Недопонимание

Тэхен, на самом деле, очень эмоциональный человек. Каждый его день полон красок, как ярких, так и мрачных, но они всегда будто чередуются в его жизни, смешиваясь в идеальную палитру. Он ценил жизнь, ценил друзей и искренние эмоции, не держа в себе свою гамму, свое сочетание цветов, выражая их в улыбке, во взгляде, в мимике в целом и даже в контроле своего тела. Но чаще всего он дарил людям улыбку и любил смотреть на нее в ответ. Знать и чувствовать, что человек счастлив, дает ему будто возможность сделать глоток свежего воздуха, расслабиться и позволить своей палитре сменить пару оттенков на более теплые цвета, придавая своей собственной картине в душе гореть яркими красками. А картины у Тэхена получались разными, ни разу не повторившись: когда он весь день провел со своими друзьями, это было поле ярких подсолнухов с розово-фиолетовым небом и бежевыми облаками; просидев весь день дома, когда за окном ливень бьет будто в последний раз, а горло жутко болит из-за подхваченного гриппа, картина в душе парня была нарисована темными тонами, не выражая четкой фигуры, но представляя собой разные образы, хранящие в себе редкие белые мазки, смешиваясь с темно-синим, черным и голубым, а также их оттенками при случайном скрещивании прямо на картине — где-то темнее, а где-то плавные переходы к белым просветам. И картин было огромное множество, описать которыми можно было чуть ли не каждый день. Только вот, шагая назад, Тэхен впервые испытывал подобные эмоции, не понимая, что же он чувствует сейчас: то ли боль, то ли растерянность, а может даже легкий страх, обиду и недоверчивость к тому, что видит на данный момент. А видит он, как Чимин, его Чимини сейчас смеется и говорит Чонгуку, что Тэхен для него и не друг вовсе. Что Тэхен больше никогда не сможет ему другом и быть, а то, о чем Чонгук, оказывается, уже давно догадывается, и правда имеет смысл быть. "Хён такой глупый", — говорит Чонгук и улыбается так заразно, что Чимин смеется лишь громче, а у Тэхена лишь ком в горле и руки немного трясутся, пока ноги продолжают медленно шагать назад, не издавая практически никакого шума. "Ах!" — Чимин резко распахивает глаза и прикрывает рукой рот, кажется, осознав, что он был слишком искренним: "Только не говори ему, пожалуйста. Я, может, сам как-нибудь расскажу". Только вот Тэхену уже все равно, расскажет ему его, видимо, бывший лучший друг, ведь и сам он все понял, только вот грудь почему-то что-то так сильно сдавливает, не дает дышать нормально, зато придает сил развернуться и побежать обратно, проглотив не только разочарование и те самые разбитые эмоции, что чувствует впервые, но и то глупое признание на языке: "Ты мне нравишься". А ведь хотел сказать сегодня, но уже не скажет. Тэхен не знает, как будет пытаться забыть, да и сможет ли, и пока бежит, слышит за спиной удивленное "Хён?", сопровождаемое нервным вздохом, а после и растерянным: "Тэ, подожди!". Только вот ждать не хочется, как и слышать свое имя, ведь бьет больнее, сильнее сжимая в тиски что-то в груди. Поэтому Тэхен бежит, под ноги почти не смотрит, и почти не удивляется легкому пощипыванию в глазах. Но Чимин догоняет, буквально налетает со спины и сжимает в объятиях, уткнувшись лбом между лопаток, и Тэхену почти не слышно его тихое: "Как много ты услышал?". А на место растерянности приходит то ли гнев, то ли злость, что с ним вот так, за спиной, пока он один, дурак, ни о чем не догадывался. — Достаточно, чтобы понять, что ничего общего иметь с вами я больше не собираюсь, — только вот после зло выброшенной фразы Тэхен правда не понимает, почему пальцы на его свитере сжимаются сильнее, а, судя по ощущениям, сам Чимин за ним немного дрожит. Неужели от смеха? Это заставляет лишь еще сильнее разозлиться на него, отодрать от своего живота чужие руки и продолжить свой путь, только теперь быстрым шагом. — Т-тэ... — а у Чимина, кажется, щас начнется истерика. По щекам текут слезы, руки сжимают рукава своей кофты. Громкий всхлип заставляет Тэхена резко остановиться и обернуться, а увиденное так и замереть, широко раскрыв глаза. — Я..я... Прости. Извини меня, Тэ. Я... я буду вести себя как обычно, только не уходи, прошу. Я попытаюсь быть тебе другом... — но Тэхен резко перебивает его, не замечая прибежавшего за ними Чонгука, что стал невольным свидетелем подобной драмы. Только вот сам Чон не понимает, в чем дело: он же точно был уверен, что Чимин нравился Киму. — Ты же не хочешь быть мне другом. Я же глуп и туп, Чимин, и сам не заметил, что все мои чувства были лишь игрушкой для вас. А я, как дурак, подумал, что они могут быть взаимны, — на губах Тэхена грустная улыбка, а ком в горле душит, все еще не давая сделать свободный вдох. — Т-твои чувства? — Чимин громко шмыгает носом и пытается вытирать рукавом слезы, лишь размазывая их по щекам. — Только вот не надо прикидываться дурачком, Чимин, — Тэхен уже устал злиться. Он устал думать о том, что его предали, о том, что он и правда оказался дураком. — Но я правда не понимаю, о чем ты, Тэ, — Чимин в последний раз утирает влагу с щек, теперь смотря на Тэхена с некой неуверенностью и растерянностью. И сам Тэхен тоже не понимает, что сейчас происходит. Либо Чимин сейчас обманывает его, либо действительно ничего не понимает. — Вы же сами с Чонгуком обсуждали меня, — и после этих слов Чимин отводит взгляд, теряя последние капли уверенности, резко как-то сжимаясь. — Мы обсуждали не совсем тебя... — кажется, Чимин понял, что Тэхен, кажется, все же не услышал начало их разговора, а потом просто не так их понял. — Мы обсуждали меня и...то, что я чувствую к тебе, Тэ. — Что..? — Мы обсуждали, что ты мне..нравишься. И уже давно нравишься. Только вот Гук заметил и решил, что сказать тебе в лоб — лучшее решение, но я не был в этом уверен, поэтому Чонгук решил сам тебе все рассказать. Пока Чимин рассказывал, что было на самом деле, Тэхен мысленно бил себя по голове, считая себя идиотом. И к концу рассказа он все же не выдержал и вплотную подошел к Чимину, крепко обнимая и шепча в самую макушку: "Какой же я все таки идиот". А Чонгук пообещал себе, убирая телефон в карман джинс, что обязательно покажет парням их же драму неделями позже, чтобы иметь материал для шантажа в личных целях.