***
Голова и глаза не могли поверить в увиденное — сам Салливан Бучер! «Или это у меня крыша рвётся в полёт, или я попала в наземный рай для сатанистов». Размышляя как я попала в этот мир, ничегошеньки не помня, что случилось в прошлом мире. «Видимо это останется загадкой». Перекатывая ментоловую конфетку на языке, раздумываю, что раз Бучер оказался, как его описывали, только у него нет нарушений в речи, что несомненно радует. «И я типа тут останусь до конца своих дней?» Резко вздыхаю и закашливаюсь от впечатлительной мысли. «Теория придорожного чебурека?» Закрываю дверь на все два хлюпких замочка, раскидываю свои вещички по комнате, оставаясь в труселях и лифчике поддерживающий мою кровно заработанную жирком и мягкой тканью, второй размерчик грудинки. Щеголяя с блаженным видом моськи и хлопая по своим жирненьким ляшечкам, горжусь своей не идеальной фигуркой. Неожиданная трель звонка испугали меня, икая от неожиданности, натягиваю свою кофту и розовые шорты, иду открывать нежданным гостям. Приоткрываю дверь и тут же хочу обматерить весь белый свет и тут же захлопываю дверь перед Моррисоном. «Расистов-извращенцев мне тут ещё не хватало!» Открестившись три раза и плюнув на него через дверь, ухожу в комнату. «Ну и взгляд у него, больно похабный». Успешно игнорируя звонки и бряки в дверь. Воткнув в уши и включив на всю громкость полюбившуюся мне песню «Lx24 — Разбитая любовь». Мысленно подпевая и пританцовывая завариваю чай с тремя ложками сахара и разглядываю отросшие на большом и безымянном пальцах, ноготки. «Пилочку надо, пилочку». В три глотка выпиваю чай открываю окно на кухне. «Бабье лето». Оставшийся вечер провожу в размышлениях и воспоминаниях, каким боком рака я попала в «Sully Face». Понимаю, что в философии полный профан и берусь за муку с яйцами, в дело вступает духовка. «Сомневаюсь, что в этой школе нормально кормят, но воспоминания из прошлой жизни довольно приятные — у нас в школе давали суп, салат и запеканку с чаем и каждый день по разному, и так по определённым дням». Поставив готовые пирожки с зелёным луком и яйцом, пошла дальше щеголять в своём «худеющем» виде по квартире.***
Будит меня звонок. Тихо зеваю и пытаюсь встать, но что-то тяжёлое не даёт этого сделать. Убрав лезущие волосы с глаз думаю, что это может быть. Увидев чёрную шерсть думаю, что это кот. В дверь продолжают звонить. Зеваю во весь рот и спускаюсь на ковёр, натягивая штаники и чёрную кофту. Кошара с недовольством глядит на меня. Кеды слёзно просятся к друг другу и я пинаю их к тумбочке с обувью. Открываю дверь и Салливан поднимает голову на меня. — Проходи. — затаскиваю за шкирку Бучера и закрываю дверь за замочки. — Заваришь чай? Я только встала. — зевота так и не хочет проходить. — Ага. — весело отвечает красноволосый и уходит на кухню. После помывки своего личика, разглядываю вылезшие прыщи на щеке. «Если я скажу, что кожа не шелушится, то всё как обычно пойдёт по пизде?» После риторического вопроса в никуда, заплетаю косичку и выворачиваю футболку во внутренний шов. Меняю чёрные штаники на красные с кожаным ремешком. «Тот озабоченный тип, кажется Тодд, пойдёт на всё, чтобы затащить в постель». Три раза перепроверяю учебники, тетрадки, пенал ручек, карман с карандашами и ручками с ластиками; заворачиваю в полиэтиленовый мешочек простых булочек, кладя в отдельный кармашек, понимая, что с такими учебниками пышный булочки превратятся в плоские блины. Пьём чай с пирожками, Салливан сидит смутившись и косо глядит на меня, а я с интересом пялюсь в одну точку, смотря как она, то темнеет, то светлеет. — Смотри, чтобы косоглазия не было. — облизываю пальцы и вытираю об штаны. — Прости. — извиняется красноволосый. — За что? — стенка становится темнее и начинает плыть. — Не знаю. — Бучер берёт протез в руки и вертит его. — Они говорят, что я урод. — грустно выдыхает парень. — Да они сами уроды аморальные. — проморгавшись, сгоняя темноту, смотрю на погрустневшего Салливана. — Знаешь, где-то там есть отель «Обида», с видом на чёрное море Разочарования, впадающего в красный океан Сомнений, а из фиолетовой пены морской, словно Афродита, каждый раз рождаются извечные комплексы, поэтому не слушай их, а поступай как хочешь ты. Ну за это я тоже получала по мордасам, но это того стоило. — тресу ниточками-браслетиками на руках и поднимаю свой зад с деревянного стула. Скача по ступенькам, как горный козёл, быстро вылетаю на улицу. «Ну точно бабье лето». Салливан вырулил из-за двери на всех порах, за ним, как маньяк выбежал какой-то пацан. Инстинкт стада сработал идеально — я побежала за Бучером. За шкирку и в ближайший магазин. Продавец за кассой осуждающе-брезгливым взглядом осмотрел нас, а я привыкшая всем и всегда показывать своё хорошее и оптимистичное настроение, показала ему сердечко из больших и указательных пальцев, в следующую секунду эта форма приобретает два средних фака для кассира и моя милая улыбочка. Пройдясь и оглядев верх полки, насколько позволяет мне сто шестьдесят один сантиметр, выбрала самый дешёвый сок, по четыре пачки. Кассир с каменной мордой пробил коробочки с персиковым соком, отдав банкноту и высыпав мне монетки на подложку, тут же скребла их и с веселёнькой улыбочкой ускакала на выход. «Жизнь прекрасна!» Бучер явно не привыкший к таким выкрутасам с моей стороны, чуть ли не обнимает меня и просит рассказать, как я такому научилась. Школа встретила нас с ошалевшими учениками и ученицами, в открытую пялясь на бодро шагающую меня и довольного Салливана. «Меня не ждали, а я припёрлась!» Сверившись по дневнику с расписанием, номеру кабинета и классом, в котором тоже учится Бучер, шагнула за порог кабинета химии с таблицей химических элементов. «Между нами химия, химия-я-я!» Парты оказываются разделены на одного. «Опа, а вот и тот чернявый-озабоченный-ловелас-в-постели-ас». Он смотрит на меня сжигая взглядом, но я не дощечка для паяльника, по этому отправляю в полёт рюкзак не заботясь о сохранности внутри и с напевным «Трэ-тэ-тэ-тэ» выпрыгиваю из класса, пытаясь найти ведро, куда бы выкинуть невкусную жвачку. — Рюкзак на базу! — хочется спокойно и без ора сказать, но гортань за меня всё решает и получается рёв дикого зверя, по моему схоже на сонного медведя. — Ой! — подпрыгивает тёмноволосая девчонка от страха и разворачивается, пытаясь поднять рюкзак с пола. Все в классе пялятся на меня, как на душевно больную. «А вот схожесть с медведем, разбудившего раньше положенного времени, мы очень похожи». Девчушка испуганно пищит и отходит от меня. Горластость даёт, как плюсы, так и минусы. — Я не хотела! — поднимает та свои тонкие изящные ручки пианистки. — Скрути ультразвук на минимум. — спокойно произношу и подхожу к своей парте. — А ты отойди от меня, если я тебя ударю, то мне будет стыдно и я извинюсь. — вежливость, комплимент и унижение в одном предложении мой конёк. — Попробуй. — надменный тон и я поднимаю рюкзак за ручку. Рюкзак перевешивает допустимый вес, там не только учебники, но и расчёска, запасные штаны с футболкой и носками. Везде есть инерция и рюкзак её прекрасно применяет на практике — парень садится на пол с кряхтением держа рюкзак. А ещё говорят, что девочки слабый пол. «Только кирпичей не хватает». — смеётся демонёнок сидя на плече. «Ну ему же больно!» — возмущается ангелочек. «Валите туда от куда и пришли». — перебиваю их возмущение и они затыкаются. — Ещё один доказанный факт на примере, Джексон. — тяну рюкзак на себя и любезно отхожу в сторону, ставя подножку той нахалке. — Эпичность зашкаливает, Лиделл. Все пять звёзд твои. — ну честно, я не хочу издеваться, я просто говорю правду и это не издевательство. Оглушающий звонок, учитель, как штык на рабочем месте, убийственный взгляд на мне от Эшли и Ларри. Бучер тихо смеётся и садится сзади меня. К середине урока учитель всё предельно ясно разъяснил и выдал тесты на пятиминутку. Так же собрала все листочки и удовлетворительные оценки ставит в журнал. Развернувшись на стуле боком к учительнице и накренив стул, придерживаюсь за парту Салливана. Путём записок и моих улыбок от уха до уха, учительница глядит на меня с прищуром. Улыбаюсь и машу ручкой. Судя по побледневшим лицам одноклассников и даже Ларри с Эшли, все уже меня похоронили. Учительница с непоколебимым видом смотрит на меня. — Здравствуй, Котова. — спокойно произносит седовласая женщина и продолжает чиркать на листочках. Все, кроме красноволосого, уставились на меня. Салливан едва слышимо хихикает, я же кручу синие-радужное колечко на большом пальце. И мы спокойно продолжаем рисовать закорючки на листочке. Тихий шёпот прошёлся по классу. Блондин с вызовом смотрит на меня, я на него. Заржав с собственной мысли, утыкаюсь в сгиб локтя, пытаясь успокоиться. — Что смешного произошло, Котова? — с напущенной спокойностью интересуется учительница. — Искра прошлась меж двумя элементами и проводка загорелась. — конечно никто ничего не понял, кроме меня, учительницы и модника-Трэвиса. — Детство заиграло? — улыбается сероволосая. — Да-а, — нагло улыбаюсь и продолжаю качаться на стуле. — Натрий о аш плюс купрум эс о четыре. — вот, что я не люблю, так это словесные задачки. — Купрум о аш дважды, — подсматриваю в каких рядах они стоят. — плюс натрий два и с о четыре. — в письменном виде мне легче. — Похвально, Котова. — учительница что-то чиркает в журнале карандашом. — Подтвердишь на следующем уроке в тесте, свою оценку. — выдаёт учительница.***
На последнем уроке физры, я получаю в голову баскетбольным мячом отскочившим от стены, Джексоном. Салливан придерживает меня за спину, а я обнимаю его. Серые мушки хороводом пролетели над головой. «Страховку на жизнь надо!» — трясёт калькулятором демонёнок. «А лучше ко врачу». — выдаёт ангелок и держится за свою больную головушку. Весь класс ржёт надо мной, а я щурясь, прикрываю глаз. Зрение вернулось в норму, волейбольный мяч как раз остановился у меня перед ногами. «Да! Пни его!» — подначивает демон, яростно махая лапками и калькулятором. «А после нам придётся покрывать его болячки всю жизнь». — ноет пернатый. Идея кинуть мяч в голову Джексону, конечно хорошая, но есть идея получше. Снимаю резинку с головы Салливана и метко стреляю в щёку зачинщика моего мозготрясения. Бучер даже не возражает. Столько мата и проклятий я ещё не слышала. Озабоченный поддакивает Ларри, я крещусь и читаю молитву про себя «Во Имя Отца…». Трэвис-модник-дальтоник с интересом наблюдает за мной. «Умница!» — хвалит меня демонёнок хлопая лапками. Ангел упал в обморок. Призрачная совесть появляется перед мной, я заставляю её обратно уснуть на долгое время. Учитель физкультуры устало вздыхает и отправляет нас к директору на ковёр. «Я уже представляю, как его друг становится некрофилом…» «Это — желание убить или выбросить из окна?» — спросил ангел. — «А может, это нежность? Или осуждение?». — идя на другой стороне от злого Ларри, общаюсь со своими невидимыми друзьями. «Ничего, у нас и не такие кололись!» — усмехнулся демон, глядя на Джексона. «Ты имеешь в виду наркоманов в подъезде?» — поинтересовался ангел, вспоминая шприцы, валяющиеся за старым мусоропроводом. Ковёр директора с красивым узором. «О! У нас на стенке такой же висел». — удивился ангел. Директор выслушал версию чёрнявого, затем попросил озвучить мою. — Мяч об стену, затем в меня, резинка с волос и прямо в глаз. — с стихотворным ритмом рассказала и продолжаю разглядывать ковёр. — Извинитесь перед друг другом. — устало вздохнул директор. — Приношу свои не глубочайшие извинения, отгоняя призрака совести обратно спать, перед вами, Лоуренс Джексон. — и приседаю в реверансе, разводя невидимый подол платья в стороны. Директор в шоке, Ларри в шоке глазеет на меня. Ангел рыдает в захлёб, а демонёнок смеётся от всей души успокаивая ангела. На этом мои приключения в кабинете директора заканчиваются и я спокойно топаю в строну спорт. зала. Ларри молчит сверля меня взглядом. «Как думаешь, будет дырка в твоей голове?» — шутит демон. «Будет в твоей». Салливан сидит на скамейке, слушая как тёмноволосая грозится ему порвать его единорога в клочья. — Какие страсти кипят, — выдаю я, смеясь с возмущённого лица Эшли. — Ты, шалава. — шипит Лиделл. — Да-да-да, проститутка, розовая, блядина, пидараска и прочее со всеми прилагающимся эпитетами, знаю уже проходила этот эпизод. — отмахиваюсь, — Давай, что-нибудь по-интересней. — складываю руку под грудью и подпираю ладошкой щёку. — Ты ебанутая? — цедит зеленоглазая. — Однажды ты спросил, что я люблю больше: жизнь или еду, и я тебе скажу — омномном. Не успела зеленоглазая крякнуть, как звонок прошёлся по всей школе. Все поперлись в раздевалки переодеваться, а я переодела сменку на первую обувь, Салливан последовал моему примеру. Теперь мы лениво топаем домой.