***
Далеко внизу раскинулся город, горящий тысячами ночных огней. Скуало смотрел в иллюминатор, бездумно барабаня пальцами по колену в такт музыки в наушниках. Самолет был в воздухе уже пару часов, но впереди предстояли долгие однообразные часы перелета. И почему пацан живет так далеко? Забрать бы к себе. Насовсем. Перед внутренним взором то и дело вставало лицо Такеши. Скуало позвонил, предупредил о визите. Радостный голос мелкого заставил сердце забиться быстрее, но в то же время оставил неприятный осадок в душе. Он радуется прилету учителя из-за возможности тренировок, а Скуало? Сидит и мечтает, как бы оказаться с мальчишкой в одной постели и не отпускать от себя никогда. Какую бы хрень не нес Занзас, Скуало слабо верил в то, что фортуна настолько способна улыбнуться ему. Он привык добиваться всего сам, выгрызать у судьбы свои привилегии, быть силой и следовать за силой еще большей, недосягаемой. Но так просто, чтобы сбывалась заветная мечта, а он ради этого ничего не сделал? Нет у него перед богом таких заслуг — для наступления рая в этой гребаной кровавой жизни. От размышлений его отвлек тихий звук входящего сообщения. А огромный горящий «Х» на экране заставил моментально напрячься. Чертыхнувшись, Скуало нажал на «открыть». «Поцелуй его, когда тренировка закончится. Подействует» Сообщению о том, что на борту самолета террористы мечник удивился бы меньше. Время за полночь… то есть, этот ублюдок сидит и в ночи думает о нем с Ямамото?! «Ты опять надрался, босс?» Ответ пришел тут же. «И цветок можешь подарить. Только с нормальным смыслом, а не эти тупые розы». «В честь чего ты такой добрый?» «Так тронут твоим сердечным прошением советов сегодня утром. Пошел в задницу, мусор» Корпус телефона едва не хрустнул, так сильно мечник сжал его в руках. Что ж, он знал, на что шел, но проверять терпение Занзаса непосредственно перед пацаном казалось еще большим злом. А подъебы он переживет. «Не поверишь, босс, туда в идеале я и собирался» Отправив, Скуало выключил телефон от греха подальше. Он отлично представлял, как после такого сообщения боссу придется в очередной раз менять мобильник. Те у него долго не жили — разбивались или плавились с завидной регулярностью. Капитан вздохнул. Его отношения с Занзасом всегда были сложными. Хоть он и был верен ему и не предал бы никогда, пошел бы за боссом в самое адское пекло и убил любого, но… Занзас был невыносим. И один только Бог ведал, как Скуало удавалось терпеть все его выходки на протяжении стольких лет. Безумная вещь — абсолютная верность, выбранный так давно Путь, по которому следовала гордая акула. Самолет несильно тряхнуло, и Скуало глянул в окно, выходя из задумчивости. Все те же огни, миллионы домов и чужих жизней, целый мир простирался перед ним. Как завороженный, Скуало неотрывно следил за ними. До одури хотелось, чтобы пацан оказался рядом прямо сейчас. Накрыть одеялом — одним на двоих, крепко сжать руку в своей, и быть может даже заснуть, положив голову на плечо. Вот же помешательство. Если бы кто сказал капитану во время битвы за кольца, что тот будет мечтать подобным образом о враге, то болтливая голова сразу бы лежала в луже собственной крови. Когда все это началось? Точно не в первую встречу. Тогда перед ним был обычный мусор, хоть Скуало и не отрицал того, что не смог разглядеть суть сразу за дурацкой улыбкой и хреновым движениями. Тогда его интересовали лишь кольца и награда Занзаса за них. Не удержавшись, Скуало фыркнул. Башкой о стол со всей дури — отличная награда. Впрочем, сам налажал. Возможно, после боя Урагана, когда он заметил выверенное и плавное движение мусора рядом с их чертовым Облаком. А следующий бой Дождя только доказал, как сильно ошибался Скуало. Когда гордыня затмила разум, и не вышло воспринять противника всерьез. За что и поплатился новыми шрамами от акульих зубов. Единственное, что смог тогда сделать — не дать пацану разделить с собой одну участь. Он даже не думал, что увидит Ямамото еще раз. Что вообще увидит мир опять. Гордость Второго императора мечей была раздавлена — какой-то щенок, державший в руках катану от силы неделю, победил его. Чудесное воскрешение, впрочем, проблему не решило. Был Занзас, сражающийся с Савадой. Занзас, закованный в лед. Снова. Скуало будто сердце выжигали этим льдом — он вспоминал все долгие восемь лет существования, наполненные горечью, пустотой, бессмысленностью и слабой, почти мертвой надеждой. Была Вария, его почти семья таких же конченых психов, были новые проблемы из-за открывшейся правды. И тогда в мыслях совершенно не осталось места для смеющегося пацана со стальным блеском в удивительно добрых, карих глазах. Но потом случилось будущее. Долбаная хрень от таких же долбаных Савады и Ирие, и Бьякурана, возомнившего себя Богом. Именно из-за этого Скуало казалось, будто он знает Такеши не пять лет, в раз в десять больше. Настоящее и будущее, чувства того Скуало и его самого смешались, переплелись и уже казалось, что и в этой жизни он обнимал Ямамото, давно выросшего из ученика. Ямамото, который стал выше капитана, обзавелся шрамом на подбородке и приблизился к титулу Третьего императора мечей так близко, как это было возможно. Но не принял бы его. Потому что для этого нужно было победить — насмерть — самого Скуало. Но тот Такеши скорее вжал бы в себя со всей силы и целовал, пока в легких не закончится воздух. Скуало помнил, как он, взрослый, возился в лесу с уже мелким пацаном. Вещал о пути меча — единственного верного, правильного. Как смотрел через огонь в лицо Такеши и видел того - тоже другого. С которым был одним целым, и готов был на все, чтобы это произошло снова, даже если у них получится уничтожить то будущее. Воспоминания о случившемся накрыли внезапно, когда мечник тренировался. Ударили под дых, заставив судорожно хватать ртом воздух и радоваться тому, что в зале он был один. С тех пор и началось. Регулярные визиты в Намимори. Тренировки, долбаный бейсбол, злость Занзаса, бесконечный смех и болтовня, за которые хотелось то ли ударить, то ли… То, что хочется, до судорог в животе и сведенных пальцев, целовать эти улыбающиеся губы, до Скуало в настоящем дошло не сразу. Но мальчишка и виду не подал, будто что-то вспомнил. Что-то хоть отдаленно связанное со Скуало в этом плане. Но теперь капитан сомневался. Точно ли все было именно так, и не отталкивал ли он сам, боясь неведомо чего. Что-то же разглядел чертов босс во время визита Ямамото в резиденцию Варии. — Я либо заставляю этот чертов самолет лететь быстрее, либо свихнусь от ожидания, — пробормотал Скуало, включая телефон, чтобы отвлечься. Экран немедленно оповестил о новом сообщении. «Встречу тебя в аэропорту!» И смайлики. Этот придурок… «Даже не думай. Поеду сразу к тебе. И только посмей быть не готовым к тренировке» Скуало довольно улыбнулся. Кажется, можно было немного поспать.***
— Долбаный мусор. Пошел. Вон! — рявкнул Занзас. Вслед быстро закрывшейся двери ринулся сгусток пламени, разбиваясь и оставляя сажу с резким запахом гари. Обстановка в Варии была накалена до предела. И без до того не отличавшийся терпением босс будто с цепи сорвался. Офицеры старались не попадаться под горячую в прямом смысле слова руку, а про рядовой состав и говорить не стоило. Луссурии уже осточертело лечить пострадавших. С отъездом капитана будто исчезло то звено цепи, которое держало Варию в хрупком равновесии. Занзас резко откинулся на спинку кресла, с ненавистью глядя перед собой. Машинально потянулся к телефону, но осознав, гневно долбанул им по столу. Черный, блестящий пластик жалобно хрустнул, и Занзас поморщился. Этому всего два дня. Предыдущий последствий последнего сообщения Скуало не пережил. Занзас ненавидел. Ненавидел все вокруг с удвоенной силой. Он метался по особняку как лев в огромной клетке, палил по мишеням в тире и людям и уже насквозь пропах порохом и железом, но успокоение не приходило. — Мусор… чертов мусор, я точно убью тебя, — глухое рычание напоминало загнанного в угол зверя. — Когда вернешься, пристрелю на месте. Последнее сообщение от капитана кольнуло сердце неясными чувствами, от которых ярость, взревев, обрушивалась на все подряд. Стоило представить Скуало с тем пацаном, как… Занзас не понимал. Нихрена не понимал, что происходит, этой реакции и того, как ему далеко не похрен на происходящее. Вария принадлежала своему боссу. Все, до последнего жалкого новобранца, подчинялись ему. Особенно офицерский состав, который был приближен. И особенно его правая рука — его акула. Поклявшаяся в верности много лет назад и всегда стоявшая рядом. И сейчас эта чертова акула уплыла в долбаное Японское море к своему мусору. При мысли о котором перед глазами Занзаса вставала совсем уж кровавая пелена. Он ничего не понимал. Но в мозгу билась слабая мысль о том, что ценить начинаешь только после того, как потерял. А именно это, казалось боссу Варии, и произошло два дня назад. Он хотел позвонить. Набирал и стирал номер. Собирался незамедлительно вызвать назад — на миссию, да куда угодно, лишь бы обломать. Не позволить. И ничего не делал. Вспоминая бешеный шторм в глазах Скуало и уверенный голос, понимал, что еще одну битву в своей жизни заведомо проиграл. В дверь тихо постучали. Не дожидаясь ответной реакции, на пороге возник Луссурия, пытливо и обеспокоенно взглянув на босса. — Чего приперся, мусор? — Босс, насчет документов. Контракт с семьей Альдини на поставки оружия. Нужно проверить срочно, иначе… — Проваливай. — Иначе у нас будут большие проблемы! Не собираясь сдаваться, Луссурия прошествовал к столу, по ощущениям все так же пытливо вглядываясь. Хотя хрен там за очками поймешь. — Документы оставлю здесь, повторюсь — это срочно, — пауза и дальше, будто нехотя. — И совсем загонял ты себя, босс. Занзас неприязненно покосился в сторону источника шума. Радужная курица порой неимоверно бесил своими замашками, но в то же время был главным после Скуало. Занзас ненавидел и офицерский мусор тоже, но в глубине души все же ценил. — Приперся читать мне нотации? — Но босс! — комично всплеснув руками, воскликнул Луссурия. — Четвертый десяток пострадавших за пару дней, весь особняк в повреждениях, Маммон скоро с ума сойдет! А ты начнешь напоминать оживший труп. Отвечать не хотелось. Привычным жестом Занзас опрокинул в себя виски, чтобы не сорваться. Возможно, доля правды в словах мусора все же была. Луссурия тяжело вздохнул. — Ску-тян сказал мне, куда улетает. Босс, скажи, что бы ты сделал, если бы эти двое сейчас оказались в твоем кабинете? — Твоя коробочка Солнца была бы бессильна. — Уверен? Занзас удивленно вскинул брови. Это вот что сейчас было? — Подумай, пожалуйста, об этом, босс. И хватит калечить наших ребят, их вины здесь нет. Дверь за Луссурией давно закрылась, но Занзас все так же продолжал недоумевать. Не убить на месте? Долго пытать, чтобы прочувствовали всю силу его гнева или что? Выйдя на балкон и позволив мраку сумерек окутать его, Занзас постарался взглянуть на ситуацию со стороны. Его бесило, что Скуало стал чьим-то еще. Причем в том плане, который босс Варии презирал всей душой. Трахаться с мужиками — да он скорее пустит себе пулю в лоб. Но несмотря ни на что это злило. Да и очень, очень глубоко в душе он немного понимал своего капитана. Вонгольский щенок хоть и был тем еще мусором, но он не мог не разглядеть его потенциал. Верность идеалам, упрямство, сталь. Такие разные со Скуало, они в то же время были довольно похожи. И складывались вместе в идеальный паззл. В котором больше никому не было места. В ночном небе холодно светили далекие звезды. В том самом небе, которое раскинулось над двумя мечниками. И дай бог, капитан сейчас не показывает пацану для чего приехал на самом деле. Потому что эти двое в постели… Занзас оцепенело смотрел на свои руки. Ход его мыслей принял совсем уж странное направление и нравился ему все меньше и меньше.***
Намимори встретил мечника моросящим дождем и навязчивым сладким ароматом цветущих вишен. Наступил март, и улицы Японии были живым олицетворением романтики, мечтаний, свиданий до глубокой ночи. Словом, всего того, что Скуало решительно не понимал, но с чем в скором времени ему предстояло столкнуться. Ямамото активно рвался встречать в аэропорт, пришлось наорать в трубку, распугав окружающих. С одной стороны это было приятно. С другой — пугало. Скуало не был готов к тому, что почувствует, увидев его в зале ожидания, приехавшего специально ради учителя. Раньше Скуало никто и никогда не встречал, кроме варийцев и заказчиков. А к одиночеству когда привыкаешь, становится очень сложно вырвать с корнем эту привычку и довериться снова. Такси медленно ехало по тихим улицам, капли причудливо стекали по оконным стеклам, запах цветов пьянил и слегка кружил голову. Весна, что с нее взять. Машина остановилась перед небольшим домом с аккуратной вывеской. Поколебавшись еще секунду, мечник выскочил под дождь и быстрым шагом направился внутрь. — Скуало! Рад тебя видеть! Ямамото сиял как начищенная йена, улыбался и махал рукой. В зале, несмотря на день, было пусто, лишь отец Такеши стоял за стойкой и повторял улыбку своего сына. Только более дежурную и менее искреннюю. Со стариком у Скуало были отношения не то, что бы дружеские, но Тсуеши ничего не имел против их связи с сыном. — Ты слишком шумишь, пацан. Привет. Не забыл еще, в какой руке держать меч? — Обижаешь, сенсей. Я тренируюсь каждый день. Совмещая с бейсболом. Скуало чертыхнулся. Два бесящих момента в одной фразе, да пацан определенно сегодня в ударе. — Слышишь, мелкий… еще раз назовешь меня сенсеем и напомнишь про свой конченый бейсбол, будешь отбиваться голыми руками, черт побери. Ямамото в ответ только рассмеялся. — Прости-прости. Но я правда тренируюсь ежедневно, и правда соскучился. — Даю пять минут, — перебил его мечник, — берешь катану и встречаемся в додзе. — Подожди, давай сначала примешь душ, и поедим, а после тренировка. Останешься в этот раз у нас, Скуало? Капитан задумался. Перспектива остаться с пацаном в одном помещении на целую неделю, безусловно, манила, но… Он посмотрел на Тсуеши. Тот только кивнул, всем видом давая понять, что не против, и Скуало сдался. Двенадцатичасовой перелет из Италии в Японию хоть и был делом привычным, но менее утомительным от этого не становился. — Хорошо, пацан. Веди. Струи горячей воды приятно смывали усталость, разбиваясь о кафельный пол. Скуало стоял под душем, лениво размышляя о том, что все складывается удачно. Сейчас он передохнет, а после до вечера не выпустит мальчишку из додзе. Жаль, с остальным сегодня не выйдет, вряд ли его старик одобрит Такие отношения между сыном и итальянцем. Некстати вспомнились ночные смс от Занзаса, и Скуало ухмыльнулся, представив лицо пацана, если он притащит цветы. Хотя заморочиться было бы забавно, пусть ночью ломает голову. Внезапно за шумом воды он услышал стук в дверь, а следом голос Такеши. — Скуало, я принес вещи. Оставлю на машинке рядом с полотенцами. — Я почти закончил. Скоро спущусь. И только спустя несколько минут, перекидывая влажные волосы через плечо, до Скуало дошло, что дверь он закрывал. Впрочем, как и то, что мутные от пара стенки душевой кабины все равно позволяют отлично разглядеть силуэт внутри. Мечник усмехнулся. Кажется, кто-то нарывался. И походу босс был прав, становилось все интереснее. — Скуало, просто сожми пальцами чуть крепче. — Я и так! Сейчас вообще сломается! — Сожми и уверенно поднеси к себе. — Черт побери, пацан, просто дай мне вилку! Сражение началось еще в кухне, вот только не совсем то, которое ожидал капитан. Будучи акулой, японскую кухню он все же не очень любил. А уж эти палочки… Было не особо приятно признавать свои слабости, но этот столовый прибор доставлял итальянцу сплошные неудобства. Скуало был превосходным мечником, отлично разбирался в политике и экономике, знал несколько иностранных языков, но вот в выражении чувств и таких неважных вещах по типу палочек для суши был слаб. Что, впрочем, совершенно не портило образ акулы — идеальной машины для убийств, но делало его больше похожим на человека. Ямамото откровенно забавлялся и умилялся одновременно. Но почувствовав, что вот-вот чаша терпения Скуало переполнится, дал тому вилку и спокойно наблюдал за процессом экзекуции итальянца над традиционной японской едой. — Скуало, как там дела в Варии? Мечник хмуро взглянул на Такеши, перестав жевать. — Предлагаешь мне сейчас выдать тебе все тайны организации? Опять этот привычный смех, такой раздражающий, но в то же время от которого кончики пальцев приятно покалывало. — Думаю, Тсуна был бы рад получить такие сведения. О чем там думает Занзас. Но я не это имел в виду, ты же знаешь. — Поверь, о чем на самом деле думает босс, не хочется знать даже мне, а уж тебе с вашим сопляком и подавно. Да все как обычно. Скуало отложил вилку и осторожно взял чашку с горячим травяным чаем. Вот его, в отличие от пресной рыбы, капитан очень уважал. Он неплохо успокаивал то, что осталось от нервной системы. Надо будет прихватить в Италию пару пачек… — Обычный дурдом, который никогда не закончится. Миссии от Девятого, Лусс вечно кудахчет над нами, мамочка Варии, черт бы его побрал. Кстати, часто говорит о вашем хранителе Солнца и мечтает о скорой встрече, — Скуало ухмыльнулся, — на вашем месте я бы начал переживать за парня. Бела с Маммоном давно не видел, у них длительная миссия в Португалии. Леви как обычно раздражает. И босс тоже. Хотя, судя по звонку Луссурии, Занзас сейчас вдвое злее, чем обычно. — Что-то произошло? Показалось или в голосе Ямамото действительно слышалось напряжение. — Не думаю, просто кому-то давно пора понять, что люди не могут принадлежать ему полностью. И клятва верности не отменяет права на частную жизнь. — Вы с ним поссорились что ли? — Вооооой пацан! — не выдержав, заорал Скуало, — мы с ним, как ты говоришь «ссоримся» почти каждый день! И часто очень хочется запихнуть ему вот этот меч в глотку вместо виски! Но он мой чертов босс, и я всегда буду с ним. Так что о чем там думает Занзас и как развлекается, руша особняк, точно не твоя забота. Не бери в голову. Встав из-за стола, мечник пошел к выходу, мимолетно потрепав Такеши по волосам. Мягкие. Хотелось остановиться и уткнуться в них лицом, вдыхая запах. Почему-то казалось, что это должна быть трава после дождя или свежесть летнего ливня. «Гребаная сентиментальная чушь», — злясь на самого себя от невозможности что-либо сделать, Скуало зарычал. — Через десять минут в додзе. Покажешь мне, как ты тренировался, мелкий. — Коробочку отложи, она тебе сейчас не понадобится. Сможешь меня ранить, буду считать, что действительно не херней страдал. Но если нет, пеняй на себя, пацан. Впрочем, Скуало говорил подобные слова скорей по привычке. Ну и придерживался мнения, что открыто нахваливать не стоит, разбалуешь мелкого. Капитан прекрасно видел, что с каждой встречей Ямамото становился все лучше и лучше. Нет, придурком как был, так и остался, со своими идеалами и тупым бейсболом. Но все чаще внутри него просыпался волк, дикий и довольно опасный. Сталкиваясь с ним, Скуало чувствовал волнующую дрожь отличной схватки и яркого возбуждения. Ямамото все сильнее походил на того киллера, о котором говорил Реборн, и которого он знал сам в неслучившемся будущем. И стальной блеск глаз, с которым пацан выхватывал катану, заставлял желать близости не только боя. Да сосредоточься же ты, твою мать! Скуало яростно отбил первый удар. Дурман схлынул, и мечник четко видел перед собой свою цель — своего противника. Какой же ты потрясающий, Ямамото Такеши. И как же приятно тебя побеждать. Помещение наполнилось звоном сталкивающихся мечей. Удар, удар, блок и снова удар. Уйти в яростную атаку, чтобы не мог и выпада сделать. Скуало распалялся все сильней. Сталь пела, требуя крови. Жизнь человека перед ним была слишком ценна, чтобы убить, но… Клинок действительно не стоит доставать, если не собираешься хотя бы ранить. И мечник намеревался утолить жажду. Мальчишка сдавленно зашипел, хватаясь за плечо и резко отходя назад. Но следом тут же улыбнулся. Раздражает. — Уже все, пацан?! Не разочаровывай меня! По белому рукаву расплывалось небольшое кровавое пятно. Акула внутри почуяла добычу и радостно устремилась навстречу своей жертве. Молниеносно зайдя сбоку Скуало атаковал, намереваясь все завершить, но в последнюю секунду меч звонко столкнулся с катаной. Однако. — Неплохо, пацан! Но недостаточно. — Я не проиграю тебе, Скуало. Такеши все так же улыбался, но глаза смотрели цепко и серьезно, а дыхание было чуть сбито. А ведь и правда не шутит. Скуало широко усмехнулся. Таким пацан особенно нравился и вызывал необычное желание подчиниться. Не на поле боя, конечно. Но вот в будущем это можно будет обсудить. — Покажи, что не только языком умеешь хорошо трепать. Назад, вбок — волосы взметнулись наверх — блок и снова удар, и снова. Скуало опять было хотел атаковать без возможности контратаки, но что-то пошло не так. Мальчишка вдруг плавно ушел вправо, чуть пригибаясь. Подсечка — ожидаемая, но на долю секунды мечник замешкался. Ямамото резко подался вперед, уходя от взмаха меча, еще секунда, и лезвие катаны оказалось прижато к горлу оторопевшего Скуало. Черт побери, это что было сейчас… Ямамото тяжело дышал, глядя прямо в глаза. Стоял близко-близко, и Скуало вело от запаха крови, запаха самого мальчишки, абсурдности ситуации. Адреналин волнами расходился по телу, требуя сделать что-нибудь безумное. Скуало притянул Ямамото за воротник рубашки еще ближе. — Скуало, я победил. — Заткнись, сам вижу, — голос звучал хрипло и чуждо. Удивление в глазах Такеши сменилось каким-то пониманием. Он опустил катану, одну руку положив на шею мечника, вплетая пальцы в белоснежные волосы. От прикосновения тело прошибло дрожью, и Скуало резко выдохнул. Он стоял, почти касаясь губами губ Такеши. Еще мгновение и… — Такеши, ты не мог бы подойти на минуту? Блять. Скуало резко отпрянул. Что он творит, они же в доме не одни. Еще даже не ночь. Да он же только что прилетел, а уже чуть было не разложил пацана прямо на досках, в двух минутах ходьбы от отца! Капитан тихо застонал. Покрасневшие щеки и мутный взгляд мальчишки успокоения не добавляли. И то, что он до сих пор держал его за шею, тоже. Хотелось наплевать на все и продолжить, но… — Иди к отцу. Меня не ищи, я вечером вернусь. —Сказав это, Скуало вылетел из додзе. Остудить голову, срочно, хорошо, что идет дождь. И, пожалуй, стоит привести в исполнение свой план — где тут в Намимори продаются цветы. Если бы Скуало сказали, что он будет выбирать цветы в подарок парню, то… Скуало просто прошел бы мимо. Потому что на психов, если те не являлись частью офицерского состава Варии, он привык не обращать внимания. Но жизнь штука непредсказуемая, и поэтому он сейчас стоял прямо перед дверью в комнату Ямамото, отчаянно желая провалиться сквозь землю. Черт бы побрал Занзаса с его тупыми советами. Хотя сам хорош, подумал же в какой-то момент, что это будет забавно. Распахнувшаяся дверь застала врасплох. — Скуало? — Растрепанный Такеши возник на пороге комнаты. Сзади виднелся беспорядок из учебников и тетрадей, наверняка домашнюю работу делал, мелочь. — Ты что-то хотел? Вспыхнувший от злости и смущения Скуало незамедлительно отправил букет мальчишке в лицо. — Это тебе, пацан! — Цветы? — Ямамото осторожно взял букет, недоверчиво рассматривая и вдыхая сладкий запах. — Но почему мне? — Вооооой потому что! Так было нужно! Пошевели извилинами сам, если хочешь что-то понять. Круто развернувшись, Скуало быстро исчез в своей комнате. «Пиздец», — думал он, падая на футон, — «А если и правда дойдет? Дожил блять, передаю послания на языке цветов…» Уже прошло два часа, а Ямамото все никак не мог успокоиться. Слишком много для одного дня. Много учителя, чувств, норовящих вырваться наружу, а теперь еще и это. Цветы от Скуало. Он с подозрением покосился на них. Те ответили молчанием, не превращались в монстра, не шевелились и вообще вели себя как обычные растения. Улыбнувшись чему-то своему, Ямамото потянулся к мобильнику и набрал номер. Был один самый быстрый и действенный способ все выяснить. — Бейсбольный придурок? — ответила трубка голосом злого Хаято. — Ты в курсе, сколько времени? Какого черта ты звонишь мне в двенадцать ночи?! — Прости-прости, Гокудера-кун, у меня важный вопрос. Скажи, что на языке цветов означают камелии? Гокудера взвился кошкой. Отборный итальянский мат, правда, почему-то шепотом, явно был призван воззвать Такеши к совести, но безрезультатно. — Зачем тебе это?! Ты что, влюбился? — Нет, просто мне сегодня внезапно подарили… — Ого, наш бейсбольный придурок нашел себе девушку. В трубке внезапно послышалась возня и обеспокоенный голос Хаято «нет-нет, Десятый, спите дальше, я сейчас». — О, ты с Тсуной? Передавай привет! — Я тебе динамитом при встрече привет передам, тупая твоя башка, — даже по голосу было слышно смущение Гокудеры. — Красные камелии означают любовь, желтые — желание и белые — ожидание. А если видишь перед собой все три, то поздравляю — кто бы она ни была, но девчонка тебя давно любит, и даже не прочь переспать с тобой. — Спасибо. Гоку… — И больше никогда не смей звонить мне ночью, — зло прошипев в трубку, Гокудера отключился. Ямамото молча смотрел на цветы, рассеянно улыбаясь. Поглаживая нежные лепестки — красного, желтого и белого цвета. То ли как насмешка судьбы, то ли ее величайший подарок. Стоило сдерживать себя и тихо сходить с ума от ревности столько лет, что бы сейчас вот так… Кажется, пришла пора признаться учителю в ответ. Ожидаемо, ночью заснуть Такеши не удалось. Он ворочался с боку на бок, вставал, даже мелькнуло сумасшедшее желание пойти в комнату к Скуало и будь что будет. Воспоминания о том, что случилось в додзе, близость и чужое дыхание на своих губах — все это заставляло мучительно краснеть, а внизу сводило сладкой судорогой. Ямамото с трудом представлял, как теперь смотреть в глаза учителю. Хотя это же Скуало. С него станется сделать вид, что ничего не произошло. И именно поэтому, ранним дождливым утром, Такеши сидел на энгаве и наблюдал, как капли дождя падают в траву вместе с редкими цветочными лепестками. Сакура во дворе вовсю цвела, и любование ею успокаивало. Лучше, конечно же, было пойти тренироваться, но Ямамото не был уверен, что сможет сосредоточиться. Скуало был неправ, когда думал, что его мальчишке все равно и кроме отношений учитель-ученик их ничто не связывало. Такеши все помнил — все события чертового неслучившегося будущего. И взгляды Скуало, его мимолетные касания, интонации — свидетельство того, что там, кем бы они ни были друг другу, они были очень близки. Несмотря на маску дурачка, Ямамото Такеши дураком не был. Давно прошло время, когда происходящее воспринималось как веселая игра. Мафия стала реальностью. Катана оказывалась в руках чаще, чем бейсбольная бита. А тренировочные миссии наглядно показывали, с чем им придется в скором времени столкнуться. Правда, к мысли об убийствах людей Ямамото привыкнуть так и не мог, хоть и знал, что и с этим придется смириться. Он тоже чувствовал того волка-убийцу внутри себя и его жажду крови. Скуало запал Такеши в сердце едва ли не с первой встречи. Похожий путь меча привлек ли его или что-то другое, он не знал. Но еще тогда в больнице, когда Тсуна умолял отдать кольца и упомянул «страшного орущего мечника», Ямамото все решил. Он сделает что угодно, но встретится вновь, сразится и победит. Сразился. И победил. Вот только акульи зубы, смыкающиеся вокруг тела Скуало, по ощущениям сомкнулись вокруг собственного сердца, оставляя кровавые лоскуты. Никакой радости от победы он не чувствовал, и в тот раз стоило огромных усилий нацепить на лицо привычную улыбку. И когда узнал, что Скуало все-таки жив… много чего хотелось сделать. Подбежать, бездумно дотронуться и говорить — говорить обо всем на свете, смеяться, а когда мечник выздоровел, можно было бы сразиться вновь. Но ничего из этого сделать не смог. Потому что был злой Скуало в бинтах и на коляске. Была Вария и Занзас. Чертов центр вселенной для гордой акулы. Ямамото восхищался одним и ненавидел другого. А после событий в будущем, когда начались визиты Скуало в Японию, и Такеши подумал было, что что-то изменилось… Но ничерта подобного. Занзас все так же был везде. Он мог позвонить внезапно и Скуало, яростно матерясь, улетал обратно, хотя должен был задержаться на несколько дней. Присутствовал в разговорах постоянными упоминаниями и даже был частью самого капитана. Такеши невозможно восхищался волосами Скуало, до постыдных снов. Дрочил ночами, представляя, как запускает руки в эти волосы или наматывает на кулак, резко притягивая к себе. Любил и также невозможно ревновал. Как к клятве и напоминанию о том, что Скуало всегда будет принадлежать не ему. В какой-то момент он даже устал ненавидеть, ведь это было совершенно не в его характере. И попытался представить, что же Скуало нашел в своем боссе. Занзас вызывал уважение одним своим видом. Если не принимать во внимание отвратный характер, он был силой, за которой тянуло следовать. Да и то, что вокруг него была свора психов-убийц, шедшая за боссом и в огонь и в воду без единого возражения, вызывало восхищение. Возможно, Скуало тоже пленила эта сила. И Ямамото тренировался каждый день, оставляя все дальше в прошлом беспечного пацана, безумно любя и ни на что не надеясь. — Прохлаждаешься? Громкий голос за спиной вывел из задумчивости. Такеши обернулся. Скуало стоял, скрестив руки на груди, и недовольно смотрел сверху вниз. — Или думаешь, что раз смог меня задеть, титул императора мечей у тебя в кармане? Ямамото облегченно рассмеялся. Как было радостно видеть такого привычного и родного учителя. — Просто не мог заснуть. Ты загадал мне сложную загадку, — на миг их взгляды встретились, — но знаешь, я узнал ответ. Скуало лишь тихо фыркнул и присел рядом, опуская босые ноги на траву. — Значит не совсем идиот. — Скуало… это правда? — А нет, походу поторопился я с выводами. В серых глазах плескалось недовольство. Скуало резко притянул Такеши за плечо, и у того перехватило дыхание. — Запомни, пацан, я никогда не шучу. Не для того я оббегал пол вашего чертового городишка, чтобы сейчас поржать. Все понял? Сделал выводы? — Да, но я думал… — Ты много чего себе думал, я смотрю. Хоть раз не возникло желание поделиться? Скуало снова сидел слишком близко. Живой и горячий. И Ямамото решился. Обхватил обеими руками, крепко прижимая к себе, уткнулся носом в шею. И замер. Пока не ударили, можно побыть самым счастливым человеком на свете. — Пацан… — голос Скуало звучал приглушенно. Он не отстранялся, не орал, только крепко обнял одной рукой. — Тебе не кажется, что мы задолжали друг другу долгий разговор? Такеши молча кивнул. — Знаешь, старик сегодня уходит после закрытия. Мы можем обсудить все вечером. Тело капитана в его руках буквально окаменело. — Обсудить, говоришь… Не переживай, пацан, я найду чем основательно занять тебя в это время, — Скуало отстранился, резко вскакивая, и лишь усмехнулся в ответ на непонимающий взгляд. — У нас впереди целый день, и ты мне будешь нужен не в додзе. Подумав, он все же решился. Рубанул мечом по сакуре и протянул оторопевшему Такеши ветку с россыпью цветов. — Пацан, приглашаю тебя на свидание! И, пожалуй, в этот раз смех Ямамото был самый счастливый и искренний за последние четыре года. С моря дул холодный ветер. Обычно, в Японии погода в конце марта радовала солнцем, но сейчас серое небо и дождь будто вознамерились укрыть мечников от остального мира. Людей на улицах было немного, а побережье вообще казалось пустынным. Набежавшая волна с плеском разбилась о берег, едва не намочив капитану сапоги. Ноги увязали в песке, но торопиться никуда не хотелось. Наоборот — остановиться бы, подставив лицо холодным каплям, вдыхать свежий соленый воздух и чувствовать такую желанную свободу. Что Скуало и сделал. Вария и заботы будто отошли на второй план. Ямамото шел рядом, непривычно притихший. Явно о чем-то напряженно думал, судя по складке между бровей, которую так и тянуло разгладить пальцами. День оказался обычным, но в то же время странным для капитана. Он привык уделять все время либо работе, либо тренировкам — один или с пацаном. Пацан был, а вот остального нет. Вместо этого тот таскал его в европейский ресторанчик — слава богу паста там оказалась хотя бы съедобной. То затащил, как бы Скуало не матерился, посмотреть игру какой-то местной бейсбольной команды. И говорил, говорил без умолку. Только теперь смотрел своими невозможными карими глазами так, что хотелось запереться вдвоем в комнате. Желательно, где-нибудь вообще в загородном доме. Отвлекался на телефонные звонки, убеждая их никчемного босса, что все в порядке и пропущенные уроки он наверстает. Словом, Скуало понимал, что действительно неплохо провел время на свидании, впервые в жизни. И вот сейчас они вышли на пустынное побережье к своей родной стихии — морю и дождю. Решив прервать молчание, Скуало взял Такеши за руку, переплетая пальцы. Тот вспыхнул как неопытный мальчишка. Почти восемнадцать лет, а реакция… Или это только с ним, со Скуало так? — Вернемся к прерванному разговору? Пальцы в ответ крепко сжались. Пацан будто на что-то решался. — Ты мне давно нравишься, Скуало. Еще с нашего первого боя. Чего? То есть столько лет они… Скуало затаил дыхание, решая не прерывать признание. — Я всегда тобой восхищался. Как учителем и человеком. И рад был, безумно, когда ты взялся тренировать меня. И сейчас радуюсь каждому твоему приезду. Только вот… я все время думал, что вы с Занзасом вместе. — Вооооооой пацан?! — От вопля Скуало заполошно взлетела испуганная стая птиц. — А ну повтори, что ты сейчас ляпнул?! — Вырвав руку, Скуало с наслаждением треснул Такеши по голове. Пусть радуется, что не протезом. Нет, он знал, что пацан идиот, теперь знал, что идиот влюбленный — а это в два раза хуже. Но чтобы все настолько плохо. — Ты каким местом вообще до этого додумался? — Ну, вы ведь всегда вместе, — Ямамото нервно засмеялся, отводя глаза, — вообще всегда. Ты терпишь ужасное отношение, но при этом готов сорваться к нему в любую секунду. И твои волосы, как ты их бережешь… — И поэтому ты решил, что мы с Занзасом спим? Ямамото молчал. — Святая мадонна, я связался с придурком! —Схватившись за голову, Скуало опустился прямо на влажный песок, наплевав на неудобства. Хотелось заплакать и рассмеяться. И пришибить пацана, чтобы потом долго залечивать коробочкой Солнца. Выходит, он боялся оттолкнуть Ямамото своими желаниями, а тот скрывал несколько лет такие же чувства, потому что надумал им с боссом роман. Потрясающе. Даже когда собственноручно он лишил себя левой руки ради равного боя, Скуало чувствовал себя менее глупо. Рядом послышался тихий вздох, пацан присел рядом, прижимаясь горячим боком. — Я не мог ни о чем другом думать. Ты мне чуть руку не обрубил, когда я тебе случайно прядь срезал. Потом я начал думать о том, чем Занзас мог тебя привлечь. В какой-то момент даже стало казаться, что он ничего так, и, возможно, я бы мог понять тебя. — Закрой рот, ради бога, — взмолился Скуало, с силой толкая Такеши на спину. Не холодно, не заболеет. — Еще немного и я решу, что ты до кучи влюбился и в моего чертового босса, любвеобильная мелочь. — Я этого не говорил. — А теперь слушай меня, — капитан навис над Ямамото, — дурень и долбаный фетишист на мои волосы. Первое: это клятва. Я их срежу только тогда, когда Занзас станет боссом Вонголы. Если так желаешь избавиться от них, можешь хоть сейчас подать прошение Саваде. Но поправь меня, если я ошибаюсь. Ты их до одури любишь и готов из рук не выпускать, только волю тебе дай? Густой румянец, заливший лицо и, кажется, даже шею пацана, послужил лучшим ответом. — Второе: Занзас мой босс. И что бы ты ни говорил, принадлежать я действительно буду ему. Но ровно до той границы, где начинается жизнь вне Варии и тем более, мать твою, постель! Пусть он трахает своих шлюх, кого угодно, да хоть Саваду вашего, меня это вообще не волнует. Босс и так регулярно сношает меня в мозг, поверь, этого более чем достаточно, чтобы еще и задницу свою подставлять. Тем более, если до твоей тупой головы еще не дошло, — тут Скуало наклонился еще ближе, упираясь двумя руками в песок, — стоит у меня только на одного человека. На идиота, который сейчас так удобно лежит подо мной. — И как давно? — Что давно, стоит? — Скуало фыркнул, — да вот как оказался сверху тебя. А ты валяешься весь такой смущенный и красивый, как девственник перед первой брачной ночью. — День еще, — Ямамото улыбнулся, притягивая учителя ближе. — Нравлюсь давно? — Вооооой не заставляй меня озвучивать очевидные вещи, пацан! Задолбал трепаться… — И больше не медля, Скуало поцеловал Такеши. Наконец-то. Чуть обветренные, но мягкие губы, такие приятные на вкус. И зачем тянул столько времени. Пацан приоткрыл губы, отвечая, и Скуало скользнул языком внутрь, с наслаждением проводя им по зубам и вылизывая столь желанный рот. Пальцы Такеши сжались на волосах, несильно оттягивая. Плевать. Сейчас пацану можно все. А вечером можно будет еще больше. Углубляя поцелуй, Скуало еще успел подумать о том, что их рандеву на Японии не закончится. И о поездке в Италию на следующей неделе он скажет чуть-чуть позже. — Точно все в порядке? — Эй, не пробуждай во мне желание выкинуть тебя на землю. Повторил же десять раз. Самолет набирал высоту, оставляя внизу огни взлетной полосы, тихий Намимори и всю Японию в целом. Все получилось. Скуало довольно размышлял, вспоминая события прошедшей недели. Больше он Ямамото от себя не отпускал. Ни в додзе на тренировках, ни после, ни даже ночью. Старик если и слышал что, то виду не подал. Хоть пацан и оказывался неприлично, до одури приятно громким. Его хотелось целовать, гладить везде, оставлять метки-укусы, чтобы показать всему миру, кому он принадлежит. Вдалбливаться в горячее тело до хриплых стонов и сорванного голоса. А после лежать, бездумно перебирая в пальцах короткие мягкие пряди и чувствовать чистое, незамутненное счастье. Оставался один шаг. Несколько дней в Италии, чтобы показать своим — вот оно — мое. И чье на самом деле сердце Скуало. — Да я помню, но все это оказалось слишком внезапным, — улыбаясь, Ямамото удобно устраивался в кресле, — но я так рад! Снова увидеть Италию! И ваших ребят. — Скажи еще, что моего чертового босса будешь рад видеть. — Все возможно, — тихий смех. — Да ну, — Скуало вопросительно выгнул бровь, — смотри только ему об этом не скажи. А то моментально добавишь Луссу работы. — Ахах хорошо, я буду осторожнее. Пацан закончил возиться и притих. Скуало выглянул в иллюминатор: все то же разноцветье огней и необъятность огромного мира внизу. Только теперь все было иначе. Он больше не был один. Ямамото совершенно наглым образом прижался к нему и положил голову на плечо. Подавив первичное раздражение, Скуало обернулся, чувствуя, как сердце предательски затапливает нежность. Помедлил, но затем вспомнив что-то, достал сложенный плед и укрыл их обоих. К черту. Пассажиров, персонал его никто не волнует. Пока их не разделяют тысячи километров и часовые пояса, пока пацан рядом, он больше не упустит не единого мгновения. Внезапно руки коснулось что-то теплое. Ямамото смотрел внимательно, поглаживая пальцами. И улыбался так тепло и искренне, что у Скуало сердце заходилось. Слишком много чувств для непривычной к такому душе. — Спи уже, пацан. И только после того, как Ямамото лег обратно, и, дождавшись его ровного дыхания, позволил себе крепко сжать руку в ответ и коснуться его волос губами. — Спокойной ночи, Такеши.***
Босс Варии чувствовал себя по-настоящему хреново. Неделя, полная ядовитого дурмана из внушающих ужас мыслей и образов заставляла глотать виски, уже не чувствуя вкуса и ни с кем не разговаривать. Крушить особняк больше не хотелось. Наоборот, зарядить бы пистолет, да выпустить всю обойму в голову, потому что Занзас уже не мог выносить сюрпризов будто отравленного сознания. После разговора с Луссурией все пошло наперекосяк. Вернее, все пошло туда еще раньше, не могли подобные вещи начинаться с нихрена. Скуало Занзас больше не писал. Он вообще постарался забыть, но после того, как уже третья по счету выбранная шлюха оказалась высокой, с длинными светлыми волосами, маленькой грудью и упругой задницей, босс озверел окончательно. Теперь он не понимал — почему? За каким дьяволом и какие грехи ему такое наказание. Грехов было предостаточно, но чтобы хотеть собственного капитана… У Бога очень хреновое чувство юмора. Занзас понимал, что раз его мечник не вернулся раньше времени и вчера написал короткое «Возвращаемся, босс», то все прошло успешно. И подрались, и поебались, и летят влюбленными голубками сюда. Да твою же мать! За что?! В сердцах Занзас впечатал кулак в стену. Что ж, зато представился удобный случай пристрелить щенка, и плевать на сопли Савады. Шум за воротами особняка заставил отвлечься. В окно Занзас хмуро наблюдал, как черный автомобиль останавливается у порога, за сосредоточенным капитаном и отвратительно счастливым вонгольским отродьем. На моменте, когда к ним выбежал Луссурия, всплескивая руками и умиляясь, Занзас плюнул и отвернулся. Застрелиться хотелось с удвоенной силой. Не прошло и нескольких минут, как в кабинет влетел бодрый Скуало. — Воооой привет, босс! Занзас с усмешкой наблюдал, как после встречи стакана с патлатой башкой виски картинно стекал на пол. Век бы смотрел. «И не только смотрел», — услужливо подкинуло подсознание. Занзас поежился. — Захлопнись, мусор. И дверь закрой. С этой стороны. — Как всегда не в настроении? — Скуало остановился в паре метров от него. Хотелось сократить дистанцию. Вдруг со всей ясностью Занзас ощутил, что всю неделю ему не хватало этих долбаных криков и мельтешения белых волос перед глазами. Он будто… соскучился? — Через три дня едешь в Испанию. Мусор из семьи Грассо слишком зарвался. Когда кто-то пытается так откровенно ставить Вонголе палки в колеса, Вария не закроет на это глаза. — Подробности потом дашь, босс. Ты, я смотрю, аж расщедрился — на три дня, — серые глаза холодно блеснули. — Не зарывайся, мусор. Должен быть благодарен за то, что позволил тебе свободно трахаться целую неделю. — Это был мой собственный выбор. Занзас медленно закипал. Какого хрена он так спокойно стоит перед ним и… — Мусор, ты — мой. — Нет, Занзас. Блядь. Не босс. Никакого согласия. Никакого подчинения. Он просто назвал его по имени, будто проигравшего пнул. Ярость ударила в голову, расцвечивая шрамами. И Занзас не выдержал. Мгновение, и он резко дернул Скуало за пряди к себе, бешено смотря в серый омут этих чертовых невероятных глаз. Удивление и испуг затаились на дне, но и только. Капитан на стал вырываться, лишь болезненно морщился от того, как пальцы босса сжимались в волосах. — Если я говорю, что ты мой, значит мой. Если позволяю поиграться, не обольщайся — в любой момент могу пристрелить его как последнюю шавку. — И что, поимеешь прямо здесь, на столе? — Скуало досадливо скривил губы, — это не игрушки, босс. Я люблю его. Сердце, до этого бешено колотящееся где-то в горле, вдруг замерло. Что угодно он готов был услышать от своего капитана, но не это слово. Только не вслух. Да он хоть самому мальчишке это озвучивал? Ярость моментально сменилась едкой горечью, и пальцы разжались сами. Скуало продолжал стоять рядом, не отводя взгляда, будто пытался разглядеть в лице босса что-то, ведомое только ему одному. — Пусть щенок не попадается мне на глаза. Скуало хмыкнул. Но вдруг коснулся ладонью щеки босса, легко обводя шрам от скулы до уха. Очертил пальцем контур губ. Занзас как завороженный пялился на него, бездумно поцеловав кончики пальцев. Капитан лишь тяжело вздохнул. — Разобрался бы ты в себе, босс. И ушел, тихо прикрыв за собой дверь. Возможно, Занзас был невезучим по жизни. С самого рождения в итальянских трущобах, с инцидентом колыбели, ледяной тюрьмой и тем, что происходило сейчас. Войдя в гостиную, босс отстраненно наблюдал за Ямамото, сидящим на диване с чашкой кофе. Конвоя в лице Скуало поблизости не наблюдалось. Черт побери, да они вообще были вдвоем в одной комнате. Щенок поднял голову и лучезарно улыбнулся. Занзаса перекосило. — Развлекаешься, я смотрю? — Усилием воли сдерживаясь, чтобы не достать пистолеты, Занзас прошел к диванам и вальяжно уселся, закинув ногу на ногу. Ради разнообразия хотелось выпить кофе, но явно не в такой компании. — Не совсем. Скуало ушел с Луссурией и сказал подождать. Вот, жду, — Ямамото пожал плечами. — Не скучаешь по своим вонгольским дружкам? — Еще не успел соскучиться. Я все равно к вам ненадолго, через пару дней обратный рейс. Занзас окинул его тяжелым взглядом. Пацан спокойно сидел, отвечал вежливо, и никакого намека на напряжение в его позе не проскальзывало. Кольнула неприятная мысль, что он не боится точно так же, как и Скуало. — На твоем месте я бы не привыкал к Варии. Кто знает, что может случиться на следующей же миссии. — Я и не привыкал. Для меня самого это было неожиданностью. Скуало сказал, что у него два билета в Италию и я нужен ему здесь. Вот и прилетели. Скуало… — Заткнись. Задолбал произносить это имя. Плохая была идея остаться здесь. Что, мусор, говоришь — не игрушки? Любишь? А что ты скажешь, когда щенку свернут шею? Вот этими самыми руками. — Что он блять в тебе только нашел? — прорычал Занзас. — А в тебе? В голове вспыхнул раскаленный огненный шар. Руки горели чуть ли не до боли. Ярость струилась по венам, требуя разорвать, убить, немедленно! Черт. Плохо дело. Он же реально сейчас… Очнулся Занзас, когда одной рукой до хруста сжимал шею Такеши. Дуло пистолета с силой упиралось под челюсть. Он тяжело дышал, капли пота стекали по вискам, все тело сжигало изнутри, намного сильнее, чем раньше. Лицо щенка было лишком близко. Он смотрел, почти не моргая. И в этих глазах… не было страха. Какого хрена? На него смотрел молодой волк, готовый перегрызть глотку в любой момент, но почему-то сдерживающийся. Готовый сражаться до последнего, если бы пришлось. Ничего, кроме решимости и холодного, как сталь клинка, блеска. — Чертов камикадзе, тебе жить надоело? — А ты бы убил? Что за тупые вопросы, его от размазанных по стене мозгов отделяла доля секунды. — И как бы потом смотрел Скуало в глаза? — Я бы и не смотрел, — Занзас осклабился, — нашел бы, чем заняться с этим мусором и со спины. — И был бы дохрена счастлив, да, Занзас? Что за чертов день. Его тут вообще боссом еще кто-нибудь считает? — Охуевший мусор, — почти ласково протянул Занзас, проводя пистолетом по шее Ямамото, за малым не спустив курок, — нравится ходить по краю? Если ты не заметил, ты сейчас полностью в моей власти. — Твоей. И учителя, — напряженное тело под руками внезапно расслабилось, — ты любишь его, а он — меня. Потому ты остановился, верно? Занзас вздрогнул, почувствовав что-то странное. Ощущение прохлады и покоя. В том месте, где он касался Ямамото, от кожи шло голубое свечение, волнами расходящееся по телу. Этот придурок что, успокаивает его своим пламенем? — Если хочешь чего-то, измени свое отношение. Вот только я не уверен, что он сможет полюбить тебя в ответ. По-крайней мере, не сразу. И будешь ли ты готов делить Скуало со мной? Голова слегка кружилась. От адреналина былой ярости, смешивающейся с дождем. Хотелось заткнуть уши и не слушать ничего про гребаную любовь, а тем более этих двоих. Лучше уж сразу в лед. — Слишком много треплешься, пацан. Не твоего ума дело, — Занзас убрал пистолет, выпрямляясь. — Сам-то себя слышишь? Делить? А ты готов делить его со мной? — Если Скуало будет это нужно. Мы втроем сейчас как разорванная цепь, но я не знаю… Слишком сложно соединить звенья вместе. — Сложно? Тебе мусор еще не показал, как легко соединяться? Из горла рвался истерический смех. И Занзас не выдержал — расхохотался — хрипло и отчаянно. — Какую же херню ты нес здесь, мусор. Только трепаться и умеешь, да? Занзас рывком поднял Такеши с дивана. Обхватил за талию, вжимая в себя. Пацан упрямо смотрел в ответ, и это невероятно бесило. Связующее звено, чтоб его. Но положа руку на сердце до него бы вообще дошло, не уйди Скуало к этому щенку? Поблагодарить что ли… Наклонившись, Занзас с силой прикусил нежную кожу шеи, тут же зализывая языком. Пацан не дергался, только пальцы, с силой цепляющиеся за его — босса — плечи, слегка подрагивали. Картины, преследовавшие его каждый час этой гребаной недели, все больше становились реальностью. Занзас поцеловал, пропихивая язык внутрь чужого горячего рта, и тут же переплетая с языком Такеши. Чувствуя горечь кофе на своих губах, вслушиваясь в участившееся дыхание, Занзас с ужасом понимал, что ему нравится. Тихий стон заставил оцепенеть. — Я не… — пацан был явно смущен, щеки алели, но смотрел все так же остро. И под этим взглядом Занзас чувствовал, будто из него вынимают душу. — Да черт бы побрал вас обоих! Круто развернувшись, босс ринулся вон из комнаты. Забыть, как страшный сон, выкинуть из головы, срочно. Занзас лихорадочно сжимал в руках пистолеты, проносясь по коридору и понимал, что влип окончательно. Когда думаешь, что хуже быть не может, жизнь обязательно покажет — предела совершенству нет. Занзас во всю эту чушь не верил. Однако же убеждался прямо сейчас. Глядя, как ритмично движется Скуало, вбиваясь в распластанное под ним тело. Как судорожно пацан сжимает ногами его поясницу и тихо стонет, все повторяя и повторяя имя своего любимого. Время замедлилось, секунды растянулись в вечность. Не то, что бы Занзас не знал. Луссурия явно намекал, что в комнату капитана идти точно не стоит. Откуда только узнавал о подобных вещах. Зачем пошел? Непонятно. Только отстраненно думал, что если сию же минуту не уйдет, то особняк придется отстраивать заново. Внутрь будто щедро плеснули кислотой, и сейчас она разъедала заходящееся сердце. — Мусор! Скуало резко дернулся и теперь в ужасе смотрел на босса. Пацан жалобно всхлипнул, и от этого звука у Занзаса едва не подкосились колени. — Появишься у меня в кабинете. Когда, — Занзас горько усмехнулся, — когда закончите. — Конец фразы утонул в грохоте захлопнувшейся двери. Скуало с трудом сглотнул отвратительно вязкую слюну и повернулся к Такеши. — Черт, ну и вляпались мы с тобой. После того, что ты рассказал, это было худшее, что он мог застать. Как еще не убил на месте. — Да ладно тебе, Скуало, — безмятежно улыбнулся Ямамото, привлекая мечника обратно к себе. В глубине его карих глаз плясали черти, а с губ не сходила подозрительно хитрая улыбка. — Не думаю, что он бы сделал это. И в крайнем случае мы всегда можем предложить присоединиться. Взгляд Скуало после этих слов окончательно остекленел. Будто прорыв точки нуля сработал и на капитане. — Ты так не шути, пацан, — голос его звучал хрипло и испуганно, — если мне все-таки придется раздвинуть ноги перед Занзасом, боюсь, после подобного опыта у меня больше никогда не встанет. Сомневаюсь, что буду нужен тебе импотентом. — Ты мне будешь нужен любым. Но кто сказал, что тебе придется подставляться? Давай еще поговорим об этом, только… позже. К черту Занзаса, нас прервали на самом интересном месте. — Последние слова Такеши буквально прошептал в губы Скуало, прежде, чем утянуть его в глубокий поцелуй. Звон разбитого стекла разрезал тишину кабинета. Босс Варии стоял, до побелевших пальцев вцепившись в край стола. Перед глазами плясали разноцветные круги, а резкий пряный запах дорогого виски, казалось, пропитал собой все вокруг. «Конченые уроды! Ненавижу! Убить обоих и плевать, что один свой же капитан, а за второго Савада глотку перегрызет. Как же они… блять да как они посмели?!» Ответ на свой вопрос Занзас и так прекрасно знал, но от этого только сильнее хотелось взвыть. Ненависть, вперемешку с глухим отчаянием долбилась в сердце изнутри, грозя разорвать. «Прострелить башку обоим, чтобы больше неповадно было. Чтобы больше никогда не видеть, не хотеть, никогда…», — Занзас замер, резко втянув носом воздух. — «Пристрелить или выебать. Обоих. Чтобы чертов орущий мусор не тратил каждую минуту свободного времени только на этого пацана. Чтобы щенок не смотрел преданным, обожающим взглядом только на капитана». Босс Варии понимал, что окончательно сошел с ума. Потому что мысли, хаотично проносящиеся в голове, были одна хуже другой. «Затащить этот мусор в свою спальню. Целовать — в губы, шею, да куда придется, оставлять следы, чтобы — тоже. Чтобы нужный. Не лишний, не пустое место. Чтобы на постели — и втроем. Кто-то — неважно кто — под ним, а второй бы обязательно крепко вжимался сзади горячим телом, входя до упора…» Занзас мучительно застонал сквозь сжатые зубы. Граница сумасшествия осталась далеко позади, судя по тому, как болезненно ныл вставший член, и было трудно сделать хоть шаг. Босс Варии привык получать все, что захочет, не церемонясь ни с кем. Но не в этот раз. Занзас понимал, что банально не имеет на это никакого права. Он действительно может взять их силой, даже гордую акулу — подчинится, куда денется. Но он хотел совершенно другого. Нужно что-то придумать, иначе он окончательно двинется, и ярость возьмет верх. Но он понятия не имел — как и главное что. «Хоть иди и проси чертового совета — разрешения у Скуало, как тот сделал недавно», — мелькнула мысль, заставив Занзаса усмехнуться. Он с трудом сделал пару шагов и буквально рухнул в кресло, открывая новую бутылку взамен разбитой, и позволяя алкоголю привычно обжечь горло. Обязательно должен быть выход. Выход, который бы устроил всех троих. Всего несколько шагов по длинному коридору и комната, где все его болезненные желания могут стать явью. Только если они позволят. Нужно действовать, но пока… Пока Занзас мог только в отчаянии думать.