Встретимся на берегу

Сехун давно не ощущал себя так легко. Утомленный рутиной в своем родном городе и затяжной зимой, он был рад сорваться в другой конец земного шара к самым дорогим для него людям. Сутки в самолете, безумно неудобном кресле, стоили этому духу свободы, веющим в Мельбурне, нет, во всей Австралии. И правда, что здесь жизнь будто бы совершенно другая, отстраненная от людей на другой половине Земли. Там, откуда Сехун, все вечно второпях, не видят ничего дальше своего носа, монотонная работа и осуждающие взгляды общества на любую мелочь выходящую за рамки. Но теперь он здесь, где морской бриз приятно обдувает намазанное цинком лицо, а волны лениво качают серф на своих соленых хребтах. Здесь, где его друзья, которые когда-то смогли вырваться из удушающе маленького города на материк, где каждый, кажется, живет в свое удовольствие. Парень гребет дальше от берега и ближе к компании, по которой скучал каждый день со времени их отъезда. Чанель, друг еще со школы, сильно поменялся: от того долговязого, зажатого школьника остался только рост, теперь перед ним был смуглый, спортивного телосложения мужчина, даже волосы Пак перекрасил в светлый, пшеничный цвет, что ни капли не испортило его. О и сам изменился — худощавость сменилась на крепкое телосложение, благодаря усердным тренировкам, округлое лицо вытянулось и он поистине стал притягательным мужчиной. Если же говорить о другом приятеле — Чонине, то их знакомство не было столь длительным. Ким Чонин стал частью их небольшой компании около трех лет назад, когда они выбирались в Лос-Анджелес ловить волны Тихого океана. Смуглый, темноволосый парень работал там барменом на пляжном баре и как-то совершенно незаметно для всех влился в скромную компанию из трех человек. — Ты как? — Чуть легче, но еще тяжело долго находиться дома — повсюду напоминания. Чанель отвечает размеренно на пока еще сложный для него вопрос, заданный Сехуном. О, кажется, мог почувствовать как внутри Пака бушует самая настоящая буря, которое не утихала уже семь дней, бьет молниями по чувствительным органам, гигантскими волнами утягивает в темную глубь подсознания. Семь дней назад Индийский океан унес в свое сердце жизнь их друга, нет, брата. Крис был непросто серфером — он был рожден, чтобы принадлежать океану; раньше всех научился плавать и долго держать воздух под водой; сбегал с уроков к местному заливу, чтобы считать волны и перерыв между ними; собирал все фотокарточки с малейшим изображением океана. И как-то так вышло, что Сехун и Чанель разделили с ним эту любовь, и теперь они уже вместе убегали с уроков считать волны и ловить ветер в волосах. Когда школа закончилась, Крис Ву недолго думая собрал свой чемодан, немного сбережений и отправился прямиком к своей мечте. Чанель улетел вместе с ним, а Сехун… Сехун решил остаться рядом с родителями, которых просто не мог бросить совершенно одних. Да, может он струсил бросить все, закрыть старые двери, чтобы открыть новые, не избитые временем, и стать гражданином мира, скитаясь от океана к океану, но все же не упускал возможности встретиться с друзьями в живую, порой покидая надолго родной город. Мельбурн стал последним домом Криса. Дом, наполненный духом свободы и гармонией с природой. Город встречает необыкновенными фасадами викторианской эпохи, которые удачно сочетаются с усаженными современными небоскребами ближе к центру. Непривычно деревья на крышах склоняют ветви от ветра, ползучая зелень на стенах разукрашивает скучный серый. Крис и Чанель разместились чуть дальше от сердца Мельбурна, в пригороде Клейтон. Проезжая его по дороге из аэропорта Сехун заметил довольно интересное явление: белокрылые и пестрые попугаи были то на деревьях, то на высоких заборах. Привыкший видеть какаду в зоомагазинах, в клетках дома у друзей, он совсем и позабыл, что эти птицы когда-то были дикими. Здесь они живут с людьми в своей собственной гармонии, которая не ограничивается железными прутьями и кормом в миске. Здесь их дом, свобода, где они могут расправить свои крылья на столько, на сколько им этого захочется. О начал лучше понимать тогда, почему его друзья остались здесь так надолго. Австралия — страна полная скитальцев, что не нашли себе места там, где родились, обретали его здесь — совсем далеко от остального мира, где все перевернуто с ног на голову и где они себя чувствовали «своими». И поэтому Крису было мало их родного города — неудобная клетка, где невозможно широко расправить крылья и взлететь ввысь, а здесь просторы, никакого осуждения и размеренный темп жизни, где никто никуда не спешит и ты летишь, расправив во всю длину крылья, по потокам кучерявого ветра. — А знаете, парни, давайте проведем этот день так, как хотелось бы того Крису, — звонкий, но приятный голос Чонина вырывает Сехуна из воспоминаний. О и Пак переглянулись и в глазах второго будто бы зажегся огонь, потухший недавно в океане полном скорби. Последний раз он был таким в Лос-Анджелесе, где повстречал не только нового друга, Чонина, но и девушку полную солнца. Вэнди и Чанель составляют самую заводную пару в компании. Стоит этим двоим оказаться вместе, как вся их небольшая компания задыхается от смеха. И если бы Крис тогда не подтолкнул его, он бы, наверное, никогда бы больше не встретил этот лучик света. Она стала еще одним ценным другом для парней и любовью для одного из них. — Я знаю, как мы можем это сделать, — Чанель поправляет мокрые светлые волосы, слипшиеся из-за соленой воды, и смотрит на волну, упрямо движущуюся в сторону нагретого солнцем берега. — Гребите, поговорим на берегу!

***

Сехун хочет навсегда запечатлеть в своей памяти этот день, прокручивать его по кругу, пока пленка на старой кассете не собьется в не распутываемый ком. Легкое инди, под которое хочется медленно танцевать, поднимая руки к небу и хватая уходящие за горизонт оранжевые хвосты солнца, звучит на парусном катамаране. Вэнди и Чанель не отказали себе в этом удовольствии и под чарующую мелодию, обнявшись, двигались в такт. Парень что-то прошептал ей на ухо от чего она звонко рассмеялась, пару раз ударив легонько его в плечо. — Если вы сейчас не остановите эту романтическую комедию, я выброшусь в океан к зубастым братьям, — Чонин чуть разливает пиво, когда пытается в шутку угрожать ребятам. — Я могу тебе с этим помочь. Чанель сразу же грозно и довольно быстро начинает надвигаться на Кима, который тут же подрывается с места и немедленно отказывается от своих слов, лишь бы эта светловолосая человекоподобная обезьяна, по мнению самого же парня, отстала от него. Однако, это скорее не спасает его, а наоборот, да и Сехун точно уверен, что Чонин специально дразнит Пака, потому что рядом с Вэнди их друг становится самым настоящим «плюшевым медведем». Их беготня длится до тех пор, пока сам Чонин не сдается и прыгает в воду: — Доволен, придурок? На него обрушивается небольшая волна, созданная Чанелем вслед прыгнувшим за ним. — Теперь — да, — и он будто бы специально издает звуки похожие на те, что издают шимпанзе. Воздух снова наполняется теплыми нотами смеха, которые идеально вписываются в мелодию играющей музыки и дружеской атмосферой, закрывающей зудящую дыру недалеко от сердца у каждого из них. Сехун это осознает и находит в этом моменте терапию. Терапия, что шелковой нитью зашьет эту дыру, заполнив перед этим пустующее место мягкими, греющими воспоминаниями. Уже ближе к вечеру, они возвращаются обратно на остывший, уже пустующий берег. Разводят небольшой огонь, чтобы было не так холодно от ветра, скользящего по волнам. Такие обстоятельства наводят на мысль о посиделках, которые они устраивали в подростковом возрасте. На пляже, у небольшого залива, после пересчета волн и интервала между ними, Сехун рыл небольшую яму, а Крис и Чанель разводили огонь, а потом садились у этого костра и обсуждали все, что только можно было: как родители Криса заперли его на домашний арест из-за учебы и поэтому ему пришлось выбираться по шторе вниз из окна; о том, как Чанель поцеловал девочку из параллельного класса и пригласил ее на свидание (Сехун и Крис пытались четно объяснить ему несколько раз, что все должно быть наоборот); как Сехун нашел работу и даже уже успел заработать свой первый выговор. Они были беспечны и лишь порой задумывались о туманном будущем, которое их пугало сильнее всего. И сейчас, этот вечер начался с историй, которые приключались с каждым из них за эти прошедшие годы. Некоторые из них они уже слышали тысячу раз, но сегодня они звучат по-особенному ново. — Я тогда сидел спиной к океану, было очень шумно из-за людей вокруг, поэтому я не слышал, что кричал мне Крис, — Чонин даже поднялся с песка, активно жестикулируя, чтобы рассказать историю во всех красках. — А потом он стал показывать руками мне за спину. Я обернулся и увидел на долю секунды огромную, нет, прости малышка, невъебически охуенно огромную волну. Под водой меня крутило долго и должен сказать, если бы не Крис, я возможно бы и не выплыл, он меня, буквально, за шкирку доставал из воды. Чонин сразу же получает подзатыльник от Сехуна за нецензурные выражения, на что первый с обидой отвечает: — Но также сразу яснее, каких размеров была волна, да и рассказ сразу эмоционально ярче. На что и получает еще один легкий подзатыльник, после которого сразу же попадает в утешительные объятия друзей. Ким прощает их сразу же. Чуть позже Чанель приносит свою гитару и играет песни, которые они знают наизусть. Они поют во весь голос, пытаясь перекричать песни океана или может пытаются подпеть его незнакомым мелодиям. И когда им не удается ни одно, ни другое, они откладывают эту идею и просто наслаждаются, как пальцы Пака перебирают струны. Они слушают как, наконец, мелодия гитары идеально ложится на слова прибывающих волн. Сехун находит в этом что-то магическое, совершенно не из нашей вселенной. И замечает еще одно — звезды в Австралии необычайно сияют, будто бы кто-то специально выкрутил яркость побольше. Темный купол, усыпанный звездами такими далекими, но и одновременно такими близкими, что, кажется, можешь дотянутся рукой и сорвать одну. Компания еще потом сидит у костра: узнают, что у Вэнди химическое образование, которое она ненавидит всеми фибрами души; подкалывают друг друга, всячески вспоминая все самые смущающие и забавные моменты из жизни; находят рака-отшельника и пару минут четырьмя парами глаз наблюдают за ним; вспоминают истории связанные с Крисом и вздыхают, вглядываясь в океан. — Я, правда, до сих пор не могу понять, почему он ушел на фридайвинг* тем утром один, — Чанель делает глоток пива, а Вэнди пододвигается чуть ближе и берет его ладонь в свою, сжимая чуть сильнее, чем обычно. — Он всегда звал меня с собой, чтобы я был рядом, если что-то произойдет… Знаете, когда долго не дышишь в определенный момент приходит чувство эйфории, которую ты никогда не чувствовал прежде, и тут самое главное не забыться, где ты. Сехун поднимается со своего места, подходит ближе к Чанелю и кладет ему на плечо свою руку. Небольшой жест, но он всегда успокаивал его в самые трудные моменты. О всегда был немногословен, однако каждое его действие говорило о большем, намного большем. А Крис умел подбирать поистине нужные слова и его рука всегда лежала на другом плече Пака. Они втроем держались друг за друга и их опора крепчала, когда они повстречали еще двух важных для них людей — Чонина и Вэнди. Чанель не выдерживает и дает себе слабину — плачет. Слезы, которые держались в нем с того самого дня, слезы, полные отчаяния, скорби и принятия. Да, принятия того, что так надо. Он не знает почему и зачем, но не он был хозяином его жизни. Они обнимаются вновь, но не так как чуть временем раньше, а так будто бы они создают новую опору для их моста, потерявшего равновесие. И звучит так банально и глупо, но в глазах каждого из них соленая вода, которая стекает обжигающе по щекам. Становится легче.

***

Светало. Солнце не успело еще расправить желтые лучи из-за горизонта в лазурном небе. Океан по-особенному тихо качал на волнах четыре доски. Сехун, Чанель, Чонин и Вэнди собрались в круг, чтобы проводить душу, которая была особенна для каждого из них по-своему. — Спасибо, чтобы был другом для каждого из нас. — Сехун снимает с шеи леи* и кидает в центр круга, так поступают и остальные. — Плыви по волнам бесконечного неба и, однажды, мы обязательно встретимся на том берегу, брат. — За Криса! Они кричат все вместе и начинают подымать брызги, нарушая спокойствие морской глади. И вместе с этим, когда соленая вода попадает на их лица и высыхает, впитываясь в кожу, они чувствуют покой. Покой, который обрел их друг в том месте, которому он всегда принадлежал. Он родился не в том месте, в котором должен был. Дитя океана, потерянное когда-то однажды, обрело свой дом.