Связанные

Диана тянется к телефону в слабой попытке заглушить нарастающую тоску. Его голос — то, что она хочет сейчас услышать. Иногда во время разговора она поддается эгоистичному порыву, пропуская мимо сознания все, о чем он говорит, просто наслаждаясь звуками его голоса. И сегодня она хочет именно этого. «Вы позвонили Курту Маквею…». Она раздражено сбрасывает звонок и возвращается к фото. В общем-то в них и не было никакой необходимости, но Диана всегда максимально погружается в тематику дела, а будущая миссис Суинни была очень любезна и предельно откровенна. Диана внимательно изучила тему и причины, по которым люди вообще интересовались шибари. Ей не нравится мысль о подчинении, не важно мужчине или женщине, ее собственные взгляды на независимость, подкреплённые феминизмом, были слишком сильны, чтобы ее тело всерьез откликалось на это. И она бы точно не пришла в эту сферу вслед за мужчиной, как это делали некоторые женщины, в страхе, что партнер может увлечься кем-то другим. Это любопытным образом контрастировало с еще одной причиной, по которой люди приходят в шибари: развить доверие на новом уровне. Доверие, без которого невозможно, да и бессмысленно становится участником такого деликатного процесса. Она задумывается о своем муже. Безусловно, он один из самых уважаемых ею мужчин. Определённо, он вызывает в ней восхищение. Конечно, она доверяет ему. Но достаточно ли этого? Сомнение сплетается с возбуждением в хитрый рисунок в ее мыслях. И уже непонятно возможно ли одно отделить от другого. Разнообразие в постели тоже ее не интересует, для снятия напряжения ей достаточно простой стимуляции, а их встречи с Куртом до сих пор носят характер любовников, а не супругов. Хотя, когда она представляет себя на месте этих девушек и руки мужа, бесконтрольно путешествующие по ее телу, почему-то она не может, да и не хочет сопротивляться разливающемуся по мышцам теплу. На одном из многочисленных фото ее привлекают почти сомкнутые лопатки и связанные руки за спиной. Она не осознанно садится прямо, пытая понять ощущения, представить это на себе. Ее разум тут же вырисовывает поцелуй, легкую щекотку усов на плече, прикосновение колючей щеки на лопатке, его грудь, прижатую к ее спине, круговые движение больших пальцев на сосках. Ее собственные пальцы, обездвиженные веревкой, но ощущающие, как он тверд под тонкой тканью домашних брюк, когда он прижимается к ней сзади. Она снова пытается набрать номер мужа, и он снова недоступен. Диана сдерживается пару минут, но все-таки отправляет ему сообщение с вопросом «как ты?» и через минуту добавляет еще одно «скучаю по тебе». Она действительно скучает. Последний раз они виделись больше месяца назад, когда он приехал на похороны, чтобы поддержать ее. А время, потраченное на телефонные разговоры считывается десятками минут, но не часами. Диана не хочет признаваться ни себе, ни Курту, но когда паузы в их разговорах становятся длиннее, только осознавая искренность каждого его и собственного «я люблю тебя», «я скучаю по тебе», она не впадает в нервирующую панику. Она снова прокручивает сегодняшний день еще раз с наслаждением вспоминая красиво разыгранную партию, Уилл бы ее одобрил. Мысли о своём погибшем партнере неуместно тревожат возбужденное сознание, и чувств становится слишком много. Она чувствует, как к горлу все-таки подкатывает ком, и отправляется в ванную комнату, чтобы успокоится. Брызги оседают на поверхности зеркала, и сквозь них Диана смотрит на себя, уставшую и утомленную. Вполне естественно, думает она, что самый сильный отклик, она почувствовала, когда Рената говорила о состоянии отрешенности, об эмоциональной разрядке, еще одна причина из-за которой люди позволяют себя связывать. Она снова думает обо всем этом бардаке в «Локхарт и Гарднер» и напоминает себе, что это временно. Мысль о том, что «нет ничего более постоянного, чем временное» она отгоняет, как назойливую муху. Когда она возвращается из ванной комнаты, то замирает не веря своим глазам. Он как повторяющийся застывший кадр, врезанный в отдельные моменты ее жизни. Отведенные назад края потертой замшевой куртки, открывающие бирюзово-розового орла, вечного спутника его джинсов, ладони, спрятанные в карманы, дорожная сумка, брошенная около ее стола. Темное серебро волос и взгляд, рассеяно блуждающий по экрану небрежно оставленного ноутбука. Через секунду Курт видит ее и приветственно кивает. Она расплывается в улыбке за них обоих. Вместо приветствия целует мужа, глубоко и жадно, со всей силой их разлуки, со всей силой собственной тоски и усталости. Курт обнимает ее, немного удивленный такому яркому проявлению чувств. Хотя рабочий день уже закончился, в офисе еще полно сотрудников. Она утыкается ему в шею, желая продлить момент приветствия еще немного. На очень короткое мгновение она забывает обо всем. — Привет, — он шепчет ей на ухо, и она чувствует ту самую щекотку усов и сребристой щетины, о которой думала несколько минут назад. Он держит ее в своих руках столько, сколько ей нужно. — Я тебе звонила, — тихо говорит она, так и не отрываясь от него. — Забыл включить после полета, — отвечает он, внимательно смотрит на нее. — Я могу забрать тебя отсюда? Курт чувствует ее напряжение и ему хочется что-то сделать с этим, и все что он может предложить ей — выбор, даже зная, что возможно ему придется подождать пару часов. Она пытается сориентироваться и отрывается от него. Встреч на сегодня больше нет, она принимает решение молниеносно. — Поехали домой, — она говорит, начиная собирать документы. Он следит за ее движениями, снова натыкаясь на откровенные фото. — Это просто работа, — она усмехается захлопывая ноутбук. Он невозмутимо пожимает плечами, как всегда не желая сорить словами. — Хочешь заехать поужинать? — она спрашивает скорее из желания позаботится о нем. Хотя ей самой не терпится заполучить его домой, в душ, в постель. Целовать и заниматься любовью и не думать ни о чем. — Нет, — ему тоже не терпится. *** Их совместные возвращения домой очень редки. Иногда в такие моменты оба чувствуют легкую неловкость, еще не срослись, не кристаллизовались совместные привычки. Он мешкается, доставая ключи, она пытается пропустить его вперед, и они сталкиваются в дверях, она привычным движением скидывает пальто, только в последний момент замечая, что он готов его подхватить. В этом стагнирует страстность любовников. В этом расцветает привязанность супругов. Она почти уверена, что время все расставит по своим местам, наблюдая, как он вешает свою куртку на привычное для него, но не для нее, место. Его улыбка, такая же смущенная как у нее, успокаивает и ободряет. Она забирает все-таки заказанную по дороге домой еду у курьера, пока он принимает душ — по собственному опыту она знает, какое это удовольствие после дороги подставить тело горячим расслабляющим струям, поэтому сдерживает собственное желание, решив присоединиться к нему только в самом конце. Проскальзывает в ванную, наблюдает, как он просто стоит под сильным напором воды. — Не помешаю? — она почти мурлычет, когда он смыкает свои руку вокруг нее. Это банально целоваться в душе, и она догадывается, что так будет не всегда, поэтому просто наслаждается его отзывчивостью. Он целует ее глубоко, возвращает ей страстность, не сдерживаясь больше рамками приличия и ее репутацией, прижимает к стене. Под лопатками влажный прохладный кафель контрастирует с горячей водой и нарастающим жаром ее тела. Она стонет и в момент, когда он сжимает в ладонях ягодицы, останавливает, призывая освободить душ для нее, сообщая, что ужин на столе. Иногда ей нравится дразнить его, используя стереотипный образ хорошей жены. Она надеется скрыть за этим притворством неразбериху в собственных чувствах. Курт ухмыляется и оставляет ее. Диана занимает его место и позволяет телу расслабится. Все-таки душ одно из лучших средств от стресса придуманных человечеством. Лучше может быть только здоровый сон и отличный секс. Она уверена, что сегодня получит все. Поэтому совсем не удивляется, когда выйдя из душа обнаруживает мужа на кровати и ей определенно нравится то, что она видит. Она крадётся к нему, по кошачьи плавно, пока не оказывается сверху. Проводит пальцами по лицу, исследует знакомый узор морщин, не понимая, как может быть так, что он уже здесь, а она все еще чувствует, что скучает по нему. Прежде чем оттянуть полотенце с его бедер, прижимается к нему, целует, нежно касаясь губами кожи, позволяет ему размотать свое и трется обнаженным телом о его грудь, наконец откинув оба полотенца в строну, располагается на его бедрах. Ее кожа едва ли сухая, в теплом свете тут и там поблескивают капельки воды. Он отслеживает их кончиками пальцев, словно заново изучая ее тело. Диана бы предпочла скрыть некоторые свои недостатки, но он так смотрит на нее, как будто не замечает их вовсе. Она прикусывает губу, когда прикасается к нему. Он с удовольствием наблюдает за ней, наслаждаясь теплотой ее ладони и уверенностью ее действия. Она смотрит ему в лицо, когда проводит подушечками пальцев по нежной коже головки, он не отводит от нее взгляда и от этих почти невесомых прикосновений вздрагивает. Она знает это нетерпение и не удержавшись, наклоняется к нему и повторяет движения пальцев языком. Курт стонет и удерживает ее от более интенсивных действий, и тянет за плечи обратно. Она приподнимает бровь в притвором удивлении и передвигается ближе к нему, оставляет на губах быстрый поцелуй, только для того, чтобы подставить грудь под его губы, не сдерживаясь, стонет, когда он слегка сжимает зубами сосок, потом второй. Она коротко просит: сильнее. Совсем немного физической боли, то, что ей нужно сегодня. Острая вспышка разносится по ее телу искрами удовольствия. Диана чувствует под собой возбуждённый член и трется влажной кожей о него дразняще-медленно. — Я так рада, что ты здесь, — тихо говорит она, едва двигая бедрами и выводя рассеянные узоры у него на груди. — Я чувствую, — он шепчет в ответ и сильным движением приподнимается ей на встречу. Он сводит все к потребности, и она даже немного рада тому, что он не откликается на то, что для нее это гораздо больше, чем секс. В его глазах жажда смешивается с желанием доставить удовольствие, но пальцы нетерпеливо сжимают ее ягодицы, прижимая к себе. Она наклоняется, чтобы поцеловать его и когда их языки на мгновение соприкасаются одновременно тянется рукой между их телами, чтобы направить его в себя. На секунду дыхание перехватывает у обоих, и только вздох взаимного удовольствия растворяется в стенах спальни. За несколько коротких мгновений все меняется. Это кажется таким естественным: он здесь в их постели, желающий ее, как и пять лет назад, но теперь они женаты. Глупая формальность, она даже не до конца понимает, кому из них это было нужно тогда. И не понимает, что с ней происходит сейчас. Ей хочется быстрого надежного траха или наоборот медленно тягучего занятия любовью, она сама не знает. Диана выпрямляется и смотрит на него. Его взгляд темный и голодный, наблюдающий. В голове снова вспыхивают девушки на фото, связанные, стянутые, завораживающе обездвиженные. За ними мысли перескакивают на неприятные детали дела, которые еще не успели забыться, застывающий в зале суда Финн и болью из подсознания тянется образ Уилла. Иногда она ненавидит свою работу. Она не хочет этих мыслей сейчас. Она замирает на нем прислушивается к ощущениям, пытаясь найти какое-то самое сильное, чтобы сконцентрироваться на нем. Он что-то чувствует и притягивает ее к себе. Гладит по лопаткам широкими ладонями, уже почти привычно приподнимается позволяя ее рукам проскользнуть под плечи, обхватить его и начиная двигаться медленно, набирая немного рваный ритм скольжения в ней, наслаждаясь мурчащим хныканьем, вылетающим из ее груди. Они создают новый синхронный рисунок движений, накопленные знания друг о друге смешиваются с горьким восторгом редкого присутствия, создавая что-то по-новому ошеломляющее. Она поддаётся этому ритму и постепенно все мысли, кроме одной, удивительно-простой, исчезают из ее головы. Его кожа теплая, и он пахнет потрясающе, его плечи, большие и широкие, под ее ладонями, и она наслаждается им. Когда Курт приостанавливается, чтобы чуть-чуть изменить угол, она шепчет ему на ухо что-то совершенно пошлое о его члене, о том какой он твердый и как ей нравится чувствовать его внутри, и то, как он, не в силах сдержаться, сдавленно стонет от этих примитивных слов, почти сводит ее с ума и окончательно отвлекает от всего, что осталось за пределами их спальни. Отвлекает от всего, кроме него самого. Золотой туман в ее голове то сгущается, затмевая реальность, то пропускает сквозь себя тёмные отвлекающие тени. Она так счастлива от того, что он есть и ей так страшно, что она нашла его слишком поздно. Эта мысль токсично отравляет все накопившееся за последние недели и минуты желание. Он проскальзывает рукой вниз и выводит легкие неузнаваемые фигуры на ее клиторе. Обычно это помогает, но не сегодня. Она убирает его руку. Она приподнимается на нем, обводит контур губ, чувствует странное удовлетворение от его растерянности. — Я хочу почувствовать тебя, — шепчет она, продолжая рвано скользить на нем. Он резко выдыхает от ее слов и действий. И если бы он не был так заведён, если бы не хотел ее так давно, так сильно… Адресованные ему протяжные стоны, одобряющие движения бедер, приводят его к взрывному финалу. Он поднимается и обхватывает ее, поглощенный удовольствием от своего оргазма, и от нее, мягкой, необходимой, маняще сексуальной. Неожиданно ранимой. На периферии сознания мелькает размытое, еще до конца не сформировавшееся ощущение — он дома. Она обхватывает его за спину и прижимается так же сильно, зарывается в изгиб шеи, целует кожу, как будто снова приветствует его. Как будто однажды она хочет стать его домом. Она прижимается губами к его губам, требовательно скользит языком к его языку, пока его дыхание не сбивается окончательно, и он просто прижимается к ее влажной соленой коже, выдыхая какие-то бессмысленные слова. Она устраивается рядом, обхватив его талию, уткнувшись в шею. — Ты не… — он рассеяно перебирает разметавшиеся пряди ее волос. — Не страшно, — она пожимает плечами. Хотя обычно она более требовательна, сегодня его удовлетворения хватает на них обоих. Она действительно просто рада тому, что он здесь. Он разочаровано вздыхает и обнимает ее крепче. Она успокаивающе гладит его по груди, чувствуя, как наваливается усталость и тяжелеют веки. Она растерянно думает, о том, что утром он уедет в лабораторию и скорее всего останется там на входные, в сознании уже путаются числа и грядущие события, она засыпает с мыслью приехать к нему после того, как закончится дело Суинни. Времени никогда не бывает достаточно, но он лежит, наслаждаясь тем, что она рядом. Он хочет стереть с ее лицо тревогу, не отпускающую ее даже во сне, но он знает, что это не в его власти. Он убирает пряди с ее лица и накрывает одеялом. После, спускается вниз и разогревает себе остывший ужин. Он не до конца понимает, та ли эта семейная жизнь, о которой он много слышал и в общем-то никогда не мечтал. Но убирая остатки ужина в холодильник он обнаруживает недавно купленное пиво, вакуумные упаковки со стейками, которые она никогда не готовит и острый соус, закончившийся в прошлый раз. Маленькие жесты внимания — это все что у них есть. Он устраивается в кабинете, куда перевез несколько своих книг, находит недочитанный документальный роман. Скорее всего у него есть пара часов, пока голод не разбудит ее. *** Диана просыпается от странного ощущения, как будто что-то выталкивает ее на поверхность реальности. В комнате темно, его половина привычно и разочаровывающе пустая, и ей требуется несколько мгновений, чтобы вспомнить, что сегодня он здесь. Жажда и необходимость в его присутствии заставляют ее покинуть постель спустя несколько ленивых минут. Она находит его в своем кабинете, и ей кажется это одновременно привлекательным и пугающим. Ей странно от того, как естественно он выглядит среди ее книг, в халате, который она купила для него еще полгода назад, и к которому он вначале отнёсся очень скептически, предпочитая что-то более практичное и привычное. Он перелистывает странницу и наконец-то замечает ее. — Для охотника ты удивительно не наблюдателен, — она подходит к нему и смотрит на него сверху вниз. — Ну так я и не на охоте, — он усмехается и привычным движением притягивает ее к себе, положив руки ей на бедра. — Пойдем, я голодная, — она перебирает серебристые пряди, пока он отводит мягкую ткань в сторон, трется колючей щекой о мягкую кожу. — Пойдем, — она повторяет и тянет его с улыбкой. Они располагаются в небольшой уютной столовой. — Все в порядке? — он потягивает пиво, с удовольствием наблюдая, как она ест. — Почему ты спрашиваешь? — она растерянно смотрит на него, до сих пор привыкая к новому формату их отношений, к новой форме близости, напоминая себе, что они больше не случайные возлюбленные. Курт ожидающе смотрит на нее. Скорее всего, он не расстроится, если она уйдет от ответа, но что-то в ней меняется. Медленно. Медленнее, чем это могло бы происходить между другими людьми, но неотвратимо. Преодолевая внутреннее сопротивление она начинает говорить. Она говорит о своих страхах в отношении фирмы, о злости, о сомнениях. — Иногда мне кажется, что я не справлюсь, — заканчивает она, рассеяно скользя взглядом по узорам на стене, не желая смотреть ему в глаза, не желая признаваться в собственной слабости, не желая давать волю слезам, которых она не может сдержать, — И я скучаю по нему. Знаешь, сегодня я сделала то, что обычно делал Уилл. Он бы гордился мной. Курт кладёт свою руку на ее ладонь, сжимает ее. Она все-таки смотрит на него, от молчаливого понимания в его глазах, ей становится тепло. — Я могу тебе помочь? — она застывает, зная, что единственное обещание, которое могло бы облегчить ее боль, он никогда не сможет ей дать. Поэтому она просто благодарно кивает. — Ты уже помогаешь. Она возвращает к своему ужину. Несколько минут она спокойно ест, чувствуя, как тугой узел под рёбрами ослабился. Снова перед глазами проносятся события последних дней, и она решает перевести тему. — Помнишь фото на моем ноутбуке? — она хитро улыбается, с облегчением наблюдая за появлением скромной ухмылки на его лице. — Не могу рассказать подробности, сам понимаешь, но тема, в которую мне пришлось вникать, заинтересовала меня. Он смотрит на нее, ожидая продолжения. Она с любопытством вглядывается в его лицо, пытаясь предсказать реакцию. — Шибари. — Связывание? — Ты знаешь о шибари, — она удивлена потому, что сама узнала об этом пару лет назад из какого-то фильма. Он пожимает плечами. Ее удивление было бы почти обидным, если бы он не находил ее в этом абсолютно очаровательной. Кроме того, ему нравится ее удивлять. — Немного. Видел в каком-то фильме. Диана тихо и коротко смеется, и чувствует, как напряжение полностью отпускает ее. Она начинает рассказывать об этом японском искусстве, об исторических фактах, которые заинтересовали ее саму. Она часто погружается в тему, связанную с делом, глубже, чем это требуется, потому что она такая. Будь то спорт, медицина, искусство, наука, политика, она старается узнать по максимуму. И если ему это интересно, она всегда готова поделится. Не наблюдая сопротивления или неприязни, она продолжает рассказывать, о холстах, риггерах, петлях и узлах, подвесах и обвязках, погружается в детальные описания процесса, сама не замечая, как увлекается, как начинает увлеченно жестикулировать, как ее щеки розовеют от некоторых представляемых картинок. Его лицо спокойно как всегда, только в глазах теплятся хорошо знакомые искры восхищения, интереса и чего-то, что пока она игнорирует. Они продолжают разговор, пока загружают посуду в посудомойку, пока поднимаются обратно в спальню, пока снова устраиваются на постели. — Зачем люди этим занимаются? — он устраивается на своей подушке, она ложится на бок подперев голову рукой, наблюдая за ним. Кажется, ему физически трудно не прикасаться к ней, потому ее свободную ладонь он устраивает у себя на груди. Кончиками пальцев оглаживает глянцевую поверхность ногтей, покрытых светлым лаком, эти микродвижения уже кажутся такими родными и в тоже время, в них до сих пор сквозить что-то непривычно-ласковое. Диана делится с ним своими наблюдениями: презрительно морщится, когда упоминает теорию о эволюционной потребности женщины в подчинении, улыбается, когда говорит о разнообразии, о разных возможностях стимуляции с помощью веревки, с удовлетворением отмечая его согласную, и уже знакомую смущённо заинтересованную улыбку. Пока им это не нужно. Может быть когда-нибудь… Скользит по теме доверия, не желая углубляться. О доверии хорошо говорить с теми, с кем оно не имеет особого значения. Запинается, когда упоминает об отрешенности, о связывании как о способе эмоционального освобождения. Курт успокаивающе выводит на ее ладони нежные узоры. Она продолжает и рассказывает о зоне восприятия отвечающей за мелкие осознанные движения, о том, что долгое обездвижение приводит к отключении этой зоны, о том, что отключаются соседние участи коры головного мозга, и это приводит к расслаблению и состоянию покоя. Шанс отпустить ситуацию. Перезагрузка. Когда она говорит о том, как тело погружается в подобие транса — останавливается на полу слове. — И ты этого хочешь? —сейчас его невозмутимость кажется, как никогда раздражающей и в тоже время ужасно привлекательной. — Не знаю. Возможно, — слова слетают с ее губ быстрее, чем она может подумать о последствиях, она настороженно смотрит на Курта. —Мы можем это сделать, — говорит он после паузы. Он смотрит на то, как изумление мягкой рябью отражается на ее лице, и уточняет, —если ты этого хочешь. Мне нужно время, чтобы изучить вопрос, но думаю, да, мы можем это сделать. Он сообщает ей об этом так просто, как будто они обсуждают такие вещи каждый день. Диана наблюдает за его спокойными рассуждениями о безопасности и подготовке, чувствуя тихий восторг и щемящую нежность. Сейчас ей все равно, сделают они это или нет. Уверенная готовность мужа, дать то, что как ему кажется ей нужно, завораживает так сильно, что она прерывает его поцелуем. Она целует сильно, долго, скользя языком по его губам, зарываясь пальцами в отросшие пряди, пока не отрывается, чтобы перевести дыхание. Трепет удивленной благодарности так быстро переходит во взаимное разгорающееся желание, что они снова тянутся друг к другу. Он не торопится сейчас, отводит мягкие локоны за ухо, любуясь ее лицом, как и каждый раз. Он берет ее руку, создает замысловатый узор легкими поглаживаниями по изгибам на ладони, по голубоватым линиям вен, по небольшой округлой косточке. Ее пальцы, лишенные крупных колец выглядят беззащитными, и он целует их нежно, как будто обещая защиту и поддержку. Он продолжает изучать ее руки, иногда наблюдая за смесью желания и любопытства на ее лице, крепко обхватывает ее запястье, выводя большим пальцем круги над местом, где бьется пульс. Это не простая привычная ласка, которой он всегда щедро делится с ней. Она смотрит, затаив дыхание, когда он оставляет ее ладонь и медленно проникает под халат оглаживая заднюю часть шеи, задевая верхние позвонки. Она укладывается на живот, выгибается в спине, опирается на локти, приподнимает уголки губ. Это все что ему нужно, чтобы продолжить. Если бы стремительно возникшая потребность не лишила ее способности чувствовать еще что-то, она бы улыбнулась синхронности, с которой они оба потянули ее халат в сторону. Он оттягивает с ее плеча гладкую ткань, обнажая нежную кожу. Вид уязвимо подставленной спины под его широкими ладонями, тонкой талии и манящей плоти ягодиц, обычно скрытой под шикарными нарядами, захватывает. Курт оглаживает поверхность спины, затем опираясь на локти аккуратно располагается сверху, снова охватывая ее запястья крепкой хваткой. Он закрывает ее от всего мира, удерживая на месте. Он не может видеть, но она закрывает глаза от удовольствия. Его ощутимая тяжесть, его теплый живот, идеально давящий ей на поясницу, его терпеливое ожидание, его плотный захват на ее запястьях завораживают, и через некоторое время чувство спокойствия и глубокого удовлетворения охватывают ее. Она никогда не думала, что сможет доверять мужчине настолько. Что встретит кого-то равного и этот кто-то будет так не похож на нее. Но сейчас она расслабляется отдавая ему контроль над собой, и в тоже время осознание того, что зайдет это дальше или нет зависит только от нее, накрывает ощущением полной безопасности. Это так хорошо. Она упирается затылком в пространство между плечом и шеей и теперь ей кажется, что все идеально. Она пытается поцеловать его, но угол слишком неудобный, и все что ей остаётся — чувствовать его дыхание на щеке. Реальность становится все более ускользающей от восприятия, бездействие превращается предвкушение. Она чувствует его член прижатый к ее ягодицам, горячий, многообещающе готовый для нее. Он касается губами виска и шепчет «я люблю тебя» и она выдыхает от горячей нежности момента. Теперь ей не кажется, теперь все действительно идеально. Курт ощущает, как через некоторое сопротивление она расслабляется, как дыхание становится спокойнее и глубже. Он слегка ослабляет хватку на одном из запястий, чтобы дать ей выбор, и она тут же проводит освободившейся рукой по его волосам, поворачивается в попытке найти его губы, они едва соприкасаются, и она просто шепчет его имя. Она слегка разводит ноги, ожидая что он войдет в нее, но он не двигается. Все что он хочет: дать ей небольшую передышку. Он оглаживает ее ноги и стонет от количества влаги между ее бедер, и теперь уже не уверен в собственной выдержке. Она призывно приподнимает ягодицы, и он сдается. Он ласкает ее несколько долгих минут, пока ее нарастающие стоны не превращаются в откровенные просьбы, круговые движения бедер задают трение о его пальцы, скользя, все больше опаляя горячей влагой. Курт снова обрамляет ее локти своими, и сжимает запястья, проникает в нее, и застывает позволяя ей привыкнуть. В этой позиции ее тело гораздо теснее, и он замирает, удостоверяясь, что ей комфортно. Она сама начинает двигаться под ним, и, чувствуя недостаточность этих движений, требовательно освобождает запястье от его захвата, снова направляет его ладонь между своим телом и смятой простыней. Она осознанно эгоистична, зная, что это нужное для нее движение, сосредоточит все его мысли вокруг нее. Он замедляется, сконцентрировавшись на последовательных движениях пальцев. То кружит по чувствительным краям, то дразнит клитор, чередуя эти прикосновения, пока в ее теле не рождается хорошо знакомая дрожь, пока она не напрягается под ним и не вытягивает ноги предвещая оргазм. С ее губ вырывается несдерживаемый полустон-полукрик удовлетворения, спина изгибается дугой и давит в его грудь, и она расслабляется под ним, с каждым выдохом громкий стон вырывается из ее горла. Он удовлетворён, очарован и самодовольно горд таким результатом, и хотя его собственное тело ноет от желания, он ласково целует ее спину, ожидая. Наконец она тянется к нему, пытаясь поцеловать. Это все так же неудобно, она почти разочарованно переворачивается на спину теряя его, но наконец целует так жадно, так неистово, как ей хотелось на протяжении последних минут, растворяясь в эмоциональной необходимости завершения. В его лице столько нежности смешанного с желанием, что она нетерпеливо закидывает бедра на него. Он сомневается очень короткое мгновение, пока она снова не тянется к нему губами, и ее ногти сильнее вдавливаются его ягодицы. Ее упрямство, ее желание, ее уверенный пошлый одобряющий шепот и его собственная потребность делают его безрассудным. Его движения становятся сильными, рычание вибрирует на ее коже, она принимает каждый его рывок, пока он не кончает с ее именем на губах. Диане неловко от того, что она снова его использует, как и несколько месяцев назад, ее гордость не может скрыть от нее тот факт, что это — та единственная форма поддержки, которую пока она может позволить себе получить от него. Ей хочется взять всю его любовь, нежно и бережно сохранить где-то под замком, чтобы ее ошибки не помешали им, но она не может и просто надеется на лучшее. В уголках глаз скапливаются крошечные слезинки, и она моргает несколько раз, чтобы прогнать их. Реакция тела, которую она может скрыть ни от себя, ни от мужа. Его взгляд туманный и сонный, но он чувствует, как снова изменилось ее дыхание, и обнимает, знакомой щекоткой обдавая шею. Он не может и не будет обещать ей, что все будет хорошо. Он может ей сказать только то, что знает наверняка. — Я с тобой — он сплетает их пальцы, подтверждая свои слова простым действием. Он сообщает ей очевидное, и тем не менее она успокаивается, потому что он говорит только то, в чем может быть уверен. И она верит ему. Она засыпает впервые за долгое время спокойно и сладко. Тоска отступила. И пока это все, что ей нужно.