Некий гаремный реванш: шестая симфония

Когда Тома открыл глаза, то сразу понял — сила не ушла. Он видел всех девушек обеих сторон, хотя те были далеко и многими этажами выше. Девушек и его, и Камисато. Его сражались с Тёмной Материей, выплёскивающейся из тела Даниэллы, и странным огненным образованием, отправляющим обжигающие струи в мечущиеся чёрные фигуры. Девушки Камисато уже приблизились к этому хаосу и целились своими орудиями — явно не разбирая, кто есть кто, пытаясь накрыть сразу всех. Акселератор шагал посреди них, и тоже догадался, что происходит — Тома аж видел, как он воздействует на векторы окружающих газов, изменяя их концентрацию, силу, направление и готовясь атаковать девушек Камисато… До бойни оставались секунды, Тома вытянул отсутствующую правую руку, но что-то зашевелилось внутри. Та же сила, те же ощущения покоя, что появлялись, когда оторванная рука восстанавливалась… Нет, пожалуйста. Не сейчас. Дай мне хоть несколько секунд. Отчаянная мольба — но нечто к ней прислушалось. Замедлилось. Всего лишь несколько секунд. Дольше процесс не удержать. Томе хватило и этого. Сила промчалась сквозь коридоры, настигла поле боя, развоплотила огонь и Тёмную Материю, заставив тело Даниэллы рухнуть — теперь уже точно навсегда. Векторы заволновались, изменились, вернули воздух в обычное состояние. Оружие девушек заклинило, вырвавшиеся снаряды развоплотило, магию заблокировало. А над ними… Всё выше и выше… Безоконное здание. Видимое силой даже с такого расстояния, сквозь сотни метров поверхности. И сейчас белый монолит был иссиня-чёрным, а исходяшие из него щупальца окутывали Академия-сити прочнейшим коконом, не упускающим ни пяди. Каждый человек, каждая улица, каждый дом были сдавлены этими щупальцами, в захват столь прочный, что он казался неразрушимым. Щупальца несли опасность. Смертельную угрозу для всех. Для самого Томы, для его девушек, друзей, врагов, знакомых и незнакомых, абсолютно всего города. Безоконное здание было главным врагом Академия-сити. И в оставшиеся мгновения Тома потянулся к нему, надеясь хоть как-то избавиться от этой опасности. Сила коснулась здания, то завибрировало в ответ, между ними словно бы возник резонанс… И основание здания прорезали трещины. Сразу множество, словно невидимые клинки рассекали белый материал, пока не образовалось рваное отверстие в рост человека. Дверь, приглашающая войти. Сила померкла. Очертания правой руки засветились, возвращая на место Разрушитель Барьеров. Картина белоснежного монолита растаяла, явив вместо этого тёмную лабораторию. Тома опустился на колени — последние мгновения бытия пятиуровневым эспером словно высосали из него все силы. Правая рука истребляла всю магию в его организме как домохозяйка пыль. И последним взмахом мозги словно прочистились, истина пришла на ум, а губы вымолвили: — Алистер Кроули и Алистер это одно и то же лицо. — Тома жив, — подтвердила Етцу, посмотрев на рухнувшие от усталости чёрные фигуры GEKOTA. — Моя плоть сейчас говорит с ним. И Камисато тоже жив! — крикнула она девушкам. — Они сейчас вместе и разбираются, как им выбраться. — Мы можем переместиться к ним? — повернулась Эльза к своим. — Где Фран? Быстрое обсуждение дало понять, что Фран исчезла. И никто не уловил, когда и куда. — Вот так хоть сколько-то хорошо, — пропищала небольшая человекоподобная фигура, собравшаяся из комков плоти. — Тома, все сейчас на несколько этажей выше и очень волнуются. — Сначала тут надо сделать дело, Етцу, — Тома кивнул на неподвижное тело Юитцу. — Сразу же помочь Камисато. Только не убивай, я хочу наедине с ней поговорить. — Ну, это не проблема, — фигурка слегка изогнула руку, и та заблестела подобием клинка. — Давай, паренёк, подходи сюда, отрезанное надо будет сразу же приставить. Камисато выглядел так, словно его сейчас вырвет, однако не только шагнул вперёд, но и закатал пустой рукав. Когда Юитцу очнулась, то понадеялась, что умерла. Однако ноющая боль во всём теле виновато опровергла желаемое. Она простонала, вытянула левую руку — правой не ощущалось — надеясь ухватиться хоть за что-то. Но что-то само ухватилось за неё, тёплое и крепкое, бережно поднявшее и опустившее на мягкий диван. — Пить… — прохрипела Юитцу, опираясь на его спинку и с трудом открывая глаза. Невдалеке что-то разбилось, ругнулись — но уже через несколько секунд стакан прикоснулся к губам, приоткрывая их и пуская в рот живительную влагу. Организм заработал лучше. Мозг постепенно подтянулся следом. Юитцу наконец сумела открыть глаза, и сразу зажмурилась, когда её благодетель включил лампу на столе. Но даже быстрого очертания ей хватило понять, кто с ней возится. И осознать, что всё пропало. — Как ты? — Тома уселся на офисное кресло, слегка подкатив его к дивану. Лампу он повернул так, чтобы та не била по глазам, и Юитцу вновь слабо посмотрела на него. — Что ты разбил? — тихо спросила она. — Первый стакан, — ответ почему-то невероятно развеселил учёную, резкий смех едва не превратился в бульканье — и сразу же осёкся, а тело в полураспахнутом белом халате расслабилось. — Ну вот разве это справедливо… — прошептала она. — Ты своей неудачей на ровном месте разбиваешь стаканы, но выигрываешь в итоге. Я ведь на какой-то момент была одной из сильнейших в Академия-сити… с магией, шогготом, Сен-Жерменом, чей голос мог лишь звучать внутри, Отвержением Мира… — Юитцу вновь засмеялась, уже куда слабее. — Ещё считала себя умной, и думала, что такой комбинации достаточно для победы. А потом Шестая прилепила ко мне маленький кусочек своей плоти, и всё разом просто… — она дёрнулась, а затем завозилась, устраиваясь поудобнее. Халат окончательно распахнулся, продемонстрировав, что хозяйка носит лишь чёрное нижнее бельё. — О, — Юитцу заметила это и посмотрела на Тому. — Ну что, дружбомагия? Будешь говорить о том, чтобы я исправилась, осознала и встала на светлую сторону? — Именно, — кивнул Тома. — И в твой гарем прыгнула? — Это совсем необязательно. — А что так? — Юитцу улыбнулась. — Боишься, что не справишься? Что все остальные со мной драться начнут? — Скажу так: как эксперт и учёный ты привлекаешь меня куда больше, — Тома тоже улыбнулся, а Юитцу вновь расхохоталась. — Да… по сравнению с Королевой любая будет уже не то… как учёный, говоришь? Учёный светлой стороны? А скажи-ка мне, Тома, — Юитцу перестала смеяться и вновь откинулась на спинку дивана. — Что такое вообще эта твоя светлая сторона? А то я только и слышу «светлая сторона, светлая сторона», а вот что это — никаких пояснений. Вся наука строго по закону, без смертей и под контролем сторонних органов? — В том числе, — подтвердил Тома. — Я… — Ну тогда науки не будет, — равнодушно перебила Юитцу. — Мы ушли на тридцать лет вперёд не только потому, что как следует воспользовались силой эсперов, но и потому, что никто не мешал этой силой пользоваться. Строгать армию клонов Третьей? Набивать закрома Тёмной Материей Второго? Растить детей с вживлёнными силами Первого? Так или иначе окучивать всех остальных хоть сколько-то сильных и полезных эсперов? Да, пожалуйста, в любое время, без всяких согласий в том числе со стороны самого эспера. А с тобой наверняка потребуется куча разрешений, и отказ по подозрению, и преследование великих умов за их «аморальность»… дойдёт до запрета целых ветвей науки, можешь даже не отрицать. И исследования вместо месяцев займут годы. Не успеем оглянуться, и уже вся планета без подобных кандалов нас обскачет. Юитцу выпрямилась, уже восстановив силы, в её голосе добавилось красок. — Или призываешь жить по совести? Мол, если видишь что-то неэтичное, то не участвуй в этом? Такое хорошо говорить, когда ты на «ты» со всякими важными шишками, и живёшь в богатом доме на всё готовое, включая на всё готовых девушек, Камидзе Тома. А когда ты не можешь ни с кем подружиться, не знаешь, как общаться на их любимые темы, когда твои работы никому не нужны и ты работаешь продавцом в лавке, упорно продолжая заниматься наукой по ночам и с каждым днём чувствуя всё большее опустошение? Когда тебя замечают и приглашают работать с ними такие имена, что захватывает дух, то что тогда, Тома? Что тогда сделать с неэтичным? Отказаться и вернуться к унылой жизни совсем без всяких шансов, но зато с «я поступила правильно», или плюнуть на всю эту этику и продолжать заниматься любимым делом, не обращая внимания на то, сколько умрут после этого? Она уже едва ли не кричала, но Тома продолжал внимательно слушать. — Вот что ты скажешь, Тома? — Юитцу даже ткнула в него указательным пальцем. — Мораль или счастье? С учётом того, что никто твою мораль не оценит? Скажи, баловень судьбы, что бы ты выбрал на моём месте и за что продолжал бы держаться далее? И дай мне ещё воды, — она аж откашлялась, и Тома беспрекословно наполнил из графина ещё один стакан. — Серьёзно, Юитцу, — он уселся обратно на кресло. — Ты называешь баловнем судьбы человека, что с самого рождения жил в постоянной неудаче. — Ага, я видела телесюжет о тебе, — хмыкнула та, отпивая аккуратно. — «Парень утверждает, что его преследует неудача. В школе о нём отзываются как о драчуне и двоечнике». — И это только учителя, — Тома аж помрачнел. — И если хочешь ответа, Юитцу — да, на твоём месте я бы выбрал то же самое. Но затем наши пути разделились бы. — Хм? — та подняла брови, отпив ещё и слегка запахнув халат. — Для меня светлая сторона — это не какое-то абстрактное добро, — Тома всё равно не обращал на её тело никакого внимания. — Это, скорее, понимание того, что ты творишь зло. Избегание этого зла при любом удобном случае. И отсутствие оправданий. Я выбрал бы то же самое — но осознавал, что поступаю плохо, что в результате моих действий умирают люди, кем бы они ни были. И не оправдывался бы тем, что раз строю карьеру и даю своей жизни единственный шанс, то всё правильно. Старался бы прекратить это как только смогу. Так что, если спрашивать тебя, Юитцу — пыталась ли ты, встав фактически во главе Кихар, исправить ситуацию с погибающими от ваших рук? И сейчас ты жалеешь себя? Думаешь, что заслуживала победы, заслуживала большего? — Я что, должна тебе отчитываться? — Юитцу сжала стакан, и Тома лишь грустно покачал головой. — Нет. Но светлая сторона будет состоять именно в этом. Люди, осознающие, что они творят зло — и ищущие пути избавления от этого. Медленные, требующие шагнуть назад и что-то потерять, требующие последующего искупления, но постепенно выводящие на лучшую дорогу. И мы всегда будем готовы понести наказание и искупить грехи. Помочь как можно большему числу живых. Хоть как-то улучшить и исправить жизнь тех, кто стал жертвами наших деяний. Отдаться реке мёртвых, приняв то направление, в котором она нас вынесет. Они замолчали, и только ноутбук тихо жужжал единственным источником света. Юитцу взглянула на него, затем усмехнулась и сказала: — Тома, подойди к этому ноутбуку и найди на столе папку «Список параметров». Пароль от неё… так, дай мне пару секунд… — она слегка помассировала виски. — Пароль Y85kz7xc4bAin. — Ты его целиком запомнила? — уважительно спросил Тома, когда папка открылась. — Мы не пятиуровневые, но что-то можем, — хмыкнула Юитцу. — И вот в этой стопке документов найди Митцури Аю. В поиск вбей, быстрее будет. Тома так и сделал — нашёл документ, открыл его и пристально вгляделся. Данные об Аю, причём десятилетней Аю. И ничего такого особенного — вес, рост, возраст… он даже оглянулся на Юитцу, но та лишь махнула рукой. Мол, продолжай, сама не скажу. Возраст, объёмы тела, максимальный уровень эспера, тип крови, цвет волос и глаз… Стоп. Тома не сразу сообразил, даже когда сконцентрировался на строчке «Максимальный уровень эспера: третий». Третий уровень для Аю, что мечтала стать пятиуровневой, что пыталась изменить его и вырвать из идиотского трио в статус «парня пятиуровневой», что сошла с ума и атаковала Мисаки, считая её виновной в краже шанса стать пятиуровневой… С самого начала пятый уровень был недостижим для Аю. И раз этот список составили в десять лет, то об этом знали заранее. Знали — и продолжали мучать девочку, продолжали давать ей ложную надежду, позволяя сойти с ума от невозможности достичь желаемого, достичь лучшего мира… и точно так же мучали тысячи, миллионы детей до и после неё… — Вот, Тома, выйди ко всем этим нулевым и первым уровням, после чего честно и с ответственностью скажи, что они по умолчанию бесполезны, — Юитцу позади него аж захихикала. — Что как бы они не старались, но нынешняя сила их предел и это не изменить обычными способами, а необычные требуют что-нибудь вроде полной промывки мозгов Такицубо Рико — для тебя то самое плохое дело, к которому надо прибегнуть? Правда, после этого ITEM переметнутся в твои враги, от них придётся избавиться, прикончить в том числе двух милых девочек, и это только начало… дорога светлой стороны, говоришь? Продолжая хихикать, Юитцу полезла в карман и вынула оттуда прибор с одной-единственной кнопкой. Затем, смотря Томе в понурую спину, нажала эту кнопку и усмехнулась. — Прости. Я не понимаю твоей морали, для меня она абсолютно чужда. И я уверена, что ты ничего с ней не добьёшься. А если встану на твою сторону, то предам тех, кто превратил меня во что-то значимое. Она опустила руку в карман и, не вынимая, нажала что-то ещё. Голубое свечение разлилось прямо по дивану, и Юитцу рухнула в него, устремляясь ещё ниже. Тома даже не двинулся, продолжая смотреть в экран ноутбука и чувствуя полную опустошённость. Наверняка на всё это можно как-то ответить, найти путь, изогнуться, но пока что он не видел ничего. И с этими мыслями приходило чувство, что Юитцу, вопреки всему произошедшему, победила.