***
Анна захлопнула за собой дверь и выдохнула. Никогда она ещё испытывала такого страха за свою жизнь, да и не только за свою. — Так-так, ты должно быть новая подружка нашего беглеца, — голос, сказавший это приятным назвать сложно. Она хотела оглянуться, но не успела и дёрнутся, как неизвестный схватил её за свободную руку и, развернув к себе лицом, прижал к стене. Паника. Она подбирается к ней, как ягуар: медленно и тихо, чтобы потом захватить её в один молниеносный прыжок. Но кто хочет оказаться в когтях большой кошки, несущей смерть? Анна вот совсем не хотела. Пожалуй, ещё больше, она не хотела делать возможную жертву Дилана напрасной. И снова она не знает, толи всё происходит слишком быстро, толи слишком медленно. Но это самое всё случается. Позже она осознает, что именно после этого случая дорога обратно, в нормальную жизнь, стала для неё перекрыта. Но нужна ли ей её прошлая жизнь? Кажется тип ей что-то говорит, когда она перебивает его выстрелом. И тишина. Как будто весь мир замер и только преступник непонимающе смотрит на пятно крови, расползающееся по одежде, хватается за живот, куда пару мгновений вошла такая обычная пуля, такая же как сотни других выпущенных этим вечером пуль, и одна из тех, что унесла чью-то жизнь. Да, он падает и смотрит на неё широко открытыми глазами. «Как? Я умираю? Неожиданно. Это ты выстрелила? Не один из твоих дружков? Ты теперь убийца.» И жизнь медленно покидает эти глаза. Анна стоит в оцепенении. Она тоже замерла, как и всё вокруг. Шум перестрелки остался в другом мире. Она же вдруг обнаружила себя здесь, в мире, где она только что выстрелила в человека. Где человек умер на её глазах. Он не истёк кровью, нет, кажется, пуля перебила ему позвоночник, пройдя через мягкие ткани брюшной полости. Звуки вернулись так же быстро, как и пропали. Просто Бер вдруг осознала, она слышит чей-то приближающийся бег. Неловко направила пистолет на вход в переулок, как раз в группу подоспевших мужчин. Их лица были скрыты банданами, почти как у Чарли. — Эй, опусти-ка пушку, мы вроде как на помощь пришли. «Чарли говорил подмога будет. Наверное вот. Наверное этот идиот скоро выйдет.» И она отбрасывает пистолет. Он вдруг кажется таким тяжёлым и неприятным, жжёт ладонь Адским пламенем и морозит ветрами Антарктики. Анна уже пять минут, как сидит в машине. На этот раз на водительском кресле. Ведь выстрелы уже прекратились и скоро-скоро из этой чёртовой двери выйдет растрёпанный, но живой Дилан, сядет рядом и скажет: — Ну чего? Трогай! А девушка ему улыбнётся, протянет руку и уберёт с лица пару прядей, а потом порывисто обнимет его. А он, слегка поморщившись от боли в мышцах, аккуратно обнимет её в ответ. Но секунды уходят в небытие одна задругой, а может минуты или часы? Девушка не знает. Дверь, серая, а кое-где ржавая, всё закрыта. Анна боится входить, боится увидеть что внутри. А там Ад, она точно знает. «Но ведь он слишком горяч, чтобы сгореть, не правда ли?» И кто скажет, почему ей стала не безразлична судьба сверх меры нагловатого гангстера? Почему адрес на бумажке слегка расплылся, после того, как саму бумажку несколько раз скомкали и вновь распрямили потные ладони? Почему она не хочет уезжать? Почему одна мысль уехать сейчас же ощущается, как предательство? Так много «почему», и так мало «потому». Скрип. Анна вздрагивает и смотрит на приоткрывшийся ход. В этот момент она, пожалуй, могла бы уверовать в высшие силы, если бы не была так рада видеть очень живого Альвареза, хоть и не совсем здорового.***
Чёрный кадиллак вновь припарковался. На этот раз на парковке мотеля у самого выезда из Лос-Анджелеса. Сначала из автомобиля вышла девушка и, обойдя его, открыла дверцу для пассажира. Опираясь на свою спутницу, он похромал к стойке администратора. Молодая блондинка радостно приветствует их явно заранее репетированной речью. Наверное, она даже гордится, как хорошо она выучила её и как она мастерски встречает улыбкой гостей. Но жизнь полна разочарований — её почти в самом начале перебивает мужчина. — Мне нужен Мэттью. Блондинка на секунду хочет расстроится, но тут же вновь улыбается. — Я сейчас приведу его… — Нет-нет, — её снова перебивают, — лучше сразу нас к нему отведи. — Но ведь так нельзя, — робко возражает слегка сбитая с толку блондинка. Хозяин мотеля всегда сам выходит к своим гостям. — О-о-о, нам можно. Я, можно сказать, его друг детства, он будет рад меня видеть. Блондинка сомневается, у неё нет инструкций на такой случай. Но что может усталый чужина и робкая девушка сделать дурного? Была не была, и она выходит из-за стойки, ведёт их к отдельно стоящему домику. Как только мужчина видит куда идти, он просит оставить их, мол, сами понимаем куда идти, спасибо, что показала. Анна не думала, насколько Дилан тяжёлый и насколько ему больно. Когда они стояли на пороге домика, она уже даже немного жалела, что предложила ему на неё опереться. — Итак, насколько я знаю, здесь живёт один мой старый знакомый. И хочу надеяться, он пустит нас переночевать. — Почему здесь? Разве мы не могли вернуться ко мне? Или выбрать любой другой мотель? — Потому что, за твоим домом уже наверняка следят, а ещё он не выдаст своего старого друга банде, — отвечают ей. Альварез нажимает кнопочку дверного звонка и отступает на полшага. Слышны шаги, звяканье открываемого замка, и перед парой предстаёт заспанный и слегка лохматый человек. «Мэттью, так Дилан его назвал, и он не выглядит обрадованным нашим приходом». — Ты?! Нет! Не хочу тебя видеть! У меня спокойная, размеренная жизнь, а где есть ты там жизнь очень быстро слетает с катушек. Заползай обратно в свой сраный кадиллак и едь куда угодно, только не сюда! И дверь захлопывается у них перед носом.