Компромисс

Услышав за спиной громкий плеск, Муан поднял глаза на отражение в зеркале и неодобрительно поджал губы. Шен нырнул в ванну с непозволительным для её габаритов энтузиазмом, расплескав пенную воду по кафельному полу. За пушистый бирюзовый коврик, только сегодня вернувшийся из стирки, было особенно обидно — ему досталось больше всего. — Ты хотел продемонстрировать мне свою непревзойдённую технику ныряния бомбочкой? Ты же понимаешь, что теперь нужно мыть пол? А уже десятый час. И кто этим займётся, интересно? Уж явно не тот, кто виноват, да? Продолжая смотреть в зеркало на свою личную ходячую катастрофу, Муан чуть приподнял брови и склонил голову набок, пытаясь придать лицу строгий вид. Бесполезно. За уборку Шен всё равно не возьмётся. В лучшем случае примется канючить, что готов оплатить его, Муана, физический труд — но не деньгами, конечно, в таких вопросах Шен пользовался только особой валютой в форме поцелуев и объятий. Тяжело вздохнув, хозяин квартиры поставил обратно на полку баночку с маской для лица и пошёл за шваброй. Пока Муан мыл пол, ежеминутно рискуя поскользнуться на мыльном кафеле и разбить себе голову, Шен молча следил за ним взглядом, погрузившись в шуршащую пену по самые глаза. Эта тишина была настораживающей — неужели ему действительно стало настолько стыдно? Муан же, в общем-то, просто так это сказал. По правде говоря, несмотря на брань, в глубине души он совершенно не возражал и был готов легко простить Шену и не такое. Чаще всего они ночевали именно в квартире Муана. Формальная причина очень проста — у Шена дома вечно пустой холодильник и полное отсутствие хотя бы малейшего уюта. Неудивительно, что он так не хотел возвращаться домой в тот памятный вечер после корпоратива, когда Муан впервые привёз его к себе. То место… словно безжизненное. На трезвую голову Шен утверждал, что любит своё «логово» именно таким — со всеми его сквозняками, высокими продуваемыми окнами и угнетающими стенами, которые прошлый жилец покрасил чёрной краской. Но пьяный Шен, которому Муан в подобных вопросах доверял чуть больше, проговорился однажды, что куда сильнее любит именно чужую квартиру, потому что там «тепло и не так пусто». От этих слов у Муана сжалось сердце. Да так, что захотелось тут же сгрести своё сокровище в охапку вместе с его немногочисленными пожитками и притащить к себе — навсегда. Но Шен ещё не готов к большим шагам, и Муан будет ждать столько, сколько потребуется. Пока что он счастлив уже тем, что Шен стал комфортно ощущать себя у него дома — порой даже слишком комфортно. В быту он оказался сущим кошмаром, неоднократно испытывая на прочность нервы любящего чистоту и порядок Муана. Поначалу Шен ходил по стеночке, стеснялся даже сам себе заварить чай и вообще вёл себя так, как будто был уверен, что его позвали сюда по ошибке и вот-вот прогонят. Муан, к тому моменту уже неплохо понимающий, как лучше всего приручать это чудо, сделал ставку на спокойное постоянство — терпеливо повторял, что да, можно брать всё, что захочется. И из холодильника тоже. И чашку эту, я же вижу, как она тебе нравится. Да-да-да, толстовку тоже можешь, так и быть. Конечно, можно спать в обнимку. Нет, рука не затекла. Да, я почитаю тебе на ночь. И поцелую. Д-да, туда тоже… План оказался чертовски хорош и со временем принёс свои плоды. Шен раскрепостился достаточно, чтобы начать сеять в чужой квартире такой же хаос, какой постиг его собственное жилище и офис. Забывать вернуть молоко в холодильник. Расставлять кружки по всем горизонтальным поверхностям. Без подстаканников. Бросать полотенце на полу ванной. Зажимать одеяло, обхватывая его руками и ногами, как гигантскую подушку. Муан рычал на него, хоть и больше для острастки, а в ответ доносился лишь счастливый бессовестный хохот. И это был самый прекрасный звук на свете, ради которого можно закрыть глаза даже на брызги зубной пасты на зеркале. Бросив очередной взгляд украдкой на затихшего мужчину, Муан чуть нахмурился. Почему сегодня Шен выглядит так, будто ему действительно вдруг стало стыдно? Неужели он опять думает о всякой ерунде? Он ведь уже давно, кажется, поверил, что ему здесь действительно всегда рады, что бы он ни вытворял, и строгое ворчание не более чем видимость. Муан уже готов был извиняться, лишь бы вернуть на родное лицо игривую улыбку, — мир всегда важнее правоты, — но Шен опередил его: — Извини за бардак. Муан тут же отложил швабру и присел на пол, опираясь локтями о бортик ванной. С нежностью заглянув во взволнованные глаза, он мягко сказал: — Ты меня тоже прости, я сам не знаю, зачем наговорил всё это. Я не против заниматься уборкой. Правда. Ты простишь мою вредность? Шен смущённо поёрзал, отводя взгляд и пряча румяные щёки. — Зачем ты извиняешься, я же напортачил. — А я тоже напортачил, только по-другому. Давай счёт будет 1:1. Шен фыркнул, разбрызгивая вокруг ошмётки пены, и тут же покраснел ещё гуще. Не выдержав такого очаровательного зрелища, Муан прыснул, а затем и вовсе расхохотался. — Что это за мыльный зверь завёлся у меня в ванной? — Опять ты за своё… Какой я тебе зверь, ну? — Сегодня — пенный румяный хомячок. — !!! От возмущения Шен моментально забыл о том, каким виноватым только что себя чувствовал, и щедро плеснул в Муана водой, нивелируя все усилия, брошенные на уборку. Какое-то время мокрый до нитки Муан молчал, внимательно глядя на пыхтящего Шена, а затем усмехнулся: — Повезло тебе, что ты красивый, иначе я бы тебя придушил уже давно за такие фокусы. — Оооо, братец Гай, ты считаешь меня красивым? — Поразительно избирательный у тебя слух! Часть про «придушить» ты пропустил мимо ушей, да? — Всегда приятно получить комплимент от такого красавчика, как ты~ Покачав головой, Муан поднялся, пряча довольную улыбку. Можешь брызгаться. Можешь хоть весь пол залить. Мне всё равно. Только оставайся со мной рядом, не сбегай снова. И улыбайся. Всегда улыбайся. Шен, словно угадав чужое желание, тут же исполнил его и игриво заметил: — Ты теперь такой же мокрый, как и я, хоть тоже в ванну полезай. — И что там делать? Нет, благодарю покорно, я просто подожду, пока ты закончишь, и ополоснусь в душе. — А я хотел подольше погреться сегодня, на улице был такой дубак. Да ладно тебе, полезай ко мне! Здесь так тепло, я уверен, что тебе понравится, если ты попробуешь. Муан недоверчиво уставился на ванну. Он действительно предпочитал душ, не понимая, что интересного в том, чтобы сидеть в горячей воде без дела. К тому же, ему было чем заняться — по вечерам у него была своя уходовая рутина. Муан пытался соблазнить этим и Шена — тот, к его вящему ужасу, не пользовался абсолютно никакими средствами для кожи, умываясь исключительно самым дешёвым мылом для рук. «Это же вредно, возьми у меня хотя бы пенку для лица», — стонал Муан, но ответом неизменно служила одна и та же насмешливая фраза: «Подлую рожу и кирпичом умывать можно, не испортится». — Хорошо, я приму с тобой ванну, но ты знаешь, чего я хочу. Шен, очевидно, не знал, потому что вытаращил глаза в притворном изумлении и принялся паясничать: — Братец Гай, постыдись, уже ночь на дворе, а ты сам говорил, что в ванной хорошая слышимость, не хочешь же ты, чтобы твои соседи снова пришли и предъявили нам за… — Ааааа, Шен! Маску! Маску для лица я хочу тебе сделать! Сам постыдись, господи… Тот лишь расхохотался в ответ, демонстративно утирая слёзы: — Ах, братец Гай, тебя невозможно не дразнить, уж прости! Слишком уж счастливым меня это делает! Смягчившись от таких слов, Муан улыбнулся: — Но я серьёзно. По-моему, достойный компромисс — это когда обе стороны остаются чуть недовольны. Я готов дать ванне шанс, хоть и не особо в восторге, а ты что скажешь? — Ради лишней возможности потискать тебя без одежды я на всё согласен, можешь вымазать меня хоть… — Шен… — Ха-ха, ладно, шучу, тащи сюда свой арсенал. Празднуя в душе эту маленькую победу, Муан прошлёпал по мокрому полу к шкафчику над раковиной — чёрт с ней, с уборкой, это подождёт — и вернулся с маленькой баночкой. — Я купил специально для тебя. Уверен, что ты оценишь. Шен недоверчиво фыркнул и поиграл бровями. — А я уверен, что ты оценишь своего мокрого горячего парня. Иди скорее ко мне. Чуть покраснев, Муан послушно снял мокрую одежду, небрежно закидывая её в стиралку, и осторожно встал в ванну. — Сейчас я сяду и вся вода окажется на полу. — Да не окажется, я чуть слил специально, воды сейчас на двоих самое оно. Хватит уже препираться, давай! — Да куда садиться-то? Шен, ну уж слишком тут тесно… — Ц, да иди уже сюда, ну что за человек… Шен нетерпеливо потянул его за руку, и Муан неуклюже сел к нему лицом. Чужие ноги тут же проворно обвили его талию, прижимая чуть ближе. — Шен, это как-то… — Да? — Ну… Как-то неприлично? Тот лишь заливисто засмеялся, откинув голову. — Скромность в тебе просыпается в совершенно неожиданные моменты. — Ну просто как-то… — А как ты хотел делать мне маску? Спиной? Резонно. Пытаясь побороть смущение и не задерживаться в мыслях на прикосновениях чужой горячей кожи под водой, Муан потянулся за маской и посоветовал: — Закрой глаза, поверь мне, тебе понравится. Шен чуть прищурился, но послушался, придав лицу выражение смиренного ожидания незавидной участи. Муан хмыкнул и аккуратно открутил крышечку. — Мммм? Что это? Почему пахнет пирожными? — Это маска. Я подумал, что с твоей любовью к сладкому тебе может понравиться… Она с запахом кофейного мусса. Шен с искренним наслаждением принюхался и расплылся в улыбке. — А ты знаешь, чем подкупить, чёрт побери! Ну давай, я готов, оздорови мою кожу полностью! Тихо радуясь успеху своей идеи, Муан принялся нежно наносить маску на радостное лицо. Шен совершенно разомлел от приятных поглаживаний, чуть ластясь к чужой руке, как кот. — Может быть, она ещё и съедобная? Пахнет слишком вкусно. — Тебе что, пять лет? Нельзя тащить в рот всё, что вкусно пахнет. Шен коварно ухмыльнулся, видимо, перебрав в голове несколько скабрёзных вариантов ответа, но, к счастью, решил оставить все ценные замечания при себе. — Ну вот, готово. И что скажешь, плохо тебе было? Шен открыл глаза и довольно промурлыкал: — Сдаюсь, это приятнее, чем я ожидал. Я готов повторить, но только если ты всегда будешь делать мне это сам. — Я буду только рад. — Давай сюда эту вкусняшку, я хочу и тебе сделать тоже… Закрывай глаза. — Это не обязательно. — Так надо… Давай-давай. Муан послушался, полностью погружаясь в ощущения тела. Окружающее его тепло оказалось действительно приятным, а пена была на ощупь очень воздушной и мягкой. Но куда приятнее было ощущать осторожные нежные пальцы на своём лице. Ноги, скрещивающиеся за спиной. Колени, плотно обхватывающие его бока. Эта близость, несомненно, была волнующей — лёгкое возбуждение приятно покалывало кожу. Однако на первый план для Муана вышел абсолютный покой. Он рядом с любимым человеком. Заботится о нём и принимает заботу в ответ. Чувствует его тепло. Пропитывается его запахом. Если Шен придвинется чуть ближе, Муан сможет почувствовать даже его сердцебиение. — Я и в самом деле случайно расплескал всю воду. Глупо получилось. Просто раздевался, задумался о своём, а потом у меня в голове что-то словно щёлкнуло, и я заметил, что ты тоже здесь… И, в общем, мне опять стало… некомфортно. И я так резко нырнул, что… вот… Муан продолжал тихо сидеть, слушая взволнованное признание. Теперь понятно, почему Шен просил закрыть глаза. Ему так проще выговориться. — Я знаю, мы много об этом говорили. И я очень стараюсь. Но всё равно… Интим — это одно, с ним мне как-то попроще. Всегда в такие моменты чувствую такую сокрушительную лавину чувств к тебе, что она выметает всю дрянь из головы. Остаёшься только ты. А это… Не знаю. Бытовая нагота для меня остаётся… Сложной, в общем. Я стараюсь. Но иногда меня переклинивает, как сегодня. Боже, прости, так глупо себя чувствую… — Это не глупо. Не извиняйся за такое никогда. — Ты слишком понимающий, ты это знаешь? — Нет такого понятия как «слишком», когда речь о тебе. Шен нервно усмехнулся. — Ну перестань быть таким идеальным, я и так вечно думаю, что не достоин тебя. Муан тут же открыл глаза. Рука Шена, аккуратно наносящая в этот момент маску на лоб, чуть дрогнула. — Любовь — не то, что нужно заслуживать. И нет таких людей, которые её не достойны. Особенно ты. Шен ничего не ответил. В его глазах плескалась печальная нежность. — Ты мне не веришь? — Очень хочу. Стараюсь. Правда, я очень стараюсь. — Я знаю, мой хороший. Иди сюда… Муан бережно сжал в ладонях талию Шена и придвинул его ещё ближе, позволяя положить подбородок на своё плечо. — Ммм, я так тебе маской волосы испачкаю. — Пусть. Ничего страшного. — Даже так, ха-ха. Ну, если уж братцу Гаю не жалко даже своих роскошных локонов, то я, пожалуй, воспользуюсь его щедрым предложением и прижмусь покрепче. Муан молча улыбнулся, слыша неуверенность, неуклюже замаскированную юмором. — Я так горжусь тобой. Ты так прекрасно справляешься. Так стараешься. Ты проделал огромный путь за то время, что мы вместе. Я очень счастлив, что со мной рядом такой сильный и прекрасный человек. Прости, если иногда мне не хватает нужных слов. Шен издал странный звук, безуспешно пряча за фальшивым смешком всхлип. Его плечи чуть подрагивали. — Ты же знаешь, дни бывают разные. Если сегодня было хуже, это не значит… не значит, что это провал. Это же как волны. Сегодня наступают, а завтра отступят. Не кори себя так. Ты умница. Ты всё делаешь правильно. — Т-ты… перестань быть таким понимающим, я не знаю, куда себя деть от такого… — Зачем себя девать куда-то ещё? Ты там, где и должен быть — у меня в объятиях. Шшшш, тише, всё хорошо. Мы никуда не торопимся. Давай посидим так… Муан продолжил прижимать к себе Шена, пока вода не стала слишком прохладной. Бережно поддерживая его за талию, Муан спустил воду и быстро омыл их обоих из душа, а затем, ловко обходя безобразные лужи на полу, увёл уставшего любимого в спальню, укутывая в одеяло. — Ты куда? Не уходи, ложись со мной… Муан замирает от тихого жалобного голоса и тут же подчиняется. — Я здесь, никуда не иду. Давай, ложись как ты любишь. Шен послушно подполз поближе к забравшемуся под одеяло Муану и устроился у него на плече, обхватывая руками и ногами, чтобы прижаться как можно плотнее. — Спасибо, что выслушал меня. — Ммм. Я всегда рядом, ты же знаешь. Шен устало зевнул, рискуя вывихнуть челюсть. Хороший знак — значит, он наконец расслабился достаточно и будет хорошо спать. — Братец Гай — самый надёжный в мире… Люблю тебя… Последние слова Шен пробормотал уже в полусне. Муан осторожно поцеловал его в лоб, стараясь не потревожить. Каждое признание — будь оно тихое, смазанное, спрятанное в потоке речи так, что можно и не заметить, — каждое из них Муан хранил в сердце, как неугасимую искорку тепла. И в дни, когда Шен сомневался, отталкивал его, закрывался в своей боли, не позволяя защитить и утешить, Муан вспоминал эти маленькие шаги навстречу, жесты доверия, каждую минуту, когда ему позволяли быть рядом, обнимая и открываясь. — Спи крепко, Шен. И... спасибо, что позволил мне сегодня быть рядом.