Демонические нежности

— Эй, эй, аккуратней! Мне не нравится! — Ци Жун обиженно надул губы и попытался перевернуться, но Хуа Чэн с тяжёлым вздохом вжал его в кровать. Идея о том, чтобы научиться плотским утехам, принадлежала именно Лазурному фонарю, и, кажется, должна была оскорбить Князя демонов. Однако Хуа Чэн решил, что это действительно был тот редкий момент, когда Ци Жун выдал хорошую мысль. Они оба были девственниками, и Хуа Чэн в теории знал, как это все происходит — правда, в книгах, которые он успел найти, писали по большей части про девушек. Ци Жун был идеальным кандидатом на роль «подопытного». Как минимум потому, что он был вредным, чувствительным, и до ужаса похожим на Се Ляня. Когда он закрывал глаза и успокаивался, он был до дрожи похож на Него. Прямо сейчас Хуа Чэн пытался просто растянуть несчастного демона, но тот разыгрывал драму и пытался уползти от карающей длани как можно дальше. Князь демонов на самом деле не знал, что у него такое большое терпение. — Лежи спокойно. — Это неприятно! Убери от меня свои пальцы, не представляю, каким больным ублюдкам это может нравиться! — Ци Жун выглядел настолько искренне обиженным, обманутым и совершенно несчастным, что Хуа Чэну почти стало его жалко. Однако, он был рад, что эти неприятные ощущения от его неумелых действий не пришлось перетерпеть его Богу. — Без этого ничего не выйдет. — Да пошел ты! Хули я не сверху? — Ты ничего не знаешь. — А ты будто знаешь! — фыркнул Ци Жун, но увидев убийственный взгляд Хуа Чэна, почувствовал, как ноги раздвигаются сами собой. — А ты мне точно не пиздишь? — Ци Жун ухмыльнулся, и Хуа Чэн не удержался от того, чтобы шлепнуть того по упругой попке. От неожиданности Ци Жун пискнул и уткнулся головой в подушку, выставляя задницу. Князь демонов удивленно приподнял бровь. Он не ожидал, что Лазурный демон настолько отзывчивый. Ци Жун приподнялся и обернулся на него. Лицо призрака пылало красным, а взгляд выражал такую смесь любопытства, смущения и страха, что Хуа Чэн ощутил, как в его штанах становится очень.. твердо. Это было крайне волнительно. Не то чтобы Ци Жуну нравился Хуа Чэн. На самом деле, он его, блять, ненавидел. Какая-то безродная крыса, что возомнила себя хер знает кем. Но он был таким сильным, таким властным и таким мудаком, что Ци Жун едва ли не дрожал от возбуждения. Это точно не была любовь. Он просто восхищался им, ладно? Ненавидел и восхищался. Он внушал себе, что его совершенно не волнует мнение Хуа Чэна. Его не волнует то, как он к нему относится. Он был его врагом, его конкурентом, но теперь он мог стать его.. любовником? Хуа Чэн обхватил руками его ягодицы, легонько сжимая. Тут же по телу Ци Жуна прошла легкая дрожь и он издал какой-то придавленный скулёж. Хуа Чэн задумчиво посмотрел на перепуганного демона, а затем коснулся сжавшегося колечка мышц. Ци Жуну хватило одного пальца, чтобы запаниковать и расстроиться. — Ци Жун. — Ну че? — он пытался звучать максимально нахально, но его голос дрожал. — Расслабься. — стальным голосом сказал Хуа Чэн, и Ци Жун напрягся ещё сильнее. Расслабишься, тут, блять, когда на твою жопу нацелился ебучий чертяка, который до этого причинял ему только лишь боль. Князь демонов закатил глаз, а затем обхватил Ци Жуна за талию и притянул его к себе, после уткнувшись носом в макушку. Ци Жун замер, широко раскрыв глаза и боясь пошевелиться. «Ну давай, бля, прошепчи имя моего тупого брата, ну.» — обиженно подумал призрак, надувшись. Он действительно не знал, что ожидать от Хуа Чэна, и когда холодные руки того обвили его грудь, Ци Жун нервно дёрнулся. Хуа Чэн знал, что это будет непросто. Но он действительно не думал, что настолько. Лазурный фонарь оказался нервным хрупким юношей, вздрагивающим от каждого прикосновения. Он, как Хуа Чэн и рассчитывал, был возбужденным, любопытным и голодным до любви, но масштабы бедствия демон не представлял. Всё оказалось гораздо хуже. Ци Жун был покалеченным. И если Хуа Чэн хотел изучить его тело, изучить его реакции и обучиться на нем постельному искусству, ему нужно было приручить демона. Ему нужно было заставить Ци Жуна довериться ему. И пусть на словах призрак был смелым и не был против экспериментов, его тело было с этим категорически не согласно. Хуа Чэн поднял одну руку и нежно коснулся щеки Ци Жуна, второй все еще продолжая обнимать обнажённого демона. Он не видел его лица, но ему подумалось, что тот очень удивлён. Может быть, даже растроган. — Я не сделаю тебе больно. Ци Жун внезапно вывернулся из его объятий и посмотрел на него злобно и упрямо. В глубине зрачков плескалась боль. — Поклянись. Ци Жун не боялся боли. На самом деле, он её пережил столько, что она была уже практически привычной. Родной. Он боялся унижения. Он боялся беспомощности. И прямо сейчас у Хуа Чэна была прекрасная возможность унизить его, сломать. Ци Жун ничего не сможет ему сделать. Порой Хуа Чэн был крайне жесток с ним, но сегодня призрак не был готов это терпеть. Не.. так. Хуа Чэн молча смотрел на него своим единственным глазом. По его лицу было невозможно догадаться о том, что происходит прямо сейчас в его голове. Ци Жун внутренне сжался, готовый к тому, что это разозлит Князя демонов, и он будет с ним гораздо грубее, чем мог бы. Но Хуа Чэн лишь внезапно медленно качнул головой, кивая. — Клянусь. — безэмоционально сказал он, и Ци Жун выдохнул. Хуа Чэн не бросал слов на ветер. Хуа Чэн тут же потянулся за подушкой. Ци Жун успел заметить, что черты его лица почему-то смягчились. Кажется, он тоже расслабился. Ну ахуел, ему то че напрягаться? — Ложись. — Хуа Чэн положил подушку рядом с ним. Ци Жун посмотрел на него, глупо моргая. Он не особо понимал, что от него хотят. Зачем подушка? Шелковистые растрепанные волосы обрамляли худое бледное лицо. Ци Жун умер очень, очень молодым, и выглядел едва ли старше восемнадцати. Он был чертовски красивым — и впервые за всё проведённое вместе время Хуа Чэн увидел в нем его самого, а не его божественного кузена. Тонкие, вечно нахмуренные, даже когда тот улыбался, брови, острый взгляд злых глаз. Хуа Чэну подумалось, что у такого создания не было и шанса не стать призраком. Ци Жун был одновременно отвратителен и прекрасен в своей ненависти. Он так напоминал своего кузена, но при этом красивые черты его лица были навечно искажены болью и ненавистью, что было свойственно только таким, как они. Мёртвым. Неожиданно Хуа Чэн подумал, что он мог бы стать таким же как он. Жестоким. Жалким. Потерявшим всякую надежду. Собирателю цветов неожиданно захотелось увидеть в этих глазах привязанность, влюбленность. Может даже.. счастье? Хоть какие-то эмоции кроме запечатленной на века злости и обиды. Он хотел заставить его стонать от удовольствия, умолять, смеяться, плакать от переизбытка чувств. Хуа Чэн совсем не ожидал от себя такого. Призрак злого, капризного принца вдруг стал вызывать у него что-то кроме презрения. В какой момент это случилось? Быть может, когда Хуа Чэн вдоволь насладился местью, уничтожив добрую часть владений и избив Лазурного фонаря? Тогда это почему-то не принесло ему особой радости. Хуа Чэн быстро успокоился и отпустил свой гнев. Может, это случилось тогда, когда Хуа Чэн ради смеха согласился на жалобные просьбы Ци Жуна о сотрудничестве? Или тогда, когда Ци Жун пришел к нему в первый раз, обматерил всех слуг и сожрал все его фрукты? Может, когда Хуа Чэн не выдержал и впился в его губы в жадном поцелуе, желая хотя бы ненадолго заткнуть бесконечно трындящего по делу и без призрака? Когда увидел в этих жестоких глазах удивление, а бледные щеки неожиданно раскраснелись, и Лазурный фонарь действительно заткнулся ненадолго, смущенный и шокированный? В тот день Ци Жун просто закрыл лицо руками и сбежал обратно в свои пещеры. Не приходил где-то неделю. Без него в Призрачном городе было неожиданно пусто и одиноко. А потом он вернулся. Разодетый как черт. Было видно, что он даже пытался причесаться. Вышло плохо. Может быть, именно в этот момент всё пошло наперекосяк, и Хуа Чэн ощутил в себе то, что не должен был? И вот, прямо сейчас Ци Жун сидел перед ним, всё такой же смущенный и нетерпеливый. Перед этим процессом Хуа Чэн замочил его в своих купальнях, куда собственноручно затащил этого отчаянно сопротивляющегося и царапающегося, как бродячая кошка, призрака.  — Бля, Хуа, че делать-то, ты там умер что ли? Хуа Чэн завис лишь на несколько секунд, а Ци Жун уже паникует. Хуа Чэн подавил улыбку и, взяв Ци Жуна за плечи, отвернул от себя, после уложив животом на подушку. Тот тут же вывернулся, чтобы нервно глянуть на демона. — Я не хочу так, я хочу на тебя смотреть! — Нет. Это менее удобно. Потом посмотришь. Ци Жун обиженно фыркнул и отвернулся. В этот раз Хуа Чэн не стал сдерживать улыбку. Ци Жун снова повернулся, желая обозвать его, но увидев, что тот лыбится, быстренько отвернулся обратно и утыкнулся в свои руки, пряча раскрасневшееся лицо и ощущая что-то странное. Нет, не возбуждение. Хуа Чэн снова нежно огладил его ягодицы, податливо ввернувшиеся в широкую крепкую ладонь в бессознательных поисках ласки. — Сейчас опять будет неприятно. Ты должен потерпеть. Ци Жун издал какой-то невнятный согласный звук. Хуа Чэн снова огладил тугое колечко мышц и принялся медленно вводить туда один палец. Выходило это с трудом — едва расслабляющееся отверстие от малейшего движения внутри с силой сокращалось и не давало ему сделать хоть что-то. Ци Жун же в его руках всхлипывал, недовольно ерзая и то и дело дергаясь. Князь демонов сложил руку на поясницу призрака, слегка прижимая, чтобы тот не дергался, и наконец это возымело эффект. Ци Жун тут же замер, тихо пыхтя. В ответ на этот едва уловимый звук Хуа Чэн усмехнулся, протолкнул с силой палец до упора и принялся ждать потока нытья. Мышцы Ци Жуна крепко сжались, напряглись, насколько то было возможно, и Хуа Чэн даже не мог представить, насколько это неприятно. — А ты у-уверен, что мне должно это нравиться? Сам себе что-нибудь запихни, раз мне не даешь! Ничего хорошего!!! — Дрожащим голосом принялся возмущаться демон, выворачиваясь, чтобы посмотреть на своего м̶у̶ч̶и̶т̶е̶л̶я̶ любовника. Хуа Чэн задумчиво пошевелил пальцем внутри, растягивая напряженный проход, двинул в сторону, случайно и непреднамеренно, и Ци Жун неожиданно вскрикнул. Удивленно, ошарашенно, следом — сладко, хрипло, едва не срываясь на блаженный стон. Его тонкие запястья вцепились в бархатное одеяло, пальцы побелели, сжали крепче мягкую ткань, хватаясь отчаянно, будто выискивая опору и поддержку. Он со всей возможной гибкостью выгнулся в пояснице, подался назад, насаживаясь на замерший палец, выдохнул обрывисто, словно бы и сам не верил, что способен на такой звук. Хуа Чэн удивленно посмотрел на призрака, который тут же снова залился краской и поспешил выпрямиться. Старательно сделал вид посерьезневший и важный, но выглядело это скорее забавно. Собиратель хризантем ухмыльнулся. Так вот о чем писалось в книге… — Т-ты че замер?! Еще! — капризно простонал Ци Жун, и Хуа Чэн снова задел чувствительный бугорок, а потом, не мешкая, разом ввел второй палец, и, не давая Ци Жуну возможности привыкнуть, принялся медленно то разводить их, то сводить снова. Лазурный демон впился когтями в шелковые простыни, громко застонав. На место блаженству пришла боль вместе с дискомфортом, внутри разгоралось настоящее пламя неприятных ощущений. — П-полегче, эй! — обиженно проскулил он, снова обернувшись на Хуа Чэна. Не доверяет. Хуа Чэн действительно замедлился, и, сведя пальцы, вытащил их из напряженного тела призрака. Узкая дырочка осталась едва приоткрытой, пульсирующей и попеременно сжимающейся. Из нее вытекала заботливо влитая Хуа Чэном смазка. Зрелище было определённо прекрасным. Ци Жун тяжело дышал, уткнувшись носом в собственные руки. Лицо у него горело, руки наконец отпускали простыню, дрожа. — Ты в норме? — поинтересовался Хуа Чэн, в ответ на что призрак выгнулся, намекающе выпячивая задницу. — Понятно. — проговорил Хуа Чэн и снова ввёл два пальца, выбив из Ци Жуна жалобный стон. После он принялся методично растрахивать попку призрака, при каждом толчке задевая простату. Лазурный демон выгнулся, снова слегка повернувшись в сторону Хуа Чэна, то ли вовсе неосознанно, то ли предлагая полюбоваться на свое горящее от смущения и возбуждения лицо. В конце концов Ци Жун не выдержал и, громко вскрикнув, излился на подушку, а затем обессиленно уткнулся головой в простыни. Хуа Чэн вынул пальцы и, вытерев их от смазки об и без того испорченную ткань, прилег рядом с Ци Жуном, покровительски глядя на черную макушку. Ци Жун, задыхаясь, повернул голову в сторону мужчины, и Хуа Чэн увидел в его глазах слёзы. Он бездумно провел рукой, пытаясь их вытереть, а Ци Жун, явно такого не ожидав, сначала отшатнулся, а затем внезапно придвинулся к Хуа Чэну ближе, вжавшись в него. Ци Жун молчал. Он не знал, что нужно говорить в таких ситуациях. Он еще не верил достаточно, чтобы начать нести влюбленную дурь, но уже достаточно, чтобы бояться, чтобы его бросили. Хуа Чэн усмехнулся, глядя на сложное выражение лица призрака. Очевидно, тому никогда не приходилось бывать в подобных ситуациях. — Мнение? Ци Жун смутился. Потом возмутился. Ему предлагают оставить свой отзыв на лишение анальной девственности. Недолго думая, он растянул рот в хищной ухмылке. — Ну не так уж и плохо. Ты обязательно должен попробовать)) — с хитрой рожей предложил он, а потом взвизгнул, получив по заднице. — Ну эй!