Что принесет нам завтра?

      По правде сказать, Не Минцзюэ никогда не думал, что кто-то будет играть ему Покой. Никогда не думал, что этим человеком станет никто иной как Цзинь Гуанъяо — его названный брат.       И уж точно он бы поклялся, что песня верная. Если бы не маленькое «но»: в одном кусочке она была чертовски подозрительна. Чифэн-цзюнь хотел бы, чтобы искажение ци настигало его как можно медленнее, но Мэн Яо решил все ускорить. Как он мог забыть: Ляньфан-цзюнь прячет свой аромат под сдержанностью! Не Минцзюэ не мог понять: почему?       Неужели Яо-гэгэ не видит, что к нему чувствует Чифэн-цзюнь? Неужели, когда глава клана Цзинь привязывает руки главы клана Не, он не видит, что отдается полностью, позволяя скакать на своем члене сколько угодно влезет? Неужели он не видит, как сильно ему хочется касаться его кожи и заставлять кричать его имя снова и снова, пока все в Нечистой Юдоли не поймут, что Не Минцзюэ занимается действительно нечистыми вещами?       — За что ты так со мной?       Цзинь Гуанъяо не сразу понимает вопрос. Он склоняет голову на бок, пытаясь уловить оттенок. Издевка, грусть, печаль, скрытый сарказм?..       — Надеюсь, ты говоришь о...       — Нет, я говорю о песне.       Цзинь Гуанъяо досадливо цокает. Он не думал, что его названный брат так скоро всё узнает, а тем более разоблачит. И тем более горше, что Мэн Яо так и не смог насладиться своим Чифэнь-цзюнем по-настоящему.       Конечно, Ляньфань-цзюню стоило бы соответствовать своему имени, но как можно сдерживаться, если Не Минцзюэ самим своим видом словно бы бросает вызов: «Ну что, сможешь меня приручить?» И каково же было удивление бастарда Цзинь, когда оказалось, что благородный и сильный Чифэнь-цзюнь просто обожает быть связанным, в то время как Мэн Яо скачет на его большом члене.       Не Минцзюэ каждый раз хочет двигаться сам, доставлять удовольствие Цзинь Гуанъяо, но тот связывает веревками настолько крепко, предварительно запечатывая духовную силу — чтобы не вырывался. Это чувство беспомощности и безграничного доверия пьянит Не Минцзюэ хуже «Улыбки императора» — самого забористого вина, которое он когда-либо пробовал.       Вряд ли Мэн Яо осознает эту власть над ним, но, если осознает — Чифэнь-цзюнь будет покорен окончательно.       — Прости, любимый.       Не Минцзюэ хочет задохнуться от этих ощущений. Руки предательски начали дрожать. Дыхание сбилось в тот момент, когда Мэн Яо обнял его, со всей силы вжимая голову партнера в свою грудь.       — Чувствуешь, как сильно бьется? И только для тебя. Никогда я не хотел никем и ничем обладать, но ты — исключительный случай.       Не Минцзюэ не знает, как он вообще выжил в эти секунды. Он так боялся, что А-Яо затаил на него сильную ненависть. А может, не так уж и важно, почему он вплел в «Покой» отрывок из какой-то дьявольской песни, и не важно, почему хотел ускорить искажение ци, которое всегда было у клана Не.       Не важно. Пусть хоть все Вэни восстанут. Пока он может находиться в руках дорого А-Яо, ему плевать на весь остальной мир.