Возвращение, растянутое во времени

***

Я знаю много моментов, когда время невероятно растягивается, секунды превращая в часы, а минуты − в дни. Оно проявляется глубинами печали, безднами потрясения, высотами радости. Бесконечная ночь, когда умерла моя мать. Момент, когда меня подстрелили, и бесконечное время, которое мне потребовалось, чтобы упасть. Это само по себе, казалось, заняло целую вечность, но всё же это было как мгновение ока по сравнению с долгим отступлением с Мюрреем в качестве моего гида и защитника. Ожидание ответа Мэри после того, как я сделал ей предложение. Первая ночь в отеле, проведённая в одиночестве после падения Холмса в Рейхенбах. Первый раз, когда я держал на руках своего новорожденного сына, а Мэри смотрела на нас обоих измученными, сияющими глазами. Последний раз, когда я видел нашего сына перед тем, как крышка гроба закрыла его неподвижное восковое лицо. Смерть самой Мэри была долгой пыткой без каких-либо растянутых моментов. Я горевал. Я плакал. Я сделал для неё всё, что мог. Я не мог не знать, как доктор и как человек, любящий свою жену, что когда смерть наконец пришла, она пришла как её друг. Чудесное воскрешение самого Холмса не растянуло время. Скорее, оно его остановило, разбив на миллион осколков, лишивших меня сознания. Были и другие, более мелкие моменты, когда время становилось бесконечным: моменты адреналина в разгар драки, моменты скуки, ожидания пациентов или слежки. Но я никогда не чувствовал, что время невероятно растягивается, так, как сейчас, когда я только что поцеловал Холмса и жду, что ждёт меня − рай или ад, когда он откроет глаза.