Надо сказать, что Се Лянь не грабил невинных людей. У него были принципы.
А Именно:
1. Он должен был быть в достаточном отчаянии, чтобы опуститься до грабежа. Что в последние несколько лет случалось с возрастающей частотой. Он не раздумывал над причинами, просто принял этот факт и решил двигаться дальше.
2. Если пункт 1 выполнялся, то он грабил лишь тиранов и жестоких властителей, держащих простых людей в железном кулаке психологических страданий или физических мук, а иногда и все сразу. Если происходило и то, и другое, он обязательно брал вдвое больше, чем обычно, а затем распределял между пострадавшими людьми, чтобы облегчить свое чувство вины, которое он старался игнорировать.
3. Наконец, прежде чем сделать что-либо, он должен был убедиться, что поблизости нет небесных чиновников или храма небожителя, где человек, которого он собирался ограбить, мог бы помолиться, чтобы его гнусный поступок не был прерван Небесной кавалерией. Он уже однажды пережил подобный позор, и одного раза было более чем достаточно.
4. Пока это необходимо, он должен забыть, что был принцем, божеством и образцом добродетели. Эти качества бесполезны в жизни бездомного бродяги. И они никак не смогут его прокормить, поэтому он отбрасывает их прочь, как ненужную ношу, и на несколько часов бросается навстречу преступной жизни, в компании с одной лишь радостной Жое.
Именно поэтому он сейчас сидел на корточках под окнами великолепного поместья, которое раскинулось во все стороны, как откормленный обжора; ярко освещенное, величественное в своем великолепии и так и кричащее о богатстве своего владельца.
А еще от него тянуло злом.
Да. Оно отлично подходило для того, чем Се Лянь собирался заняться в этой действительно странной местности, в которую его до этого ни разу не заносило. Должно быть, он находился на границе между мирами, а может и вовсе пересек её. Немногим ранее Се Ляню пришлось прятаться от призраков, которые выглядели куда живее и счастливее всех тех призраков, что он когда-либо раньше встречал. Это почти заставило его пересмотреть свои планы. Но либо так, либо ему вновь придется голодать и спать на улице или на лесной подстилке, и этой приближающейся зимой он не собирался мучиться от обморожений, так же как в прошлом году.
Значит ограбление, другого выхода нет.
Он заглянул в окно и смог оглядеть примерно половину огромной комнаты. Она была довольно скудно украшена, что говорило либо о хорошем вкусе владельцев, либо об их отсутствии. И то, и другое — хорошо. Се Лянь, конечно, предпочел бы последний вариант, но к этому времени он уже научился не слишком-то полагаться на свою чудовищную удачу.
Он тихо открыл окно. Оно не скрипнуло, и это было хорошо, и пол тоже не заскрипел, когда он запрыгнул внутрь, что было еще лучше. Жое, как обычно, любопытная и игривая, выглянула из его рукава. Какое же она еще дитя, подумал он, нежно поглаживая ее шелковистые свернувшиеся кольца. Она извивалась под его руками. Уже не в первый раз он подумал, что если бы она могла издавать звуки, она бы мурлыкала.
Потом он взглянул влево и застыл.
Благодаря присущей ему неудаче, в той половине комнаты, что он не смог увидеть в окно, оказалась кровать. Огромная и, судя по всему, очень удобная кровать, занавешенная прозрачным красным пологом.
Он совсем не скрывал спящего на кровати человека. По крайней мере, Се Лянь надеялся, что он спал. Если же нет, это создаст для него целую гору новых проблем, по сравнению с которыми голод и обморожение зимой покажутся сущими пустяками.
Жое скользнула на пол и поползла к двери, которая, разумеется, находилась в другом конце комнаты. Се Лянь последовал за ней так тихо, как только мог, пытаясь услышать малейшие изменения в дыхании с кровати. До сих пор он ничего не услышал, и это одновременно успокаивало, и в то же время тревожило.
Небеса, он лишь надеялся, что не наткнулся на чьё-то смертное ложе.
Жое проскользнула под дверь и вернулась, энергично кивая ему. Ему следовало сказать ей перестать, иначе, она снова завяжется в узел и будет смотреть на него самыми пронизывающими глазами, на которые способна шелковая лента. Он не мог отказать Жое, когда она смотрела на него грустным щенячьим взглядом, не важно просила ли она о помощи или просто хотела, чтобы её почесали.
Пять шагов — и он уберется отсюда. Четыре — Жое пытается толкнуть дверь, но та не поддается. Три — Се Лянь почти дотянулся рукой, и отсюда может рассмотреть резные узоры, украшающие дверь. Два — и они почти снаружи. Один —…
Вспышка убийственного намерения заставила его пригнуться и лихорадочно вытащить Фансинь из ножен. Что-то просвистело прямо над ним. Серебряная полоса пронеслась мимо него, целясь прямо в Жое, поэтому, он одной рукой метнул в это что-то Фансинь, а другой схватил Жое. Она вся сжалась и, дрожа, заползла обратно в его рукав. Освободив обе руки, Се Лянь бросился за своим мечом. Что бы это ни было, он попытается отбиться, надеясь, что шум не разбудит того, кто спит в постели.
Он понял, что зря надеялся, когда его накрыла чужая тень.
Он поднял голову. Рядом с ним стоял мужчина, высокий и величественный, его длинные волосы были распущены. Он был без рубашки и одет только в свободные штаны, один его глаз был скрыт повязкой. Другой глаз был широко распахнут, рот приоткрыт, и Се Лянь, как он склонен был делать в самое неподходящее время, подумал, что мужчина очень красив.
Его лицо залилось краской.
Пальцы мужчины дернулись. Серебристая полоса прекратила сражаться и скакнула ему в руку. Оказывается, это была сабля, длинная и смертоносная, и Се Лянь немедленно её захотел.
Он вскочил на ноги и направил меч на мужчину.
— Это ограбление! — объявил он, потому что до сих пор так и не придумал лучшей фразы, а мать всегда говорила ему, чтобы он был точен в своих словах. — Если хочешь остаться невредимым, лучше не делай ничего неразумного… мой господин, — добавил он через мгновение, потому что он — Се Лянь, и даже когда кого-то грабил, вёл себя вежливо.
Мужчина закрыл рот и прочистил горло:
— Ограбление, — сказал он очень, очень низким голосом. Очень приятным голосом. Такой голос Се Лянь был бы не прочь слушать часами напролет. — О нет. Я умоляю этого доброго господина пощадить мою никчемную жизнь.
Ни в его лице, ни в голосе не было ни капли страха. Напротив, он смотрел на Се Ляня не мигая, что явно было очень нездорово, учитывая, что у него, судя по всему, был только один глаз. Се Лянь хотел было указать на это, но передумал. Он был здесь не за этим.
— Отдай мне свою саблю, — потребовал он, и мужчина молча подчинился. Как показалось Се Ляню, с большим энтузиазмом. Он посмотрел на саблю. Она вибрировала в его руке, а там, где рукоять переходила в лезвие, был вырезан красный глаз. Он был широко раскрыт, сиял и подрагивал, и у Се Ляня было отчетливое чувство, что он пялится на него.
Он постарался просто не обращать на это внимание, ведь это никак не меняло того факта, что оружие и правда было замечательное.
— Он твой, если хочешь, — продолжил болтать мужчина. — В конце концов, это же ограбление, верно? Ты можешь украсть и его тоже.
Се Лянь свирепо посмотрел на него. Мужчина улыбнулся в ответ.
— Кажется, ты слишком счастлив для человека в твоем положении, господин, — заметил он. Да когда же его лицо прекратит пылать? А теперь у него еще и уши покраснели.
— Ох, я в ужасе. Весь дрожу от страха. Видишь? — он обхватил своей рукой руку Се Ляня, и она в самом деле дрожала. — Руки холодны. Ноги не держат. Я очень близок к тому, чтобы упасть на колени и умолять о пощаде.
Се Лянь всё равно собирался пощадить его, просто предпочел пока не сообщать об этом. В конце концов, он не дикарь и не убийца. Ему всего лишь нужно достаточно припасов, чтобы пережить зиму, не замерзнув до смерти, с чем у него пока не получалось справиться.
Он так устал замерзать до смерти.
— Что ж, господин, — сказал он, изо всех сил стараясь смотреть только на лицо мужчины, а не на его обнаженную грудь. Этот человек был очень привлекателен. Се Лянь мог оценить этот факт с объективной точки зрения. Он был принцем и хорошо умел замечать и ценить красивые вещи. И красивых людей тоже. А еще ему стоит перестать рассматривать человека, которого он собирался ограбить, до того как его лицо треснет от стыда и жара, который он чувствовал на своих щеках. — Твои деньги, будь добр.
— Можно мне хотя бы одеться? — спросил мужчина. И что это еще за дерзкая улыбка? Небеса, он такой… такой. А Се Лянь знал его всего несколько минут. — К слову, не то чтобы это было необходимо. Я могу позволить себе ходить по дому полураздетым, если пожелаю, все равно здесь некому возразить, — теперь его ухмылка приняла хищный оттенок, и что-то шевельнулось в животе Се Ляня. — Не то чтобы кто-то осмелился.
Какая-то часть его сознания отстраненно задумалась о скрытом в этом заявлении намеке. Другая, гораздо более важная, заняла себя созерцанием того, как мужчина повернулся к Се Ляню спиной и медленно направился к кровати. Кроваво-красный халат кучей лежал у её основания; он поднял его и, ох, как же медленно он его надевал. Он был очень изящно сложен, что говорило о серьёзном недоедании в какой-то момент его жизни, но его мышцы выделялись достаточно выразительно.
Се Лянь не мог отвести от него глаз. Этот негодяй, должно быть, делал все это нарочно, он был абсолютно уверен в этом. Или, быть может, это какое–то заклинание, в конце концов, здесь всё пропитано тёмной энергией.
— Ну всё, я готов, — он даже не потрудился завязать пояс! И какой тогда был смысл вообще надевать этот халат? — Ну что, идем?
Се Лянь сглотнул. А потом ещё раз, потому что у него пересохло в горле. Когда он в последний раз пил? Он даже не помнил, значит, в этом всё и дело.
— Тогда показывай дорогу. И побыстрей.
Мужчина одарил его еще одной широкой улыбкой:
— Конечно.
И они пошли, он впереди, а Се Лянь следом, держа лезвие сабли направленным на него. Она все еще слегка дрожала в его руке, глаз изогнулся полумесяцем. Глядя на него, в голову приходило только абсолютно счастливое выражение лица.
Это сабля. Она не должна производить подобного впечатления.
— Итак, — сказал мужчина своим дурацким манящим голосом. — Что именно тебе нужно? Деньги? Драгоценности? Полный список небожителей, которые мне задолжали?
«Что?» — подумал Се Лянь, стряхивая с себя наваждение. Сейчас не время для этого, лучше чтобы ни один небесный чиновник не знал о его существовании. Может быть, они уже совсем забыли про него и просто живут дальше. Он был бы совсем не против.
— Д-деньги, — сказал он, запоздало понимая, что его молчание затянулось. Всё слишком просто. Не должно быть так просто.
— Значит деньги, — внезапно мужчина остановился и шагнул навстречу Се Ляню, не обращая внимания на направленное на него оружие. Он протянул руку и провел пальцами по вороту одежд Се Ляня, а Се Лянь был настолько ошеломлён, что даже не нашел слов, чтобы возразить. — И ещё какую-нибудь одежду, я думаю. Тёплые меха, мягчайшие шелка. Я, конечно же, буду ужасно страдать от их отсутствия, но что же я могу поделать?
«Что?» — снова подумал Се Лянь, еще более ошеломленный, чем раньше. Какая-то его часть внутри обрадовалась перспективе иметь тёплый плащ. Он слишком много зим провел без него.
— Ты пытаешься отвлечь меня? — спросил он, и… это его голос? Хриплый и дрожащий, совсем не похожий на голос прожженного грабителя. Дурацкий незнакомец с его дурацкой ухмылкой и дурацкой красивой внешностью. Глупое сердце Се Ляня — слабое и жаждущее упиваться любым видом красоты.
— Я? Конечно, нет!
— Вот именно, не стоит! — сабля в его руке задрожала при этом еще сильнее. — А теперь вперёд, господин. Мне некогда тратить на тебя весь день… ночь.
Без разницы.
— Я иду, иду! Пожалуйста, не делайте мне больно! — мужчина поднял обе руки, защищаясь. Рукава его халата сползли до локтей. Глаза Се Ляня проследили за этим движением. На одной руке у него оказалась татуировка, смысл и форму которой Се Лянь не смог распознать.
Она выглядела довольно милой, в немного странной и противоречивой манере. И в ней был какой-то стиль.
Коридоры внутри поместья представляли собой настоящий лабиринт. А еще они были пустынны, и в них не было ни единой души, кроме них двоих. Се Лянь здесь, несомненно, заблудился бы, и никто не помог бы ему выбраться.
За исключением хозяина особняка, конечно, который сейчас весело вышагивал впереди него так, словно был на обычной прогулке. Халат начал медленно сползать с его плеча, а он не сделал ни малейшего движения, чтобы подтянуть его. Се Лянь не знал, то ли радоваться этому зрелищу, то ли отчаиваться.
Это было совсем не то, чего он ожидал.
— Итак, — сказал мужчина, свернув за еще один угол в бесконечной череде поворотов. — Какая нужда привела господина к решению ограбить меня?
Теперь он называет Се Ляня «господином»? Какой человек будет обращаться к грабителю с таким уважением?
— Какое это имеет значение? — пробормотал он себе под нос. Уже давно никто не беспокоился о нем, и он привык к этому. Все нормально. С ним всё в порядке, Жое рядом, и весь мир в его распоряжении. Неудачи иногда случаются; в конце концов, у него уже была счастливая жизнь в достатке. Более чем уместно было познать и другую сторону жизни.
Особенно после того, как он отказался от своей удачи по собственной воле.
— Ах, мне не следовало спрашивать, не так ли? — сказал мужчина, посмеиваясь, но смех его был лишен радости. — Хорошо, я не буду совать нос в чужие дела. Но я тут подумал…
— О чём? — спросил Се Лянь, когда стало очевидно, что он не продолжит, если не спросить.
— Оружие, — сказал он тоном, подходящим скорее для научного открытия. — Оружие — очень ценная вещь, а у меня есть целая оружейная. Несомненно, что-нибудь в ней подойдет такому грозному человеку куда больше той ржавой зубочистки, которой ты сейчас пользуешься.
Ну, с какой-то стороны… это описание подходило Фансиню. Не то чтобы Се Лянь был от него в восторге, о нет. Не после того, через что он из-за него прошел. Но мечи стоят дорого, а у него не было денег, а, следовательно, и выбора не было. Он мог примириться с ужасом. И это не самое худшее, что с ним случалось.
А еще он не собирался рассказывать этому странному человеку об этом.
— А! Вот что! — это восклицание прозвучало так неожиданно, и было полно детского восторга. Мужчина обернулся с широкой улыбкой и ярким блеском в глазу, не скрытом повязкой, и даже его сабля задрожала сильнее. — Здесь слишком много сокровищ, которые следует украсть, слишком много вещей, которые придется выносить. Как насчет того, чтобы сразу присвоить всё поместье? Оно ведь тебе по душе, не так ли? Если нет, то я построю ещё одно, только скажи.
«Что?» — снова подумал Се Лянь, а потом спросил:
— Что?
— А знаешь, какое самое ценное из всех сокровищ? — продолжил мужчина и подошел ближе, и всё, на что мог смотреть Се Лянь, было кольцо на цепочке, висящее у него на груди. Единственной альтернативой было смотреть ему в лицо, а он, разумеется, не мог этого сделать. — Князь демонов. Князья демонов очень ценные. И крайне редкие. На самом деле существует лишь один такой, и к нему прилагается много всего. Оружие, защита, влияние. Очень верный, решительный и целеустремленный, его боятся во всех трех мирах.
Рука Се Ляня безвольно повисла.
— Ты издеваешься надо мной, — сказал он, констатируя очевидное, как будто осознал это только сейчас. Это, разумеется, не так, просто, какая-то его часть продолжала надеяться, что хотя бы на этот раз он не станет посмешищем всех трёх миров. — Ты всё это время издевался надо мной.
Лицо мужчины вытянулось, и в отсутствие улыбки оно стало выглядеть очень молодо. На его лице пролегла тень, выражение стало напоминать выражение лица потерянного ребёнка:
— Нет. Нет-нет-нет, все не так, я… — он торопливо обернул пояс вокруг талии и завязал халат, как должен был сделать с самого начала.
А потом он опустился на одно колено и склонил голову.
— Ваше Высочество, — сказал он тихо и серьезно. — Позвольте объяснить?
Се Лянь пошатнулся и уронил саблю. Он пятился назад, пока не уперся спиной в стену, а затем сполз по ней на пол. Она была жесткой и холодной, как и всё остальное в жизни после его изгнания.
И это было нормально. В самом деле. Он уже привык к этому после столетий сплошных трудностей, однако какая-то его часть упрямо надеялась на избавление.
— Ты знаешь, кто я, — сказал он, не спросил, и человек в красном склонил голову ниже. Волосы скрывали его лицо, но не руки. Се Лянь ясно видел, как он сжал их в кулаки так сильно, что его костяшки побелели.
Ну, побелели еще сильнее.
— Да.
— Ты знал с самого начала?
Что вдруг случилось с его горлом, из-за чего стало так трудно говорить? Это не мог быть стыд, он уже давно забыл, что это такое.
— Да, — ответил мужчина. Его сабля подскочила к Се Ляню, глаз больше не напоминал полумесяц, а был широко распахнут. Она снова дрожала, и дребезжание эхом отдавалось в пустом коридоре.
— Откуда? — спросил он. Жое выглянула из рукава, но пока не шевелилась. Он не мог сказать, от страха или из любопытства, по крайней мере, пока. Он всё ещё не очень хорошо её знал.
Теперь он смотрел вверх — этот незнакомец, этот человек-загадка с его дразнящими словами и искренним взглядом.
— Я всегда узнаю Его Высочество, — сказал он так, словно это была самая простая вещь на свете. — Не имеет значения, что он делает и почему. Главное — это он сам, а не его состояние.
Каждое его слово — это нож и прощение, насмешка настолько искренняя, что она не может быть ничем иным, кроме правды. И всё, что Се Лянь может предложить взамен — это его собственная правда.
— На самом деле, я не хотел тебя грабить, — сказал он и попытался улыбнуться, хотя его лицо не особо слушалось.
Мужчина печально улыбнулся:
— Я так и думал.
Он всё ещё стоял на коленях, и Се Лянь не мог понять, что он прямо сейчас чувствовал по этому поводу.
— Я просто… — начал он и запнулся, потом сделал глубокий вдох и попробовал снова. — Приближается зима, и я… я…
— Ни слова больше, — сказал мужчина мягким голосом, совсем лишённым презрения. — Я достаточно хорошо знаю, что значит бороться изо всех сил, чтобы выжить. Согласится ли Его Высочество выслушать мой совет?
У Се Ляна не было ничего ценного, что можно было забрать, и ему нечего было терять. Жое выскользнула из рукава, чтобы легонько ткнуться в человека в красном, затем отступила и сосредоточилась на ятагане. Он был неподвижен и ждал.
Как и человек в красном.
— Да, — сказал Се Лянь, уверенный только в том, что он не боится. — Хорошо.
***
Годы спустя, еда в изобилии, одежды слишком много, поместье — его дом, и человек в красном только что стал его мужем. Он счастливо посмеивается, когда Се Лянь возится с богато украшенными свадебными одеждами, а затем охает, когда тот теряет терпение и просто срывает их.
— Мой муж такой напористый, — шепчет ему на ухо мужчина — Хуа Чэн, Сань Лан, его Сань Лан. — Сначала он украл мое сердце, а теперь…
На этом этапе их отношений Се Лянь отлично знает, как заставить его замолчать. Что он и делает, но ненадолго.
Не то чтобы он жаловался. В последнее время ему совсем не до этого.
______________________________
Примечания переводчика:
Я заодно решила перевести комменты под оригинальным текстом, которые мне понравились)
***
Хуа Чэн, проснувшийся и обнаруживший Се Ляня в своей комнате, после бог знает скольких лет поисков, должно быть был в таком шоке, ахаха мне нравится что можно заметить как он справляется со своим шоком и сразу приходит в полный восторг, потому что: «ЕгО ВыСоЧесТвО в мОей КоМнАте омг лучший день в моей жизни!»
Автор: Это олицетворение Хуа Чэновской удачи.
***
Мне так нравится, когда Хуа Чэн говорит: «Знаешь что тебе нужно? Не только деньги, но еще и хорошая одежда…нет, несколько отличных мечей… Нет, ЗАБИРАЙ ВСЕ ПОМЕСТЬЕ. ПОСТОЙ-КА! ЗНАЕШЬ ЧТО ЕЩЕ ЛУЧШЕ? Я! ЗАБИРАЙ МЕНЯ! УКРАДИ МЕНЯ, ДЯНЬСЯ! ”
Хуа Чэн — самая везучая и счастливая жертва ограбления в истории! XD столько непосредственного энтузиазма!
Он с самого начала ведет себя так, словно ему приходится прикусывать язык, чтобы не дать Се Ляню совет, как лучше себя ограбить или сделать это еще более кинково.
***
Это такая трогательная и милая история. Мне нравится сам концепт неловкогограбителя! Се Ляня. Еще мне нравится Хуа Чэн, который всего в шаге от того, чтобы предложить Се Ляню,
украсть свою невинность.
Автор: Так и есть xD, И да, это сценарий как в плохом порнофильме, где все легко могло пойти в этом направлении ;)
***
Это так прекрасно, мне особенно понравилось:
— «Это ограбление!» — о бож Се Лянь, да ты лихой разбойник!
— Эмин так рад, что его украли!!!!!
— Жажда Се Ляня
— Хуахуа разгуливает вокруг, искусно позволяя своей мантии сползать все сильнее и сильнее, а затем соскользнуть со своего плеча (тем более, у него внутри, должно быть, все переворачивается, голова пустая и в ней только ДЯНЬСЯ)
Автор: Эмин и ХЧ оба такие: Дянься, ЗАБЕРИ МЕНЯ! ;)
***
Аааа умираю! Хуа Чэн в течение всего фика такой: «Все мои мечты сбылись!»
Ахаха тебе нужно украсть князя демонов! И оставить себе НАВСЕГДА! Хорошо что Се Лянь прислушался к его совету.
Автор: Рациональная часть его мозга еще не проснулась, так что он действовал целиком на инстинктах ;)
