Изумрудное мерцание / A Resonance of Emerald

      Стоило оказаться в саду, как у Рей на душе потеплело. Повсюду благоухали цветы, а воздух гудел от трепета крошечных крыльев.              Будучи доцентом орнитологии, специализирующимся на колибри, Рей считала фестиваль колибри в Седоне своим любимым мероприятием в году. Вместо написания сухих статей и чтения исследований других учёных, чем она и занималась круглый год, Рей могла по-настоящему побыть с этими птицами. Конечно, у неё с собой был блокнот, но на фестиваль она пришла восхищаться. Каждый август в высокогорную Седону в погоне за прохладой прилетало от пяти до семи различных видов колибри, и Рей никогда не надоедало за ними наблюдать.              Она расплылась в улыбке при виде порхающих в цветастом саду птиц. Это место создали для любителей колибри – и самих колибри, само собой, – и, чтобы попасть в сад «Птицы и цветы», ей пришлось купить билет. Вокруг неё закружила калипта Анны, сверкая красными пёрышками в полуденном свете, и Рей засмеялась.              – Спокойно, – мягко сказала она, – я тебя не обижу.              Вопреки распространённому мнению, колибри были чрезвычайно агрессивны по отношению друг к другу и защищали свои источники нектара. В брачный период за право спаривания самцы клевали соперников в горло. Колибри были крошечными, бойкими, чертовски симпатичными монстрами, и Рей любила их до невозможности.              – Мы тратим время впустую.              От этого низкого мужского голоса, пробуждавшего в ней почти первобытные инстинкты, волосы у Рей на затылке встали дыбом. Она повернулась, чтобы посмотреть, кто посмел произнести подобное богохульство в «Птицах и цветах».              У входа в сад стояли двое очень высоких людей – великолепная блондинка и самый привлекательный мужчина из всех, что Рей доводилось видеть. У него были тёмные волосы, полные губы, широкие плечи… и он хмурился так, словно это худший день в его жизни. Вдобавок мужчина был одет во всё чёрное и заметно контрастировал с окружающими его зелёными листьями и пёстрыми цветами.              – Не упрямься, – сказала блондинка. – Ты в состоянии провести пару минут рядом с живыми птицами.              Глаза Рей округлились.              – Я художник, Гвен, – ответил мужчина. – А не любитель посидеть, любуясь птичками.              – Нет, ты ждёшь, пока птичка сдохнет, врезавшись в лобовое стекло грузовика, и потом забираешь её домой, чтобы поиграть с трупом, – Гвен закатила глаза. – Да ладно тебе, Бен. Ты способен разок полюбоваться со мной птицами.              – Ты здесь только потому, что у Хакса кризис.              – Нет у него никакого кризиса, – возразила Гвен. – Психотерапевт посоветовал ему найти позитивное, жизнеутверждающее хобби, чтобы преодолеть последствия детских психологических травм.              – По-моему, это и есть кризис, – фыркнул Бен.              Рей замерла у небольшого красного каллистемона, настолько увлекшись чужим разговором, что едва не пропустила схватку розовой колибри-каллиопы с противником за право на цветы. Она переключила внимание на воздушный бой, ухмыляясь при виде двух гоняющихся друг за другом птиц. Победившая каллиопа наконец села на ветку и начала свой территориальный призывной щебет.              – О боже!              Рей подпрыгнула, услышав чужой голос, и резко развернулась. Пока она наблюдала за птицами, Бен и Гвен завернули за угол и едва не налетели на неё.              Удивление на лице Бена сменилось недовольством.              – Почему вы прячетесь в кустах?              – Что? – Рей с недоумением моргнула, глядя на него, затем посмотрела по сторонам и осознала, что она и впрямь почти спряталась среди деревьев. – Я наблюдаю за колибри, – ответила она, раздражённая тем, что этот огромный ворчливый мужчина её расстраивает. – Вам стоит попробовать.              – Вот видишь? – спросила Гвен, толкая Бена локтем в бок. – Один ты не умеешь наслаждаться природой.                     – Я не какой-то там любитель птичек, – сказал Бен так высокомерно, что Рей нервно сжала челюсти. – Я…              – Художник, – закончила Гвен. – Кто знает, вдруг тебе повезёт. Может, одна из них грохнется на землю замертво, и ты сможешь её подобрать.              Это было уже третье упоминание того, что Бен любит мёртвых птиц, поэтому Рей начала волноваться.              – Подождите, – сказала она, взмахнув ладонью. – Во-первых, я не какой-то там любитель. Я доцент в Чандрилльском университете и написала целую диссертацию о колибри.              Бен посмотрел на неё.              – Они маленькие, яркие и потребляют слишком много сахара. Что ещё о них в принципе можно сказать?              – Во-вторых, – продолжила Рей, игнорируя провокацию, – почему вы говорите о мёртвых колибри?              Гвен фыркнула.              – Сейчас будет интересно.              Бен подошёл ближе, и Рей пришлось приподнять подбородок, чтобы не прервать зрительный контакт. Господи, каким же он был огромным! Сердце бешено заколотилось, и она не могла понять, тому виной раздражение или влечение. Может, Бен Соло и есть мрачный, высокомерный «художник», ненавидящий колибри, но боже, какой же он горячий мужчина.              – Я таксидермист, – ответил Бен. – Специализируюсь на птицах, а с колибри работать труднее всего, поэтому я решил попробовать.              У Рей отвисла челюсть. История таксидермии колибри довольно занимательна, но читать об этом и столкнуться с мрачным грозным мужчиной, предпочитающим мёртвых животных живым, – две совершенно разные вещи. Что она должна на это сказать?              – Вы получаете птиц из этически одобренных источников? – это был первый вопрос, пришедший ей на ум.              Бен закатил глаза.              – Нет, я браконьер. Рыскаю по выставкам птиц с ружьём и пытаюсь стащить хоть одну.              Рей указала на него пальцем, строго взглянув.              – Вы, наверное, считаете свою шутку смешной, но все знают об этических проблемах таксидермии.              Хотя существовало движение, выступающее за работу только с теми животными, которые умерли по естественным причинам или были сбиты на трассе, слишком часто животных убивали просто потому, что их головы хорошо бы смотрелись на чьей-нибудь стене. Может, головы колибри на стене выглядели бы не особо впечатляюще, но всё же. Если у этого человека есть хотя бы мысль о том, чтобы совершить преступление против любимых птиц Рей, он познает её гнев.              – Все? – переспросил он, подняв брови. – Или просто ханжи и по совместительству любители… простите, профессиональные любители птичек?              К этому моменту влечение определённо уступило место раздражению.              – Послушайте, – сказала Рей, уперев руки в бока, – колибри – самые прекрасные существа на свете, из-за изменения климата ареал их обитания каждый год смещается. Мы должны защищать их, пока они ещё не исчезли, а не играть с их трупами. Поэтому я буду признательна, если вы отнесётесь к этой выставке с должным уважением. И если вы намерены причинить колибри хоть какой-нибудь вред, я вполне в состоянии вас выставить.              Бен усмехнулся.              – О, я бы на это посмотрел. И я не играю, – его голос накалялся. – Таксидермия – это вид искусства, и у меня сейчас большой заказ, чтоб вы знали.              – Значит, вы приехали в Седону на фестиваль колибри, чтобы потоптаться по саду, во весь голос желая птицам смерти? – Рей совсем не заметила, когда их спор успел достичь эскалации, но пренебрежительное отношение к её работе или к колибри всегда выводило её из себя.              – Не во весь голос, и…              – Арми! – воскликнула Гвен, торопливо покинув их. – Слава богу, ты вернулся. Прошло всего пять минут, а Бен уже обзавёлся врагом.              Рей обернулась и увидела высокого рыжеволосого мужчину, печально покачавшего головой ей в ответ.              – Наверное, ему следует разобраться с последствиями детских психологических травм, тогда он научится заводить более здоровые отношения, – сказал рыжий. – Уйдём отсюда, моя голубка? – предложил он, подавая руку Гвен.              – С радостью, – она бросила на Бена взгляд. – Найди нас, когда закончишь этот идиотский спор, – после чего Гвен и её спутник ушли, обнимаясь.              Снова посмотрев на Бена, она заметила, что кончики его ушей и щёки порозовели.              – Ненавижу, когда Хакс так говорит, – проворчал он и провёл рукой по растрёпанным чёрным волосам. – Детские травмы, мать его.              – У вас на самом деле есть враги? – спросила Рей, задумавшись. – У меня никогда не было. Думаю, вы будете моим первым.              Бен поморщился.              – Я не хочу быть вашим врагом. Просто…              – «Любительнице птичек» повезло, что вы до неё снизошли?              – Не нравится, когда вас называют любительницей птичек? – спросил Бен. Она сощурилась в ответ, и он закивал. – Ладно, я признаю, что это не самое лестное, что может услышать в свой адрес доцент орнитологии.              Уже знакомая Рей каллиопа снова загудела, изучая нового незваного гостя, большого и сварливого. Рей смягчилась, глядя, как вокруг Бена порхает птичка – крошечная, не больше его пальца. Когда птица улетела, Рей снова обратила внимание к Бену.              Он пристально на неё глядел.              – Вы их действительно любите, да?              Рей рассмеялась.              – Я четыре года их изучала, занимаясь диссертацией. Сами как думаете?              Он вздохнул.              – Простите за грубость. На самом деле… – Бен снова провёл рукой по волосам, выглядя смущённым, – я пытался выбесить Гвен, потому что у меня обострилась аллергия, и я даже не успел выпить кофе, как она меня сюда затащила.              Рей поморщилась, прекрасно понимая его чувства.              – Ну раз так, – начала она, – если вы не собираетесь убивать колибри…              – Точно не собираюсь, – его губы изогнулись в улыбке. – Не сомневайтесь, я получаю животных из легальных источников.              Рей кивнула.              – Хорошо. Тогда у меня есть предложение.              Его уши так и остались розовыми. Может, солнце тому виной – он был ужасно бледным.              – Эм-м… – протянул Бен. – Какое?              – Я покажу, где стоит автомат с кофе, а вы позволите мне рассказать побольше о колибри. Если вы всё-таки всерьёз намерены выставлять их чучела на какой-нибудь дурацкой выставке, меньшее, что можно сделать – это отнестись к ним с уважением.              Бен закусил нижнюю губу, в его взгляде была смесь интереса и беспокойства.              – Ладно, – ответил он. – Кофе, потом – лекции о колибри. Но тогда и я вам расскажу о своих проектах.              Рей протянула ему руку.              – Договорились.              Бен накрыл её руку своей – большой и тёплой.              – Договорились, – согласился он.