— Посмотри на наши руки, — Тэхён поднимает их сцепленные в замок ладони и продолжает: — Ты не можешь этого видеть, но нас с тобой крепко связывает красной нитью. Наши руки, души, сердца… мы с тобой будем друг у друга всегда, всегда сможем найтись и быть счастливыми…
Волчье
Всё началось с женщины, торгующей овощами, что по свежести и сочности своей превосходили любые другие в Королевстве. Одним тёплым днём только что родившегося мая эта женщина — вместе с урожаем — привела в Королевский дворец своего сына, которому совсем недавно стукнуло три года. Солнце купало в свете кухню, где пышные, как румяные булочки, кухарки только-только готовились к началу нового дня. И пока женщина отсчитывала золотые за свой товар, из-под её надзора пропал шебутной мальчишка, которого та не смогла оставить с отцом, что ранним утром уже взялся выполнять заказ — новые сапоги для дочки местного барина. Кухарки развели руками: маленький чернявый пацаненок прошмыгнул столь незаметно, что ни одна из них его не заметила. Женщина скоропостижно распрощалась со всеми и побежала по следу, который не разглядеть глазами, но зато — прочувствовать чутким материнским сердцем. След привёл женщину в укромный сад посреди Королевского дворца. Стража знала женщину, даже желала помочь, но никто из них так и не сказал, что точно видел пробегающего мимо мальчишку. Сад полнился зеленью и разнообразием цветов — Королева любила разноцветья и разнотравья, даже иногда делала собственные сборы трав для самых разных отваров. Узкие тропинки, устланные белой каменной крошкой, вели вдоль небольших фонтанов и мраморных фигурок животных — ещё одна любовь Королевы. Но всё это не вызывало восторга у женщины, что, взволновавшись, спешила найти своё непутевое дитя. Наконец, дорожка кончилась, а дальше показалась тропинка, ведущая прямиком к небольшому лесу. Преодолев и это препятствие, женщина всё-таки заметила голубую рубашонку и чернявый затылок сына. Крохотная полянка, почти ровным кругом окруженная деревьями, полнилась морем цветов и трав — здесь их было намного больше, чем прежде. Но не только мальчишку нашла на полянке женщина: рядом ещё не столь устойчиво, но всё-таки уверенно, шагал другой малыш. Королевский род веками отличался от простого люда светлой кожей, чувствительной к солнцу, и русыми волосами, что золотом сверкали на Солнце. Поэтому женщине так просто было понять чей малыш, весело хохоча, ходил за её неугомонным сыном хвостиком. — Чонгук! На голос дернулись обе головушки. Мальчики застыли посреди притоптанного полукруга. Женщина, задрав подол своего простого платья с редкими заплатками, направилась в сторону малышей. Её сын — Чонгук — смотрел без робости и страха быть наказанным, потому что знал, что подхватив его на руки, мама ни за что не станет его ругать — лишь улыбнется, ласково щелкнув по конопатому носу. Маленький принц тоже не боялся, задрал голову и смотрел вверх своими огромными изумрудными глазами, сунул большой палец в рот, причмокнув губами бантиком. — Ваша Светлость, Вы изволили потеряться? — женщина так и присела рядом с принцем, удерживая на руках сына; и, когда ей ответили ещё одним чмоком, подхватила на руки второго ребенка. — Отведу Вас к страже, иначе Ваша драгоценная матушка соизволит очень сильно за Вами беспокоиться. Никто не наказал смелую женщину, что не испугалась тронуть королевского отпрыска и даже на руках притащить его обратно ко Двору. Королева, вышедшая из покоев в своём самом простом платье без лишнего лоска, лично отблагодарила торговку, отвесив сверх платы за товар десяток золотых. — Пусть ваш мальчик приходит иногда к нам, — Королева, прижав к груди сына, радушно улыбалась, сверкая столь же прекрасными изумрудными глазами, что достались ей и крошке принцу по наследству. — Тэхёну он очень сильно понравился. Ещё ни с кем, кроме меня, мой драгоценный мальчик так не смеялся.***
Ранним утром, едва умывшись и причесавшись, напяливая по пути старый, но ещё целый синий комзольчик, Чонгук бежит, обгоняя на поворотах собственную тень. Сердце в груди поёт утренней птахой, заливаясь звонче самого умелого соловья. Десятый по счёту май приволок за собой долгожданное Солнце и тепло, а потому: вокруг просыпалась жизнь, распускаясь бутонами нежных цветов в любимом саду Королевы. По пути, пролегающем чрез поле, Чонгук срывает полевую ромашку; бежит дальше. Ромашка — единственный цветок, который Королева пока ещё не пустила в свои владения, зато эти цветы безумно любил молодой принц, сегодняшним днём переступивший своё первое десятилетие. К нему и спешил, так резво перебирающий ногами, сын сапожника и торговки. Стража пропускает мальчика на входе; пробегая через кухню, тот урывает две пышные булочки с малиновым джемом внутри; бежит дальше. Кухарки и стража лишь улыбаются ему вслед. Сад, тропинка, лес и небольшая круглая полянка, полная разнотравья, а в самом её центре — золотой всплеск волос, и их зеленоглазый обладатель. Чонгук тормозит в нескольких метрах, одной рукой прижимая букет ромашек к часто вздымающейся груди; смотрит на зачитавшегося книгой Тэхёна и думает, что даже Солнце не сравнится с красотой этого десятилетнего мальчишки.***
Пятнадцатый май ещё лишь подбирается к порогу, а Королевство уже шумит скорым праздником — новым Днём Рождения принца. Тот в свои ещё четырнадцать лет уже умело обращался со шпагой, любил рисовать и складывать слова витиеватой прозой, но больше всего его до сих пор прельщала всё та же укромная полянка в конце Королевского сада. Умение делать лечебные и успокаивающие сборы для вкуснейших отваров ему подарила матушка, а искусство плести ломкие венки из пестрых бутонов цветов — передалось с рук на руки — от сына сапожника и торговки. Ничего не изменилось за пять недолгих лет. Лишь выросло тело, а сердце сохранило в себе тепло и детскую непосредственность. Как сохранило и облик юноши в отцовском синем камзоле, что так очаровательно подчеркивает цвет васильковых глаз — обладатель всех этих богатств подбирался со спины, думая, что чуткий королевский слух его не приметит. — Как думаешь: цветы умеют говорить друг с другом? Чонгук устало выдыхает, больше не стараясь укрыться за своей тихой поступью; делает пару шагов и падает рядом, потревожив своим порывом соцветие клевера. — Если они и говорят, то очень нежно и тихо. Нам такому никогда не научиться. — Нежности? — Их языку. Принц весело наблюдал за Чонгуком, что, закинув руки за голову, прикрыл глаза. Спокойствие от его присутствия мёдом пачкало внутренний мир Тэхёна, заливалось слабостью в каждый из самых укромных уголков. — А если я попробую? — аккуратно складывает голову неподалёку от чужого живота — прямо на примятый розовый клевер. — Тогда это получится самый красивый и нежный из всех языков, на которых могут говорить люди и цветы, — Чонгук подсмотрел сквозь щелочку меж век, как русые локоны принца рассыпались в изумрудной зелени. — У тебя обязательно получится. — Ты мне льстишь. Оба смеются. — Не буду этого скрывать.***
За день до масштабного празднества принц под покровом ночи, накинув на русую голову свою капюшон невзрачного плаща темно-фиолетового цвета, сбегает из-под надзора Королевского дворца и бдительных стражников. Город засыпал, а Тэхён тенью бежал по его улицам до дома, дорогу к которому (тайно) знал наизусть. — Ваша Светлость? — на пороге застыла хозяйка дома, распахнув дверь, она удивленно рассматривала принца. — Уже поздно. Что Вы здесь делаете? — и заглянула за спину, высматривая возможную и невозможную слежку. — Я один. Мама не знает и — я очень надеюсь — не узнает никогда. Хотя и в этом случае не думаю, что она будет держать на меня какое-то зло. — На Вас — никогда, мой принц, — выдохнула женщина, затаскивая юношу в свой дом. — А на нас — очень может быть. — Она любит Вас, — Тэхён сдернул с головы широкий капюшон, явив миру рассыпавшиеся золотом локоны. — С чего ей держать зло на этот дом? Хозяйка дома лишь качает головой, а сверху уже спускаются, оглушая веселым топотом и налетая на стройную фигурку с медвежьими объятиями. Крепкие руки опускаются на плечи принца, выдавая очевидную разницу: сын сапожника рос не по дням, а по часам, в то время, как королевский отпрыск становился всё более изящным и утонченным… «Они такие разные, а кажутся вместе чем-то целым», — думала матушка, провожая взглядом родного сына и его самое дорогое в жизни сокровище.***
— Если ты принц, то я твой лис, — срывается шепотом с губ. На крыше пред ними открывалась другая вселенная, в которой Млечный Путь разливался звездами по тёмному полотну небосвода. — Я тебя приручил? Ответа не следует, зато рука греет другую руку, сжимаясь сильнее пальцами, просачивается чрез поры в чужое естество. — А если я не тот-самый-принц-с-другой-планеты? А если я мальчик, свалившийся со звезды? — Если только тот, что стал самым справедливым Королем. — Но сначала слишком сильно возгордился собственным великолепием. И был за это наказан. Много. Много раз. Лишь потом, одумавшись, стал Королем. Чонгук перекатился на бок, подперев голову кулаком, рассмотрел чужие ресницы и изгиб губ… — Ты никогда не возгордишься чем-то вроде внешности, — заговорил сын сапожника. — Ты всегда смотришь глубже, а ещё — общаешься со мной. Я далеко не самый красивый кандидат в друзья принца, но тем не менее ты здесь, — Тэхён повернул к нему голову, и звезды отразились в его изумрудных глазах. — Думаю, что единственное чем ты можешь возгордиться — своим зазнайством. Засмеялись. Принц умолчал, что из всего Королевства, на самом деле, красив вовсе не он сам. Ведь сын сапожника, чьи глаза по своей глубине и цвету могут соперничать с Океаном — многим прекраснее любого из ныне живущих в этом и во всех других возможных мирах. — Лучшее начало Дня Рождения. — Хочешь, чтобы каждый из твоих дней начинался так? — Хочу.***
Тэхён успевает прошмыгнуть в свои покои раньше слуг, которые обязаны разбудить его и подготовить к новому дню. Чонгук провожает его почти до порога королевской обители и перед тем, как распрощаться до вечера, что знаменует бал в честь пятнадцатилетия принца, задерживает, ласково беря за тонкое запястье. — Ты обещаешь, что будешь там? — Обещаю. — Без тебя мне нет никакого праздника. — Тэхён, — Чонгук улыбается, за запястье притягивая ближе, — я обещаю появиться. — Спасибо, — робко взмахнув ресницами, задерживает дыхание, когда чужие губы, словно крылья бабочки, щекочут нежную кожу щёк. На этом и прощаются, разбегаясь в разные стороны, а следы бессонной ночи остаются лишь в румянце, что розовым морем растекся по выразительным скулам принца.***
Разлет пудры, парадная одежда, клейкий гель из алоэ, которым служки умело укладывают непослушные локоны принца — дань празднеству. Принц обязан сегодня оказаться великолепнее любого живого существа. Ирония в том, что сам Тэхён считает себя куда посредственнее живого и яркого сына сапожника. Чонгук, Чонгук, Чонгук — имя на повторе, крутящееся в светлой голове Его Светлости, пока люди вокруг превращают его в живую фарфоровую куклу… — Мой мальчик, — на пороге появляется Королева, негласно объявляя окончание всех процедур. Служки быстро собираются и выходят прочь. — Прежде, чем мы выйдем к нашим гостям, я должна тебе кое-что сказать. — Что? Женщина улыбается, присаживаясь на кресло, стоящее рядом с креслом, на котором сейчас восседал готовый к торжеству Тэхён. Она взяла его руку в свою, незаметно вложив в его ладони что-то, что металлическим холодом заструилось по пальцам. — Когда-то одна Великая Волшебница передала мне этот медальон. По приданиям он может исполнить любое твоё желание, но есть одно «но»… Чтобы желание исполнилось, ты должен так сильно захотеть, что готов будешь жизнь ради этого отдать. Тэхён отнял руку, раскрыл пальцы: золото тонкой цепочкой объяло пальцы, а крохотный медальон в форме сердца сверкал крохотным изумрудом в самом центре. — Красиво. — Береги его, сын. Я сохранила это желание для тебя. — Это от той самой Волшебницы, что оставила у нас во дворце на сохранение свою старую Книгу Заклинаний? — Да. От неё. Народ прекрасно знал о связях своей Королевы с волшебством. Поговаривали даже, что сама Королева, на самом деле, и была той самой Волшебницей, что пришла в замок просить оставить на сохранение древнюю и великую Книгу Заклинаний. Но всё это считалось не больше, чем простыми сплетнями. Подданые обожали свою Королеву, и каждый из них готов был рискнуть собственной жизнью ради Её процветания. А уж была ли она Волшебницей на самом деле — важно ли? Магия была привычной вещью в их мире, потому её могли побаиваться, но презирать — никогда. — Мам, — Тэхён закусил губу, — а он смог бы… вернуть к жизни отца? — К сожалению, мой драгоценный, — женщина тяжко вздохнула, — эта штучка умеет всё, кроме этого. Если только… — отвела взгляд в сторону. — «Если только»? — Если только ты сам не пожертвуешь ради этого желания собственной жизнью. Он исполнит всё, но именно чье-то воскрешение потребует от тебя равноценный обмен. Жизнь за жизнь. Иначе никак. — Почему ты не сказала сразу. — Потому что зачастую нам кажется, что собственная жизнь значит многим меньше, чем жизнь другого, важного для нас человека. Но это не так. Подобные желания не должны быть исполнены, а покинувшие нас однажды… не должны возвращаться назад. — Ты не хотела бы, чтобы папа вернулся? — Подловил, — Королева улыбнулась, позволив лучикам морщинок сверкнуть вокруг её по-прежнему ярких зелёных глаз. — Но не такой ценой… Я не хочу покидать тебя, мой дорогой. Не хочу покидать эту страну. Когда-то я была готова пожертвовать собой, но твой отец погиб героем, как и мечтал сам. Он бы не одобрил моей жертвы, и кто знает, как бы тогда сложилась твоя Судьба, и Судьба всего Королевства. Принц кивнул, соглашаясь. Мама умела подбирать слова, а он — умел ей верить. — А теперь, — Королева осторожно поднялась на ноги, разгладила своё ещё домашнее, лёгкое платье. — Оставляю тебя одного. Выдохни и вдохни. Сегодня очень важный день. И ещё, — загадочно ухмыльнулась, — внизу тебя ждёт твой самый важный гость. А мне уже давно пора примерять мой праздничный наряд!***
А, может быть, всё началось не с женщины, торгующей самыми свежими овощами в Королевстве? Может быть, начало этой истории стоит поискать в другом месте — на двенадцать лет позднее — на пятнадцатом Дне Рождения принца?.. Бал занялся яркими красками платьев придворных дам и пышными воротниками мужчин высших званий. Приглашенные менестрели развлекали толпу песнями и музыкой, отчего зал без устали полнился танцующими парами. По бокам расположились столы, полные вкуснейших и свежейших явств — рядом с ними тоже без перерыва останавливались приглашенные гости. Во главе стола восседала Королева, сменившая домашнее платье дорогим нарядом для выхода в свет, а рядом с ней, скучающе подперев голову кулаком, сидел принц. — Ты расстраиваешь всех знатных девиц, отказывая им в своём обществе, — Королева, не настаивая, впрочем, на общении сына с потенциальными невестками, лишь подтрунивала над понятной для неё незаинтересованностью в происходящем. — Если бы тут оказался человек, с которым я хотел бы станцевать или заговорить, матушка, я бы всенепременно отлип от Вашей юбки, но, к сожалению, такого человека здесь нет. — Как бы я не хотела исполнить твоё желание, принц не может выйти в свет с сыном сапожника, которого и во дворец-то пустили с моего личного позволения. Тэхён лишь пожал плечами, ничего не ответив. Они давно обсасывают эту тему разговорами и пока ещё не успели остановиться на каком-то решении, какое можно было бы назвать верным. Само собой — официально — принц никак не может выбрать сына сапожника в свои спутники. По многим причинам. Если Королева и некоторые из слуг, никак не противились столь близкой связи двух юношей из разных сословий, то все эти придворные люди, что сейчас кружились и щебетали вокруг, могли не то, чтобы не понять — не принять, отвергнув даже саму мысль подобного «союза». — Мы уже много раз это обсуждали. — Я знаю, мам, оставь это. И праздник вернулся в прежнее русло. Принц продолжал отмахиваться от приглашений к танцу, а Королева лишь пожимала плечами, смягчая отказы сына своей неотразимой улыбкой.***
Устав от ожиданий и дел, что ему поручали кухарки, Чонгук, чудом отыскав клочок бумаги и перо с чернилами, криво вывел послание, подложив его в блюдо, что должны были тотчас подать принцу. Почему-то эта идея показалась ему гениальной — встреча в Королевской библиотеке, что сейчас была одним из самых пустых во всем замке мест. Он и направился туда — ожидать своего приглашенного гостя. Конечно, быть приглашенным на праздник и не иметь за пазухой ничего, кроме себя самого — больно ударяло по самолюбию. Но Чонгук не отчаивался — принц не раз уверял, что ему хватает с достатком и одного его общества. Королевская библиотека поистине отличалась великолепием: огромная комната с многоэтажными стеллажами была полна самых разных писаний, собранных скороходами Королевства за давние столетия и годы. К этажам вели витьеватые лестницы, крытые узорами, что позолотой обвивали поручни. В центре красовалась огромная люстра, полная тысячами свечей; сейчас она не светила, зато горели свечи в подсвечниках, подвешенных на стенах. Чонгук умел читать — назло мнениям, что обычный крестьянин априори безграмотен. Тэхён его научил, и они на двоих делили книги, глотая одну за другой, по скорости обгоняя прожорливых питонов из, далеких от Королевства, джунглей. Тэхён всё не шёл, а Чонгук, заскучав, открыл первую попавшуюся книгу в толстом переплете. Сборник народных сказок: что-то о поцелуях, снимающих любое проклятье… Заулыбался, представив грешным делом, как принц складывает губы трубочкой и тянется поцеловать его — Чонгука — в облике лягушки. Забавно. Красочные картинки умелых художников лишь расширяли полёт фантазии. Внезапно дверь раскрылась, заставив вздрогнуть. На порог явился принц во всём своём праздном великолепии. Чонгук, выдохнув секундный страх, отложил книгу, позволив себе ещё раз рассмотреть Тэхёна вблизи, а не через щель в замочной скважине двери, что ведёт в банкетный зал. Собственный синий камзол с плеча отца привычно стал казаться половой тряпкой, которую сын сапожника был вынужден на себя напялить — дабы не сверкать оголённым телом. — Я скучал, — признаётся именинник, пересекая широкую библиотеку. — Я тоже, — отвечает «самый важный для Его Светлости» гость, осторожно касаясь чужой спины в лёгком объятии. Отступив, Тэхён ласково коснулся кончиками пальцев чужого лица. Чонгуку не нравилось, когда так делали родители, но Тэхёну было дозволено всё — без очерченных рамок вокруг составленных списком правил. — Что читал? — Да так… — вспомнив недавние мысли, засмеялся. — Сказку одну. Интересно стало: поцеловал бы ты лягушку, зная, что снимешь этим наложенное на неё проклятье, но не зная о том, что эта лягушка — я? — Наверное, нет, — пожал плечами, лукаво вздернув бровь. — И это была бы самая печальная сказка на свете. Хотя… — подошёл ближе, — совсем недавно ты сказал мне, что я смотрю глубже наружности. Так? Вот и ответь мне: стал бы я целовать лягушку, зная, что тем самым могу спасти человека от злых чар, но не зная, что эта лягушка — ты? — Я верю в Судьбу. Поэтому, наверное, внутри ты бы что-то почувствовал, взяв меня на свою ладонь, — Чонгук ласково подхватил запястье принца. — Что я почувствовал бы, взяв тебя в… свою ладонь? — Тэхён томно прикрыл глаза, наблюдая за притихшим сыном сапожника из-под полуопущенных ресниц. — Вот это, — Чонгук легко коснулся тыльной стороны ладони принца губами, замерев так на несколько бесконечно кратких мгновений. После юноша наследил поцелуями до пересечения синих вен, прижался губами там, отсчитывая удары чужого сердца и вдыхая сладкий, ненавязчивый запах мыла из садовой календулы, что Королева делала специально для своего сына. — Ну, если лягушка сделала так, то я бы всенепременно её поцеловал. Оторвавшись друг от друга, наконец, решили проследовать вместе за пределы праздного двора — в любимый сад, по тропинке — к тайной полянке. Но не успели выйти, как дверь в библиотеку открыл кто-то снаружи. И пока Тэхён успел сообразить целое ничего, Чонгук, давно натренированный прятаться от чужих глаз в стенах королевского дворца, уже увел его за собой — они удачно успели спрятаться под одной из витых лестниц. В зал вошла женщина в достаточно скромном, но по виду дорогом платье. Её белые волосы, казавшиеся ещё светлее в свете настенных свечей, резко контрастировали по цвету с платьем, что было чернее самой чёрной ночи. Она прошла мимо лестницы, под которой спрятались юноши, не заметив тех. Мальчики выдохнули на мгновение, но Тэхён, не узнающий в незнакомке ту, что могла бы свободно перемещаться по замку и — тем более! — посещать библиотеку, скрытую от чужих глаз, напрягся в объятиях друга и вознамерился немедленно выдать своё местонахождение претензией к вторжению на запретную для гостей территорию. Но Чонгук его не отпустил, крепко перехватив за плечи и зажав рот — сила, доставшаяся по наследству, выручала, как никогда. Тем временем, незнакомка, прошла по первому ряду книг, касаясь корешка каждой из. Одна внезапно выпала со своего места и в стене напротив раскрылся… потайной ход! — Нашла, — шепотом выдохнула женщина, пока юноши боролись друг с другом в неравном по силам поединке. Тэхён, сыграв против правил, укусил Чонгука за ладонь и, наконец, вырвавшись из его рук, выдал их с головой. Женщина, засобиравшаяся войти в открывшийся лаз, обернулась, дернувшись от неожиданности. — Кто Вы такая? — подобно самому настоящему принцу, Тэхён задрал подбородок, взирая на незнакомку сверху-вниз. — Эта библиотека не предназначена для посторонних. — А ты кто такой, чтобы мне помешать? — первичный испуг прошёл, оставив вместо себя странную усмешку. Тэхён, если не считать приказной тон, обращался к женщине с уважением, а та так просто позволила себе перейти на «ты»! — Кто. Вы. Такая? — Тэхён сжал кулаки и челюсть, по которой загуляли желваки. Он мог быть мягким и изящным, но когда дело касалось вторжений на его территорию и принижений его титула… в нём просыпался не просто принц — самый настоящий Король. И говорил он сейчас, чеканя каждое слово точкой в конце — не просто требовал объяснений — приказывал немедленно отвечать; и не собирался обращать внимание на чужие вопросы. — Какая разница? — женщина засмеялась, пуще прежнего плюнув в лицо королевского отпрыска безразличием. Тэхён аж губы поджал, не ожидая подобной наглости, а дама в чёрном взмахнула рукой, обронив: — Раз, — щёлкнула пальцами. Мир перед глазами юношей одновременно закрутился, придя в сумасшедшее движение. — Два, — вращение лишь ускорилось. Подкосились ноги!.. На третий счёт мир померк вовсе, рухнув в бездну, из которой уже не получится выбраться своими силами… Щёлк!***
Пятнадцатым по счёту маем, Королева обещает вознаградить героя, что вернёт её сына обратно домой… И она вознаграждает его, когда тот, спустя месяцы безутешных поисков, заходит чрез ворота замка, ведя под руку принца, что даже одёжкой не изменился за своё столь долгое отсутствие. Безутешная мать бросается обнимать и сына, и героя в синем камзоле, плачет навзрыд, уже отчаявшаяся увидеть двух самых прекрасных и — самое главное — любимых юношей в Королевстве. Служки устало и радостно выдыхают, ласково одаривая взглядами столь трогательную картину. — Сыночка, — женщина перебирает златые кудри, что по цвету похожи на её, как две капли воды. — Где же ты был? — На мой День Рождения к нам в замок пробрались тролли из нашего Зачарованного леса. Магией они заставили нас последовать за ними, — надломив брови, принц, удерживал руку Королевы, говоря и, вместе с тем проникновенно, заглядывая ей в глаза. — Как только мы смогли вырваться из-под их чар — мы тут же сбежали! Ох, матушка, как долго мы шли, как устали!.. — Теперь всё хорошо, — женщина потянула принца за руку, снова прижав к груди. — Теперь всё хорошо. — Они такие мерзкие, мама… Зелёная кожа, как у лягушки, бородавки!.. — Всё прошло, — снова, успокаивая лаской. — Он меня спас, — Тэхён за руку подтянул друга; у того глаза чёрные сверкнули, как и тёмные волосы под светом ламп — заблестели. — Это всё — он. — Спасибо, — Королева приобняла за плечи и героя, что вернул её сына… обратно… Домой.***
Пять лет спустя.
Он не помнил собственного имени, но точно знал, что этим вечером Хозяйка вернется тогда, когда светящийся в небе диск закатится за горизонт. За это время он должен убрать весь дом и приготовить сварливой женщине ужин. Срок, оставленный на выполнение задания, стремительно заканчивался, а Он всё сидел на пороге, разглядывая ромашку, что сорвал несколько мгновений назад. Рядом вился рыжий зверь с пушистым хвостом, которого Хозяйка величала не иначе, как «лисья морда» (они не ладили) — у Него с этим зверем уже давно завязалась негласная дружба, построенная на банальном отсутствии хоть какого-то выбора. А время всё бежало вперёд, не желая останавливаться, ведь оно не нуждалось в передышке, в отличие от живых существ. Зато не начиналась работа — не хотела и не шла на встречу, наверное, зато лень приветливо улыбалась, затягивая в свой дивный омут. Он думал о чём-то, но мысли в голове походили на Солнце: знаешь, что они есть, но не можешь рассмотреть их, потому что глаза режет ярким светом. И ромашка… ничуть не помогает. Наконец, страх отхватить новых ссадин и синяков за непослушание побеждает нежелание работать — Он встаёт на ноги, бросает ромашку в сторону и свистит рыжему другу, весело прыгающему на полянке перед крыльцом, чтобы тот следовал за ним. Взмахнув хвостом, лис послушно пошёл следом… за невысоким (не больше сорока дюймов) зеленокожим троллем.***
Лесная тропинка петляла меж густых зарослей деревьев и кустов; путник и его хвостатый рыжий друг также петляли по кривой траектории тропинки. Тролль насвистывал какие-то неизвестные мелодии под нос, а лис иногда убегал, чтобы погонять в стороне белок и зайцев. В уродливых зелёных руках болталась ещё пустая плетёная корзинка — для ягод и трав, которые им поручила насобирать Хозяйка. Порой, когда лис убегал так далеко, что исчезал из зоны видимости, тролль ощущал себя намного выше, чем прежде — сорок дюймов стремительно (как по щелчку) превращались во все семьдесят, а руки и пальцы из кривых, зелёных и покрытых бородавками — в красивые крепкие ладони с длинными ровными пальцами и гладкой, бархатной кожей. В такие моменты Он никогда не видел себя со стороны, потому что в доме отсутствовали любые отражающие поверхности, а по близости не получалось найти даже скудного ручейка, чтобы тот журчал, отражая небо; да и не интересовался Он особо своим внешним видом, потому что думал, что такое преображение — дано в помощь — для выполнения сложных поручений Хозяйки. Ведь весь Его мир крутился вокруг Неё одной. Хвостатый рыжий друг внезапно выскочил из-за ближайшего куста, и троллю вернулся его прежний невысокий рост. Грусти о потерянном не возникло — как и всегда — ведь Он не знал, что именно терял вместе с этим ростом и красивыми рукам с длинными пальцами без бородавок. Лис нёс в пасти букет из ромашек и весело вилял пушистым хвостом.***
Букет лёг в хрустальную вазу так, будто именно для неё и собран. Почему-то тролль решил не выбрасывать, нарванные зверем, цветы: поставил — вот — в вазу, почему-то засмотрелся… Сейчас мохнатый остался за порогом, а значит — тролль снова чувствовал себя выше. Подмести пол, вычистить от золы камин, приготовить ужин — Его ежедневные обязанности. Под конец руки дрожат от усталости, но Он порядочно заканчивает даже раньше, чем Хозяйка переступит порог дома и потребует отужинать. А чтобы не выслушивать ругань по поводу Его весьма уродливого вида, Он спрячется в своей каморке под лестницей, свернется в комочек и постарается уснуть, забывая прошедший день, чтобы с чистой и лёгкой головой начать новый — с первыми лучами Солнца, выступившего из-за линии горизонта. Но этой ночью он не может уснуть. Хозяйка возвращается не одна, ругается с кем-то, кричит. Он не разбирает слов, вылавливая лишь несколько странных словосочетаний: «Пять лет насмарку», «в этой дряной книге заклинаний ничего нет» — и всё восклицательно, оглушающе громко. Он зажимает уши, прячется под драную ветошь, что служит ему одеялом. — Чертова старуха ещё надоедает днями напролёт, расспрашивая о Его делах! — тут она с крика перешла на зловещий смех, пестрящий истерикой. — Показать что ли ей, как все эти годы поживает её сыночка? — ещё громче. — Заодно отдаст шкуру этой драной лисы местному живодёру! Вот смеху-то будет, когда Его шкуру продадут самой Королеве! Так и проходит ночь, а ранним утром Его, всё-таки уснувшего, вновь будят громким криком, распахнутой дверью и сдёрнутым одеялом. Ввеет холодом, наверное, от непонятной для тролля ненависти со стороны Хозяйки. — Вставай, жаба, — красивое лицо женщины скривилось от отвращения. — У меня для тебя особенное поручение.***
Лис сам прыгнул в мешок, когда тролль его пред ним распахнул — будто счёл мысли в зелёной голове. Стало как-то грустно. Он понимал, что, если выполнит задание, рыжий друг навсегда его покинет. Никогда больше — такое страшное сочетание, и, даже тот, кто не может разглядеть мысли в собственной голове, боится его, как огня… как неизбежного. Судьба постоянно выкручивает всё так, как ей того захочется, а живым приходится жить дальше… Всё так, как и должно быть? Послушный тролль завязывает мешок и закидывает его в простую деревянную тележку, у которой скрипит старое колесо. Лис в том мешке молчит; а женщина, не дожидаясь момента, когда её служка скроется с глаз, покидает крыльцо, напоследок лишь сплюнув в траву у нижней ступеньки. Тролль опять становится выше… Что ж. Теперь хотя бы идти до Королевства будет сподручнее. И Он идёт, а впереди наблюдает свою вытянувшуюся тень, непривычную глазу. Волосы лезут в глаза и тролль бесконечно смахивает их, чтобы они вернулись мешаться вновь. Молчание идёт третьей — вместе с ними по мощеной кирпичом дороге. Королевство настигает их быстрее, чем Солнце добирается до зенита. Тролль накидывает на голову капюшон старого и грязного плаща — прячет лицо, которое может перепугать других людей. Так, перед выходом приказала хозяйка. Он и не думал ослушиваться, ведь знает, что слово «уродливый» — плохое слово, которое тем не менее относится к нему напрямую. Лис в мешке один раз цепляет спину когтем, но затихает, стоит троллю жалобно всхлипнуть. Первый человек, идущий навстречу, заставляет тролля скукожится вполовину, и теперь тащить поклажу становится тяжелее. Но Он не сдаётся и пыхтит, преодолевая ворота и несколько улочек, пока лоб в лоб не натыкается на патрулирующих свой район стражников (в количестве двух штук). — А это у нас кто такой тут шляется? — гаркает один, подпинывая карлика под зад. — И чо такое в мешке несёт? А? Выкладывай давай всё, что есть. Тролль замирает, не зная что ему делать. Хозяйка приказала отнести, показала дорогу, покрутив свой магический шар, и Он шёл. Всё делал так, как ему было велено! Так почему… почему какие-то люди сейчас требуют с него ответа?!.. — Немой что ли? — второй стражник наклоняется, скрипя тяжелыми латами. — А? Чо молчишь, карлик? Немой?! — и сдёргивает с чужой головы капюшон… — Это… — охает первый. — Тролль из Зачарованного леса! Тот самый! Из тех самых, что принца пять лет назад… — Вяжи его! Лови! Отнесем Королеве! Она уже пять лет их ищет, чтобы наказать за похищение Его Светлости! Тролль не сопротивляется суете, позволяя себя связать, лишь в последний миг успевает ослабить узелки мешка, выпуская тем самым животное, что сидело внутри, на волю. Лис выпрыгивает, скрываясь за углом и… смотрит вслед стражникам, что уводят связанного тролля прочь.***
Его вели буквально по главной улице города, минуя центральный рынок, шли рядом с прилавками, собирая взгляды покупателей и торгашей. Была среди них и красивая женщина с длинной косой чёрных волос — её синие глаза, в отличие от многих других, смотрели на небольшую фигурку с жалостью и сочувствием. Почему-то именно её тролль и запомнил лучше всех остальных участников разнопёрой толпы. Он даже не боялся — не знал просто, что ждёт его впереди. А впереди показались белокаменные стены Королевского дворца, ворота, покрытые позолотой, грозные стражники с мечами и грозными выражениями лиц. Тролль их тоже не боялся и просто шёл туда, куда его вели, оглядывая всё вокруг, подобно маленькому ребёнку. Наконец, раскрылись двери, и свет, льющийся из помещения за ними, обжёг глаза. Тролль зажмурился, не переставая перебирать ногами. Руки немного саднили из-за того, что стража переусердствовала с путами, но Он не жаловался, стараясь сморгнуть временную слепоту. «Зал для приёма гостей» — мелькнуло в голове. Узнал? Нет. Наверное, просто где-то по дороге услышал — не более того. Стража, остановившись, расступилась. Два мужика бросились в бурные объяснения, как прыгнули с тарзанки в теплое озеро: на губах широкие улыбки, а в голове восторг от надежды на возможное вознаграждение за поимку особо опасного приступника. Тролль разглядел Королеву, что, слушая подчиненных, предпочла остаться в стороне. Женщина молчала, но в её выражении лица ни одна черточка не выражала презрения и злости. Она подошла ближе, посмотрела свысока на зелёную морду, что, как и руки, была покрыта бородавками, оглядела рваные лохмотья синего цвета и… синие глаза, что блестели, отражая свет. — Заприте его в темнице… — взмахнула рукой. отведя взгляд. — Матушка! Что тут происходит?! — подобно урагану в комнате появилось новое действующее лицо — наследный принц, зашедший в зал ровной походкой, достойной Короля. Заметив несчастного тролля, он замер, поджав губы. — Что. Оно. Здесь. Делает?! — лицо, столь прекрасное и молодое, скривилось в отвращении. — Почему ему всё ещё не отрубили эту гнилую зелёную голову?! — Потому что сейчас я не желаю лицезреть никаких кровопролитий. Обожди, сын. Вынесем ему приговор позднее. — Я не желаю «потом»! Я требую исполнения наказания сейчас, мама! Вы пообещали мне, что любой тролль, ступивший вновь на наши земли, прилюдно лишится головы!.. — Назначь дату и устрой эту прилюдную казнь в любой другой день, кроме сегодняшнего, — пожала плечами Королева. — Почему не сегодня? — Я уже всё сказала. Отведите его в темницу и надёжно заприте, — последнее указание адресовала стражникам.***
В темнице пахнет сыростью, а голые стены обжигают холодом. Тролль бы всё отдал, чтобы сейчас оказаться в своей каморке, под рваным, но тёплым одеялом, чтобы рядом — тайно от Хозяйки — сопел рыжий друг, что безвозмездно делился своим теплом… Именно сейчас тролль очень сильно соскучился по умному зеленому взгляду хитрых лисьих глаз. Он свернулся в комочек и ждал Судьбы, что вот-вот готовилась принять его с распростертыми объятиями. И Судьба пришла, только обернулась лисой, что тащила в зубах связку ключей. Худосочное тельце легко пролезло сквозь железные прутья, и тролль не поверил своим глазам, когда в его руку ткнулась удивительно умная морда. Ключи, звякнув, упали на пол, а мокрый нос ткнулся троллю точно в центр зелёной ладони с бородавками. Вдруг стало мокро, но тролль не отдернул руку. Лис, лизнув ещё пару раз, повёл мокрым носом выше, замер там, где вены встречались перекрестком, а потом поднял морду и заглянул в лицо. Тролль вспомнил, как дышать не сразу, а как вспомнил, так схватился за ключи. Мир вдруг обрёл большую осмысленность. И они, открыв камеру, побежали прочь. Лис — впереди, а тролль послушно за ним последовал. Так они обошли патруль стражи, других служанок и слуг, преодолев немыслимые расстояния незамеченными. Рыжий точно знал, куда ему бежать, в то время, как тролль зачарованно оглядывался по сторонам. Королевский сад раскрылся пред ними цветами поздней весны — серединой мая. В траве лисица затерялась и тролль почувствовал, как удачно вытянулся в росте — так идти намного быстрее. Но лис появился вновь, и длинные быстрые ноги обратно стали коротким и медленными. Рыжий хвост оббежал круг подле своего друга и опять ринулся вперёд. Тропинка, белые камушки, конец дорожки, небольшие лесные заросли. Тролль остановился, не дойдя несколько шагов до скрывшейся за всеми этими препятствиями полянки. Вот теперь с силой застучало сердце. Рассматривая лиса, Он не мог отделаться от чувства, что он здесь уже бывал когда-то… И не раз. Щёлк!***
Тэхён вспомнил всё слишком поздно — по его собственным размышлениям. Спустя четыре года после своего пятнадцатого Дня Рождения он вдруг обнаружил себя в теле субтильного лиса. Тем вечером он спал в каморке под лестницей, вместе с… отвратительно зеленокожим троллем. Пробуждение получилось стремительным, а понимание происходящего неторопливым. Сначала он долго присматривался ко всему вокруг: к дому, что изнутри оказался больше, чем ветхая избушка снаружи, к троллю с знакомыми до боли синими глазами, к грозной Хозяйке с гривой белых волос и усталым взглядом карих глаз. Потом он стал прислушиваться, улавливая смысл в разговорах вокруг. А после он стал убегать следом за Хозяйкой ранним утром — прослеживать её путь и место назначения. Спустя ещё какое-то время он стал задумывать побег, но нерешенным оставался вопрос: бежать к кому? Разве он нужен кому-то таким, каким он стал сейчас? Поэтому он продолжал играться в «друзей» с троллем, продолжал следить за Хозяйкой. Однажды за такой слежкой он добежал дальше — в город, к воротам Королевского дворца. Рядом с ним проснулись новые мысли… И так — шаг за шагом — возвращалось украденное тэхёново прошлое. Он вспомнил, что был принцем, вспомнил лицо любимой матушки, служки, что всегда заботилась за ним больше остальных… Теперь его место занял незнакомец, горделивой походкой вышагивающий по дворцу и раздающий указания всем вокруг. Тэхён узнал, что его копия — проделка Всё той же ведьмы, что звала себя Хозяйкой и держала заколдованный дом на опушке Зачарованного леса. Отсюда и пошла цепочка размышлений принца, запертого в лисьем облике. Он заметил, что рядом с принцем всегда был ещё один юноша, что подыгрывал ему и помогал во всём, что бы тот не попросил. Наверное, он был личным советником лжепринца, а может, случится и так, что самым близким слугой, что в сущности, на самом-то деле, одно и то же. Лицо этого слуги принц, как бы сильно не старался, узнать не мог, хотя буквально всё намекало, что этот парень близок Его (пусть и лживой) Светлости уже очень и очень давно. Подделкой ли он был и есть? Непонятно. Но это и не важно сейчас. Важно то, что лис, спустя год, всё-таки смог выдумать способ вернуться обратно. И именно этот советник и слуга в одном лице помог ему в этом напрямую. Прошлым днём лис, как и в несколько прошлых дней, последовал за черновласым слугой до его дома. Дело было вечером, и на улице уже смеркалось, вокруг зажигались фонари. Лис бежал впотьмах, шугаясь постороннего внимания и взглядов; так и добрался до чужого дома, а там уже высмотрел через окно всё того же парня в синем камзоле, красивую женщину с длинной тугой косой черных волос без проседи и статного бородатого мужа с широченными плечами и румяным, довольным жизнью, лицом. Понаблюдав немного, лис уже засобирался уходить, как хозяйка дома вышла наружу; она тут же заметила и рыжий хвост и морду, только не бросилась пригонять — присмотрелась, подойдя ближе. — Опасно такому красавцу одному в городских стенах бегать, — покачала головой, улыбнулась. — Сейчас, — ушла на несколько мгновений и вернулась с большим куском сочного жареного мяса. — Вот, держи, — присела на корточки, вытянув руку с угощением для хвостатого гостя вперёд. — Ещё горячее. Тэхён, опустив мордочку, тяпнул из чужих добрых ладоней кусок и отошёл на несколько шажков — откушать предложенную вкусность. — Глаза у тебя красивые такие. Почти как у нашего принца. Изумрудные, — отвела взгляд. — Давно его у нас не видела, — уже более грустным голосом. — Занят всё делами своими. И сыночка мой — вместе с ним. Повзрослели мальчики. Выросли из детских сказок… Лис, слушая женщину, доел мясо, облизнулся, послушал ещё немного, а потом шмыгнул в кусты. На сердце у него стало неспокойно: будто из него вырвали что-то, чего он так и не смог вспомнить.***
Но в чём заключался смысл происходящего? И где запряталось слабое место проклятья, заточившего принца в теле лесной зверушки? Только предстояло узнать. Тролль замер, и лис тоже. Ромашки в пасти горчили и Тэхён плюнул их в траву. Почему-то эти цветы так ему нравились, что он рвал их каждый раз, как они попадались ему на глаза. Но самое странное — не это, а то, что тролль тоже был к ним неравнодушен. Вот где крылась разгадка, но лис не понимал — до сих пор не понимал — роли зеленокожего во всей этой истории… — Развейся! — третий голос пронёсся от одного края поляны до другого. Королева вышла из небольшого перелеска, что отделял эту полянку от Королевского сада; она держала руку перед собой и смотрела прямо на рыжего зверя. Сначала Тэхён не почувствовал ничего, а потом у него захрустели кости; пушистая шкура облезла, оголяя тело, конечности вытянулись и пропал хвост; повеяло холодом, а на шее сверкнула золотая подвеска в форме сердца. — Тэхён… — женщина прижала вытянутую руку к сердцу; а потом, задрав подол, побежала сквозь высокую траву на своих дорогих башмачках с высоким каблуком. (Наплевать на всё!). Добравшись до сына, она упала на колени и её изумрудные глаза намокли слезами. — Я знала, — сорвав с плеч дорогую шаль, накинула её на сына, прикрывая его наготу. — Я знала, что это был не ты, — протянула руки, чтобы прижать подрагивающего на ветру юношу к своей груди. Он тоже плакал. — Она всё сделала так, как надо, но сердце матери никто не в силах обмануть, — не могла перестать перебирать отросшие до пояса светло-русые волосы. Тролль смотрел со стороны, и по его щекам — отражением чужой радости — бежали слёзы.***
Двойника принца поймали сразу, а его помощник успел вовремя уйти домой — не велика потеря, впрочем (этому обманщику уделялось меньше всего внимания). Королева опять сняла чужое заклятье взмахом руки, и наместо лжепринца уже сидел симпатичный черноволосый юноша в обносках, который, конечно же, сразу во всём сознался. Перепуганными глазами он оглядел и Королеву, принца в длинной сорочке, с собранными в растрепанную косу, светлыми волосами, и тролля, что прятался за широкой юбкой одной из служанок. — Это она нас заставила. Брат хотел отказаться, но она пообещала, что, как только она найдёт всё, что ей нужно, мы станем богатыми. А нам так нужны были деньги! Знаете, мы у Вас, Дрожайшая Королева, ничего не украли!.. — Всё-всё, — женщина устало взмахнула рукой, повелев страже развязать преступника. — Как мы сможем её найти? — Она приходит ночью. — Во дворец? — Да. Я каждую ночь открывал ей библиотеку. У принца что-то щелкнуло в голове. Он не мог вспомнить! Зачем-то оглянулся на тролля, что испуганно сверкал этими своими синими глазами. Библиотека, жабы, чьи-то руки и поцелуй… «Я верю в Судьбу». «Поэтому, наверное, внутри ты бы что-то почувствовал, взяв меня на свою ладонь…» — Я… — голос дрогнул. — Я помню. Наверное. В ту ночь… — слова давались с трудом, да и память так сложно позволяла заглянуть в этот тайный уголок. — В ту ночь, когда всё произошло, я был там. Я её видел. В библиотеке. В мой пятнадцатый День Рождения. Она нашла какую-то тайную комнату там… — Да-да, — закивал бывший лжепринц. — Тайная комната. В ней книга. Она по какой-то причине не могла унести эту книгу, поэтому ей нужен был кто-то, кто пускал бы её во дворец. А в Ваш, моя Светлость, День Рождения, она пробралась внутрь вместе с гостями. Слилась с толпой. Сначала, когда Вы ей встретились, она не знала кто Вы такой. А когда узнала, то нашла нас с братом, а дальше Вы, наверное, всё поняли, — тараторил, путаясь словами. Королева, надломив брови, устало восседала на кресле. Тэхён мерил шагами комнату, а тролль внимательно прослеживал каждое его движение. Наконец, принц замер на месте и сказал: — Дождемся её и поймаем. — Я знаю кто она такая, — вдруг сказала Королева. — Знаю, — прежде, чем получить ворох непонимания, она отмахнулась: — Все вопросы после того, как мы её поймаем, исполнив твой план, мой дорогой.***
Но никого ловить не пришлось. Ведьма обо всём догадалась ещё до того, как дошла до библиотеки, поэтому на встретивших её хозяев замка отреагировала спокойно — лишь лукаво выгнула тонкую бровь. — А вот и ты… — улыбнулась, сложив руки на груди, — сестрица. Собственной персоной. Удивление — слишком мало, чтобы описать палитру чувств, разлившуюся внутри. Тэхён охнул, недоуменно переведя взгляд на свою любимую матушку. — Что ты здесь делаешь? — Пришла за книгой нашей матери. Зачем ещё? Ты всё знаешь же, не строй из себя дурочку, Королева. — Эти пять лет… — А-а, — ведьма засмеялась. — Ты об этом. Ну, что я могу сказать? Твой сын оказался не в том месте и не в то время, а потом… я просто увидела в этом мероприятии выгоду. Он же жив. Чего же ты тогда смотришь на меня, как на врага народа? — Ты могла просто попросить. Я бы отдала тебе эту книгу, если она была тебе так нужна… Говоришь, что у меня нет повода смотреть на тебя, как на врага народа?.. Этим утром ты послала своего тролля отнести моего сына живодеру… После этого ты считаешь себя невиновной? — Сорвалась. С кем не бывает? Я пошла следом, а как увидела, что этого уродливого идиота схватили, так и успокоилась. Лис сбежал, ой… хотела сказать: твой сын сбежал. Я бы не позволила его убить. — И я должна тебе верить? Ведьма развела руками: — Я не собираюсь умолять. — Но зачем тебе книга? — в допрос влез Тэхён, подходя ближе, он желал ответов на все свои вопросы, но в итоге получил лишь снисходительную улыбку и хитрый прищур в разрезе лисьих глаз: — А зачем тебе эта подвеска на шее? — карие глаза заблестели. — Хочу исполнить моё желание. Принц сморгнул чужую ауру ведьминского обаяния. Женщина в чёрном засмеялась пуще прежнего. — Что за желание, сестра? — вернулась в разговор Королева. — Какая разница? В любом случае, оно вас не касается. Руки сами нащупали на шее дорогую сердцу подвеску. Любое желание просило у желающего большую цену. Но, наверное, и сам результат того стоил? Тэхён сдернул украшение с себя, чувствуя кожей, как от его тела нагрелся холодный металл. — И ты искала в книге способ создать такой же медальон, какой получилось однажды создать у нашей прабабки? — Можно и так сказать. — Заберите, — принц протянул подвеску ведьме. — Заберите и исполните своё желание, только оставьте нас в покое. — Нас? — усмехнулась, выхватывая медальон из и тэхёновых рук. — Меня, маму и всё Королевство. — Хорошо. Договорились, — кивнула, не став спорить. И без того отделалась слишком просто. — Эй! — махнула рукой, обращаясь к троллю. — Нам пора. Следуй за мной. Тролль вздрогнул от неожиданности, его щеки всё ещё были мокрыми от слёз. Принц взглянул на него, прикусив губу: что-то не сходилось. Тролль тоже был подвержен проклятью, но почему у Тэхёна такое чувство, будто их проклятья буквально напрямую связаны друг с другом?.. — Он останется, — говорит прежде, чем сам это осознаёт. — Он останется здесь. — Ваша Светлость, — ведьма впервые посмотрела прямо и серьезно, — зачем Вам в стенах дворца столь уродливое создание? — Когда меня заменили другим, и я стал никому не нужен, он один заботился обо мне. Он нашёл меня в лесу и привёл в Ваш дом. Я хочу его отблагодарить за помощь. Ведьма, вновь скрестив руки на груди, опустила взгляд на своё, бархатом струящееся до самого пола, чёрное платье, потом посмотрела на тролля, на принца, на Королеву. Вдруг щёлкнула пальцами. — Королева сняла моё заклятие лишь с тебя и твоего двойника, но был ещё один двойник. Теперь его вид тоже никого не обманет.***
Кроме нескольких служек и самих участников подмены, никто в Королевстве так и не узнал об исчезновении настоящего принца. Двойников не наказали, но, снарядив мешком золотых, изгнали, потребовав обещание никогда больше не возвращаться. — Пожалуйста, навести Его маму. Когда мне вернули истинный облик, она очень переживала, — перед уходом сказал советник лжепринца, а ныне его же брат, обращаясь прямо к Тэхёну. И Тэхён под покровом ночи, накинув на плечи старый темно-фиолетовый плащ, что теперь стал короче, чем был раньше, отправился по знакомой дороге — к дому женщины с тугой косой чёрных волос, что когда-то так радушно угостила его вкуснейшим мясом. Пять лет не прошло мимо и теперь принц оказался в теле юноши, которому вот-вот должно стукнуть двадцать лет. Учитывая ещё и то, что пять лет он провёл в теле лиса — привыкать оказалось намного сложнее. Он шёл по Королевству, теперь уже не прячась по закоулкам. Родные улицы вновь выглядели знакомыми: полные людей и вкусных запахов, что доносились с прилавков уличных торговцев и домов местных жителей. Вроде бы всё вернулось на свои места, но чего-то — какой-то очень важной части — не хватало до сих пор, будто в пазлах потерялся самый центральный кусочек, без которого картинка уже никак не станет цельной. — Мой дорогой Тэхён! — принц даже не успел дойти до дома, как его нагнали на подходе: та самая женщина выскочила из ниоткуда и ухватилась за руки принца. — Неужели Вы о нас вспомнили! — Я и не забывал, — само сорвалось с губ. «Никогда». — Мой сын… Вы, наверное, знаете?.. — Как его звали? — вопрос, который он давно должен был задать. Почему никто вокруг ещё ни разу этого не спросил и не сказал? — Как его зовут? — поправился. — Вашего сына?.. Женщина охнула, испуганно заморгав. В её кристально чистых глазах заблестели слёзы. — Простите, — принц сорвался с места. «Лучшее начало Дня Рождения». «Хочешь, чтобы каждый из твоих дней начинался так?» «Хочу».***
Укромная полянка в конце Королевского сада встретила принца разлетевшейся стаей светлячков, что ярко светились в темноте тёплого майского вечера. Карта дорог всегда сходилась здесь — где в самом центре, запрятавшись в зелёной траве, сидел столь же зелёный тролль. Наверное, он о чём-то задумался или просто не слышал, как тихо и осторожно шагал принц. — Привет, — сначала выдал себя словом, а потом сел спиной к спине. Тролль даже не дернулся. Не ответил. Принц обратил свой взор вперёд и с улыбкой заметил, как чужая спина позади, будто растянувшись, стала шире, больше и тверже, чем была раньше: появилась осанка и пропал некрасивый горб. Тэхён вынул из кармана зеркальце, которое стащил из своих покоев прежде, чем оказаться здесь. Раскрывшись зеркало блестнуло, отразив яркий лунный свет. — Один человек однажды сказал мне, что я смогу его узнать даже тогда, когда он станет некрасивой жабой. Потому что я почувствую его чем-то изнутри. Но, думаю, что он не сильно на меня обидится, если я немного схитрю? Теперь зеркало отражало и профиль красивого юноши позади: чёрные волосы подвивались до скул, крупный нос, линии губ и подбородка, челюсти резко очерчивались лунным светом. Тэхён не мог заставить себя перестать улыбаться; не сдержавшись, он протянул вторую руку, коснувшись чужой ладони, в которой черноволосый юноша что-то с силой сжимал. … Это была ромашка. Принц, разжав чужие пальцы, забрал хрупкий цветок себе… Ромашка, его любимая ромашка… — Когда мы были у ведьмы в плену, пока она ещё не заколдовала нас с тобой… помнишь, что ты сказал мне тогда? — Тэхён выждал паузу, засмотревшись в зеркало на то, как чужие ресницы пархают подобно крыльям крохотной птички: вверх-вниз; и как тень от них падает на выразительные скулы, и как… — Ты сказал, что самое страшное — забыть моё имя, ведь, если ты его забудешь, то больше никогда не сможешь меня позвать. И как это много — знать и помнить целое имя! Тэхён легко повернулся, прикрыв глаза, лицом к лицу с тем самым юношей из зазеркалья. — Моё проклятье было проще твоего, ведь тётушка, — он впервые так тепло назвал ведьму, — не хотела причинять мне зла. Но тебя она зачаровала будь здоров, — засмеялся. — Я долго думал почему никто не мог вспомнить имени второго двойника, ведь он всегда был рядом с принцем. Даже его мать не помнила, как его зовут… А потом я понял. Твоё проклятье — вовсе не облик тролля. Твоё проклятье — забвенье. Стоило всем отвернуться или не смотреть, как ты вновь становился собой и был на виду у всего мира, кроме тех, кто действительно мог тебя узнать. Но я уже сказал, что я перехитрил тебя и ведьмино заклятье, Чонгук… Плеч принца коснулись тёплые большие ладони — знакомые до того сильно, что под кожей кровь забурлила сильнее прежнего, и всё тэхёново нутро потянулось навстречу этим рукам на его плечах. — Давай начнём с того момента, на котором остановились пять лет назад? Меня зовут Тэхён, — попав в объятия, принц вдруг всхлипнул, дрогнув голосом: — Прошу… больше никогда меня не забывай… и я пообещаю, что больше никогда тебя не забуду! И он открыл глаза, наблюдая луну не в отражении зеркала, а в блеске синих глаз напротив. Сжавшись, небо от одного конца до другого сконцентрировалось на чужой радужке, сверкая мириадами бриллиантов звёзд. Чонгук смотрел на него прямо, улыбался так, как умеет лишь он — сердце заходится от одного вида, трепещет. — Как мне описать то, что я чувствую к тебе, если никто, кроме меня не сможет понять настоящего смысла слов, что я для этого подберу? — сын сапожника нежно и осторожно берёт запястье принца своими пальцами, склоняет голову, касаясь губами «сердца» тыльной стороны чужой ладони. Его голос — такой знакомый — пускает дрожь вдоль позвоночника. — Как мне рассказать, что из всех дорог, даже забыв всё и вся, я выберу ту, что приведёт меня к тебе? Как рассказать, что будь ты принцем, лисом или даже цветком… я узнаю тебя по тому, как ты смотришь или как склоняешь ко мне свои лепестки?.. — следит поцелуями до запястья… до перекрестка вен… — В этой и следующей, и в той, что будет в самом конце… — Чонгук поднял взгляд, рассматривая, как в слезящихся изумрудных глазах улыбается его собственное отражение. — Всегда я буду там, где есть ты. Другой Судьбы я не приму. И они упали в объятия друг друга так, словно впереди их ожидало новое прощание навсегда. Но суть крылась вовсе не в этом, а в том, что ценность столь огромных чувств позналась лишь в разлуке для того, чтобы после сделать всё возможное и нет, чтобы это никогда больше не повторилось. Чонгук всё распутывал отросшие волосы Тэхёна, а Тэхён не мог налюбоваться Чонгуком, что за пять лет лишь ещё боле возмужал, обретя тело настоящего рыцаря. Под одеждой крылась страсть и нега, патокой текущая меж ними и связывающая их навсегда, ведь два сердца, на самом деле, одно целое, что может биться лишь тогда, когда обе половинки оказываются рядом. Звёзды были свидетелями таинства ночи, но и они отвернулись, позволив двум юношам хотя бы до рассвета остаться наедине, разделив свои чувства друг с другом поровну.***
На двадцать первом праздновании Дня Рождения Королевского сына Чонгук с Тэхёном, наконец, вышли вместе пред судом толпы. Но если среди гостей и были недовольные новостью о помолвке принца с новоиспеченным графом Чонгуком, то их было мало. В основном приглашенные гости лишь рукоплескали столь искреннему, прекрасному и смелому сочетанию двух любящих сердец. На праздник пришла и ведьма, а следом за ней… почивший много лет назад… Король! Живой и не утративший прежнего лоска. Чудо случилось тогда, когда его меньше всего ожидали… Такое было желание? Ведьма подмигнула застывшему в удивлении принцу. «А, может быть, это с самого начала была Судьба?»***
— А как же ведьма смогла вернуть Короля? Он же умер. — Ты глупый? У неё было желание и медальон. — Но Королева сказала, что чтобы кого-то воскресить, надо самому пожертвовать жизнью! Чонгук с улыбкой смотрел, как два рыжих, абсолютно похожих друг на друга мальчишки, переругивались между собой, перетягивая одно на двоих одеяло. — Тише-тише, — постарался успокоить он сыновей, отложив книгу. — Каждый понял эту сказку так, как должен был понять. Тем более, что большую часть истории от вас умолчал сам автор. Но вам же понравилось? — Да! — дружным хором воскликнули две симпатичные мордочки. — Ночь на дворе, а вы кричите, неугомонные, — послышалось с порога. Тэхён зашёл в детскую, опустившись рядом с мужем и заглянув ему за плечо: — Ты снова читал им эту сказку? Ты же знаешь, что они после неё постоянно спорят и не могут уснуть. — Но нам понравилось! Очень-очень! — мальчишки опять говорили хором, подползая ближе к родителям. — Вот видишь, Тэ. Им всё нравится, — пробасил Чонгук, собирая все свои сокровища в горсти, он заключил в объятия любимых сыновей и мужа. Красная нить неизменно тянулась меж Тэхёном и Чонгуком невидимой глазу географической координатой, что в любом случае приведёт одного к другому сквозь самые давние времена и самые немыслимые пространства. Дети вновь заспорили между собой, вызывая лишь улыбки родителей. …С чего же всё-таки началась эта история? Ответить сложно, но ясно одно: она продолжается и сейчас.