до синяков.

энди любил до синяков на теле, следов от укусов и запекшейся крови. вспыхивал мгновенно и сразу же потухал с шипением, но за этот короткий миг мог спалить всё вокруг дотла. рвал зубами, бил наотмашь и проламывал стены. пил до бессознательности, пропадал сутками и отталкивал. бен привык. привык не спать до четырёх тринадцати, а потом подниматься в половину шестого от звонка в домофон. привык вырывать полупустые бутылки с пойлом из цепких пальцев и огребать за это по щам. привык трясти так, чтобы душа вылетала, а потом извиняться. бен привык к такой жизни. иногда он задавался вопросом, а зачем ему это всё. было бы намного проще встать и уйти. не открыть дверь. сбросить звонок. занести в чёрный список. и поебать бы уже было, что там да как — это не его проблемы., но он терпел, и сам не знал, почему. отбирал самокрутки, волок тело до постели, а потом долго курил на кухне в окно. каждую ночь одна и та же история, повторяющаяся из года в год. колесо сансары, набравшее обороты и грозившее смести всё к хуям собачьим на своём пути. бен не был против. бен готов был простить энди всё, что угодно, в моменты, когда он кидал взгляд исподлобья и переплетал их пальцы между потёртыми креслами старого автобуса. энди любил до синяков на теле, а бен любил эти синяки залечивать. 〈 4:57 ам. 〉