* * *
- Восхитительно... - прожевав и проглотив кусок чизкейка, произнёс Азирафель, - я чувствую себя обновлённым. - Ни в чём себе не отказывай, - Энтони сидел напротив, откинувшись на спинку стула и забросив на неё руку, и пристально следил за тем, как Ангел насыщается. - Почему ты ничего не ешь, Кроули? - Азирафель отвлёкся от завтрака. - Я завтракал дома, - соврал тот. - Не отвлекайся давай. Азирафель хмуро покачал головой, отчётливо видя, как его коллега периодически сглатывает, и пододвинул в его сторону ещё нетронутую тарелку с блинчиками в клубничном джеме. - Ешь, и без разговоров, - он постарался сделать тон властным: получилось довольно сносно. - Половина твоя. Если хочешь, можешь съесть всё. - Ангел... - Когда я ем, я глух и нем, - глаза реаниматолога вспыхнули зелёными искрами. - Приятного аппетита. Энтони ничего не оставалось делать, как сходить на раздачу за вилкой, захватить что-нибудь запить, а после покорно составлять компанию в поглощении завтрака. Едва первый кусочек блинчика отправился в пункт назначения, именуемый "желудочно-кишечный тракт патологоанатома", Азирафель одобрительно хмыкнул и продолжил трапезу. - Выглядит, как нарезанная ломтями циррозная печень под соусом из легочной крови, - буркнул Кроули, вымазывая блинчиком ярко-красный джем. - Какое же ещё сравнение можно ждать от коновала, - Азирафель усмехнулся: он давно привык к неуместным и кровавым отождествлениям всего, что только возможно, с расчленёнными органами. У него с недавних пор даже аппетит перестал портиться. Такого сравнения, порой, даже и не хватает для активации центра голода, но Азирафель никогда в этом не признается. Особенно Кроули. - Всё, я наелся, остальное твоё, - Энтони отложил вилку и толкнул тарелку обратно Азирафелю, - как и договаривались: половина. Если, конечно, не брезгуешь есть после меня. - Ничуть, мой дорогой, - Азирафель отставил уже пустую тарелку из-под чизкейка, поставив на её место блинчики, взял вилку, которой ел Кроули, и отправил первый кусочек в рот. И даже облизал вилку от джема. - Эу... - Энтони поморщился, - что, правда не противно? - А разве должно? - Ангел изумлённо посмотрел в чёрные стёкла. - Ну... Там же мои слюни... Технически можно считать, что мы только что... поцеловались... Данное заявление заставило Ангела на мгновение прерваться, вскользь обдумать то, что сказал Кроули, а затем возобновить приём пищи. - Мне об отвращении говорит человек, который каждый день разделывает трупы и работает в холодильнике, полном мёртвых тел. - Ну, это же совсем другое... Это живые слюни... Мои слюни... - Твои слюни мне ничуть не противны, Кроули, - Азирафель мягко улыбнулся. - Всё в порядке, правда. "М-да, хорошую тему для разговора придумал... - пронеслось в голове патологоанатома, - молодчина, Тони, ничего не скажешь..." - Лучше? - Энтони окинул взглядом лицо Азирафеля и пришёл к выводу, что завтрак благотворно повлиял на него: щёки порозовели, глаза заблестели бодростью, а выражение лица уже не такое скрываемо-страдальческое. - Да, спасибо, - Азирафель промокнул рот салфеткой, смял её и бросил в пустую тарелку. - Теперь можно и поработать. - Тебе не надоело торчать в своём кабинете целыми днями? - Кроули откинулся на стуле, раскачиваясь на ножках. - Я не всё время там сижу, - возразил блондин. - Я хожу к пациентам, в другие отделения, если мне вдруг надо перевести кого-то, в лабораторию за анализами... - Поужинаем вместе? - Кроули бездумно перебил коллегу и даже сам сначала не понял, что только что сделал. Но отступать было уже поздно. - Что? - Ангел подумал, что ослышался. - Сегодня, - уточнил рыжий, - поужинаем вместе? - Ох... - теперь Азирафель был обескуражен, - тебя так впечатлил тот факт, что я попробовал на вкус твою слюну? - ЧТО?! НЕТ! - сидящие за соседними столиками пациенты косо посмотрели на возбудившегося патологоанатома, и тот, заметив это, понизил голос. - Как ты мог такое подумать?! - Я просто предположил, - блондин начал улыбаться. - Я с радостью поужинаю с тобой. Только давай завтра. Я ещё не закончил отчёт для Гавриила. Мне нужна эта ночь, чтобы его доделать. Ты не сильно расстроишься из-за этого? - Что ты, нет! Всё отлично! Если хочешь, я могу тебе помочь... с отчётом... - Я сам справлюсь, но спасибо, что предложил. Едва Азирафель это произнёс, Энтони сразу поник и даже погрустнел. Последняя ниточка, которая ещё могла спасти одинокий вечер Рыжего Змея, оборвалась, а завязать узелок уже не из чего. Больше идей, как удержать Азирафеля возле себя подольше, нет. И Азирафель, на самом деле далеко не глупый человек, заметил эту перемену настроения. - Помощь с отчётом мне не нужна... - начал он. - Да, я слышал, - Энтони холодно кивнул. - ...но я не против, если ты просто со мной в кабинете посидишь, - закончил свою мысль блондин и снова улыбнулся. - К тому же, совсем недавно благодарные родственники одного паралитика преподнесли мне коллекционную бутылку Шатонёф-дю-пап. - Но ты же его не вылечил... - Однако он теперь совершенно не беспокоится по поводу своего паралича. - Ладно, ты смог меня искусить, поздравляю, - Кроули снова повеселел. - Ты уверен, что твоё прозвище именно "Ангел"? - До вечера, Змей, - заливисто засмеявшись, Азирафель вышел из-за стола, ободряюще потряс коллегу за плечо и покинул столовую, оставив Энтони теряться в догадках.Часть 1
17 августа 2020 г. в 09:04
- Смотрите, кто выбрался из своей норы! Сам Великий и Ужасный Энтони Дж. Кроули, или в простонародии "Рыжий Змей"! - мерзкий елейный голосок заставил Кроули вздогнуть и обернуться. Вместе с ним в лифте ехало, по меньшей мере, человек восемь, но источник звука он определил почти сразу.
- Хас-стур, - притворная радость, отразившаяся в виде сладкой, словно десять тонн карамели, ухмылке, исказила тонкие черты лица, - как тебе в приёмнике? Нравится принимать пьянчуг и дебилов с премией Дарвина? Или таких же, как ты, обладателей пальмовой ветви тупости, всё же больше?
- Не беси меня, поганец... - обозлился вышеупомянутый, обиженно надувая губы.
Из-за нехватки кадров главный врач Вельзевул составила список докторов, которые обязаны посменно работать по четыре часа в день в приёмном отделении. В список не попали лишь реаниматологи, офтальмологи, урологи и заведующие отделениям. По закону жанра, большинство оказались совершенно недовольны сложившейся ситуацией, в частности, Хастур, у которого из-за этого отобрали последние свободные часы. И денежное поощрение никак не компенсировало моральный ущерб, нанесённый хрупкой врачебной психике.
- Да тебе что ни скажи, уже можно нарваться на конфликт, - Энтони равнодушно дёрнул плечом и отвернулся. Судя по шевелению не очень довольных с утра коллег и пациентов и слабому толчку в спину, Хастур подобрался к нему вплотную. - С тобой может общаться только опытный сапёр. Видимо, до знакомства с тобой Лигур проходил специальную подготовку в Сирии. Или в Ираке.
- Ты специально нарываешься? - Хастур уже практически шипел в ухо собеседнику.
- Даже в мыслях не было, - Кроули упорно игнорировал горячее дыхание недруга на правом ухе и затылке, от которого короткие рыжие волосы вставали дыбом, а по коже блуждали неприятные мурашки.
С самого первого дня работы в этой больнице они невзлюбили друг друга. Хастур отличался тотальным отсутствием воображения и абстрактного мышления, понимая всё буквально. Практически таким же был и его дружок Лигур. Они оба работали в терапевтическом отделении и оба любили говорить обо всех всякие гадости. В спину или в лицо, для них значения не имело. Но если с Лигуром ещё можно было хоть как-то вести диалог на какую-то интересующую его медицинскую тему, то общение с Хастуром складывалось лишь из взаимных оскорблений, причём гневные тирады всегда выходили на автомате. Абсолютно никто не контролировал свой язык при разговоре с Хастуром. Кроули постоянно удивлялся, как этот идиот вообще стал доктором, а потом совершенно случайно узнал от мужа Анафемы, главного бухгалтера Ньютона Пульцифера, что он близкий родственник главного врача, и всё встало на свои места.
Со всеми же остальными у Энтони были отношения в диапазоне от "деловые" до "дружественные", хотя во второй категории у него щеголяло катастрофически малое количество людей. Что ж, возможно, это к лучшему.
На счастье Змея, двери лифта медленно открылись. Буркнув в сторону Хастура нечто похожее на "мой этаж", Кроули пулей вылетел в зелень больничного коридора и слепо двинулся подальше от хамоватого собеседника. Лишь бы это не был и его этаж тоже.
Ему снова улыбнулась удача. Узкий коридор привёл его к посту медсестёр, где как раз трудилась в поте лица старшая медсестра отделения реанимации и интенсивной терапии Анафема Пульцифер, урождённая Гаджет. Девушка усердно раскладывала на многоуровневом столике на колёсиках подписанные чёрным маркером стаканчики с препаратами и какие-то бумажки, видимо, на подпись заведующему. Мышечная память и змеиная интуиция не подвели его и в этот раз, буквально вытолкнув его в отделение приятеля.
- Трупы есть? - как обычно не здороваясь, осведомился Энтони, облокачиваясь на стойку поста.
- Неурожай сегодня, - Анафема оторвалась от работы и улыбнулась уголком губ, - доктор Фелл ещё никого отсюда мёртвым не выпускал.
- Зато когда дежурит Михаил, весь морг забит.
- Не без этого, доктор Кроули...
- Ангел у себя?
- Как обычно.
- Замечательно! Никого к нам не пускай! - Энтони действительно зашипел, как змея, предвкушая бодрое начало утра.
- Мне до полудня надо подписать кое-какие бумаги... - грозно начала Анафема, явно намекая на то, что она всеми возможными способами будет мешать идиллии двух докторов.
- Давай их мне, принесу через пять минут, - слегка дрожащая смуглая рука потянулась к папкам.
- Я сама! - с нажимом ответила медсестра, перехватывая папки раньше. - Я ещё не всё вписала в таблицы. Через час будет готово.
- Ладно, убедила, через час пустим, - Энтони махнул рукой.
С Пульцифер проще было согласиться и позволить ей делать то, что она хочет и как она хочет, чем продолжать спорить. Обычно это никому не удавалось, даже Гавриилу. Кроме Вельзевул. Она же главврач.
- Стучи тогда условным ритмом, - бросив это напоследок вместо прощания, Кроули змеёй проскользнул мимо стоящих без дела санитаров к кофейному аппарату, который тут же громко загудел, едва в него опустилось несколько монет.
Уже через мгновение, держа в руках два обжигающе горячих стаканчика американо без сахара и капуччино с корицей, Энтони неслышно подошёл к кабинету заведующего отделением и тихо проник внутрь. Не пришлось даже, как в прошлый раз, вскрывать скальпелем замок.
Уже не в первый раз Кроули, едва оказываясь в кабинете Ангела, застывает у дверей, как соляной столп, не в силах отвести скрытый тёмными очками взгляд от раскинувшейся перед ним картины: Азирафель Фелл, заведующий отделением реанимации и интенсивной терапии, как всегда, был бодр, свеж и готов к работе. Его пухленькое тельце расположилось за рабочим столом среди кучи бумаг, отчётов и историй болезни, спрятанные за стёклами очков для зрения серо-зелёные глаза лихорадочно бегали из стороны в сторону, в пальцах обеих рук - пишущие ручки (да, Ангел амбидекстр), и обеими он что-то заполнял в двух разных историях. В общем, как и всегда, работа в кабинете заведующего кипела и бурлила, словно адский котёл.
Кроули деликатно кашлянул, оповещая о своём присутствии. Правая рука Азирафеля слегка дрогнула, но он успел её поднять и тем самым избежал появления кляксы на бумаге. Изначально казавшийся живым, но на самом деле тусклый и поникший серо-зелёный взгляд устремился на вошедшего.
- А-а... Кроули... - уголки губ слегка заторможенно дрогнули в улыбке, - здравствуй. Ты давно здесь?
- Только зашёл, - ответил Энтони, подходя к столу и ставя среди многочисленных бумаг стаканчик с капуччино. - Я кофе тебе принёс, отвлекись.
- Ох, спасибо! - Азирафель в буквальном смысле набросился на несчастный стаканчик и справился с обжигающе горячим напитком всего за минуту.
- У тебя душно, как в сауне, - Энтони подошёл к окну, отдёрнул кремовые жалюзи и распахнул раму, впуская в помещение прохладный лондонский воздух, - проветривать иногда не мешает, если ты не знал.
- Когда здесь санитарка убирает, она проветривает, - не остался в долгу снова вернувшийся к работе блондин.
- Ты вообще когда в последний раз ел и спал, Ангел? - Энтони вернулся, присел одной ягодицей на стол и сложил руки на груди.
- Ел вчера утром, - Азирафель напряг память, - а спал... не помню...
- От тебя целую неделю ни одного трупа ко мне не попало. Ты что, переехал жить в отделение?
- Нет, я... - Ангел смутился, а его бледная кожа на лице и шее пошла пятнами, - я просто всю эту неделю задерживаюсь из-за отчётов для Гавриила... Вот я и подумал: чего мне по темноте ехать домой, если можно переночевать в больнице?
- И ты всю неделю ютился на этом убожестве? - рыжие брови патологоанатома полезли вверх, а скрытый очками взгляд устремился на тонконогую кушетку в противоположном конце кабинета.
- Это не убожество! - тут же взвился блондин. - Это очень хороший диван. Антиквариат. Работа конца девятнадцатого века. Франция.
- Ладно-ладно, не нуди! - Кроули замахал руками. - А ты не мог мне раньше сказать, что ночуешь здесь? Я дежурил на этой неделе трижды. Оповестил бы, что тут сидишь, я б тебя к нам пустил. В нашей ординаторской отменная мебель. Или в своей ординаторской бы устроился. Что такого-то?
- Я... - Ангел снова замялся, - я не очень доверяю своим подчинённым. Вдруг я усну, а они...
- А-ангел! - рыжий закатил глаза. - Ты неисправим!
- У меня вполне обоснованные подозрения...
- Я понял, больше не будем поднимать эту тему.
- Слезь со стола, - это не звучало, как приказ, скорее даже как мольба, - ты сидишь на моих историях.
- И что? - Энтони широко улыбнулся.
- Ты их помнёшь.
- Спорим на пятьдесят фунтов, что я сейчас встану, а истории целые и невредимые?
- Если это заставит тебя встать, то я согласен.
Кроули послушно соскользнул со стола и выпрямился. Лежащие под ягодицами истории, вопреки его ожиданиям, всё же оказались слегка помяты.
- Они были такими до того, как я туда сел, - капризным тоном произнёс он.
- Тем не менее, они помяты, - Азирафель был непреклонен.
- Эх, ладно... - рыжий достал из заднего кармана джинсов кошелёк, отсчитал пятьдесят фунтов и бросил их на истории. - Всё честно, и не вздумай мне их обратно отдать или подложить. Лучше купи себе на эти деньги суши и поешь нормально.
- Может, мы тогда сходим в столовую? Раз уж ты меня так и так отвлёк, - Азирафель снял очки и потёр уставшие от перенапряжения глаза.
- Только если ты там очень хорошо поешь.
- Несомненно, мой дорогой...