Can you feel a little love?

      Виктория Ван Арт всегда казалась Максу холодной и неприступной. Для мертвячки она была очень даже теплой, но высокомерием, которое она излучала, можно было вернуть в нормальное состояние несколько подтаявших ледников. Откуда в ней это, одному только Богу известно, и Макс в подробности решил не вдаваться.       Она не понравилась ему еще до того, как он ее увидел. И дело даже не в том, что Макс на дух не переносил кровососов, далеко не в этом. Изначально его смутило ее имя. Виктория Ван Арт. Да кто в здравом уме назовет так своего ребенка? Более нелепо-пафосное сочетание еще поискать нужно было.       Но больше всего Макса расстраивало то, что язык не поворачивался назвать ее Вики. Только Виктория, и никак иначе.       Находиться с ней в одном помещении — сродни пытке. Терпеть ее колючий взгляд было практически невозможно, а она смотрела на Макса постоянно. В ее карих глазах всегда плескалось отвращение, смешанное с каплей тщеславия, однако лицо при этом оставалось совершенно безэмоциональным. Макс понятия не имел, что происходило в эти моменты в ее вампирской головушке, да и знать не хотел, но это порядком напрягало.       Макс терпел ее только из-за Мии, которой был должен. Он обещал помочь бедной девчонке, которая спасла его непутевого племянника Шона, и вместе с этим вляпался в какую-то очень мутную историю. Макс привык держать свое слово, и только по этой причине он до сих пор не послал все к черту.       Но, как говорится, общее дело сближает, поэтому, несмотря на неосязаемую морозную неприязнь, он в какой-то степени даже привык к ней. Язвительные замечания пропускались мимо ушей, а красноречивые взгляды хоть и оставались замеченными, Макс старался не воспринимать их всерьез.       Иногда он ловил себя на мысли, что думает о ней как о девушке. Размышлял, насколько она привлекательна для него. Украдкой окидывал оценивающим взглядом ее фигуру, а затем долго пытался избавиться от назойливых мыслей о ней. Виктория совершенно не в его вкусе, убеждал себя Макс. Мертвецки бледная и худющая, ни груди, ни задницы, даже посмотреть не на что. Но больше всего ему не нравились ее черные волосы, которые дурацкой челкой спадали на лоб, закрывая при этом половину лица. Как она вообще видит через эти патлы, Макс не имел ни малейшего понятия.       Пока Мия, скрывалась в Европе, Макс надеялся, что немного передохнет. Общество Ван Арт по необъяснимым причинам сильно выматывало. Но не тут-то было.       Он проводил в ее доме долгие вечера, и они вместе изучали древние книги, которые она умудрилась где-то достать. Как ни странно, но без Мии, которая обычно решала все их конфликты, было намного спокойнее. В воздухе по-прежнему витала раскалено-ледяная атмосфера антипатии, но ощущалась она едва-едва на кончиках пальцев и небольшими мурашками по спине.       Макс отмечал, что Виктория вполне милая, когда молчит и не смотрит в его сторону. В свете желтой лампы она казалась еще более болезненной на вид, но тем не менее это придавало некий шарм. Полностью погрузившись в книгу, она пробегала взглядом по страницам, сосредоточенно нахмурив брови. А Макс бросал на нее мимолетные взгляды, каждый раз отдергивая себя. Он не хотел засматриваться, это получалось как-то инстинктивно.       Со временем чувство неприязни куда-то испарилось, словно вообще не существовало. И Максу это совершенно не нравилось. В какой-то степени это даже пугало, и Макс понятия не имел, как себя вести.       Пару раз он пытался завязать разговор, но Виктория никогда его не поддерживала. Отвечала нехотя и односложно, всем видом показывая, что ей это не интересно. Она пустила его в свой дом, и на этом их общение заканчивалось. Ван Арт всем видом показывала, что ей не нравится общество оборотня, но тем не менее продолжала пускать его за порог. Они никогда не договаривались об этом, все происходило само собой. Если они собирались заниматься поисками, то только у нее.       Ее дом раньше казался Максу до ужаса неуютным. Было слишком холодно, слишком пусто и слишком одиноко. Чересчур огромный дом для одного человека, считал Макс. Темные комнаты под стать владелице нагнетали и без того мрачную атмосферу. Однако Макс не понимал, откуда все это.       А потом Виктория начала разжигать камин. Каждый раз к его приходу и каждый раз молча. Поначалу Максу казалось, что в этом нет никакого толка, но затем стал замечать, как комната, в которой они находились, преображается. Становилось гораздо теплее и комфортнее. Максу больше не хотелось поскорее уйти, наоборот, ему хотелось остаться подольше.       Иногда он отвлекался от работы и просто смотрел на огонь. Горящее пламя завораживало, и в глубине души Макс ощущал какую-то ненормальную привязанность к этому месту.       И к Виктории.       Он долго отрицал это. Отнекивался, пытаясь убедить самого себя, что это не так. Ведь оборотню не может понравиться кровососка. Это противоестественно. Максу с детства вбивали в голову, что вампиры — это враги. И как бы Макс не пытался поверить в то, что он находится здесь, чтобы помочь Мие, у него не получалось. Это сбивало с толку.       Ему хотелось быть здесь и видеть ее. Максу нужно было чувствовать Викторию рядом с собой, даже если она не обращает на него ни капли внимания. Неожиданно для себя он понял, что ему нравится наблюдать за ней. Как она, поглощенная работой, сосредоточенно копается в старинных фолиантах, перебирая страницы длинными бледными пальцами. Как ее взгляд скользит по древним текстам на пожелтевших страницах, а брови слегка хмурятся, выдавая ее сосредоточенность. Что бы Виктория не делала, Макс был готов смотреть на нее.       Это было похоже на зависимость, но Максу плевать.       Когда он пришел к ней в последний раз, у нее играла музыка. Голос Дэйва Гаана было сложно не узнать, и это было очень странно, потому что Макс был уверен, что Виктория такое слушать не станет. Она старается жить сегодняшним днем, не оглядываясь назад, так думал Макс, поэтому она не станет слушать такое старье.       Войдя в гостиную, он удивился еще больше, потому что посреди комнаты стоял самый настоящий слегка потрепанный граммофон. От него прямо-таки веяло винтажным духом, что совершенно точно не вязалось со строгим образом Виктории.       — Не знал, что ты любишь Depeche Mode, да еще и на виниле, — произнес Макс, внимательно разглядывая картонный конверт из-под пластинки, который он как-то машинально взял со стола.       — Ты еще много чего обо мне не знаешь, — ухмыльнувшись, ответила Виктория, не спуская с Макса взгляда.       В эту секунду она казалась ему невероятной. Ее до этого холодные глаза, казалось, искрились теплотой. От Виктории исходило какое-то тепло, которого не было раньше. Максу казалось это странным, но тем не менее ему это нравилось. Сейчас она выглядела живой, даже ее природная бледность не так сильно бросалась в глаза. И Максу невыносимо сильно хотелось до нее дотронуться.       — Ты чувствуешь хоть немного любви? — риторически спросил Макс, глядя в сторону Виктории. Он не надеялся на ответ, потому что знал, что она ничего не скажет. А если и скажет, то точно не ему. Но, несмотря на это, он все равно с надеждой взглянул на нее.       Ответом Максу послужил ее грустный взгляд и мимолетная горькая улыбка, едва тронувшая ее губы.