Song: Oxxxymiron ft. MARKUL — Fata Morgana
я знаю, что несчастья в бабках, поверь, ведь нам и горизонта хватит вполне весь мир у твоих ног, но временно завтра всё вернёт назад где балом правят деньги-деньги, пусть так но только налом не унести на костях весь мир у твоих ног, но временно завтра всё вернёт назад.
признаюсь, не помню даты нашего знакомства. помню лишь этот одурманивающий запах весенней травы под ногами. да, мы познакомились с тобой весной, когда только первые былинки показались на солнце, сверкая прозрачными каплями утренней росы. блики от влаги неприятно отражались в глазах, а я упрямо плелся по улицам нашего небольшого городка, в котором жизнь текёт по принципу «все знают обо всех». дорога мне казалась долгой и утомительной, тянувшейся куда-то за горизонт моих видений. но на самом деле, путь должен был за 15-20 минут привести меня в единственное в городе училище с захудалыми стенами, в которое страшно даже зайти. я каждый раз, переступая порог учебного заведения, молил судьбу о преподнесении возможности такой как: свалить в особо знаменитый мегаполис, где всё, наверняка, бурлит, как папин суп на газовой плите. жизнь вообще не начиналась, как сказка из детской книжки. будущее никак не предвещало чего-то хорошего. но банальное столкновение на узком тротуаре, парочка грубых слов от меня и твоё такое же резкое: — самому за дорогой следить надо! — и внезапная любовь зацвела в тёмно-карих глазах. при встрече взглядами я буквально увидел, как где-то в их предельной глубине тонуло моё собственное отражение. клянусь, мне в ум ни разу не приходило, что я способен влюбиться в парня, да и ещё с первого взгляда. чуть позже оказалось, что ты новенький в нашем городе и держал путь в тоже самое училище, где я имел несчастье получать образование. чувства получили своё развитие на следующий день в небольшом грязном помещении, где мы вместе курили одну сигарету за другой. короткий перекур на большой перемене стал даже общей традицией, мы умудрялись из раза в раз сталкиваться в тёмной подсобке под лестницей. я всегда был сердит из-за этой привычки. конечно, видеть тебя с трубкой никотина в руках оказалось просто невыносимо. обычно меня еще раздражал твой насмешливый голос, раздающийся откуда-то из уголков сознания, где ты продолжаешь играть роль извращенного подростка с кучей готовых колкостей на языке. не понимаю, как ты только умудрялся постоянно находить достойный ответ на все мои подкалывания. разговоры с тобой всегда отличались друг от друга, но в тоже время их скреплял один общий признак: беседы чаще всего оканчивались моим вопросом, на который следовало твое молчание. потушив сигарету о стену, ты имел смелость уходить, не проронив ни слова. подобное сначала меня бесило, затем я привык. даже смеялся над этим. ты лишь говорил, что таким образом оставляешь меня в дураках и смеялся вслед за мной. на самом деле, я давно понял, что ты всего лишь папина принцесса с большими наивными глазами ребенка. ты рано сбежал из сказочного замка, отправившись на поиски своего упрямо непоявившегося принца. ты всё мечтал найти человека, с которым проведешь скучный вечер, просидев на старом диване рука об руку. ты никак не мог ожидать, что однажды поздним вечером принц появится перед тобой не на белом коне и даже не с мечом в руках, а с бутылкой хорошего пива и гитарой наперевес. для многих моя любовь оказалось бы сущим бредом, ведь я не давал надежд на богатое и счастливое будущее. я оказался сплошным разочарованием. за моей душой не стояло абсолютно ничего, но... ты будто не обратил на это внимание, выпивая со мной вместе то самое пиво. кстати, несмотря на то, что оно достаточно дешевое, тебе все же понравилось. моя жизнь до встречи с тобой вертелась в антиутопии, ненависти к самому себе и лишнем угнетении. мне было трудно отыскать собственное отражение, попавшее в неизбежнную петлю проблем 21 века. все эти крики, шум улиц, смех прохожих раздражали до такой степени, что удивителен факт моей жизни. мне не хватало смелости наложить на себя руки, хотя я старался, но видимо недостаточно. нет, я не был нытиком, не был сентиментальным парнишкой с подростковой депрессией. я был обычным человеком, спрятавшимся за улыбающейся маской всеобщего мнения. люди одни из наивных существ, они все... все верили в мою актерскую игру, но ты стал необычным исключением из правил. именно ты зацепил меня своим отличием, неподходящим под рамки мнений и стереотипов. именно ты один был более мужественен, чем вместе взятые громилы-гопники на нашем богом забытом дворе. именно ты, на удивление, не обращал внимание на чужие косые взгляды, глубоко плюнув на всех и всё. ты поражал меня всем, и я неосторожно принимался сравнивать нас обоих. между нами было что-то общее. я всем своим нутром это чувствовал, видел в тебе родную душу и это лишь меня тянуло сильнее. буквально притягивало, манило и я в какой-то момент не смог устоять. одним ранним майским утром я закинул в твое раскрытое окно на первом этаже букет первых одуванчиков. они жутко напоминали тебя, такого милого и растрепанного, буквально пропитанного солнечным теплом. реакции не стоило долго ждать. ты сел на подоконник и слишком метким движением для очкарика бросил цветы в меня. как ни странно, никаких слов я не услышал, но невыспавшееся лицо явно выражало недовольство. среди твоей копны волос я заметил застрявший одуванчик и понял сразу: букет угодил прямо тебе в голову, что меня, если честно, несказанно порадовало. я ощутил чувства подобно детским искренним эмоциям, когда натворил всяких геройских подвигов и хвастаешься ими перед братьями. через пару минут из подъезда показалась твой персона в легкой накидке. подняв уже потрепанные одуванчики, я подбежал к тебе, молча всучил цветы в руки и, бесцеременно подхватив твое еще томившееся в послесонном состоянии тело, потащил в глубь парка. ты готовый было ругаться, оказался застигнут врасплох. пунцовый цвет румянца, заигравший на твоих щеках, говорил без слов, скромно и украдкой. но словно очнувшись ты ударил меня по спине несчастным букетом, твердо заявив, что мол не девица распутная. на требование опустить тебя на землю я лишь показал язык и ускорил шаг. ворчание, бубнеж и попытки выбраться из моих рук были такими милыми, как и твои угрозы откусить мне палец. никогда не забуду тот короткий момент в этом самом парке, когда мы сидели под кустом цветущей сирени и наблюдали за поднимающимся солнцем. именно тогда я, наконец, понял, что общего между таким оболтусом, как я, и тобой, немного капризной и придирчивой занозе. мы оба хотим жить. до одурения и мазохисткой боли. в нас есть это непередаваемое стремление действовать, менять что-то, бороться и любить. как ни странно, я ни секунды не сомневался во взаимной симпатии. ты хоть и пытался это скрыть, легко огрызаясь и не поднимая на меня глаз, но нечто все же выдало тебя. ты будто засиял невидимыми лучами, расцвел. я снова и снова в вялых попытках пытаюсь передать, что почувствовал, когда впервые заметил макушку темных растрепанных волос. не сказал бы, что меня пронзила любовная стрела амура, но определенно ты меня заинтересовал. наши разговоры в темном углу старой подсобки особо отпечатались в памяти. твой уставший, апатичный взгляд и горящая сигарета, зажатая между двумя длинными пальцами, опущенное лицо и тяжелые вздохи. я смотрел в зеркало и видел себя. думаю, даже не стоит разъяснять, почему же мы так легко и быстро нашли общий язык и кучу общих интересов. я сыграл тебе пару аккордов на гитаре, и ты заявил, что не слышал ничего ужаснее. было весьма занимательно наблюдать за твоими попытками пристрастить меня к своему плейлисту. да, музыку все же мы любили разную. спустя пару месяцев нашего тесного общения, ты... поменялся. нет, из последних своих сил ты выходил на прогулки, посещал училище, также улыбался мне при встрече, но твоя улыбка не была боле такой заразительной. глаза озорно не блестели за линзами очков, а пушистые волосы словно превратились в копну соломы. ты перестал следить за собой, а потом полетела твоя успеваемость. я ломал голову в поисках причины столь резкого изменения. предпринимая всяческие попытки заставить тебя говорить, я лишь слышал что-то на подобие — не лезь, иначе перестану выходить на улицу вовсе». понимаешь, что я испытывал каждый раз, слыша такие слова? что творилось со мной по ночам, когда спокойный сон окончательно покинул меня? ты хоть представляешь, как больно драли мне душу и сердце чертовы страшные мысли ? стало трудно поддерживать общение с кем-либо другим, помимо тебя. таким образом я вскоре потерял связь с оставшимися друзьями. хотя теперь я даже не уверен, были ли мы друзьями вообще? ты поддерживал, помогал, но... на черта мне твоя помощь, если ты сам не позволяешь тебе помочь?! молчишь, как партизан на допросе. переводишь темы, увертываешься от вопросов, прячешься за масками. однажды, на твоей съемной квартире мы засиделись допоздна. училка-стерва задала особо тяжелое задание и выделила на это минимум времени. поздний час, за окном не видать ни зги, на фоне играет телевизор, а мы сидим за кухонным столом и добиваем последние абзацы чертового реферата. было трудно, голова гудела. пришлось отвлечься, чтобы хоть на пару минут дать голове проветриться. в этот самый момент я решил в который раз затеять разговор о твоем нынешнем состоянии. — Гер? — если ты сейчас станешь проситься у меня переночевать, то ты заранее знаешь ответ. иди к черту, — ты задумчиво покусывал кончик шариковой ручки и напряженно глядел на бумаги, даже не думая обращать на меня внимание. — да нет. я хочу тебя спросить... — чая у меня нет, кофе тоже. закурить не найдется, я бросаю, — что еще мне всегда в тебе нравилось, так это твоя привычка предугадать мои слова, мысли или же действия. — что происходит? — аккуратно начинаю я, решая идти на таран и не отступать от поставленной цели вплоть до самого конца. — в смысле? — наконец, ты отрываешься от заданий и снимаешь очки, принимаясь потирать от усталости глаза. — ничего не происходит. мы сидим у меня на квартире и никак не можем дописать проект по естествознанию. вот и все. что-то еще? — что происходит с тобой? — вот так просто ставлю вопрос перед тобой. в этот раз отвертеться у тебя не получится. внезапно с резким хлопаньем открывается окно. ты дергаешься, отпрянув от стола. нахмуренный взгляд карих глаз падает на пол, и ты неожиданно для меня начинаешь говорить едва слышно, с долей едва заметной грусти в голосе: — знаешь, Росс, а я сбежал из дому. уже два месяца назад. не мог я больше со своим отцом оставаться, вот я и решился на побег... отец у меня странный, с собственными тараканами в голове. иногда просто страшно с ним в одной комнате оставаться. никогда руку на меня не поднимал, но взглядом бывало и дыру прожечь мог, — тут ты встал со своего места и подошел к графину с водой, видимо намереваясь выпить немного. — у нас еще вся семья благородная, прямо-таки голубая кровь в нас течет.— плеснув воды в стакан, ты судорожно схватил его и аккуратно сделал пару больших глотков, после чего продолжил. — различные темные дела приносят неплохой доход, я скажу больше: если будет нужно, мой отец смог бы выкупить этот город. наверняка, ты понимаешь, что требовали от меня многого. иногда слишком многого. отличные оценки, чистая репутация, высокий статус среди одноклассников, никакого общения с «отбросами». всем нужно было показать, какой я талант, какой я одаренный ребенок. отцу все был нужен идеальный образ идеального мальчика, который просто обязан завоевать очередную золотую медальку на том или ином соревновании. а я что? — твой голос дрогнул и замолк в короткой передышке. я сидел и все глядел на твое хмурое лицо, дожидаясь, когда ты выскажешь накипевшее, что видимо копилось так долго. — я не хочу становиться идеалом отцовских мечтаний, не хочу стать шаблоном. все люди из высшего общества... они такие одинаковые, как куклы со одной фабрики, у которых в мозгах все крутится власть, деньги и желание выглядеть лучше, чем окружающие. я не такой, я не хочу стать таким. у меня на уме лишь одно слово: свобода. мне не нужны рамки общества, не нужно чье-то глупое, незначимое мнение. я хочу жить и дышать так, как хочется мне самому. я не потерплю ограничения, не смогу сидеть сложа руки и наблюдать, как выбор делается за меня. это моя жизнь. моя, черт возьми! и никто не в праве решать мою судьбу, помимо меня... вот я и собрал сумку, взял некоторую сумму на проживание и ушел, не оставив даже записки. ты неловко замолчал. я краем глаза заметил, как дрогнул твой кадык. у самого меня осталось смутное ощущение после рассказа. что-то внутри неприятно завозилось, заклокотало и отдалось мелкой дрожью мурашек на спине. я понимал, что говорить сейчас будет лишним. появилось лишь ненавязчивое желание подойти и обнять. стоило мне только встать со стула, как ты опередил меня в намерениях, резко приблизившись и схватив мою руку. — прости... — за что? — ты потом сам поймешь. ты уверенным движением хватаешь меня за голову и притягиваешь к себе на непозволительно близкое расстояние. пару секунд наши взгляды устремлены друг на друга, а на щеках чувствуется чужое дыхание, как едва уловимое прикосновение пальцев. я сначала даже не понял, что происходит вообще, пока, наконец, губы напротив не коснулись моих... раньше думал, что «ноги подкашиваются» — это художественная метафора. оказалось правда, мною проверено. потерявшись где-то в глубине мыслей и не отдавая отчета своим действиям, я обхватил твою талию покрепче и в непередаваемом блаженстве закрыл глаза. где-то чуть ниже живота ухнуло и поднялось выше, к легким. ощущение тех самых бабочек в животе, о которых без умолку трещат во всех любовных романах, распирало меня, как и чувство бесконечной нежности по отношению к тебе. от испытываемого волнения кончики пальцев неприятно похолодели. я окончательно отстал от реальности, аккуратно сминая чужие губы, словно боясь сделать больно. первый поцелуй разве всегда такой эмоциональный? не помню, что было дальше. все так размыто в памяти, лишь короткие отрывки все вертелись перед глазами. я будто смотрел фильм в замедленном темпе, с кучей эффектов и темных пятен. вот я тянусь к тебе за новыми неловкими поцелуями. в какой-то момент их даже становится недостаточно и, отдавшись подступившим желаниям, я касаюсь губами твоих щек, покрытых милым румянцем. поцелуи приходятся по всему твоему лицу, вплоть до кончика носа я покрываю фарфоровую кожу прикосновениями. мне тебя не хватает даже сейчас, когда ты так близко. не хватает твоего несравнимого ни с чем запаха, бархатного голоса. не хватает нашей близости. твоя напористость и инициатива во время первого поцелуя неожиданно улетучилась, но ты не переставал слабо отвечать на мои действия. ты словно потерялся. сейчас я это понимаю, в тот момент — нет. да,я был настоящим бараном, потому что не увидел той странной боли в чужих глазах, не заметил эту помутневшую радужку, когда-то такую светлую, яркую, манящую. не уловил твои намеки, не понял их смысла. не попытался понять... прошло пару дней с того момента. мы оба были заняты некоторыми делами: я закрывал многочисленные долги по учебе, ты сообщил, что проводишь генеральную уборку. я еще отпустил шуточку, мол какая ты трудолюбивая хозяюшка. два смеющихся смайлика в сообщении и последовавшее молчание. это должно было у меня уже вызвать подозрения. обычно на подобные слова ты, как минимум, пошутил бы в ответ, особо колко припомнив какой-нибудь неловкий случай из моей жизни. я так глупо игнорировал очевидные вещи. ты словно искал у меня поддержки, пытался что-то спросить, даже смотрел с надеждой, а я... я игнорировал тебя и твои чувства. и вот в один, казалось, самый обычный день, когда ярко светило солнце и беспечные птицы напевали свои неказистые мелодии, ты исчез. да, просто взял и исчез. без следа и звука. без предупреждения и каких-либо слов. я пришел в твою съемную квартиру и не нашел там ни тебя, ни твоих вещей. даже записки не было. полная маленькая женщина — хозяйка квартиры — на все мои вопросы коротко пожала плечами и выдала с ног сбившую меня новость: — так он домой уехал, — в моих ушах зазвенело. — ч-что? — дрожь проскочила в голосе и хриплым от неожиданности голосом я выдавил вопрос: — это шутка? — еще чего, буду я так глупо шутить в своем возрасте. авось не 16 лет давно, — женщина поправила шаль на своих плечах и странно на меня покосилась. клянусь, у меня в глазах потемнело. в голове одна за другой проскакивали жуткие мысли. проснувшийся во мне паникер кричал, что все это несмешной пранк, который вот-вот закончится. сейчас Гера выйдет из-за угла и, поправив очки, похлопает по плечу. раздастся его тихий ехидный смешок. я уже слышу это хихиканье, оно проходит дрожью по-моему телу и я теряюсь в пространстве. — молодой человек! с вами все хорошо? — хозяйка квартиры ринулась было к телефону, чтобы вызвать скорую. — да, все хорошо. просто голова закружилась. не беспокойтесь пожалуйста, — облокотившись о косяк входной двери, я взялся рукой за голову. — нет-нет, дорогой вы мой. у вас явно голова не просто так закружилась. пройдите в дом, я сейчас вызову врача. — говорю вам, что все хорошо. спасибо, — я слегка раздраженно стиснул зубы и, только пару раз выдохнув, продолжил: — а Германия вам что сказал, когда съезжал? с каждой минутой надежда на хороший поворот событий таяла. я все трезвее оценивал ситуацию и понимал, что стоит узнать как можно больше информации о переезде Геры. передо мной встала твердая цель найти его. не мог он так просто уехать! не мог. а как же я? я ничего для него не значу? почему она внезапно исчез, ничего мне не сообщив? все, что происходило между нами — ложь? — ничего не говорил, только сдал ключи от квартиры. у него еще вид такой был.. сконфуженный, будто не хотел уходить. посмотрев в окно, я увидела такую машину черного цвета, новая, дорогая, наверное. парень сел в нее и все. — машина? а какая модель? — мое дыхание участилось. — ой, я и не разбираюсь в машинах, — женщина махнула рукой в воздухе и помотала головой. — понятно... тогда извините, я пойду. спасибо еще раз, — я развернулся и принялся спускаться по лестнице, услышав за спиной лишь щелчок закрывающейся двери. только выйдя из подъезда, во мне с новой силой что-то заверещало. внутренний крик, комок в горле и до боли в костяшках сжатые кулаки. я ничего не слышал вокруг, лишь чувствовал, как внутри разваливается мой мир. перед глазами стоит образ в очках с тонкой оправой, карие блестящие глаза и тонко поджатые губы, которые мне удавалось поцеловать всего пару раз. сердце сжалось, и я рванул с места, не найдя сил оставаться на том месте, где столько времени я проводил вместе с тобой.***
прошло время, пролетевшее для меня сплошным туманом перед глазами. все, что я помню это те, долгие вечера и бесконечно тянувшиеся ночи, наполненные пустыми взглядами в потолок и безмерной тоской по кому-то очень близкому. отец негодовал. долго он не оставлял попыток привести меня в чувства. крики, угрозы и, наконец, просьбы. знаешь, не в репертуаре отца было просить о чем-то. каждое его слово расценивался как военный приказ, но это вовсе не мешало его любить. наша семья вообще была достаточно дружной, большой, с собственной душой и атмосферой. разумеется, все многочисленные братья и сестренки, заметив мое состояние,