В любом случае

Снейп возвращается через пять дней, когда Гарри читает «Пророк», на который утром не хватило времени, и пьет из подаренной Гермионой глиняной кружки чай. Уже поздно, половина одиннадцатого ночи. Гарри собирался, допив чай и окинув невнимательным взглядом последние - с рекламой - страницы газеты, отправиться спать, но, судя по выражению лица призрака, его планам не суждено сбыться. - Привет, - невыразительно, не поднимая взгляда от газеты, произносит Гарри, пока Снейп стоит, не шевелясь, в дверях кухни. - Где вы были? Гарри почти ждет от Снейпа гнева или иронии, но тот отвечает практически мирно: - У меня было дело к вашей матери. - Какое же? Тот поджимает губы, обдумывая ответ, и отвечает через несколько секунд: - Я выяснил, что могу свести вас с ума или запугать до смерти. Безнаказанно. - Вы вернулись, чтобы этим заняться? - Отнюдь. - Так и думал. У вас и раньше было полно возможностей для этого. Снейп делает несколько шагов и усаживается за стол. Стол в кухне тот же, что был и при Сириусе - длинный и широкий, способный уместить за собой, наверное, все семейство Уизли. Снейп, как и Гарри, усаживается на углу и молча следит за тем, как тот перелистывает страницы газеты, прихлебывая чай. Одиночество только что было почти уютным, теперь же присутствие призрака пускает по спине толпы холодных неприятных мурашек. Оказывается, Гарри за минувшие пять дней почти отвык от этого ощущения. Закончив, Гарри оставляет кружку и газету на столе - уберет Кричер - и бредет по лестнице в свою спальню. Призрак следует за ним, как мрачный молчаливый конвоир. Втихую радуясь, что уже принял душ, Гарри забирается под одеяло и поворачивается лицом к стене. Призрак по-прежнему стоит посреди комнаты, и Гарри может сказать, не оборачиваясь, что руки тот сложил на груди, спрятав ладони подмышками, а тень его лежит, как полупрозрачное перистое облако, на пятне света, что откидывает фонарь с улицы. Гарри чувствует призрака даже не спиной, а спинным мозгом. Впервые эту связь Гарри заметил после того, как тот пропал. Он просыпался уже не от снов, хотя они, если не считать «третьих», приходили исправно, а от одной-единственной мысли: «Снейп!». Вопрос «а что - Снейп?» Гарри задавал себе, только отдышавшись и перестав судорожно искать его взглядом. - Как прошла ваша неделя, Поттер? - Ночные разговоры уже вошли в привычку? Призрак недолго молчит. - В смысле? Видимо, насыщенная жизнь была у него, пока он... ходил к маме. - Перед вашим уходом вы завели ночную беседу. И теперь тоже. - Это вы тогда пожелали побеседовать со мной, Поттер. Гарри приходит в голову аналогичные споры с Роном, что они заводили на первом курсе. «Ты первый!» - «Нет, ты первый!». На втором это уже казалось уже слишком детским. - Знаете, профессор, а я уж грешным делом подумал, что вы таким образом даете мне время. Я б, наверное, за эту неделю и половины нужного не успел, продолжи вы меня преследовать... - О чем вы, Поттер? - Сегодня последний день лета, вы знаете об этом? В среду, когда вы ушли, меня разбудила незнакомая сова. Она принесла список учебников из школы и письмо от Макгонагалл. Как ни странно, Снейп не одергивает его, требуя называть бывшего декана Гриффиндора и нынешнего директора профессором. Впрочем, его самого Гарри все последние месяцы звал... никак не звал. Ни «сэром», ни «мистером Снейпом», ни «профессором». При жизни тот на части бы его разорвал, обнаружив подобную фамильярность. - На второй год остались, Поттер? - По уважительной причине, Снейп. Услышав собственное имя, призрак напрягается. По голосу слышно. - Вам об этом сообщила Минерва? - В письме был билет на «Хогвартс-Экспресс» и расписание занятий на первую неделю. - Вы будете жить в Хогвартсе? - Нет. Мне придется каждый день добираться до Хогсмита и оттуда уже идти до школы. Это только в первый раз, чтобы довезти учебники. Некоторые из них... - Не терпят уменьшения, как и ингредиенты для зелий. Я помню. Только перевернувшись на спину, Гарри замечает, что Снейп уже уселся на край кровати, повернувшись к нему спиной. Призраки бесшумны. Впрочем, и живой Снейп был бесшумен, как призрак. - Пока ты был тут, я потерял счет времени. Мне казалось, что это лето будет длиться бесконечно, - Снейп меняет позу, горбится чуть сильнее, поворачивает голову набок, прислушиваясь. - Когда во вторник я понял, что ты ушел, я первым делом купил в маггловском супермаркете календарь. - Как ты понял, что я ушел? - Кричер. Он не появлялся мне на глаза все три месяца. Ты знаешь, что домовые эльфы не боятся призраков, но не могут находиться рядом с такими, как ты? - Какими? - Не знаю. Ты не призрак. - Верно. Я просто мертв. Гарри переворачивается на бок, лицом к напряженной спине Снейпа. Стоит передвинуться на пару дюймов левее, и он уткнется в нее носом. - Я ходил в библиотеку, пока тебя не было. Спрашивал книги о мертвецах среди живых. Библиотекарша косилась на меня, как... как на некроманта, - Гарри усмехается, произнося это, но Снейп неожиданно мрачно отвечает: - Конечно. К тебе всегда теперь будет предвзятое отношение. Купил расческу - собрался отрастить волосы до пола, не иначе. Пропустил рюмку в баре - пора вытаскивать героя из запоя. Чертыхнулся - разговоры с собой ведут к сумасшествию. Привыкай. - Я привык уже. Потому смеюсь. - Тебя оберегали от этого в школе, разве ты не понимаешь? Теперь придется самому. Самому. Кажется, единственное, чем Гарри когда-либо занимался не один - это бесконечные битвы. Теперь, когда сражаться не с кем, понятно, что придется справляться в одиночестве. Впрочем, не впервой. - В библиотеке мне выдали справочник об инфери, «Жизнь замечательных призраков» и стопку дурацких детективов, - Снейп ерзает рядом с Гарри, недовольно вздыхает. Но Гарри продолжает, не обращая на это внимания: - То ли библиотекарша не пожелала выдать что-нибудь нормальное из страха, что я сразу пойду мертвецов оживлять, то ли ты действительно... единственный в своем роде. - Не единственный. Это точно. - Тогда почему... - Может, люди, которые могли видеть таких, как я, предпочитали об этом умалчивать. Гарри усмехается, глядя на серый потолок, расчерченный полосами фонарного света. - Может, людей, которые видят морщеногих кизляков, много, просто говорит о них только Луна. Длинная и сухая, как деревянная доска, спина Снейпа медленно распрямляется. Гарри почти ожидает услышать, как трещат его позвонки, но ничего подобного не происходит. - Возможно. Несколько минут проходят в молчании. Гарри то открывает, то закрывает глаза. Светлые полосы на потолке не исчезают. - Снейп? - Что? - Дашь мне заснуть сегодня? Мне, знаешь ли, в десять утра нужно быть на платформе. Если я просплю завтра... Снейп подымается, одергивает на себе мантию. Обычно она развевалась, даже если Снейп просто стоял посреди класса Зелий, но сейчас она висит на его фигуре прямо и уныло, как тряпочка. - Я не стану тебе мешать. Черт возьми, - поражается Гарри. Покладистый Снейп. Кто бы мог подумать. - И, Снейп... - Что? - Можно без кошмаров сегодня? Стоя уже у двери, Снейп останавливается и оборачивается так, что Гарри даже без очков видит во всех подробностях его выдающийся профиль. - Я не властен над твоими снами, Поттер. Не властен? Как же. Тогда почему он снится Гарри почти еженощно? Ладно, без «почти». Запретив себе думать об этом, Гарри засыпает. * * * Утром Снейпу приходится будить мальчишку самому. Видимо, в его отсутствие сон Поттера стал бессовестно крепким. Будильник, судя по всему, приобретенный у близнецов Уизли, уже вовсю отплясывает джигу на письменном столе, сметая на пол все бумаги (и зачем они Поттеру?) и вереща мотив «Rock Around The Clock» уже без всякой претензии на музыкальность, а, собственно, сам хозяин этого барахла продолжает безмятежно дрыхнуть, выставив на всеобщее обозрение костлявые колени и плечи. Сначала Снейп ограничивается единственным сердитым «Поттер!» от двери. Ему едва ли есть дело до того, куда именно опоздает мальчишка, но музыкальный слух-то у него присутствует, хоть он никогда не пел. Правда, несколько раз студенты приписывали ему это умение. В школе Снейп порой чувствовал себя местным кумиром, ибо особо надоедливые студенты никогда не уставали обсуждать, что он носит, где пьет, как спит и, главное, с кем. Доставали эти студенты его, наверное, не меньше, чем Поттера Колин Криви. Последнего Северус запомнил главным образом потому, что он был настоящим объектом ненависти Лили. Поклонников у Поттера было достаточно, но этот имел к нему самый легкий доступ и, значит, был наиболее опасен. Не сумев разбудить мальчишку криками от двери, Снейп приближается и повторяет процедуру, но уже с середины комнаты. Безуспешно. Поттер слегка потягивается, что-то мычит, но продолжает спать. И это странно. До его отлучки Поттер просыпался, стоило Снейпу просто появиться в его комнате - даже посреди ночи. Поттер вздрагивал, отодвигался к стенке и наблюдал за скользящим по комнате Снейпом широко раскрытыми глазами. Раньше Снейп не разглядел бы выражение его лица из-за темноты, но после смерти подобные мелочи потеряли значение. Понятие «ночное зрение» потеряло существенность - такие мелочи просто никак не влияли на способность видеть. Потеряв минуту на пустое сверление Поттера взглядом, Снейп сдается, подходит к нему в два шага и, пока не передумал, хватает мальчишку за пятку. Тот мгновенно дергается и тоненько взвизгивает, вырывая пострадавшую конечность. Лили, помнится, тоже боялась щекотки. Хоть что-то от нее досталось сыну... кроме глаз и него, Снейпа. Последняя мысль неприятна. От нее просто морозом продирает по коже. Но она, Снейп не может не признаться себе в этом, чудовищно правдива. - Что? Как? Зачем? Снейп спешит прервать поток вопросов, пока не начались совсем уж нелепые. - Доброе утро, Поттер. С первым сентября вас. - И вас... С профессиональным праздником, профессор, - мямлит мальчишка, протирая глаза. Снейп, не удержавшись, кривится. - Не смейтесь надо мной. - М-м? - удивленный сонный взгляд. - Всегда ненавидел эту профессию. - Значит, любили шпионить, - заключает Поттер, выбираясь из-под одеяла и натягивая серые домашние штаны. - Или зелья варить. Скорее последнее, думает Снейп. Но, наверное, вернее будет вместо «зелья варить» сказать «Лили». Поймав себя на сентиментальности, он поворачивается к переодевающемуся Поттеру спиной и выходит из комнаты. Встреча с ней слишком сильно на него подействовала. Лили вообще - нечто сильнодействующее. Точнее, это у него непереносимость. Пока Поттер собирается, ест в подвальной кухне и выволакивает в прихожую чемодан с учебниками, Северус сидит на полу чердака и бездумно чертит пальцами узоры на полу. На чердаке до сих пор еле заметно пахнет гиппогрифом. Животное жило тут три года назад. Его кормил и чистил Блэк - то-то от него так разило гиппогрифьим навозом, пока не помер. Северус прячется на чердаке до последнего, но когда Поттер толкает дверь носком ботинка и выходит, с трудом удерживая чемодан, на улицу, он материализуется рядом с ним практически незаметно для себя. Постоянное знание того, где Поттер находится и чем занимается, необходимость следовать за ним повсюду, как шарик, привязанный к его запястью ниточкой - Северус не сказал бы с точностью, раздражает его это или удовлетворяет. С одной стороны, он привязан к мальчишке, а быть обязанным кому-либо чем-то уже успело достать Северуса за его недолгую жизнь. С другой - мальчишка привязан к нему. И это кажется таким невозможно правильным, что само осознание этого наполняет ощущением справедливости. Может, это оскорбило бы Поттера, может, рассмешило бы, но - Северус уверен - их отношения носят теперь некоторый оттенок взаимности. А что-то взаимное... Пожалуй, за всю его жизнь разве что дружба с Лили была взаимной. Но сама Лили уничтожила эту теплоту, стоило ей только умереть. Северус это заметил не сразу, а когда заметил, было уже поздно. Поттер слишком быстрый для такого раннего времени. Время от времени Снейп хватается за его капюшон, боясь потерять его из виду в толпе. Конечно, узы не позволили бы ему отстать, но Северус подозревает, что позволить себя тащить на поводке подобно тому самому маггловскому надувному шарику - удовольствие сомнительное. На платформе 9 Поттер, уже подойдя к кирпичной перегородке, крутит головой. Северус, подойдя со спины - мальчишка все же слишком быстр - перехватывает его руку повыше локтя. Поттер кивает с таким лицом, будто он и впрямь боялся потерять Снейпа, и проходит сквозь стену. В вагоне Поттер едва успевает запихнуть свой чемодан на полку, а Северус - устроиться у окна по ходу движения (он с детства ненавидит ездить спиной вперед), как в купе залетает что-то верещащее, растрепанное, мельтешащее и, несмотря на все перечисленное, радостное. Впечатление немного смягчает то, что облачено это нечто в более-менее приличную черную мантию, а чемодан, что оно, едва влетев, выпускает из рук, стукается о пол купе с не слишком оглушительным звуком. Северус брезгливо морщится, без интереса глядя в окно, как люди на улице машут руками детям из соседних купе, Поттер же встречает шторм в миниатюре крепкими объятьями. - Гермиона, ну чего ты? - П-письма, Гарри... Письма, - Мерлин, девчонка что, действительно готовится рыдать? - Кликуша все письма прин-носила назад, и мы под-думали, что... - Кликуша? - Гарри кидает озадаченный взгляд на Снейпа поверх головы Грейнджер. Тот его игнорирует. - С-сова, Гарри... Сычик не долетел бы из Неаполя, поэтому мы купили сову перед самым отъездом... - Грейнджер, слава Мерлину, успокаивается, присаживается на скамью напротив Снейпа. Трет руками глаза - на левой при этом поблескивает, будто подмигивая Снейпу, обручальное кольцо. Тот только хмыкает. А еще замужняя! - И что Кликуша? - В первые два раза она возвращалась с письмом. Потом и вовсе отказывалась вылетать. Мы пробовали почтовых сов - все письма нам возвращали. Через два дня мы отправили сову Биллу. Тот удивился, но согласился прийти на Гриммаулд плейс - и застал тебя там. Да, Северус помнил тот визит. Середина июля, рыжеволосый детина - весь в шрамах, Северус отчетливо видел их сквозь вуаль чар иллюзии, наведенных, по-видимому, его женой-вейлой. Неловкие попытки завести разговор, разлитый по столу чай, заваренный из маггловских пакетиков - и, против всех доводов рассудка, обвиняющий взгляд Поттера. Мальчишка смотрел на него так, будто только Северус был виновен в его собственной неуклюжести, в том, что ему и Биллу Уизли попросту не о чем было разговаривать. - Я помню. Значит, он из-за вас пришел? - Да... Мы успокоились, получив ответ. Но, знаешь, увидеть и убедиться самой - все-таки не то... Только что ж с совами-то не так? - Поттер тоже садится на скамью, как ни странно, рядом с ним, Снейпом, а не своей подружкой, и, будто бы невзначай глядя в окно, хитро косится на него. Ответ на предсказуемое «Чего это с ним?» приходит так, будто он неосознанно подверг мальчишку легилименции: «Не только домовики тебя боятся...» - Не знаю, Гермиона. Может, это какое-то проклятие на доме? Остатки защитных чар? - Да в войну же ничего такого не было... Гарри пожимает плечами, и как раз в тот миг, когда он открывает рот, готовясь что-то сказать, в купе врывается еще один смерч. На сей раз рыжий. Процедура, включающая в себя ворох вопросов и объятия, повторяется почти без изменений. Только слез на этот раз нет, а у Поттера практически трещат ребра, о чем Грейнджер незамедлительно сообщает своему, как выясняется, мужу. Больше ничего, касающегося Снейпа, они не говорят, Поттер сидит так, что не пихает его локтями под бок, потряхивание вагона наводит дремоту - и Северус подчиняется ей. Кто сказал, что призраки не спят? Просто есть те, кто не может себе этого позволить. Уже ближе к Хогвартсу Поттер будит его особенно экспрессивным взмахом руки. Северус чуть не поддается желанию хорошенько отругать мальчишку за самовольство, но, заметив несколько мимолетных взглядов в свою сторону, успокаивается. Это было нарочно. Только завидев в окно острые шпили замка, Северус понимает, что вообще-то он уже почти приехал в Хогвартс. В место, слишком пропитанное для него воспоминаниями, чтобы он мог находиться в нем спокойно. Тело человека - плоть, кости и кровь, тело духа - его память и сила. Последней, относящейся к миру живых, у Северуса практически не осталось, а его воспоминания - что вода в ковше: дунь - получишь бурю. Пройдя вслед за Поттером мимо более отчетливо, чем при жизни, видимых фестралов - умные животные не шарахаются от него, как какие-то совы, а только поводят скелетообразными мордами, - Северус взбирается в карету и старается не смотреть в окно. Все это он видел шесть раз как ученик, шестнадцать - как учитель, все равно остающийся учеником. Кроме толстых пластов магии - защитных чар, отпугивающих, запирающих - такими же плотными слоями тут лежит его память. В которой, прямо сказать, не хочется рыться. Совсем. Только не сейчас. Вот и ворота Хогвартса, вот и сам замок, и Черное Озеро неподалеку. Первокурсников ведут на церемонию распределения, а Поттер идет к своему факультетскому столу, и с одной стороны от него сидит его верный рыжеволосый, так сказать, вассал, с другой - старший брат погибшего Криви, по-видимому, унаследовавший от брата тягу к героическим личностям. И возле табуретки Распределяющей Шляпы - не с Шляпой, а именно принадлежащей Шляпе, такой же кособокой и ссохшейся, как она - стоит Минерва Макгонагалл, как и во время его собственного распределения столько лет назад, что он боится их считать. А на зачарованном потолке зажигается закат, и зал в кои-то веки не имеет какой-либо факультетской раскраски - в прошлом году победила дружба между тремя факультетами над четвертым, его собственным. А над факультетскими столами парят призраки. И это пугает Северуса даже больше перспективы оказаться в конце концов на коленях у Поттера, если Криви будет продолжать так к нему жаться. - О, Северус! - восклицает Николас де Мимси-Дельфингтон. Почти Безголовым Ником, как зовут его все гриффиндорцы, звать его не хочется. Сам чуть таким же не стал. Не гриффиндорцем, в смысле, а почти безголовым. А с тыла уже подкрадывается привидение Слизерина, Кровавый Барон, а гриффиндорцы на соседних с Поттером местах, как всегда, заторможены из-за перспективы в скором времени поесть (правда, их заторможенность теперь Северусу на руку), но уже начинают беспокойно оглядываться, выискивая взглядом мифического «Северуса», а девчонка Грейнджер - да нет же, Уизли она теперь - перегибается через стол и трясет Поттера за плечо... А Поттер, пристально взглянув на Северуса, отталкивает ее руку и выбирается из-за стола. Северус следует за ним практически бессознательно, как тот самый маггловский шарик на веревочке. Северус бредет за Поттером, практически не чувствуя ног (а они есть?), и, когда Поттер юркает в какую-то нишу, Северус не проходит мимо только из-за того, что мальчишка буквально втаскивает его внутрь за запястье. В туалете мальчиков пахнет сыростью, плесенью и отбитой плиткой. И эти запахи ощущаются Северусом, почти как родные. Ароматы подземелий, в которых умерло его детство и проскочила незамеченной юность. Северус дышит ими, откинув голову и прикрыв глаза. То, что он сидит на полу, опираясь о стену, его не тревожит. Мертвый не сможет замочить мантию в одной из тех подозрительных жидкостей, что всегда разлиты на полу общественных туалетов. Тепло руки Поттера, осторожно похлопывающего его по плечу и шепчущего какую-то чушь, ощущается как что-то совершенно естественное, как что-то, что должно быть. А вот кто-то, имеющий такую же природу, как у него, и подкрадывающийся на цыпочках, чувствуется как нечто смутно опасное. Северус с трудом приподнимает веки, настороженно щурится, но перед ним всего лишь Плакса Миртл из заброшенного туалета. Такая же сварливая, одинокая, как и он, живущая в таком же бессмысленном посмертии, но безопасная. Плакса Миртл обнимает его. В кои-то веки не жалуясь на жизнь, даже не произнося ни одного - по определению лишнего - слова. Когда же она отстраняется и заглядывает ему в лицо, Северус видит каждую веснушку на ее носу. Протянув руку, он дотрагивается до ее черной тугой косы и шепчет: - Распусти, а? Тебе пойдет... - А можно? - Разрешаю. Как бывший директор. Миртл неуверенно улыбается, вскакивает на ноги и, оттолкнувшись от пола, пролетает со скоростью небольшой ракеты прямо сквозь потолок. Поттер смотрит на место, где она исчезла, как на восьмое чудо света. Когда же он переводит взгляд на Северуса, удивления на его лице только прибавляется. - Помогите мне подняться. Снейп с отстраненностью замечает: то, что он с таким спокойствием попросил помощи, да еще и принял ее от Поттера - странно. Еще он думает о том, что у Лили таких проблем, как у него сегодня, не возникало за все шестнадцать лет в Хогвартсе. Может, дело в том, что она никогда не была директором Хогвартса и такой - не только в хорошем смысле - выдающейся личностью, как он. Может, на ее плечах лежал не такой тяжелый груз воспоминаний. Северус мог бы спросить об этом Лили в ее следующий визит - а в том, что он последует, сомнений нет. Но на самом деле не хочет об этом ничего знать. Поттер предлагает Северусу, все еще держащемуся за стенку, руку, но тот качает головой и указывает мальчишке на дверь. Тот нехотя подчиняется, и Северус идет за ним. Твердым шагом. И все таким же твердым шагом приходит... в директорский кабинет. Горгулья, кажется, прищуривается и, едва Северус подходит, отскакивает в сторону. Поднимаясь по лестнице, Гарри в который раз за сегодняшний день смотрит на Северуса с удивлением, но продолжает путь. При Минерве кабинет практически не изменился. Только стеклянные и хрустальные побрякушки на столе сменились ворохом салфеток - тканых и вязаных, льняных, шерстяных, хлопчатобумажных. Объединяет их всех шотландская клетка, правда, разных цветов. Северус с трудом выуживает из неохотно подчиняющейся памяти названия пяти шотландских родов с такими клетками, а потом насильно перекрывает поток памяти и практически незаметно для себя обмякает в стоящем перед столом директора большом кресле. Поттер же устраивается в другом, задумчиво вертит в руках шерстяную салфетку расцветки рода Мак-Кинли. Северус на его месте не стал бы это делать, все-таки это кабинет директора Хогвартса. Сваленные кучей на стол салфетки могут запросто оказаться портключами, а такое вот выщипывание шерстинок с краев - отнюдь не безопасным. Но он молчит. На разговоры с живыми у него сейчас нет сил. Минерва заходит в кабинет, насколько Северус может судить, примерно через полчаса после их прихода. Замирает на миг на пороге, но потом уверенно проходит к собственному креслу. - Мистер Поттер? - Здравствуйте, директор Макгонагалл, - когда Минерва спокойно кивает, Поттер продолжает: - Можно ли мне перевестись на домашнее обучение? Макгонагалл замирает. Северус, как был, развалившись в кресле, замирает тоже. А Поттер неторопливо выкладывает, что дом на Гриммаулд надо чинить, а кроме него этим заняться некому, и библиотека там просто роскошная, а поколения семейства Блэк ее основательно запустили, и еще какое-то проклятие, отгоняющее сов, на нем обнаружилось, а, кроме того, Кингсли намекал, чтобы Мальчик-Который-Победил-Волдеморта не особо загромождал свое свободное время, ибо нужды правительства не терпят промедления... Северус не может и пошевелиться, пока Макгонагалл достает из стола чистый бланк заявления, диктует его Поттеру и подписывает. Но, когда Поттер говорит нынешнему директору Хогвартса: - Я очень признателен вам, благодарю, директор Макгонагалл. Да, до свидания, - и выходит из кабинета, Северус следует за ним. И безмолвным шариком на ниточке теперь чувствовать себя не получается. Поттер бредет по пустым - все ученики сейчас в своих гостиных, делятся впечатлениями - коридорам, минует ворота Хогвартса, засунув руки в карманы, а уже на подходе к Хогсмиту вызывает «Ночного Рыцаря». И на краткое «Куда?» нового, не менее веснушчатого и приветливого, чем Стэн Шенпайк, кондуктора, отвечает весело: - К Биг Бену! Северус за все лето ни разу не сопровождал Поттера в его традиционных шатаниях по городу. Теперь же он семенит следом, не отставая, а Поттер улыбается - Северус мог бы это сказать, даже не обгоняя его, не видя его лица. В каком-то кафе, как ни странно, полном студентов даже в вечер первого сентября, Гарри ест и пьет что-то отвратительно маггловское. Вся эта пища, называемая фастфудом, отвратительна по определению. Поглощая ее, Гарри смотрит на Снейпа, сгорбившегося на стуле напротив него. От стойки доносится что-то отвратительно веселое, свет фонарей с улицы слишком оранжевый, звезды мерцают над набережной. Это летний вечер первого сентября. Поттер, будто почувствовав его настроение, сникает, перестает смотреть на него так загадочно, а выйдя из кафе, направляется прямиком к метро. Позже, уже на Гриммаулд Плейс, Снейп спрашивает его: - Зачем? Уточнять ничего не приходится. Дом не нуждается в ремонте, а почему сюда не летают совы, они знают и так. Единственное, в чем Поттер не соврал в кабинете Макгонагалл - Кингсли и правда намекал, что время от времени пара интервью или речей от героя только поддержат веру народа в правительство. Но Поттеру, имеющему за плечами до тошноты богатый опыт общения с прессой и угрюмо настроенного призрака, это, наверное, будет проблематично. Поттер, не поднимая глаз от книги по трансфигурации (Минерва уже выдала ему план занятий на следующую неделю), отвечает: - А вы зачем таскаетесь за мной, профессор? Я давно не профессор, хочет ответить ему Снейп, но язык будто отнимается. Ибо что же он, ответит, что считает мальчишку своей собственностью, желает отогнать от него всех Криви, Уизли, Грейнджер и даже Макгонагалл, но не смеет и поэтому просто ходит за ним всюду, как собака с жалостливыми глазами? Что хождение за Поттером - его посмертная попытка пусть не в полной мере, но взять то, что не удалось взять при жизни. Считай - все. Что Поттером он пытается восполнить то, что когда-то отняли у него, и то, что это делалось именно ради мальчишки - смешно, но не более того. - Вот и я тоже, - говорит сам мальчишка, видимо, удовлетворенный длительностью паузы. Глупый, молчание не всегда значит «не знаю». Иногда следует уметь читать между строк, иногда - по губам. В последнем случае молчание означает «не хочу, чтобы ты об этом знал». Северус не хочет. Действительно не хочет. Пока что.