***
На вопросы родителей ты снова говоришь, что просто неудачно упал. Они не верят, ты это знаешь, но тебе плевать. Отец вновь говорит про свою работу, мать без интереса кивает, а ты смотришь на них и тебе тошно. Дома нет того ощущения, которое бурлит в крови, пока ты бегаешь от обидчиков. Нет этого азарта, нет этого душевного волнения, и тебя тошнит. Ты уходишь в свою комнату и смотришь на кровать. На шелковом покрывале, которое тщательно подбирала твоя мать, лежит выделяющаяся на общем фоне спортивная толстовка, на спине которой огромными буквами вышито название школьной футбольной команды. Улыбаешься, аккуратно проводя пальцами по плотной ткани, и застываешь, погружаясь в воспоминания. Тебе смешно от того, какую реакцию ты смог вызвать в этом, казалось бы, непробиваемом юноше. Был бы ты чуть наивнее, подумал бы, что это была забота и искреннее волнение за твое душевное состояние. Но ты не наивен и надежд не питаешь. Отводишь взгляд от ткани и устремляешь его на стол. На деревянной поверхности лежат различные буклеты и листовки других школ, а под ними бланки для заполнения. Раздумываешь, может быть, стоит наконец-то перестать беспокоить родителей и принять предложение матери сменить школу, ведь она так волнуется. Не говорит тебе прямо, считает, что ты можешь справиться сам, но все равно предлагает сменить обстановку. Тебе совестно, ты не хочешь ее волновать, но словно адреналиновый наркоман, не решаешься начать рассматривать цветастые бумажки. Освобождаешь стол и перебираешь отрытую из мусорной кучи сумку. Что-то категорично выкидываешь сразу, а что-то тщательно приводишь в порядок до ночи, срываясь в истерики и беззвучные крики. А смотря перед сном в зеркало ты не видишь там того уверенного и усмехающегося парня. Ты видишь разбитого, плохо выглядящего подростка, которому нужна помощь. «Тебе нужна помощь, Драко», - тихо шепчет подросток, и по щекам катятся слезы. Ты давишься ими, снова, и впервые берешь в руки что-то острое, но не решаешься провести этим чем-то по коже. Ты слаб и беспомощен. Ты одинок. «Тебе нужна помощь, Драко». Ты засыпаешь, решая, что завтра обязательно посмотришь листовки и заполнишь парочку бланков. Завтра ты изменишь что-то для себя.***
Ты приходишь в школу рано, намного раньше, чем обычно. В здании только сторож и несколько учителей, которые готовятся к каким-то масштабным темам по своим предметам. Ты оставляешь постиранную толстовку на скамейке перед конкретным шкафчиком и покидаешь раздевалку футбольной команды. Сторож видел тебя, но ему все равно. Он даже не знает в лицо игроков школьной команды. Ты здороваешься с ним, а в ответ слышишь тихие ругательства в свой адрес. Тебя подозревают, но ты привык к этому и к тому, что сторож давно уже укатился в объятия маразма. Время до уроков ты проводишь за своим альбомом, в котором рисуешь школьные коридоры, чище и опрятнее тех, что видишь каждый день. Рисуешь кабинеты, спортивный зал и даже вчерашнюю сцену в мужском туалете на первом этаже. Закончив последние штрихи, ты смотришь на свое творение и вздрагиваешь от осознания, что изобразил себя серой бесформенной массой, валявшейся у батареи, а Поттера чересчур уж правдоподобно нарисованным, с мельчайшими деталями. С его изумрудными глазами, черными вихрами, этими нелепыми очками, за которые над ним бы тоже можно было поиздеваться. С этим странным шрамом на лбу, который, как ты знаешь, тот получил в аварии в детстве. Вырываешь лист из альбома, комкаешь, а потом рвешь на мелкие кусочки и борешься с желанием развеять их по ветру. Твоя жизнь никак не меняется на самом деле. Ты лишь ловишь странные взгляды зеленых глаз и отчего-то не придаешь им особого значения. Не задерживаешь свои серые глаза лишний раз и не позволяешь устоявшимся привычкам исчезнуть. Недели, месяцы, как долго ты можешь позволять этому продолжаться? Ты изредка поднимаешь взгляд от учебников, цепляешься им за ту самую фигуру и отводишь глаза к окну, лишь бы не задерживаться на чужой спине слишком долго. Твои руки дрожат, и ты смотришь на них, упрашивая перестать. Они тебя не слушаются. Посреди урока тебя пробивает приступ страха, ты начинаешь задыхаться. Не понимая, что происходит, ты неуверенно тянешь руку вверх, но та словно отказывается тебя слушать. Словно собственное тело говорит тебе, чтобы ты перестал бороться, но ты пытаешься снова и снова. И лишь ускользающим сознанием ты зацепляешься за знакомый голос, который о чем-то равнодушно говорит учителю, а после сопровождает тебя в темноту. В кабинете школьного доктора странно пахнет, или тебе так только кажется, ты открываешь глаза и видишь перед собой нахмуренного отца и испуганную мать. Она тут же бросается к тебе, проверяя тебя на различные повреждения, и ты хочешь ее успокоить, но не можешь. Слишком тяжелые руки, которые ты не можешь поднять с не особо удобной кушетки. Врач говорит что-то про паническую атаку, отец все еще хмурится, а мать лишь тихо говорит, что с этой школой пора расстаться и что она видела два заполненных бланка на твоем столе. Ты лишь молчишь.***
До перевода у тебя есть неделя, и ты уговариваешь мать разрешить тебе ходить на занятия. Она с волнением, но отпускает, а ты в ответ ей улыбаешься. Ты знаешь, что она слишком сильно переживает, но тихо бежать не можешь. Не позволяешь себе. В школе тебя обходят стороной, и ты знаешь, кто тому виной. Твой приступ навел шуму, и ты ненавидишь себя за это, но тем не менее это дает тебе некоторое преимущество. Ты уже знаешь, что должен сделать, и тебя мало что волнует. Ты подходишь к нему в коридоре между занятиями. Его свита, словно на цепях, – лает, но не кусает, а тебе плевать на них, ты смотришь только в изумрудные глаза. Спокойно передаешь ему записку, не отводя взгляда, и он берет ее, слегка дотрагиваясь своими пальцами твоих, и ты еле сдерживаешь себя, но в твоем взгляде что-то вздрагивает, и он это видит, ты понимаешь по усмешке, что медленно расцветала на его лице. Разворачиваешься и уходишь, предвкушая. Он ждет тебя за зданием спортивного зала и ты чувствуешь себя так, словно идешь на смерть. Он один, но ты понимаешь, что ненадолго. У тебя есть всего несколько минут, может чуть больше, пока его подпевалам не надоест это терпеть. Его поза расслаблена, он смотрит на тебя с интересом и этого тебе хватает, чтобы самому себе вынести приговор. Ты подходишь ближе, стоишь от него всего в четырех шагах и говоришь то, что никогда бы не сказал. Молчишь про перевод, но затрагиваешь буквально все, что можешь. Ты не пытаешься донести до него свое признание, просто говоришь его, словно перед тобой стена, которой ты изливаешь душу. Он молчит, не мешает, а его взгляд скользит от твоих волос к твоим ботинкам, словно прикидывая, как подвесить тебя за ноги к ветке дерева. Ты заканчиваешь, глубоко вздыхаешь и медленно выдыхаешь. Вздрагиваешь, когда слышишь из-за угла громкий смех Уизли, и что-то внутри ломается. Ты же знал, но почему тебе так больно сейчас? Ты прекрасно понимал, чем это закончится, но ты все еще веришь в то, что это неправда? Очнись, Драко. Посмотри в эти зеленые глаза, которые смеются, в этот оскал, который демонстрирует хищник перед своей жертвой, и не цепляйся взглядом за дрожащие руки, слегка розоватые щеки, не цепляйся взглядом за странные жесты и неуверенный шаг. Не цепляйся, Малфой. Не смей. Развернись и беги. Беги, пока не догонят, беги, пока в легких есть воздух, беги, пока не упадешь. А когда упадешь, закрывай лицо руками, прячь за ними голову и старайся не кричать. Когда отволокут в раздевалку и бросят там, не кричи, не плачь. Ты знал на что шел, ты знал. «Ты знал, Драко». Но ты плачешь и хочешь кричать. Тебя бросили в душевой, под холодной водой, ты дрожишь, но не отползаешь. Тебе больно, но душа разрывается больше, ломается, разбивается и осыпается миллионами осколков. Ты знал, но тебе все еще больно. Тебе холодно, но ты продолжаешь сжиматься в комок, словно можешь заставить себя исчезнуть, но это не работает. Ты не исчезаешь, а одежда пропитывается водой и липнет к коже. Ты чувствуешь привкус железа во рту, но сглатываешь. Из-за воды не слышишь шаги, да и плевать тебе. Ты все еще надеешься исчезнуть. Не поднимаешь головы, даже когда вода выключается и кто-то закутывает тебя в теплое большое полотенце, и ты не знаешь, откуда оно взялось. Но когда слышишь тихое «Прости» - резко поднимаешь голову и не веришь тому, что видишь перед глазами. Ты забиваешься в угол, но парень напротив лишь понимающе кивает и сжимает кулаки. Ты ждешь, когда тебе снова прилетит им куда-нибудь в нос, но проходит минута, две, пять, а он все еще стоит с поникшей головой и сжатыми кулаками, словно готовится на прыжок через обрыв. Он кивает и делает шаг вперед, помогая тебе подняться, а ты слишком шокирован, чтобы сопротивляться. Поттер выводит тебя из душевой, и ты видишь на скамейке большую спортивную сумку, один открытый шкафчик и непонимающе смотришь на владельца зеленых глаз. Он кивает в сторону скамейки, куда усаживает тебя, а ты все еще не веришь. Смотришь, как он достает из своей сумки какую-то одежду и кладет ее рядом с тобой, а после тихо просит, чтобы ты переоделся. Не приказывает, а просит. Ты аккуратно раскутываешься из полотенца, которое действительно слишком большое. Но когда ты пытаешься расстегнуть рубашку, твои руки дрожат, тебе все еще слишком холодно, а он смотрит и даже не отворачивается. Потом оказывается перед тобой, стоя на одном колене и расстегивая пуговицы на твоей рубашке. Ужасно медленно, как тебе кажется, но на самом деле тебе не кажется. А причина тому синяки, ссадины и шрамы, которые постоянно украшают твое тело. Каждая расстегнутая пуговица открывает Поттеру обзор на свои труды и труды своих друзей, позволяя впервые насладиться не кровавой рубашкой, а синеватым оттенком кожи. Он сглатывает, а тебе больно это выносить. Ты отталкиваешь его руки и устремляешься вперед, целуя. Так отчаянно, что становится страшно. Ждешь, когда оттолкнут и снова ударят, но этого не происходит. Он перехватывает инициативу, целует глубже, устремляясь руками на твои щеки, слегка сжимая. Разорвав поцелуй, вы долго смотрите в глаза друг друга, и тебе так приятно и легко, но все еще страшно. А потом ты уже не осознаешь, где сон, а где реальность. Поттер снова целует тебя, медленно укладывая на скамейку и продолжая расстегивать пуговицы на твоей рубашке. А ты отвечаешь и даже пытаешься помочь, но руки не слушаются. Он что-то шепчет тебе в моменты между вашими поцелуями, но ты даже не слушаешь, словно пьяный, отдавая себя ощущениям. Он лишь улыбается, освобождает тебя от рубашки и целует в шею, покусывая и посасывая, оставляя очередные следы, но уже другие. Следы, о которых ты будешь вспоминать совершенно другие вещи. От шеи он переходит на ключицы, а ты прослеживаешь его путь от них к животу и чувствуешь, как его руки возятся с застежкой твоих штанов. Ты дрожишь и не знаешь, от холода или от новых ощущений, которые дарит тебе тот, о ком ты думаешь ежедневно. Опускаешь взгляд и видишь, как Поттер стягивает с себя футболку и впервые получаешь возможность узнать, что скрывалось под его одеждой. А после, глубоко вздыхая, откидываешь голову назад, когда рука главаря твоих обидчиков устремляется на твой член. Он целует тебя чуть ниже пупка, проделывая себе дорожку поцелуями вниз, и ты громко стонешь, когда чувствуешь его язык на своей возбужденной головке. Он обводит им круги, проходит по стволу и возвращается обратно, дразня. Ты выгибаешь спину, стоит ему взять твой член в рот и задвигать головой. Кусаешь ребро ладони, лишь бы не кричать от ощущений, особенно когда к ним медленно добавляется боль от синяков на спине. Поттер закидывает одну из твоих ног себе на плечо, а ты больно проезжаешься ему пяткой по спине, но едва ли его это заботит. Его пальцы кольцом обхватывают основание твоего члена и ты глубоко вдыхаешь, когда ощущаешь пальцы его второй руки рядом со своими ягодицами. Его язык не останавливается, отвлекая тебя, но ты все равно пробиваешься сознанием сквозь ощущения. Пальцами он слегка поглаживает между твоими ягодицами, а ты дрожишь, то ли от предвкушения, то ли от страха, сам не можешь разобраться. Когда он поднимается и смотрит на тебя сверху вниз, тебя точно одолевает страх, что все это какая-то шутка или розыгрыш, но он успокаивает тебя поцелуем и говорит, что никуда уходить не собирается, просто ему кое-что нужно. Ты наблюдаешь за ним, как он открывает один шкафчик за другим, и ты не знаешь, кому какой принадлежит, и что именно Поттер в них ищет, но когда слышишь победное «Наконец-то», с интересом приподнимаешься на локтях. Тебе внезапно становится стыдно от того, что ты обнаженный развалился на скамейке и судорожно хватаешь полотенце, прикрываясь. Поттер поворачивается к тебе и тихо смеется, но в его глазах нет ничего, что могло бы тебя напугать. Ты так часто за ними следил, что можешь распознать эмоции этого человека без каких-либо ошибок. В руках у зеленоглазого какие-то предметы и когда ты приглядываешься, откидываешься обратно на скамейку и закрываешь лицо руками, пока Поттер возвращается на свое место между твоих ног и медленно стягивает полотенце. Ты не можешь заставить себя убрать руки от лица, но снова выгибаешь спину, когда дразнящий язык проходится по чувствительной головке, а чужой палец, почему-то прохладный и какой-то скользкий, медленно продвигается в тебя. Ты прекрасно понимаешь, что происходит и в этот момент находишь время чтобы возненавидеть себя. Позволил себе отдаться ему после того, что произошло, позволил себе продолжать любить его даже после того постыдного признания. Смех Уизли эхом отдается в ушах и ты слишком сильно сжимаешься. Он замирает, но ты этого не замечаешь, на глазах наворачиваются слезы. - Драко… - Слышишь ты неуверенный голос и вздрагиваешь. Он впервые назвал тебя по имени. Он впервые вложил в слово столько нежности и заботы. И даже твоя «не наивность» не может это расценить иначе. Ты убираешь руки и смотришь на него. За его круглыми очками в зеленых глазах отражается такой же страх, который ты видел когда-то в своих глазах. Он боится куда больше тебя. Извиняешься и просишь продолжать, убирая из головы ненужные мысли, отдаваясь ощущениям и властным рукам. От проникновения чужих пальцев некомфортно и странно, но ты пытаешься привыкнуть и понять, как твое тело отзывается на эти действия. Когда поттеровские пальцы задевают что-то внутри, ты стонешь, выгибаешься сильнее и тянешься руками куда-то назад, не зная, до чего хочешь дотянуться. Его пальцы уверенные, двигаются медленно и он, кажется, уделяет аккуратности все свое внимание, пока ты пытаешься привыкнуть. Ощущения странные, особенно когда он слегка разводит их, растягивая тебя чуть сильнее, но тебе нравится. Тебе нравится, что он вернулся, тебе нравится, что он проявляет заботу, тебе нравится, что он тихо произносит твое имя, катая букву «р» на языке, словно рычит. Когда перестаешь чувствовать чужие пальцы, пытаешься расслабиться сильнее, понимая, что произойдет дальше. Он нависает над тобой, подкладывает сложенное полотенце тебе под поясницу и целует. Страстно, желанно, практически агрессивно. Ты чувствуешь, что он на пределе, ты сам на пределе. Когда его член медленно продвигается сквозь преграду кольца мышц, ты стонешь в поцелуй, пытаясь выгнуться, но его тело мешает и тебе хочется кричать. Но в тот же момент ты прижимаешься к нему так сильно, как можешь, обвивая его ногами. Этот момент ты запомнишь на всю свою жизнь и возможно будешь вспоминать каждый день. Момент, в котором вы оба слились в одно целое, во что-то странное и даже слегка извращенное, учитывая характер ваших отношений, но ты не хочешь думать об этом. Он прерывает поцелуй и убирает языком слезы с твоих щек. Не двигается, давая тебе больше времени привыкнуть, а ты обнимаешь его. Когда он начинает медленно двигаться, ты откидываешь голову, позволяя ему заняться твоей шеей, вновь оставляя следы. Пальцы одной руки он сплетает с твоими, а второй рукой помогает тебе держать ногу, которую ты не можешь держать у него на бедрах. Его движения аккуратны, но каждым из них он проникает еще глубже, чем предыдущим и ты действительно задумываешься о том, как глубоко он сможет проникнуть. И ты понимаешь, что на самом деле он весь уже под твоей кожей. Синяки, шрамы и ссадины тому свидетели. Вновь задевая простату, Поттер вырывает из твоего горла протяжный стон и ты сильнее сжимаешь его пальцы своими. Выгибать спину уже некуда, но ты все равно стараешься, стоит ли говорить, что без особых успехов? Его движения становятся немного быстрее и он перестает терзать твою шею, целуя уже в губы кусачими поцелуями. Мог ли ты представить, что настолько желанный? Поттер рычит, когда ты слабо отвечаешь, и тебя это доводит до сильной дрожи и ты вступаешь в игру, в которой умудряешься прокусить ему губу и встретиться с настоящим животным оскалом. Он кусает тебя в плечо, и ты чувствуешь, как в сторону скамейки по коже скользит дорожка бордовой жидкости. Поттер зализывает укус, но тут же кусает снова, чуть вправо, но пересекаясь с предыдущим укусом. Увеличивая темп движений, заставляет тебя вскрикивать от каждого толчка и стонать от укусов. Он зверь, но тебя это совершенно не страшит. Ты вернул былую уверенность, с которой шел признаваться этому зеленоглазому хулигану. Внутри бушевал огонь и ты хотел оставить на нем еще больше следов и вновь принимаешь правила игры, кусая его в плечо. Слабо, прокусить не удается, но он говорит «Сильнее» и ты делаешь это. Чувствуешь чужую кровь на зубах, проводишь языком и словно под кайфом делаешь это снова, пока он вбивается в твое тело, так же наслаждаясь вашей связью, этим ощущением целостности. Его стоны пьянят настолько, что ты не хочешь останавливаться, кусаешь плечо, шею, ключицы, царапаешь его спину. Но все же останавливаешь, когда он дотрагивается до твоего члена, начиная вводить по нему рукой и ты словно тонешь. Вновь откидываешься назад, не рассчитав, больно ударяясь лопатками об скамейку. Поттер шепчет тебе на ухо, успокаивает и ты понимаешь, что совсем скоро кончишь, но не хочешь делать это один, о чем и говоришь ему. Он улыбается, целует и поддерживает твое желание. Слов больше нет, есть только его стоны и твои вскрики, а так же звуки ударов кожи об кожу. И это настолько кружит голову, что ты уже теряешься и кончая, видишь в глазах звезды, даже не слыша, как Поттер протяжно стонет, настигнутый разрядкой глубоко внутри тебя. Он все еще внутри, но ты не спешишь просить его выйти. Вы оба тяжело дышите и ты смотришь на его дрожащую руку, которой он упирается в скамейку, чтобы не упасть на тебя и ты млеешь от этой заботы. Целуешь его в запястье, а он проводит по твоей щеке пальцами, поглаживая, после наклоняется и целует. Поттер все же выходит из тебя, медленно и аккуратно, а ты тихо стонешь, недовольный ощущением пустоты. Он помогает тебе подняться, дойти до душа, где ты получаешь еще один минет в разы лучше того, первого и ты хочешь сделать то же самое, но он останавливает тебя, говоря, что еще успеется. Тебе приходится согласиться. Домой он провожает тебя, не раз подмечая, что его одежда на тебе смотрится крайне сексуально и заводит его, а ты просишь его сдержаться, понимая, что вряд ли сможешь выдержать еще один раз. Хотя очень хочешь, он знает это. Ты ничего не говоришь ему про перевод, но он о многом тебя предупреждает и просит понять. А так же говорит, что больше никто тебя не тронет, но это не значит, что все закончилось и ты понимаешь это. Киваешь, позволяешь поцеловать себя и заходишь в дом, где тебе удается проскользнуть перед носом у родителей и переодеться в свою одежду, заботливо сложив поттеровскую. Чуть позже ты ее постираешь, но сейчас ты слишком сильно устал и без сил валишься на кровать, засыпая, даже не успевая подумать хоть о чем-нибудь.***
Следующие дни ты чувствуешь себя счастливее, чем когда-либо. В школе тебе дают новое прозвище, слухи всегда разлетались слишком быстро, но новых ран нет и тебя действительно никто не трогает, лишь словами, но это терпимо. А по вечерам ты ждешь его в безопасном месте и проводишь несколько часов в стонах, вскриках, прижимаясь к твердому накаченному телу лучшего игрока школьной футбольной команды. И на последний день ты не находишь сил сказать ему, что в понедельник не придешь в школу, что не сможешь прийти на их место. Тебе ужасно больно и ты даже позволяешь слезам пройтись по твоей щеке и когда он спрашивает, что случилось, говоришь лишь о том, как счастлив быть с ним. Ты не лжешь, но не говоришь больше. У тебя просто не выходит это сказать. В выходные у него тренировки и ты знаешь, что не увидишь его, поэтому просто позволяешь этому разу стать каким-то особенным. Ты слишком активный, доводишь его чуть ли не до истощения и он восхищается тобой, а тебе слишком больно это слышать. Ты считаешь, что на этом все закончится, совершенно не думая, что можно обговорить это и все решить. Ты ставишь крест на этих отношениях, сам того не желая. Не замечая, ты просишь простить его, он не понимает за что, а ты ничего более не говоришь. Он снова провожает тебя до дома. Для тебя этот вечер пахнет чем-то отвратительным, не смотря на то, что всего пол часа назад он пах возбуждением и страстью. Ты долго смотришь ему вслед, пока он не скрывается за поворотом, но ты все равно не сдвигаешься с места. Просто смотришь туда, где всего мгновение назад был он и погружаешься в какие-то свои мысли. Неприятные, отвратительные, ужасно давящие на тебя мысли. Но все же поворачиваешься и заходишь в дом, не замечая слез на собственных щеках. В зеркале ты снова видишь того разбитого, сломленного подростка. Всего за неделю ты повзрослел, открыв для себя новые границы, но в отражении все равно видишь ту серую массу, что рисовал в своем альбоме. Ты осматриваешь глаза этого подростка, щеки, скулы, губы и твой взгляд непроизвольно соскакивает и устремляется за спину парнишки. Ты оборачиваешься. На спинке стула висит та самая кофта, с которой, кажется, все началось. Ты смеешься, снова, как в тот раз. Смеешься, пока в легких не заканчивается воздух, пока голова не начинает кружиться, пока ты не падаешь на пол. Ты лежишь, не двигаясь и лишь когда темнота в глазах пропадает, смотришь в потолок. Решаешь попытаться, решаешь бороться. Берешь телефон и пишешь ему: «Меня переводят в другую школу, я все никак не мог сказать об этом. В понедельник я не приду». Тебе кажется, что проходит вечность, прежде чем ты получаешь ответное сообщение: «Я не отпущу тебя просто так, Малфой. Все будет хорошо». И ты веришь.***
В новой школе ты быстро вливаешься в коллектив. Ты знакомишься с красивой девушкой, которая цепляется к тебе так, что не отдерешь. Она постоянно говорит о чем-то, что тебя почему-то не раздражает, а наоборот. Вместе с ней в комплекте шло еще двое парней, один, кажется, итальянец, который рассказывает тебе все о том, с какими девушками и парнями лучше общаться, а кого трогать не стоит. А второй помогает тебе догнать их по предметам. И все трое смотрят на твоего Поттера так, словно готовы растерзать, если тот причинит тебе боль, а ты молчишь, смотришь высокомерным взглядом в зеленые глаза и чувствуешь, что наконец-то нашел свое место. А рядом с тобой твоя свита и самый дорогой тебе человек.***
«Беги, пока в легких есть воздух» - Ты останавливаешься, оборачиваешься и видишь, как те, от кого ты бежал, растворяются в воздухе, а на их месте стоит Он и протягивает тебе руку. Ты улыбаешься и тянешь свою. И едва ли тебя теперь волнуют чужие взгляды и слова. Твой личный зверь разорвет любого.