Гоняясь за одним

– Гокотай, осторожно! Оглушительный звяк над головой, возмущённый взрёв, затем тень сверху растаяла. – С-спас-сибо, Намазуо-нии! – поблагодарил успевший нагнуться Тоширо на ходу, отпрянув под защиту своего тигра, разобравшегося с другим врагом. – Ну, всё ведь отлично! – вакизаши улыбнулся и рванул по периметру поля боя другим на подмогу. Оная толком не требовалась: войска, спрятавшиеся позади в траве после общего залпа, смогли выбить большую часть вражеских войск и даже убить нагинату. С остальными почти закончили разбираться их братья: Ягэн ловко подловил одачи, Мидарэ разобрался с учигатаной, а Хонэбами добил особо юркого вакизаши. Точка "четыре-дробь-два" опять осталась за ними, очищенная от шпионов Армии Ревизионистов. – Славно постарались, да? – Намазуо, сияя от гордости, подскочил к Хонэбами, дёрнул брата за костяной доспех. Тот едва заметно улыбнулся, кивнул. – О, да, мы были просто великолепны! – Мидарэ подпрыгнул, рубанул рукой вниз так, что аж юбка задралась. – Сколько бы враги ни старались, мы не дадим им завоевать замок Уэда! – Их попытки по-прежнему упорны в этом, – осадил братца Ягэн. – Они ведь превышают нас числом. – Но зато мы сильнее! – любитель девчачьих нарядов крутанулся на каблуках, подскочил к их командиру, вцепился тому в рукав. – Онимару-сан, ведь так? Тачи даже не ответил, бросив на него взгляд словно на блоху. Однако унять восторженного Мидарэ было соразмерно остановить несущееся наперерез лезвие одачи. – Нэ, нэ, Онимару-сан! – повис танто на руке старшего "брата". – А тебе было весело во время боя? Ведь круто было? Мне точно! Даже Хонэбами-нии веселился! У него такая торжествующая улыбка была, когда он добил того вакизаши! Стоящий поодаль Хонэбами молча опустил голову, пряча не столько смущение, сколько возмущение за вывод себя в якобы главные герои. А танто продолжал щебетать, вися на руке тачи: – ... А я того учигатану подловил своей коронной уловкой, и – пуф! – только воспоминание осталось! Ты же видел, да? По лицу Куницуны гораздо отчётливее виднелось, как мечтают избавиться от столь настырного мальчишки-танто. Ягэн уже подумывал остановить братишку, когда тот, увлёкшись, выпалил: – Нет, на поле боя должно быть весело! Боевой танец и музыка! Музыка – особенно! – Какая музыка? – с презрением оборвал танто Онимару, заодно вырвав руку. – Это война. На войне кровь и боль, а не веселье. – Это не так! – пылко возразил Мидарэ. – Мы сражаемся тайно, а каждый выход добавляет нам знаний. Поэтому нужно пользоваться каждым мгновением, чтобы было весело. – Глупо, – тачи даже не смотрел на него. – Это не глупо! Ты бы хоть разок улыбнулся при победе, тогда всё поймёшь! – Улыбнуться? – повторили за Тоширо. – Мы убиваем. Отнимаем жизнь. Весёлого в этом нет. К тому же, время заканчивать. Вперёд. Глядя вслед удаляющемуся "брату", Мидарэ зло сжал кулаки, топнул ногой, запылив туфлю. – Успокойся, – на его плечо легла ладонь Ягэна. – У каждого своя точка зрения на нашу войну с Ревизионистами. – Не в этом дело! – в сердцах выпалил Мидарэ, не отводя взора от уходящего тачи. – Онимару-сан слишком мрачный. Он вообще словно не знает, как улыбаться! – Ты только поэтому переживаешь? – слышавший всё от начала до конца, Намазуо подошёл к братишке с другого бока. – Да! – подтвердили прямым текстом. – Я лишь хочу, что он улыбался! – Ну, Хонэбами-нии тоже мало улыбается, – напомнили танто. – Это не так, – коротко возразил упомянутый Тоширо. – Так, так! – подмигнул брату Намазуо. – Но ты зато такой милый, когда улыбаешься! – Брат... – Именно! – перебил Мидарэ начавшего возражать Хонэбами. – Улыбка – это важно! Я хочу, чтобы Онимару-сан это понял. – И каким образом ты это сделаешь? – в глазах Намазуо зажглись огоньки предвкушения. – Р-ребята, – робко позвал братьев Гокотай. – Н-надо поторопиться. В-впереди ведь ещ-щё один б-бой. – План я придумаю, – сообщил всем Мидарэ, затем схватил стоящих рядом Намазуо и Ягэна за рукава: – А сейчас вперёд! Молча последовавший за ними Хонэбами понял, что уже жалеет ушедшего раньше них собрата по клану Аватагучи. Потому что знал, на что в запале способен как Мидарэ, так и его брат. Подозрения вакизаши оправдались сполна. В первую очередь потому, что по возвращении в цитадель Мидарэ с Намазуо поделились своей затеей с остальными братьями. В стороне не остался никто, даже Хочо с Мори, которым пообещали в случае удачи громадный пудинг. Оба сладкоежки активно приняли участие в обсуждении планов. Именно планов, поскольку Ягэн разумно подметил, что одним обойтись вряд ли получится. Поймали даже лиса Накигицунэ, решив, что помощь в облике пушистого малыша не помешает. – Что вы здесь обсуждаете? – заглянув в комнату к братьям, поразился их собранию Ичиго. – Э-эм.., – Мидарэ замялся, поскольку подозревал, что любимый ими братик вряд ли станет помогать в столь деликатном деле. Собственно, по этой же причине звать не стали и самого Накигицунэ. – Хотим кое-кому сделать сюрприз, Ичи-нии! – пришёл на помощь брату Ацуши. – Только это пока секрет. – Секрет? – тот удивился сильнее прежнего. – Ага! – Гото задорно усмехнулся. – Поэтому, Ичи-нии, ты никому не говори о нашем собрании, хорошо? – Сюрприз и секрет, – Хитофури качнул головой, подумал и улыбнулся. – Хорошо. Если ваш сюрприз никому не навредит, то я буду молчать. – Не волнуйся, Ичи-нии! – Мидарэ в ответ улыбнулся столь очаровательно и многообещающе, что у тачи по спине пробежал холодок: уж очень была знакома такая вот улыбка. – Обещаю: сюрприз окажется приятным для всех! Кивнув, тот вышел из комнаты и встряхнулся. Кто бы ни был объектом для получения неизвестного сюрприза, он уже опасался неприятностей и мысленно дал себе слово издалека приглядывать за братьями. Накигицунэ, с которым он поделился своими опасениями, спустя час пересказал ему следующий инцидент. – ... Тигр-кун, удачи! – пожелал своему питомцу Гокотай и отпустил того. Громадное животное гулко мурлыкнуло, затем толкнуло носом двух кошек из стаи Окурикары, притащенных танто сюда. Те задрали головы и хвосты, вопросительно глядя на собрата, мяукнули и, когда тот неторопливыми скачками понёсся через лужайку, рванули следом, увлекая за собой остальную кошачью стаю. – Сюда! – из густой травы близ нужной части энгава махнул Ацуши. К нему мигом прысканули Мидарэ с Хакатой, залегли поудобнее. Где-то в стороне маячила макушка Намазуо, караулившего с Шинано пребывание объекта их интереса. Тем временем громадный тигр уже подбежал к двум тачи, распивавшим на энгава сакэ, поглядел на тех, медленно двинулся ближе, сопровождаемый кошками. – Кошки, – лаконично обронил Одента при появлении животных, заметно подобравшись. – Всего лишь свора животных, – отмахнулся от сказанного Онимару, сделал очередной глоток сакэ. Тигр внимательно посмотрел на цукумогами, словно оценивая состояние того, шумно втянул воздух, встряхнулся. Кошки же, учуяв спиртное, возмущённо замяукали, отпрянули назад. – Хэй, где твой хозяин? – залпом выпив остатки сакэ, послал к хищнику шикарный шлейф перегара Куницуна. Дёрнув ухом, хищник повёл головой, чихнул, оглянулся и потрусил обратно. Кошачья стая наперегонки мчалась подле. – Ксо, провал! – Намазуо скорчил рожицу, через лужайку глядя на Гокотая, чей виноватый вид свидетельствовал об изрядном огорчении, что первый план провалился. Мидарэ, лежащий не столь далеко, сжал кулаки. – Это не конец! – прошептал он. ... Окурикара минутой спустя с недовольным удивлением обнаружил, что некоторые его любимцы чем-то крайне раздражены. Лис же Накигицунэ изредка чихал и жаловался на некоторых любителей перебрать сакэ. В час всеобщего ужина уже все ознакомились с диверсионными методами двоих активистов Тоширо. Якобы проходивший мимо, Намазуо незаметно посадил на ворот ветровки Куницуны нескольких ползучих насекомых. Зато тачи вскоре не сомневался, кто ему такое преподнёс. – Намазуо, паршивец! – вскоре вскочил он, чудом не перевернув стол и спешно сдирая с себя одежду. – Что? – невинно захлопал глазами вакизаши. – Это твоё?! – через несколько секунд почти в пиалу тому свалились придавленные сороконожки, мохнатый паук и гусеница. Ичиго от стыда за брата скрыл ладонью лицо. Выговор и наложенное наказание на танто не подействовали. Накануне сна больше половины из них разоделись в костюмы посмешнее и устроили пляски в комнате братьев Миике, где Онимару ночевал гораздо охотнее, нежели с роднёй по Аватагучи. Их усилия оценил только Сохаяноцуруги, который посмеялся с их кривляний. Что до Куницуны, тот, мало успокоившись после выходки во время ужина, спустя полминуты вышвырнул надоедливых братцев в коридор со словами: – Прекратите наконец, заразы! Поправив балетную пачку и пригладив волосы, Мидарэ поглядел на закрывшиеся сёдзи, шмыгнул носом. – Поползли! – шикнул всем Намазуо и по-пластунски двинулся к ближайшей пустой комнате. ... Шедший к себе Нэнэкиримару с удивлением посмотрел на проползавших за поворотом танто, разодетых хлеще клоунов... – Это бесполезно, – оказавшись в убежище, Маэда сорвал с себя парик с дредами. – Я не уверен, что у нас получится. – Согласен, – выразил с надеждой за окончание партизанских действий Акита. – Может, прекратим? – Нет, нет, нет, мы ещё не происпользовали самое верное средство! – возразил братьям Намазуо. – Какое же? – Хочо стащил с головы плохо склеенный колпак в розовую полоску. Вакизаши хищно улыбнулся: – Щекотка напрямую! От него отпрянул даже Хонэбами, который участвовал в этом безумии только ради сдерживания братца от наиболее бредовых затей. Немногие знали, что у Онимару была слабость к утренним купаниям, не только к вечерним. Обнаруживший сие некогда Хирано поведал об этой привычке остальным братьям. Подобным и решили они воспользоваться на следующее утро. Пришлось, правда, встать очень рано, что удалось благодаря Хакате-жаворонку. Где-то обходил цитадель на предмет возможной грязи Томоэгата, снаружи пробовали голоса птицы, когда стайка танто Тоширо пробралась к горячим источникам и рассредоточилась между пятью водоёмами. И спустя минут двадцать от крайнего восточного к другим понёсся Гото как один из самых быстрых в семейке, передавая всем весть, где собраться. – Ну, скоро начнём! – оказавшись на месте и убедившись, что их цель разделась и опустилась в воду, задорно ухмыльнулся Намазуо. Пользуясь тем, что водоёмы были неправильной формы, сам зачинщик такой идеи, Мидарэ и Хочо с Гото в укромном местечке тоже шустро избавились от остатков одежды и спустились в воду. Сделали несколько глубоких вдохов, задержали дыхание, нырнули. Остальные, ожидавшие результатов, тоже затаили дыхание, больше от волнения. Вопль ярости, долетевший вскоре до них, распугал не только птиц, а звук громкой затрещины долетел аж до додзё, располагавшегося не так уж далеко. Возвращавшийся с медитации на холме Джузумару машинально повернул к источнику звуков, благо находился недалеко, и за четверть минуты, пока добирался до места, отчётливо слышал: – Намазуо, болван, ты что опять задумал?! Тебе жить надоело? – Не я один виноват! – сквозь нервный смех возражал тот. – Да и не моя это была идея! – Чья тогда? – взор Куницуны быстро отыскал сжавшегося сильнее всех Мидарэ. – Твоя?! Танто вздрогнул, пытаясь найти оправдания, но тут с одного из бережков прозвучало: – Утренняя драка? Игнорируя вопрос Оденты, тачи с рыком потянулся к нужному Тоширо, тот в свою очередь сжался за спиной Гото, отплывшего назад в воде. – В чём дело? – возглас Джузумару подействовал на всех отрезвляюще. Почти на всех. – Этот кретин меня под водой щекотать полез! – выдал Онимару обоим коллегам по Пятёрке, на расстоянии пыша яростью. – Чего?! – даже поняв причину, не поверил сразу Одента. Монаху не потребовалось подтверждений на словах: держащийся за ударенную скулу Намазуо и дрожащие от страха Хочо с Мидарэ не нуждались в пояснениях. Только Гото держался так, словно за братьев был готов вступить в драку с не равным по силе. – Этому должна быть весомая причина, – Джузумару опустился на край водоёма, избавился от гэта и окунул ноги в тёплую воду. – Что заставило самых быстрых защитников цитадели пуститься на такую авантюру? Намазуо качнул головой, придержал ноющую после мощной затрещины челюсть, глянул в сторону Мидарэ. Краем глаза заметил, как недалеко высовываются из зарослей цветочных кустов лица остальных братьев. – Мы хотели, чтобы Онимару-сан улыбнулся. Вся компания замерла, смотря на Гото, признавшегося в затее, задуманной танто Тоширо. – Весь этот дурдом только ради какой-то дурацкой улыбки?! – Куницуна опять исходил волнами ярости, ощущающимися даже на расстоянии. – Не дурдом, Онимару-доно, – мягко поправил Джузумару коллегу. – Эти танто хотели улучшить вам настроение теми способами, которые им казались верными. – Насекомые были дурацкой идеей, – недовольно буркнули в ответ, припомнив вчерашний вечер. – Да, – монах согласно кивнул. – Порой необходимо как следует подумать, чтобы просчитать все последствия задуманного. – Мы были уверены, что щекотка подействует лучше прочего! – ввернул в свою защиту Намазуо, косясь на братьев. Хочо закивал, тогда как Мидарэ негромко прибавил: – Онимару-сан, мы ведь никогда не видели тебя улыбающимся. Поэтому мы решили так поступить. – Спросили бы сперва, мелюзга! – едко глянул на часть своей семейки Куницуна, после чего опустился в воде поглубже. Всё это время молча стоящий Мицуё плавно соскользнул с края водоёма к давнему приятелю, положил снятое полотенце на особую подставку, с другой взял пару чарок и бутылочку сакэ. – Держи, – разлив напиток по чаркам, протянул он одну Онимару. Кивнули, взяв чарку, отпили из неё немного. – Идя сюда, я случайно услышал жалобы Когицунэмару, как полумесяц Миказуки опять был вялым этой ночью. Негромкий комментарий Оденты заставил танто вытаращиться, а секундой позже обалдеть сполна. Всех без исключения, поскольку поперхнувшийся сперва сакэ Онимару затем в голос расхохотался, едва не уронив чарку в воду. – Вялым?! – сквозь смех едва выдавил тот. – Полумесяц*?! Где-то за кустами хризантем глухо застонал Хонэбами, шлёпнувший себя по лбу ладонью, лежащий рядом Хаката как одержимый строчил в блокноте, то и дело поправляя сползающие очки. Остальные с офигевшим видом переглядывались, дабы убедиться, всё ли они услышали верно. Но громкий смех главы дома Аватагучи убеждал в обратном. Даже когда тот успокоился, то по-прежнему прыскал в кулак. – Похоже, нашему дедуле пора прописывать особый массаж! – с крайне довольной усмешкой в итоге выдал Онимару, пригладив разлохмаченные волосы с помощью воды. – Язык лиса стал бы... – Не при танто, Онимару-доно, прошу вас, – с приятной улыбкой осадил коллегу Джузумару. Тот звучно фыркнул, глянул на младших и махнул на них рукой: – Валите отсюда! Своей цели вы уже, полагаю, добились. Машинально кивая в знак согласия, те шустро повылезали из воды, бегом ринулись за кусты. Проводив их взглядом, Онимару протянул свою чарку Оденте, с усмешкой уточнил: – Ты специально такое сказал? – Да, – кивнул тот, едва заметно улыбаясь, как и сидящий на краю Джузумару. – Иначе они бы далее упорствовали. – В таких случаях юмор на грани пошлости бывает оправдан, – монах развязал оби, отложил тот и юкату в сторону, соскользнул к обоим коллегам, на ходу подвязывая волосы. – Пошлым бывает Оканехира, когда за тобой подсматривает, – ввернул Куницуна, забирая вновь наполненную чарку. – Не осуждайте любое существо за то, что ему нравится. Тачи фыркнул при типично философском тоне голоса Цунэцугу, передал ему свою чарку: – Разделим питьё вместе?