин. На потолке — неоновые звезды, и Эрик улыбается от такого ребячества Чарльза. А еще от того, что чувствует рядом с собой тепло, и оно далеко не из-за горячего шоколада. — Нравится? — Ксавье словно домашний кот, нахальный и довольный, теплый. — Нет, — говорит Эрик, и это заставляет Чарльза засмеяться. — Врешь. — Пообещай мне одну вещь, пожалуйста, — Леншерр в мгновение становится серьезным, что заставляет второго немного приподняться и посмотреть тому в глаза. — Когда это все закончится, ты останешься со мной. — Только если ты будешь готовить мне. Губы Эрика сладкие, немного липкие, и улыбка ощущается сквозь поцелуй, когда Чарльз проводит рукой по его волосам. Неоновые звезды едва заметны под светом камина, а атмосфера в комнате столь приторна, как горячий шоколад. Чарльзу не хочется портить момент, но он отстраняется. — Ты на вкус как маршмэллоу. Леншерр смеется и укрывает их одеялом. Недопитые напитки медленно остывают на столе.