Музыка, под которую смотрят на парней

      В этом году было особенно жаркое лето, с рекордными температурами, повышенной влажностью и всем сопутствующим.       В траве стрекотали цикады, асфальт чуть ли не плавился на солнце, а Энни и Райнер отдыхали около бассейна с кристально чистой водой.       Они не знали, кто был владельцем этого места, но в закрытом обществе, частью которого они являлись, каждый мог им воспользоваться. Бассейн граничил с несколькими задними дворами, в нём было более чем достаточно шезлонгов и зонтиков для всех, и каждый мог использовать всё это по своему усмотрению.       Что и делали Энни и Райнер уже не в первый раз.       Они были светлокожими и светловолосыми, поэтому большую часть дня им приходилось оставаться под зонтиками, иначе оба обгорели бы до хрустящей корочки, впрочем, в такую жаркую погоду вряд ли кто-то хотел бы находиться под прямыми солнечными лучами.       За исключением, разве что, одного парня, кожа которого имела привлекательный бронзовый загар.       — Он, должно быть, из средиземноморских? — произнесла Энни, глядя на Бертольда поверх солнцезащитных очков в форме сердечек.       Райнер издал неопределённый звук, скорее означавший согласие, хотя его глаза были закрыты под собственными очками. От длительного нахождения под солнцем его клонило в сон.       — Он ведь не может так много находиться на солнце, если он не грек или кто-то типа того? Может быть, итальянец? Райнер, ты слушаешь? — Энни поправила очки и приняла сидячее положение.       Райнер издал похожий звук, но уже от того, что ему на грудь приземлился кубик льда из стакана Энни.       — Агх! — он резко сел. — Какого чёрта, Энни?       — Как ты можешь спать, когда он прямо перед тобой? — она кивнула в сторону Бертольда, который заканчивал убирать листья вокруг бассейна.       — Мы провели здесь весь день, Энни. Я устал. И перегрелся. И вообще голоден.       — А что насчёт жажды? — спросила она, приподняв бровь и сделав глоток лимонада.       — Ха-ха, — саркастично отозвался Райнер, переворачиваясь на шезлонге так, чтобы Энни увидела его голую спину и плечи, — мне хватает твоего повышенного либидо, чтобы пресытиться… или как там называют способ справиться с жаждой?       — Утоление?       — Точно. Мою жажду ты более чем утоляешь.       — Да ладно тебе, ты разве не хочешь узнать, как он выглядит голым? Каков он в постели? — взгляд Энни снова устремился к Бертольду.       — Мы и так видим его полуголым практически каждый день.       — Ты совсем не умеешь развлекаться, когда устаёшь. Может, тебе стоит вернуться внутрь и предоставить всю работу мне?       — Работу? Ты имеешь в виду сидеть здесь, пить лимонад и просто пялиться, ничего не говоря и не делая?       Энни скривилась и уже открыла рот, чтобы ответить, но её опередили.       — Извините за беспокойство, но могу я одолжить ваши солнцезащитные очки?       Оба одновременно повернулись и увидели стоявшего перед ними Бертольда в крохотных обтягивающих плавках.       — Просто от яркого света у меня начинает болеть голова, а свои очки я забыл дома. Когда вы будете уходить, я всё верну, — его широкая улыбка была такой же ослепительной, как солнечный свет, о котором он говорил.       — Конечно, — мгновенно отреагировала Энни, снимая солнцезащитные очки и передавая их, — мы всё равно в тени. Можешь пользоваться хоть до конца дня. Мы вернёмся завтра.       Бертольд улыбнулся ещё шире и аккуратно взял очки из её маленькой ладони.       — Тогда до завтра, — надев очки в форме сердечек, он вернулся к работе.       Энни и Райнер ещё некоторое время смотрели ему вслед.       — Я влюбилась, — пробормотала Энни.       — Он определённо европеец, — произнёс Райнер, не сводя глаз с его плавок.