Тело помнит

Расставание. Ты не осознаешь всей тяжести этого слова, пока не прочувствуешь его на своей шкуре. Пока оно не пробежится по твоим венам, вместе с кровотоком проникая в каждую клетку тела, впиваясь мёртвой хваткой и встраиваясь в их генетический код. Мы научились дышать и созерцать мир задолго до того, как разговаривать.* Тело помнит, как реагировать в случае стресса или опасности, знает, какие гормоны нужно выделить, чтобы счастье переполняло нас целиком. Клеточная память - это, пожалуй, единственное, что не сможет стереть время во всём человечестве. Ичиго в общем слышал краем уха о том, что есть в нашем организме такой механизм ещё где-то в средней школе на уроке биологии. Учитель сказал об этом вскользь, а парню стало интересно. Почему у клеток, у которых нет мозга и даже собственной примитивной нервной системы, есть память? И как это они из поколения в поколения запоминают, что нужно делать? Природа удивительная вещь. Куросаки бы давно забыл об этом, если бы не одно событие, в корне поменявшее его жизнь. Временный синигами потерял свою духовную энергию. В последней битве он объединился с Зангетсу, став с ним единым целым. Никогда ещё Ичиго не было так хорошо и просто дышать, видеть и слышать. Так себя ощущают, когда находят своего Истинного, свою вторую половинку. Так вроде в интернете писали. Рыжеволосый никогда не влюблялся, как бы ни старался. Пусть девушки хорошие, пусть добрые, пусть красивые. Но не тянет парня к ним. Ему больше их спасения по душе. Или битвы за правое дело. Тогда чёрные волосы понемногу рассыпались, чёрная одежда и бинты таяли в воздухе, исчезая насовсем. В грудь Ичиго тогда упирался ребёнок лет тринадцати. Черноволосый и темноглазый в большом мешковатом балахоне. Это был Зангетсу. Вернее то, что от него осталось. Никто не видел, как отчаянно он до последней капли прижимался к накаченной груди временного синигами, и никто не видел его слёз, таявших, как снег под напором горячего ветра. Никогда лучше Ичиго не чувствовал себя таким окрылённый и воодушевлённым, как вместе с Зангетсу. Временному синигами нравилось ощущать силу, с которой делится его занпакто. Не зря он был таким большим. Своим грозным видом меч будто говорил: "Не подходите. Этот парень под надёжной защитой." Зангетсу предупреждал, чем чревата эта атака, но на то они и были единым целым, что думали одинаково и поступили бы также, будь всё наоборот. Ичиго уже и не помнил, каково это быть простым школьником, не видящим даже духов. И не помнил, как он раньше жил без Зангетсу. Он подарил ему силу, защиту, приключения и друзей из самого Сообщества Душ. Каждый раз, когда временный синигами отделялся от тела, горел в предвкушении битвы. Кровь бурлила вместе с голубым огнём духовной силы, сливаясь воедино. Ноги сами неслись вперёд, не поспевая за решениями головы. Теперь же каждый шаг давался с неимоверным трудом. Казалось, что к каждой ноге подвесили по тонне свинца. Парень перестал верить собственным глазам, потому что увиденное было слишком простым и обыденным. Мир стал серым, а краски вмиг погасли. Ичиго старался не показывать своей слабости, но он иногда срывался. Карин и Юдзу пугали внезапные приступы гнева брата. Так было на прошлой неделе: он разбил горшок с цветком, который когда-то посадила мама. Парень сделал это спонтанно, белый цвет больно ударил по глазам, а само растение кольнуло в самое сердце ржавой иглой счастливых воспоминаний, которые теперь только и останутся, что воспоминаниями. Карин даже стукнула его по макушке, а он, извинившись, с грохотом закрылся в своей комнате. Вышел он только утром, только тихо, словно тень. Юдзу плакала вместо брата, а потом крепко обнимала его за талию. Карин сочувственно вздыхала и тоже льнула к хмурому, словно осеннее небо, Ичиго. Расставание с прошлой жизнью далось тяжело. Где-то в дымке подсознания ещё тлелся последний уголёк надежды, что всё когда-нибудь вернётся, что нынешняя жизнь просто глупый сон. Ичиго дышалось легче уже спустя три недели. Организм хотел жить, хотел дышать и чувствовать, он поднимал своего хозяина с колен сам. Слёзы лились дождями внутри его пустого одинокого мира, но никогда снаружи. Парень знал, что если хоть на секунду выпустит воду наружу, то уже больше не сможет её остановить никогда. Тело помнило, как это, терять что-то очень дорогое сердцу. Помнило и знало как бороться со слезами, хлещущими из глаз, словно вышедшие из берегов реки во время половодья. Клетки потуже затягивали свои пояса, не позволяя забыть и утонуть в горе, как в детстве. Рядом была Орихиме, всегда тёплая и готовая помочь. Она, как и Чад, потеряли силу тоже вместе с Ичиго. Они понимали. Парень и коротал время в их компании. С девушкой легче, потому что ей можно показать свои слабости и не получить презрения. Ичиго и Орихиме часто по вечерам сидели у реки возле моста, смотрели на закат. Молчание между ними говорило обо всём. Хватало того, что они касаются друг друга плечами, чувствуя, что не одни в этом мире. К тому же эта связь напоминала связь с Зангетсу, в ней парень и спасался. Всё в мире напоминало о том, что Ичиго потерял. Боль от утраты не покидала даже во сне: Куросаки снились битвы, Айзен, арранкары, Уэко Мундо и Сообщество Душ. Он просыпался измученным собственным подсознанием. Казалось, что дни, переполненные болью и ненавистью к себе, не закончатся никогда. Но они закончились.

***

- Зангетсу! - Ичиго обнимал мальчика так крепко, что ему было тяжело дышать. - Прости, - парень ослабевает хватку, сгибает колени и смотрит ему в глаза. - Я скучал. Мальчик добродушно улыбается и кивает в знак согласия. Конечно, он тоже скучал. И не только он. Над ухом у рыжика раздался металлический голос. - Я тоже скучал, король. Белые пальцы обвили талию, вплотную подходя к рыжеволосому. Куросаки даже ойкнул. Ему было тяжело это признать, но он скучал и по нему. Ичиго повернул голову, сталкиваясь с золотом глаз Пустого. Тело переполняло счастье и сомнения. Действительно ли это происходит? Может быть он просто сошёл с ума и всё это иллюзия? Ловушка, из которой самостоятельно он уже не сможет выбраться? Карамельные глаза наполняются влагой и по щекам текут слёзы. Добрый Зангетсу вытирает их рукой, поглаживая кожу у самых ушей. - Не верю, - шепчет Ичиго, а ноги подкашиваются. Белое отражение ловит его в свои объятия, устраивая у себя между ног. - Не верю, что вы снова со мной. Оба. - Мы с тобой, Ичиго. И теперь мы тебя не отпустим, - темноволосый мальчик присаживается, подбираясь к хозяину ближе. - Спасибо, - парню плевать, что сейчас происходит. Самое важное он уже услышал, а теперь хоть потоп, хоть извержение вулкана. Зангетсу целует его в губы, сначала, будто пробуя их на вкус, обводит языком контур. Ичиго хлопает ресницами, хватая мальчика за плечи. В карамельных глазах плещется изумление. - Мы договорились, Ичиго. Если мы вернёмся, то ты станешь нашим. Я украду твой первый поцелуй, а он, - мальчик указывает на Хичиго, - твой первый раз. Куросаки дёргается, хочет что-то сказать, но Пустой хватает за запястья, а Зангетсу пользуется этим, проникая языком глубже. Зангетсу не нужно дышать, а вот рыжему парнишке, привыкшему в последнее время к обыденной жизни, это было необходимо. Только так он чувствовал себя живым. Отстранившись, Ичиго хватает воздух, как утопающий, а мальчик довольно облизывается. - Теперь он твой. Хичиго дёргает на себя, стягивает футболку, покрывая поцелуями каждый сантиметр. - Не надо, давайте договоримся, - хрипло просит Куросаки, оглядываясь. Зангетсу исчез, теперь он вдвоём с Пустым. - Он своё получил, а я нет, - Хичиго облизывает щёку, рваными поцелуями спускаясь всё ниже. Его отражение пытается вырваться из крепких белых рук, заставляя Пустого рычать и злиться. В голове раздаётся спокойный голос Зангетсу, успокаивающий и отвлекающий от происходящего. Куросаки теряет контроль, полностью отдаваясь во власть этих двоих. - Ах-а-а-а, - голос уже давно сел, а толчки всё продолжают выбивать хриплые стоны. Ноги Ичиго дрожат сами по себе от нахлынувших волн оргазма. Он не помнит, сколько раз кончил, но Пустой ещё ни разу. Чувствуя, что новая разрядка уже скоро, парень хватает Хичиго за бёдра, не позволяя сдвинуться. Внутри всё сжимается и монохромный, довольный, изливается внутрь. Горячая жидкость наполняет изнутри, опаляя внутренности. Каждая клетка вновь горит от желания. Ичиго приподнимает бёдра, прижимаясь руками к холодному зданию. - Король? – Пустой облизывается, наблюдая за хозяином. Внизу живота вновь проснулись горячие иглы, распаляя новую волну желания. - Вытекает, - недовольно плача отвечает он. – Не хочу, чтобы вытекало. Парень и сам не понимает, что говорит. Он уже давно отпустил свой рассудок в длительный отпуск, отдавшись первобытным инстинктам. Ичиго чувствует, что белая жидкость, бесстыдно впущенная в его тело, распаляет и наполняет каждую клетку тела, разносясь по всему организму, заставляет пылать и желать большего. Пустого сильно ведёт и он, берёт своё отражение снова и снова, пока не заполняет до краёв. Опасно позволять твоей половинке оставлять внутри её часть. Так ведь с ума сойти можно, ощущая, как с каждым разом тело переполняется им. А тело запомнит, что такого ни с кем другим ощутить ты уже не сможешь. Оно будет желать эндорфинов, заставляющих дышать пламенем каждую клетку и ощущать счастье.