Время Выбора

В космопорту этой пыльной планетки было шумно. Ничего нового, впрочем, — каждый космопорт обитаемой вселенной неуловимо похож на другой, какая бы раса его ни строила. Длинные ленты терминалов; динамики, каркающие на интерлингве; толпящиеся пассажиры и рабочие; духота и несмолкаемый гул взлетающих космолётов. — Смотри, куда прёшь, малявка! — грунан в сером комбезе, высокий как куполова ось, задел Яншиа предплечьем. Та покачнулась, зашипела, растирая мгновенно онемевшее плечо, и ускорила шаг. Заиметь проблемы на ровном месте было просто, но крайне нежелательно. Грунаны славились на всю галактику мерзким характером и вспыльчивостью, но мастерами-техниками были отменными. Яншиа морщилась, тоскливо озиралась, высматривая среди ярких таблоидов бело-зелёный маячок выхода. Тщетно. Серое море пенилось, клокотало на интерлингве и ещё десятке неизвестных Яншиа диалектов. Её толкали локтями и сумками, оглаживали сальными и настороженными взглядами. Яншиа выделялась в этом море диковинной рыбкой, неизвестно как заплывшей в тёмные воды. Длинные светло-песочные волосы, белое приталенное платье, яркая сумка на гравиконе. Идеально пропорциональное лицо. Но главное — белые, тускло мерцающие линии-обереги на лбу и переносице. Знаки воинской доблести и чистейшего генома алоштианской Ян. Яншиа выделялась. Неизбежно и уже почти привычно. Остальные пассажиры — и высоченные грунаны, и мерцающе-воздушные ирья, и галдящие люди — превращались в фоновый шум. В бледные тени, слившиеся в монохромную стаю. — Айо! — зазвенело рядом на иниан, родном языке Яншиа. — Ты выглядишь растерянной. Нужна помощь? Яншиа обернулась. Эта девушка тоже выделялась из серого моря, но иначе. Не внешностью — чем-то иным, глубинным и вечным. Правильным. Огромные чёрно-жёлтые глаза, короткие волосы, похожие на игривые язычки пламени, по четыре чёрные полоски на острых скулах — Инь. Смутное ощущение, витающее вокруг высокой фигуры. Яншиа нахмурилась. Перебрала воздух пальцами, пытаясь нащупать на бедре отсутствующий лучевик. — Мы знакомы? — спросила она настороженно. В виски стукнуло радостное, почти эйфорическое: она. Девушка приоткрыла рот, дёрнула носом, словно бы в удивлении. Волосы на её голове зашевелились, вставая дыбом, и миг спустя стало очевидно: не волосы. Большие — размером с половину головы каждое — треугольные уши. — Такую красотку я бы не забыла, — подмигнула она и широко улыбнулась. Гул космопорта притих и размылся по границам сознания. Яншиа ответила недоверчивым «да ну». Она не заметила, как это произошло. Несколько минут спустя они уже шли по оживлённой улице портового городка, увлечённо разговаривая обо всём во вселенной. Иньярра — как представилась огненная девушка — рассказывала о местных достопримечательностях. Яншиа фыркала: на промышленной планетке, где и открытых водоёмов не было, найти что-то удивительное крайне сложно. Вероятно, тем, кто здесь вырос, даже каменный пляж Алоште покажется чудом. — Я приехала сюда исследовать кремниевых колтов. Это местные животные, похожие на камешки с усиками, — Иньярра пошевелила пальцами, изображая те самые усики. Треугольные уши повторили её жест, заставив Яншиа хихикнуть. — Да так и прижилась. Тут мирно, дни похожи один на другой. Бесконечно далеко от Алоште. Вот уж точно. На Алоште, родной планете Яншиа и Иньярры, войны давно стали смыслом жизни и политики. А шпионаж за союзниками — хобби. Яншиа фыркнула: — Мир скучен. Завоешь в тишине через неделю, будешь ввязываться в любую авантюру, лишь бы хоть какое-то движение. Иньярра надулась. Золотистые пальцы пробежались по открытому предплечью Яншиа, от запястья и вверх, до ключиц. Мурлыкнула: — Опять ты за своё… Мир даёт больше времени на себя и… не только на себя. Почему бы им не воспользоваться? Яншиа оступилась. Кожа, где касалась её Иньярра, горела. Тонкие светлые волоски встали дыбом. Яншиа судорожно вздохнула и поспешила отвести взгляд. Они вели себя так свободно друг с другом, словно были знакомы целую вечность. И вечность же шли плечом к плечу. Не здесь, на окраине обитаемой вселенной, — на острие атаки. — Я не… Шумная прежде улица стихла. Серое море покинуло расчерченные берега, оставив две крохотных капли — Яншиа и Иньярру — наедине. Горели неоновые вывески, мерцали зеркальными гранями стены зданий. Пустота. Серебристый купол, защищающий от враждебной атмосферы, мелко зарябил. По улице побежала тень, похожая на приливную волну, разбилась об огненный силуэт Иньярры — и сгинула. Яншиа отступила на шаг. Покрытие под ногами было гладким и пружинистым, серым — как и всё вокруг. Кроме Иньярры. — Ой, смотри! — Яншиа вскинула взгляд, следуя вскрику Иньярры, и вздрогнула. — Второе светило. Оранжево-золотое, размытое, похожее на ромб, — второе светило действительно сияло над головой, рядом с первым. Низко-низко, казалось, ещё секунда — и спрыгнет на землю, рассыпая искры. Сжигая мир дотла. — Купол искажает картину неба, это все знают, — рассудительно заметила Яншиа. — Иллюзия, не более. Как и Время Выбора. Иньярра вздрогнула. Пробормотала: — Действительно, — глядя на небо иначе, без детского восторга. Треугольные уши поникли, — всего лишь иллюзия. Она никогда не станет правдой. — Мир — это тоже иллюзия, — Яншиа пожала плечами, — и рано или поздно она разбивается на куски. — Поёжилась. Лёгкое платье не спасало от воцарившейся под куполом прохлады. Светила — всё ещё два — клонились к закату. — Холодает. Пойдём где-нибудь сядем, Ярра, я… — Как ты меня назвала? — Иньярра качнулась к Яншиа, впилась в плечи короткими ногтями. В чёрных глазах рождались и гасли галактики. — Повтори. — Ярра, — послушно повторила та, хмурясь. Кожу на плечах жгло. — Это же… твоё имя. — Только мой Ян… — забормотала Иньярра, опустив голову. Её лицо скрыли огненные пряди. Пальцы напряглись ещё сильнее, впиваясь в бледную кожу Яншиа до крови. — Только мой Ян имеет право… Только она знает, как… — Иньярра, хватит! — воскликнула Яншиа, силясь разжать её хватку. По белой ткани вниз заструились ручейки крови. — Успокойся, дыши, давай всё… — Ты не Яншиа. Иньярра подняла голову. Её лицо изменилось и продолжало меняться: чернота заливала радужку и белки круглых глаз; челюсть тяжелела, раздаваясь вширь; чёрные полосы зазмеились вниз и вверх, повторяя рисунок набухших жил. Яншиа не успела вздохнуть — клыки Иньярры вспороли её горло. Не ногти — серповидные когти вспахали плечи и грудь, ломая рёбра и выдирая ключицу. Два светила упали за горизонт — и мир погрузился во тьму.

***

Ян-49 открыла глаза. Её тело, погружённое в псиогель, пронзали судороги. Пульс частил, отзываясь на сигналы нервов: телу делают больно. Гель застилал глаза мутно-синей пеленой, мешая что-либо разглядеть. Горло распирала дыхательная трубка. Назойливо пищали приборы. Ян-49 не чувствовала ничего. Постепенно судороги ушли. Пульс успокоился, замолчали приборы. Псиогель стёк в резервуар. Крышка капсулы с тихим щелчком поднялась. Ян-49 помогли встать. Выдернули дыхательную трубку, царапнув нёбо и задев чувствительные клыки. Ян-49 скрутило. Оператор вился вокруг неё, сплёвывающей остатки геля на пол, причитал: — Ну что вы, госпожа Ян, пройдёмте к диагносту, там будет удобнее. «Госпожа Ян» вытерла рот тыльной стороной ладони и выпрямилась. Оператор — невзрачный алоштеид в лиловом комбезе медслужбы, на две головы ниже неё, — застыл взглядом на её голой груди и гулко сглотнул. Ян-49 мазнула по нему равнодушным взглядом и отвернулась. Зашагала к стопке аккуратно сложенных вещей. Офицерская белая форма села как влитая, укреплённые ботинки слегка жали. Ян-49 переступила с ноги на ногу, приноравливаясь, прежде чем покинула медчасть, не слушая возражений оператора. У него не хватило полномочий её остановить. На соседнюю капсулу, всё ещё закрытую и тихо гудящую, она даже не взглянула. Ян-49 спешила отчитаться: операция завершилась неудачей. Снова. Высокая Инь вспомнила то, чего помнить была не должна. Коридоры базы полнились рокотом голосов, треском и гулом техники. Инь и Ян, разных рангов и возрастов, спешили по своим делам. Ян — степенно, следуя прагматике и протоколу. Инь — вприпрыжку, спиной вперёд, боком, верхом на Ян. Ян были светлы, высоки и безукоризненно красивы. Инь — ярки и бледны, говорливы и угрюмы. Низкие и высокие, тёмные и светлые, гуманоиды и алоштеиды — разные. Ян были похожи один на другого и потому скучны. Инь — неповторимы, но все как один — прекрасны. Ян выращивали, чтобы служить Инь. Инь мог родиться в любой семье, живущей под кровом светила. Но все они были обречены воевать во имя родной Алоште. Командир встретил Ян-49 молчанием. Седой и ссутуленный, в серой офицерской форме он казался скальным вороном — падальщиком, кружащим над местом отгремевшей битвы. За его спиной догорал день — светило коснулось подолом горизонта. Его угловатое отражение готовилось спрыгнуть за край. Раньше алоштеиды верили, что второе светило — настоящее. Каждый год оно рождается, глядит на землю внизу и думает: остаться ли ему на этом небе? Уйти ли в иные земли, более чистые и достойные? Долгими снежными днями алоштеиды смотрели на него и просили остаться. Называли эту пору Временем Выбора, устраивали свадьбы и гуляния, прекращали войны. Но каждый раз светило исчезало, отвергая их. Тьма крепла в сердцах, ожесточая мысли. Много позже алоштеиды узнали, что второе светило — не более чем преломлённый свет первого. Иллюзия. И это укрепило тьму. Ян-49 склонилась и замерла. — Говори, — голос командира, тихий и шершавый, прокатился по светлому кабинету клубком игл. — Цель не достигнута. Высокая Инь отклонила шестой запрос на соединение. Командир вздохнул и накрыл голову руками. Жёлтые морщинистые пальцы поворошили волосы. — Как с этими Инь сложно… Вас, ущербных, можно создавать пачками, а над каждой припадочной нужно трястись! — Он стукнул руками по столу. Высокопрочный пластик ответил оглушающим равнодушием. — Я знал, что с этим полуживотным будут проблемы. Знал! Думал, придётся подавлять агрессию на базе, зато в поле она бы блистала! Жестокая, хитрая — истинная Инь. Ян-49 не изменилась в лице, слушая эту тираду. Она, «свободная» Ян, была предана командованию и мыслями, и делами. Вернее, отсутствием своих мыслей — их заменяли приказы. Позже, если повезёт, если светило будет к ней благосклонно, её мыслями станет Инь. Особенная, прекраснейшая и самая лучшая Инь, которая даст ей Имя. Так должно быть. — Молчишь? Все вы молчите, куклы… «Опора и защита Инь» на словах, а на деле — якорь, чтобы их контролировать. Направлять. Что пошло не так? Командир впился в Ян-49 взглядом, сжал пальцы на пластике стола. Она молчала — вопрос не был корректен, и потому она не могла дать на него ответ. — Что она сказала, Ян? Ян-49 почувствовала, как на секунду — на краткий миг между вдохом и звуком — её сердце сжала холодная рука. — «Ты не Яншиа». — Одна кукла или другая — какая ей разница? — Лицо командира скривилось в отвращении. — Одна сломалась, так возьми другую. Полную копию, ген в ген, даже тупое выражение то же! Ян-49 хранила молчание и «тупое выражение» — ни один мускул не дрогнул на её лице. Командир выдохнул. Черты его разгладились, плечи распрямились, и сходство с вороном пропало. Он сухо приказал: — Забудь всё, что только что услышала, Ян. Ян-49 послушно подняла руку и коснулась переносицы, ровно над белыми линиями. Пальцы едва заметно дрожали. Она судорожно вздохнула, выгнулась, переживая приступ скрежещущей боли, и замерла. Когда она выпрямилась, её рука была тверда, а взгляд — пуст и тёмен. — Я даю тебе ещё три попытки, Ян, — размеренно проговорил командир, — до конца Времени Выбора. В случае неудачи тебя ждёт пустота и забвение. — А Высокую Инь? — Ян-49 замерла, осознав, что произнесла это вслух. Её пальцы перебрали воздух, нащупывая на бедре отсутствующий лучевик. Которого она никогда не носила. — Не твоя печаль, кукла. Иди. Ян развернулась и покинула кабинет. В её висках стучали не слова приказа — прощание Иньярры. Торопливый шёпот, коснувшийся разорванной шеи за несколько секунд до дисконнекта. «Ты не Яншиа». «И никогда ей не станешь». «Но я дам тебе другое Имя, твоё собственное». «Янтари». «Спаси меня». У них осталось три попытки. На соединение, побег и заметание следов. Янтари, надевшая пустую маску Ян-49, услышала сегодня достаточно, чтобы понять: её Инь достойна лучшего. И она его получит, чего бы это Янтари ни стоило.