Сквозь дурман - в неоновый мир

      Я люблю женщин и алкоголь. Люблю, когда блестящий неоновый свет стрип-клубов освещает меня ореолом праздника. Люблю, когда рядом со мной в ведёрке со льдом сверкают бутылки. Люблю, когда мои девочки, радостно визжа, заливают в себя водку.       Грохочет ритмичная музыка. В центре комнаты крутится зеркальный шар. От него исходят разноцветные брызги бликов, превращая всё вокруг в калейдоскоп. Я сижу на пурпурном диване, потягиваю из бокала дорогой коньяк и слегка покачиваю головой в такт музыке.       Первой заходит, покачивая бёдрами, ослепительная блондинка Рошель, моя фаворитка. Игриво подмигивает мне, и её милое личико становится только краше. Обожаю, когда она такая весёлая. Особенно мне нравится её звонкий, как колокольчики, смех. Её пышные груди при этом всегда подпрыгивают. Но, конечно, её лучшая часть — это упругая, аккуратная попка, за которую так и хочется ухватиться. Тем не менее, это не её главное достоинство. Она садится передо мной на колени и открывает рот, высунув шаловливый язычок. Мне бы хотелось наградить её коньяком или шампанским, но пока капаю ей только водку. Жадно проглотив их, она отступает, подходит к шесту и бросает мне кокетливый взгляд из-под густых бровей. Я киваю в знак разрешения, и она начинает танцевать. О, Рошель — прирождённая танцовщица! Я полюбил её в частности из-за этого. Её движения завораживают и увлекают в мир пылких фантазий, который доступен лишь мужчинам, впервые за много лет прикоснувшимся к женщине.       Второй заходит, теребя в руках хлыст, Рэйчел, моя горячо любимая искусительница. Её кожаный наряд приятно поскрипывает, острые каблуки цокают, когда она идёт ко мне. Она отбрасывает назад пышную копну чёрных волос, и до меня доносится терпкий аромат духов, который я вдыхаю с большой охотой. У неё не такое миловидное лицо — нос крупноват, и зубы чуть выдаются вперёд, — зато она прелестна в эротических играх. Ох, сколько ролей мы с ней отыграли! Я был и полицейским, и врачом, и начальником крупной корпорации и даже маньяком! Она, как и полагается, садится на колени и открывает рот, как Рошель. Её мне не хочется награждать. Рэйчел — суровая дама и агрессивна так же, как и её сегодняшний макияж. На язык с пирсингом капает водка. Каблуки снова цокают на мраморном полу. Она ложится на столик и широко раздвигает ноги. Я вожу губами по всем шнуркам и завязочкам её ботфортов, а затем с остервенением лижу каблуки. Моя роковая соблазнительница. Моя проводница в мир дьявольского разврата. Мой суккуб.       Третьей заходит Рэбекка, необузданная рыжая бестия. На самом деле это не её настоящее имя. Мать назвала её «Лиз», но мне больше нравится «Рэбекка». Она ко мне не подходит. Вместо этого идёт к живым цветам в горшочках. Нюхает бутоны. Проверяет почву на влажность. На мой жёсткий приказ не реагирует, и у меня мгновенно повышается уровень тестостерона. В день нашей встречи между нами пробежала не то что искра, сверкнула целая молния, но она продолжает дразнить и делать вид, будто не хочет взять в рот мой член. Который тут же отзывается подёргиванием в штанах. Эта потрясающе красивая бестия вызывает во мне животное желание. Приходится встать самому. Не терпится увидеть, как радостно вспыхнет её лицо, когда опрокину её сопротивляющееся тело на пурпурный диван и войду в этот манящий, мокрый жар. Ох уж это притворство! Истекая соками при виде большого члена, она делает вид, будто не хочет меня. Но я-то знаю, что никто не в силах отказаться от умелых ласк. Сладостная дрожь проходит по телу, когда я прижимаю эту красотку к стене и бледную шейку обдаёт дыхание хищника. Её рука отчаянно тянется к горшку с гортензиями.       Удар. Резкая боль в затылке. Ужасная пульсация, сперва отдалённая, будто из самых дальних уголков мозга, проходит по голове, превращаясь позже в невыносимый гул. Усугубляют мои страдания судорога в желудке и желание выскребать из себя всё содержимое пищеварительного тракта. Я протяжно стону, с трудом открываю опухшие глаза, и их тут же жжёт мигающий свет неисправной лампочки. В нос бьёт отвратительный смрад, и мучительный спазм сдавливает горло. Меня начинает рвать, но не густой мерзостью, содержащей остатки сытного ужина, а горькой, кислой жидкостью, от которой сводит зубы. Спазмы сводят меня с ума, но я не могу остановиться. Рыгаю, кашляю, задыхаюсь, выплевываю последние соки своего организма. Когда чуток отпускает, плачу и размазываю по лицу блевоту и слёзы.       Мне не хочется смотреть туда. Потому что я вернулся в этот жестокий мир. В мир, где властвует человеческая беспощадность. Вздрагивая от судорог, не понимая, чем заслужил такое наказание, я плачу и вытаскиваю из кармана грязной рубашки кулон моей любимой матери Розалинд. Целую и трепетно прижимаю к шраму, под которым билось разбитое сердце. Этот рубец я получил, когда мою мать переполняла нежность и она захотела навсегда высечь её у меня на груди. Долгие годы острый, сверкающий нож приходил ко мне во снах и портил умиротворение ночи позывами освободить мочевой пузырь. Иногда я не успевал. Тогда получал ещё долю нежности. Её мне хватило на всю жизнь. Которая, очевидно, не будет столь длинной.       Я весь дрожу, от собственного мерзкого запаха и страха, но не могу не повернуть голову к ним, к моим девочкам.       Лежит Рошель, проткнутая куском от танцевального шеста.       Лежит Рэйчел, задушенная хлыстом.       Если бы всё получилось, здесь бы лежала ещё Рэбекка, подавившаяся удобрениями. «Меня зовут Лиз, больной ты ублюдок!» — крикнула она, перед тем как выбежать и запереть меня внутри. Неблагодарная мразь! Каждое упоминание о ней теперь вызывает во мне жар ненависти и ярости. Я специально для неё принёс горшок с прелестными гортензиями и пакет удобрений, потому что она отличалась от других. Рэйчел я вызвал по телефону, когда огонь желания потребовал утех нестандартных, а Рошель — когда заказал приватный танец. С Рэбеккой меня познакомила сама судьба. У меня закончился моток верёвки, а в магазине не хватило доллара. Продавец не понимал, что мне жизненна необходима эта верёвка, и неистово кричал, брызжа слюной. Из глаз тогда у меня привычно потекли слёзы. Я не выношу криков. Каждый раз спазм давит на горло, и подбородок начинает дрожать. Рэбекка меня пожалела и отдала этому гнусному жирдяю недостающую сумму. С блестящими от слёз глазами, с благодарно бьющимся сердцем, я предложил проводить её до дома. Как оказалось, её привлекали чувствительные и нежные парни. Последнего у меня было вдоволь.       Ей нравились цветы, и я привёз сюда, в окраину города, где находился мой грузовой контейнер с волшебным миром, горшок с гортензиями. Кто же знал, что именно он станет моей погибелью. Когда пришло время, сперва убил Рошель, мою фаворитку, пока Рэйчел визжала у стены. Затем задушил и её. Мне хотелось разнообразия, и Рэбекку планировал накормить удобрениями, засовывая влажную почву в глотку до тех пор, пока она не задохнётся. Но вдруг она, выпучив глаза, упала на пол. Сострадательный и заботливый, помня про её проблемы с сердцем, я тут же подбежал к ней, намереваясь спасти мою любимую. Но получил удар горшком по голове. Пока я стонал и мучился от незаслуженной боли, она воспользовалась ключом, который висел на моей шее вместе с кулоном, освободилась от цепей и, обозвав, вылетела из контейнера. А ведь я о них заботился, кормил, поил, развлекал и даже принёс целый ящик водки, любимый напиток моей мамы.       Почему ты так жестока ко мне, Рэбекка? Неужели в тебе нет ни капли сострадания? Я боюсь оставаться с Рошель и Рэйчел. Они разлагаются и дурно пахнут. Ты же знаешь, какой я чувствительный и импульсивный. Слёзы текут из моих глаз каждый день и каждую ночь. Мне так одиноко без тебя! Мне не выбраться отсюда самому. Помоги мне! Спаси меня! Позволь мне жить! Прошу тебя, Рэбекка — ну хорошо, так уж и быть, Лиз, — вернись за мной, спаси меня! Я всё исправлю, обещаю! Я расскажу про чудесный неоновый мир и пурпурные диваны, на которых я буду удовлетворять тебя. В моих страшных снах только ты, обрамленная нимбом рыжих волос, обворожительная и прекрасная любительница цветов, утешаешь меня. Выпусти меня, Рэбекка! Я хочу дышать свежим воздухом предрассветного утра, хочу звать тебя на свидания и гулять по прохладным, ухоженным аллеям. Я не хочу наполнять лёгкие зловонием гниющих тел, не хочу пачкать ноги в вашей крови и фекалиях. Мне страшно! Выпусти меня!       Но мы ведь оба знаем, что ты не придёшь, так ведь, Лиз? Ты безжалостно бросила меня здесь, неблагодарная мразь! Сука, шлюха, жестокая паскуда! Сейчас ты, наверное, уплетаешь пышный, сочный омлет, посмеиваясь надо мной, пока я, несчастный, измученный, поглядываю с животным голодом на Рошель и Рэйчел. Когда-нибудь я доберусь до тебя, грязная сука. Тебе не скрыться от меня, не спрятаться. Я найду тебя и сварю твои кишки в кипятке!       Но пока… пока… пока я должен выпить. Должен вернуться в волшебный мир. Не знаю, на сколько меня хватит и что меня убьёт быстрей: голод, жажда или интоксикация. Или призраки.       Я хватаю бутылку и жадно пью горькую водку из горла. Ещё. И ещё. До тех пор, пока снова не проваливаюсь в спасительный мрак.       Неоновые врата рая открываются мне.       Рошель крутится на шесте.       Танцуйте, мои девочки, я весь ваш