there is simply nothing worse than knowing how it ends

      Клаус не мог найти свою толстовку.       В любое другое время он бы даже о ней не вспомнил. У него было очень много рубашек и свитеров, которые выглядели более впечатляюще. Но эта толстовка была самой комфортной вещицей в его шкафу, и он действительно очень сильно хотел её надеть именно на время сна. Возможно, она помогла бы ему хоть разок выспаться.       Клаус снова начал перебирать вещи с расчетом на то, что мог не заметить её во время первой проверки.       ─ Может, ты её потерял? ─ спросил Бэн, сидя на кровати.       Сейчас его вечный призрак-компаньон вообще не помогал. Могло показаться, что Бэна очень забавляла вся ситуация, так как он просто сидел и улыбался, наблюдая за тщетными поисками Клауса (не то, что бы он не мог ему помочь, но наблюдать за братом было веселее).       ─ Этого не может быть, ─ фыркнул Клаус. ─ Чтобы её потерять, я должен был недавно её надевать.       ─ Возможно, это какой-то знак, ─ пожал плечами Бэн. Клаус на это ничего на ответил, закопавшись в свои куртки со стразами, поэтому Бэн добавил. ─ Возможно, у тебя просто слишком много одежды.       Клаус замер и развернулся, бросив взгляд на призрака.       ─ Нет такого понятия, как слишком много одежды.       В ответ Бэн лишь устало вздохнул, а Клаус развернулся и продолжил свои поиски.       В конце концов, Клаус решил, что, возможно, толстовки там и не было. Возможно, мама случайно её выбросила, или даже сам Клаус её выбросил, потому что мог где-то испачкаться (хотя он был уверен, что это бы он точно запомнил). Что бы с ней ни произошло, сейчас он не мог её найти. Он лишь надеялся, что вскоре сможет где-то обнаружить именно эту толстовку.       И он её обнаружил. В самом неожиданном месте.       Клаус решил спуститься на кухню, чтобы выпить. Бэн шел за ним, давая наставления о том, что не стоило пить в такое позднее время или что-то типа того, когда Клаус резко остановился.       На кухне находился Пятый, который собирался приготовить себе сэндвич.       Клаус замер на месте, и на то было две причины. Во-первых, сейчас было три часа ночи. Учитывая свой опыт, он знал, что если ты делаешь сэндвич в три часа ночи, то, скорее всего, не будешь его есть (если только ты не находишься под кайфом и не испытываешь приступ голода, но это было прерогативой самого Клауса).       И во-вторых, вместо пижамной рубашки, которую Пятый всегда надевал, его худенькое тело практически утопало в знакомой черной толстовке.       ─ Эй! – воскликнул Бэн, когда увидел Пятого. ─ Разве это не…       ─ Ага… ─ пробормотал Клаус.       Пятый резко повернулся, когда услышал голос Клауса, и сузил глаза.       ─ Какого хрена ты просто так стоишь в дверном проходе?       Клаус воспринял это как приглашение зайти на кухню и уставился на творение Пятого.       ─ Что это? ─ спросил он, указывая пальцем на пакет с хлебом и банку арахисовой пасты на столе.       Пятый закатил глаза и тяжело вздохнул.       ─ А сам-то как думаешь? Я решил приготовить сэндвич.       ─ Да ладно? ─ ответил Клаус и вытянул руку вперед, пройдясь ладонью по рукаву своей любимой толстовки. ─ А что же тогда это?       От прикосновения брата Пятый напрягся, крепче сжимая пальцами нож, на который он уже набрал арахисовой пасты, чтобы намазать на хлеб.       ─ Я взял твою толстовку и не собираюсь ее возвращать, ─ сквозь сжатые зубы ответил он.       Клаус знал, что такой тон Пятого мог оттолкнуть остальных братьев и сестер, но Клаусу это нравилось, потому что хоть кто-то воспринимал его всерьез и общался на равных.       В отличие от того же Лютера.       ─ Клаус, с ним что-то не так, ─ обеспокоенно начал Бэн. Он присел на стол недалеко от Пятого, стараясь не задевать его заготовки для сэндвича. ─ Он выглядит не очень хорошо.       Бэн был прав. Под глазами у Пятого виднелись темные круги, его обычно уложенные и причесанные волосы сейчас были растрепаны, а в голосе слышалась усталость, которая заставила Клауса напрячься.       ─ Ну, думаю, что ты можешь оставить ее себе, но все же, моя потрясающая толстовка вряд ли поможет тебе выглядеть нормально, ─ усмехнулся Клаус. ─ Не хочу показаться грубым или типа того, но сейчас ты выглядишь так, словно тебя сбил грузовик. И не очень симпатичный грузовик.       Пятый нахмурился и на секунду отвлекся от приготовления сэндвича.       ─ А если тебя сбивает симпатичный грузовик, а не какой-то другой, это ощущается по-разному?       Клаус начал бормотать.       ─ Ну, я думаю, что нет, но…       Бэн обреченно застонал и перебил брата.       ─ Он уходит от темы.       ─ … но сейчас это неважно, потому что ты уходишь от темы! ─ быстро добавил Клаус и почувствовал гордость, когда Пятый тяжело вздохнул.       ─ Мило, ─ закатил глаза Бэн.       ─ Клаус, я в порядке, ─ ответил Пятый, но что-то в его голосе обеспокоило парня.       Голос его брата слегка дрожал. В нем можно было уловить странную уязвимость, которой там не должно было быть. Это заставило Клауса занервничать, потому что Пятый просто не мог быть уязвимым.       Он же вообще почти не испытывал никаких чувств.       ─ Ты прав, ─ ответил Клаус и, выгнув бровь, добавил со скептицизмом в голосе. – С тобой все в порядке, именно поэтому ты готовишь сэндвич, к которому, скорее всего, даже не притронешься, в три часа ночи в моей уютной толстовке.       Пятый впился взглядом в столешницу и плотно сжал пальцами рукава толстовки, пока Клаус продолжал за ним наблюдать и надеяться, что брат расскажет ему о своих переживаниях.       ─ Я просто… ─ Пятый запнулся и закусил губу, словно пытался сдержать слова, которые хотели вырваться наружу.       ─ Давай, Пятый, ─ умоляющий тоном сказал Бэн. ─ Поговори с нами.       Казалось, словно Пятый услышал слова Бэна. Его плечи мгновенно опустились, и он резко выдохнул.       ─ Мне пришлось хоронить вас всех. Всех. И иногда… иногда очень сложно не забывать, что вы здесь. Что вы все дышите, вы живы, мне просто нужно было…       Он запнулся, пытаясь подавить всхлип.       В этот раз, когда Клаус потянулся к нему, Пятый позволил себя обнять.       ─ Прости меня, ─ сказал он, от чего Клаус на секунду ощутил прилив злости.       Это было нечестно, что в свои тринадцать Пятый увидел конец свет, и что в тринадцать ему пришлось выживать, не зная, сможет ли он вернуться обратно.       Тринадцатилетние подростки должны переживать половое созревание, заниматься делами по дому или игнорировать домашние задания. Их не должны тренировать, чтобы они становились супергероями, и они вообще не обязаны общаться со своим жестоким отцом. К тому же, они точно не должны выживать в одиночку во время апокалипсиса.       ─ Не извиняйся, ─ мягко ответил Клаус. ─ Ты не обязан за это извиняться. Не передо мной или кем-либо еще в этом доме, понял?       Пятый пожал плечами, но кивнул, не разрывая объятий. Клаус чувствовал себя последним человеком, который мог бы кого-то утешать, но сейчас он лишь крепче обнял своего брата.       ─ Ты можешь брать любые мои вещи, когда захочешь, ─ сказал он и немного отстранился, чтобы посмотреть Пятому в глаза. – И ты не должен просить за это прощение.       Пятый облегченно выдохнул.       ─ Только не бери мои юбки, ─ добавил Клаус.       Пятый выпустил смешок, который был больше похож на всхлип, а Бэн тепло улыбнулся, наблюдая за братьями. Все это сглаживало осознание того, что Клаус больше не был хозяином уютной толстовки.       The End