Грёзы

Что-то нежное, медленное, очень приятное и смутно мне знакомое играло из дешёвых офисных колонок: хотелось встать, бросить всю накопившуюся откуда-то работу и начать танцевать, надеть наушники и выйти из здания университета, бежать по лужам, расплескивая брызги воды, смотреть, как падают листья, заглядывать в уютные кафе и пить в них кофе, пойти на танцы, научиться танцевать румбу, сесть в такси и ехать по ночному городу. Убежать отсюда. Хотелось наслаждаться каждым моментом жизни, ловить её на лету, дышать происходящими событиями. Но это не сейчас, это потом. А когда потом? Я всегда жила, надеясь на то, что дальше будет лучше, что пройдет время, и я обязательно получу то, чего хочу, то, чего заслуживаю. И я продолжала тешить себя этим "завтра", стараясь заглушить все мысли о том, что это "завтра" может попросту не наступить. Что ж, в чем-то Паркер действительно был прав: мне нужно что-то менять в своей жизни. Я так всегда боялась быть съеденной рутиной и что получила в итоге? Среди всех моих друзей и знакомых я выгляжу самой скучной девчонкой, самой серой мышкой с самой рутинной жизнью. Но мечтала я не о таком. Я встала из-за стола, расчистила его от кипы бумаг, критически осмотрела свой чулан, который почему-то назывался кабинетом, и решила, что начать меняться стоит с рабочего места и своего внешнего вида. А что? Изменения происходят не так быстро, как хотелось бы. И пусть Паркер говорит, что я не умею веселиться, он ведь всё равно не поймёт, что у нас разные представления о веселье. Собраться с друзьями, проиграть или пропить все деньги, напиться так, чтобы ничего не помнить, абсолютно не контролировать происходящее... Я находила в этом мало приятного. Такая жизнь может привести тебя не туда, увести в непонятную сторону и сбить с верного пути. Но тревожная мысль, запертая в клетке, созданной мною специально для нее, прутик за прутиком ломала барьер и таки выбилась наружу. А куда меня привела моя жизнь? Такая правильная, трудолюбивая, вечно серьёзная и неуверенная в себе. Где я? И что меня ждет? Ничего особенного. Я очистила рабочий стол и вышла из кабинета с твёрдым намерением все изменить. Как бы только это намерение не разбилось о какого-нибудь автомобилиста, который щедро обольет меня брызгами лужи. А еще в дополнение там пройдет Бенедикт. То есть, профессор Рид. Да, вот уж что у меня хорошо получалось, так это придумывание ужасно неловких ситуаций, которые время от времени воплощались в жизнь (в отличие от всех сценариев моей блистательной жизни, которые я так любила проворачивать у себя в голове). Теперь время больших и действительно блистательных перемен. Я в это поверила, и пока вера моя не пропала, необходимо было действовать. *** Новые канцелярские принадлежности, блокноты, рамки. Новые книги, картины, стикеры, гирлянды. Я начала с малого, и в вечер этого вторника моя маленькая, вечно захламленная каморка преобразилась вместе со мной. Рабочее место расчищено, вокруг приятный теплый свет гирлянд, вдохновлявшие меня книги, фотографии и картины. Я улыбнулась. Завтра мне будет гораздо приятнее идти на работу. По пути домой я зашла в местный небольшой торговый центр, прикупив себе парочку новых вещей, и понадеялась, что мне хватит смелости поменять свою обычную одежду на новую. Наверное, Фло и Паркер гордились бы моим настроем. Как бы мне хотелось не разочароваться в своих начинаниях, как бы мне хотелось действительно что-то изменить. Из сумки, заманчиво глядя на меня, торчала "Здравствуй грусть" Франсуазы Саган. Я встрепенулась, и живот свело каким-то тревожно приятным чувством. Завтра книжный клуб, и там будет Бенедикт. Конечно, я не собиралась меняться, чтобы профессор приметил меня, но... Это было бы приятным бонусом. Очень приятным. Его бархатный голос, аристократическая внешность, аккуратно уложенные волосы, его парфюм: редкую девушку всё это не сводило бы в его присутствии с ума, а я не оказалась исключительной. Его проницательный взгляд будто бы понимал всю мою симпатию, а будто бы и нет. Просто коллеги. Я печально вздохнула. Хотелось бы мне свести тебя с ума, мистер Рид. *** Новый день, впрочем, начался как обычно: с тяжелого подъема вечно недосыпающего человека. Хотя проблема режима и ранних подъемов уже давно стала для меня привычной, утро я все равно очень не любила. Особенно промозглое, осеннее, уже тёмное утро. Ветер, тучи, слетающие с деревьев листья. Это все будило во мне неведомую тоску и печаль, которую раз за разом приходилось преодолевать, заставлять себя делать то, что должно. Грусти не место в моей жизни. Разве? Стоит признать, что в новой бежевой клетчатой юбке-карандаш немного выше колена и свободного кроя белой блузке я смотрелась очень и очень привлекательно. Сегодня я решила изменить своему желанию собирать волосы в пучок и распустила их, надела золотые серьги-кольца, золотой кулон, испробовала новые духи, натянула сапожки, пальто и улыбнулась себе в зеркале. Сегодня, Софи, ты выглядишь просто замечательно. Так вот каково это, ощущать себя роковой женщиной. Так вот как обычно ощущает себя Фло. Что ж, это приятно. *** Рабочее место встретило меня тепло, окунув в приятную атмосферу уюта, собственного уголка. Это было чертовски правильное решение. Как бы там не было, а без работы успешной я всё же не стану. Но задерживаться я не собиралась. Сегодня вечером я буду читать "Здравствуй, грусть" и никто не сможет меня остановить. Пусть все слушают мой, как там сказал Бенедикт? Мелодичный голос? Я хмыкнула себе под нос. Господи, я же его совсем не знаю. Может, он действительно гей, а может мы с ним окажемся слишком разными... И почему вообще он так засел в моей голове? *** Я кинула критичный взгляд в зеркало. Волосы не растрепались, юбка не загнулась, блузка не съехала. Я подняла подбородок, еле заметно вздохнула. Как маленькая девчонка. Я взяла сумку, убедилась, что ничего не забыла и вышла из кабинета, впервые за огромный промежуток времени не задержавшись на работе. Когда-нибудь эта мамаша Миллер будет кусать локти оттого, что упустила такой ценный кадр. Но не сейчас. Книжный клуб. То, что Паркер назвал бы чистейшим задротством и скукой, но мне нравилось. И как бы банально это не звучало, но книги действительно помогали мне сбежать от реальности, они открывали передо мной новые миры, новый опыт, рассказывали о том, что я никогда не встречу. И я из серой мышки превращалась в героиню романов, за которую боролись сотни кавалеров, в героя, который спасал мир, в страдающего от экзистенциального кризиса мужчину, в жестокого подростка, в волшебника. Я открывала новые миры и проживала в каждом из них новую жизнь, и это было самое прекрасное, что было в моей жизни. Но никогда во мне не умирала надежда написать свою книгу и рассказать миру о своих мыслях, донести до него свои идеи. Только сначала нужно изменить собственный мир в настоящем. Дешёвенькая золотого цвета ручка замаячила перед глазами, призывая дернуть ее и открыть дверь аудитории, в которой находился книжный клуб. Я сжала руку в кулак, перебрала пальцы, положила ладонь на ручку и открыла дверь. В книжный клуб редко ходило много людей, однако послушать Франсуазу Саган пришло несколько большее количество студентов, чем я рассчитывала. Ну что ж, так даже лучше. Но сначала... Я пробежалась глазами по аудитории, проронила вежливое "Здрасьте", рассмотрела пришедших, но искала его. Профессор Рид стоял за кафедрой, немного облокотившись на нее, его умные глаза медленно скользили по учащимся, изучая каждого. Его взгляд остановился на мне и несколько потеплел. Бенедикт кивнул мне в знак приветствия, я улыбнулась в ответ и направилась к кафедре. Как никак, а слушать сегодня будут не Бенедикта, а меня. Я подошла к кафедре, сказала профессору Риду негромкое "Привет" и получила такое же в ответ. Покопалась в сумке и достала потрепанную, старую, до дыр зачитанную книгу, открыла и пролистала несколько желтых от времени страниц, вдохнула их запах и практически погрузилась в волшебный книжный мир, но запах старой бумаги был беспощадно сбит ароматом мужского парфюма. Парфюма профессора Рида. Кажется, он придвинулся чуть ближе. - Не против, если я сяду рядом? - раздался негромкий голос над моим ухом. - Конечно. Сади... Садись, - немного сбитая с толку, я даже не заметила, как перешла на "ты". Профессор мягко улыбнулся и подтащил ко мне неясно откуда взявшийся стул. Сел. Опер лицо на кулак и продолжил изучать аудиторию. Студенты были оживлены, и некоторые до сих пор подтягивались. Я смешалась: - Когда мне начинать? - спросила я у Бенедикта. - Хоть сейчас. Я кивнула и набрала воздуха в лёгкие, чтобы объявить присутствующим, что чтение начинается, но меня опередили. - Мисс Престон начинает читать, прошу всех притихнуть, - раздался голос профессора. Как галантно, вежливо и даже... Кокетливо? Нет, такие мысли лучше отбросить подальше. По крайней мере пока. По крайней мере пока я читаю эту книжку. Я открыла первую главу и с головой погрузилась в красивую историю героини, на какое-то время став ею. Иногда я делала небольшие паузы, обводила глазами присутствующих и удивлялась: все их внимание было приковано ко мне, они смотрели на меня, они слушали меня, они проживали эту историю вместе со мной, и для меня не было ничего приятнее этого. Разве что... Я покосилась на стул, на котором сидел профессор. Почему-то в голове заиграл Элвис Пресли со своей "I can't help falling in love". Профессор смотрел и слушал не менее внимательно. Да, это было еще приятнее. Время текло незаметно, словно песок сквозь пальцы, оно уносилось и бежало вперед, за чем-то неизведанным и новым. Оно неслось вперед, одна история заканчивалась, и другая начиналась. Рушился один мир, и создавался новый. Мы воздвигали замки, жили в них, а потом покидали, навсегда оставляя их в своей памяти. Время бежало, а я не чувствовала этого, я наслаждалась мигом и жила моментом, я чувствовала себя счастливой, и в душу закрадывалась робкая надежда. Надежда и вера в то, что в моей жизни возможно счастье и что вот уже сейчас я держу его за хвост, подбираюсь к нему все ближе и ближе. Всё у меня будет. За окном совсем стемнело. Время книжного клуба унеслось незаметно в далекие счастливые воспоминания. Студенты благодарили меня, осыпали комплиментами, просили приходить и читать чаще, а я обещала, что буду. Они прощались со мной, освобождая аудиторию. И время тихонечко улетало. Вот вышел последний студент. В аудитории остался только профессор Рид. И я. В воздухе висело молчание, вязкое как мед, попав в который, мухе не выбраться. А я как муха прилипла к этой вязкой поверхности, не в силах расправить крылышки и полететь в сторону свободного свежего воздуха, свободного диалога. Паркер говорил, я могу поддержать диалог на любую тему, но сейчас... На меня навалилось тяжелое осознание собственной нерешительности, которую, словно титановую завесу, пробить я не могла. Забравшись на пик радости, я начинала понемногу падать. Оставалось лишь надеяться. - Мне очень понравилось как ты читала, - одарил меня комплиментом Бенедикт, и этим словно снял кандалы, до того привязанные к моим мыслям. - Спасибо большое, - я улыбнулась и заправила прядь волос за ухо. - А эта книга... Она тебе нравится? Профессор склонил голову, будто рассматривая, изучая меня. Казалось, что щёки мои рдеют от одного его взгляда. Он обратился ко мне по имени, и из его уст оно звучало сладко. То, как он произнес мое имя, заставило меня вслушаться в него и полюбить заново. Софи. - Нравится, Софи. Французская литература весьма интересна, ты и сама это знаешь. Но я думаю, мы можем поговорить о чем-нибудь более отвлеченном, согласна? - Je suis d'accord. И откуда я взяла этот ответ? Иногда слова вылетали из моего рта так быстро, что я просто не успевала их контролировать. Интересно, у экстравертов так всегда? Но, кажется, Бенедикту мой ответ вполне понравился. Удивительно, но он все еще сидел на том же стуле, но вместо того, чтобы уйти, он лишь предложил сесть рядом. Я внутренне ликовала. Он спрашивал простые вещи, но такие удивительно раскрывающие, раскрепощающие. Мы говорили с ним, и вся когда-то существовавшая неловкость исчезала, и создавалось ощущение, что мы знаем друг друга уже долгие годы. Он рассказывал о себе, своих увлечениях, забавных историях, происходивших с ним и совсем не казался тем холодным отстраненным профессором, которым был обыкновенно. И что-то горело в его глазах, и в моих, наверное, тоже. Искра между нами? Возможно. А время снова незаметно уходило. - Нас не закроют здесь? - спохватилась я. - Нет, - ответил он с мягкой улыбкой, - но идти уже и правда пора. Поздно. С некоторым расстройством, все же признавая его правоту, я кивнула и поднялась со стула, направилась к своим вещам. Бенедикт подошел к кафедре, собирая свои бумаги в папку. Забрав свои сумку и пальто, я развернулась и, проходя мимо кафедры, зацепилась за нее ногой. Какие только мысли не пролетели в этот момент в моей голове. Конечно, все пойдет по самому ужасному сценарию. Сейчас я упаду лицом в пол прямо перед ним, а он рассмеется и подумает, что я всего лишь очередная замешкавшаяся студентка. Миг и... Я оказалась в крепких мужских руках. Просто не верилось. Как из худшего сценария все превратилось в какую-то клишированную романтическую комедию. Что глупее и банальнее можно было придумать? Неловкая сцена, которая так часто встречается в дешевых романах. Кажется, теперь я героиня одного из таких. Крепко прижатая к мужской груди, я робко подняла глаза и встретилась с улыбчиво-насмешливым взглядом Бенедикта. Мне так не хотелось выпутываться из этих объятий, которые итак слишком затянулись. Во рту пересохло, в голове воцарилась пугающая пустота, и лишь мурашки забегали по всему телу от его тепла, от его рук, сцепленных на моей талии. И его лицо. Так близко от моего. Я чувствовала на своем лице его дыхание и еле сдерживалась под его чарами. Я неловко попыталась оправдаться: - Я... Я... - я опустила глаза. Профессор Рид снял одну руку с моей талии и коснулся подбородка, поднимая мое лицо и вглядываясь в него, снова изучая. Он приложил палец к моим губам, показывая, что не нуждается в этих глупых оправданиях. Он погладил меня по щеке, заправил выбившуюся прядку за ухо. Его руки были немного шершавыми. И теплыми. В его движениях сквозила такая забота и нежность, что я готова была растаять у него в руках. Он обхватил мое лицо двумя руками, мягко коснулся шеи и медленно, будто спрашивая разрешения, притянул мое лицо к своему. Мои руки, ведомые не мной, потянулись к его идеально уложенным волосам, взлохматив их, провели по его щекам. Его губы трепетно коснулись моих, осторожно, но настойчиво он коротко поцеловал меня раз. Еще раз. И еще. Не в силах терпеть больше, я прижалась к нему всем телом, требуя больше. Он углубил поцелуй, полностью завладев моими губами... И мной. Его поцелуи такие же, как и он сам. Сдержанные, но страстные, осторожные, но настойчивые. И я тонула в нем, в его поцелуях, в его руках. Мне было мало. Он крепко прижал меня к себе, прервав поцелуи. Притянул, обнимая так, словно нашел какое-то сокровище. Я обняла его в ответ. Он пригладил мои волосы и прошептал: - Пора идти. Я лишь слабо улыбнулась и кивнула. *** Он провел меня до дома, возобновил прежний непринужденный диалог. С ним было легко, он что-то рассказывал и рассказывал, а я внимала каждому его слову, не упуская ничего. И он снова расспрашивал меня, старался узнать и понять. Было ясно, что это еще не конец, но только начало. Начало той самой счастливой жизни? Может быть. - Не думал, что скажу это кому-то из нашего университета, но вы действительно сводите меня с ума, мисс Престон, - он улыбнулся и подмигнул мне. - Я же просила называть меня Софи, - дурашливо ответила я, - с вас, кстати, теперь причитается свидание, профессор Рид. Он усмехнулся и пожал плечами. - Может быть. Я что-то пробурчала себе под нос, а его лишь позабавило это. А смех Бенедикта все еще что-то переворачивал внутри меня. Это казалось самым замечательным началом, но и оно постепенно подходило к концу. Мой дом был все ближе, а значит скоро нужно было расстаться, чтобы вскоре снова встретиться. Но пока мы не встретимся, я буду снова и снова прокручивать в голове наши разговоры, наш поцелуй, буду представлять себе его голос. И со мной навсегда останется воспоминание об этом дне, оно запечатлеется яркой картинкой в коллекции моих воспоминаний, и я раз за разом буду возвращаться к нему и переживать его заново. Но никогда так, как сегодня. Скоро придет грусть, ведь я всегда грущу, когда заканчивается что-то хорошее. Мы стоим у входа в мой дом, он снова обнял меня, пообещав, что скора увидимся, мы попрощались. До свидания, Бенедикт и... Здравствуй, грусть.