Слухи

Язык был раздвоенным. Джулиана сглотнула и не смогла удержать судорожного вдоха, когда он едва уловимым касанием прошелся по ее бедрам. Пронзительно-голубые глаза кардассианки гипнотизировали, парализуя и побуждая пропустить ход, замереть в ожидании, каким будет ее следующий шаг. Гарак подалась вперед, невинным на грани порочности поцелуем припадая к губам Джулианы. Шероховатые ладони неспешными мазками раскрашивали полотно возбужденного тела — Джулиане казалось, что кожа горит от прикосновений, вспыхивая и потухая, как только ладонь продолжала свое движение. Ладони самой Джулианы ласкали шейные гребни — невероятно чувствительные, они почти пульсировали под пальцами. Раздвоенный язык был теперь у Джулианы во рту, порождая воронку эмоций, названия которым она не знала. Кажущаяся прохладной кожа кардассианки обостряла чувства. Растворившись в поцелуе, Джулиана не заметила, когда он закончился, осознав, что может вдохнуть, лишь когда раздвоенный язык игриво скользнул по левому соску, немедленно вызывая еще одну вспышку возбуждения. Ладони Гарак спустились ниже, лаская живот и внуреннюю сторону бедер, бесконечно дразня — так же, как язык и легкие поцелуи дразнили грудь, ключицы и шею, почти заставляя Джулиану умолять. Завороженная, она прожигала кардассианку взглядом. Губы стремительно пересыхали, требуя увлажнить их. Поддавшись инстинкту, Джулиана скользнула по ним языком и в то же мгновение ощутила прикосновение другого языка там, где она давно жаждала ощутить прикосновение. Схватив губами воздух, Джулиана почти выгнулась, но удивительно крепкие руки кардассианки не позволили ей сдвинуться. Запрокинув голову, она судорожно сжимала пальцами простыню до побеления костяшек, пока раздвоенный язык, проникнув в нее, касался столь невыносимо нежно, что не стонать от каждого его изгиба было невозможно. — Гарак... Гарак... Кардассианка издала рокочущий звук, в котором Джулиане послышалась самодовольная усмешка. Неожиданно ее пронзил электрический разряд, когда Гарак ощутимо прихватила зубами кончик клитора. Глаза Джулианы почти закатились, и чтобы завершить начатое, не потребовалось много времени.

_________

За ленчем Джулиана не знала, куда деть глаза, что не могло не укрыться от внимания собеседницы. Оставив обсуждение темы религии в искусстве, Гарак сделала глоток сока рокассы, прежде чем задать вопрос: — Вас что-то волнует, доктор? Кончики ушей Джулианы покраснели, но она выдержала взгляд кардассианки, чтобы — как она попыталась убедить себя — отвести подозрения. Улыбнувшись, Джулиана покачала головой: — Скорее, меня терзает любопытство, не давая спокойно спать по ночам, — она рассмеялась, но смех, который должен был быть игривым и легким, прозвучал натянуто. — Вы меня интригуете, — губы Гарак тоже растянулись в улыбке. — Что же так захватило ваше внимание, что вы с трудом можете сосредоточиться на наших литературных дебатах? Краска с ушей мягко перетекла на лицо Джулианы. Кардассианка чуть приподняла надбровные гребни, выражая крайнюю заинтересованность. — Признаться, я давно теряюсь в догадках... — взгляд Джулианы снова пытался найти спасение в чашке рактаджино, проходящем мимо Джейке Сиско, репликаторе, стенных панелях — однако тщетно. — На самом деле это все глупые слухи... — Если вы расскажете мне, какие слухи мешают вашему сну, то, возможно, я смогу разрешить ваши сомнения, — вкрадчиво заметила Гарак, напоминая Джулиане о том, что прошлое ее собеседницы крайне туманно. Наконец решившись, Джулиана подняла на нее горящие глаза: — А это правда, что у кардассианцев... раздвоенный язык? — выдохнула она, подавшись вперед. Гарак растерянно моргнула, а ее надбровные гребни стремительно поползли вверх. — Простите... это был крайне неуместный вопрос... — отпрянув, Джулиана одним глотком допила рактаджино. — Я... мне нужно срочно идти! — вскочив, она, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, направилась в сторону медотсека. Проводив очаровательную в своем смущении доктора взглядом, Гарак сделала еще один глоток сока рокассы и полуприкрыла глаза. Неделя обещала быть крайне... занимательной.