У отца были золотые глаза. Я спросила однажды, почему они такие, на что он ответил, что мать его была кошкой. И я поверила — в четыре года и не в такое веришь. А потом спрашивать уже не хотелось, потому что это было совершенно не важно.
Зима в Ниневии навевала... тоску? Да нет: тоска — это, пожалуй, не совсем то. Просто зимой Кроли всегда вспоминал Потоп, и это смутно его тревожило. Тоску больше навевало отсутствие заданий из Ада. За прошедшие после Потопа четыре с лишним сотни лет, после того как Кроли заявил, что проводит грандиозный Эксперимент над людьми, заданий было с гулькин нос. Тёмный Совет был впечатлён его отчётами: ещё ни один демон добровольно не соглашался жить среди людей, по их правилам, ещё и выращивая их, чтобы выведать все глубинные секреты душ для упрощения последующих манипуляций. Оказалось, что секрета и не было — люди просто были людьми. Нейтральными, отвратительно колючими, пронзительно возвышенными. Добрыми, но по глупости или оплошности творящими злодеяния. Жестокими, но в порыве сентиментальности совершающими подвиги. Неуправляемыми. Неконтролируемыми. Непостижимыми. С правом выбора. Кроли всё реже спускался с отчётами Вниз, надеясь, что все постепенно забудут об Эксперименте. И Ад, кажется, забывал, но с новыми заданиями тоже не спешил. Редкие капли первого зимнего дождя стекали с соломенного навеса и пока что легко впитывались в твёрдую землю. Всего через несколько дней земля сначала размякнет под настойчивым течением воды с неба, а затем внутренний дворик превратится в озеро, в центре которого останется торчать одинокое обнажённое абрикосовое дерево. Кроли лениво следил за падением капель и думал о том, что неплохо бы впасть в спячку до весны, а лучше до лета, когда уже будет тепло, сухо и отцветёт абрикос. Было бы приятно пропустить все скучные моменты с дождями и ранними тяжёлыми сумерками и оказаться сразу под лучами солнца с поспевающими плодами. Жаль, что это останется просто мечтой на ближайший пяток лет. Практически бесшумно к Кроли подошла девочка, почти девушка, и опустила руку ему на плечо в успокаивающем жесте. Демон звал её Хумсирту, Мышка: мышь была вышита на тряпке, в которую девочка была завёрнута, когда Кроли обнаружил её, жалкий пищащий комок, где-то на окраине города. Он сам не знал, зачем тогда забрал её с собой: видимо, напало какое-то помрачение рассудка. У него не было совершенно никакого опыта обращения с младенцами, но он решил, что как-нибудь переживёт первые лет пять, а дальше можно действовать по неизменному плану, который применял ко всем девочкам: выдрессировать, обучить домашнему хозяйству, пристроить замуж. Всё детство Хумсирту таскалась за ним как маленький, такой же рыжий, как сам демон, хвостик, изредка отвлекаясь на игры с куклами, которые ей быстро надоедали: ведь гораздо интереснее было играть с Кроли в те игры, которые придумывал он, вместе следить за домом, поддерживая в нём порядок, и развешивать уши, когда к Кроли приходили гости. Однако, чем старше она становилась, тем реже демон ходил хвостатым. В целом, Кроли был спокоен, но ему было приятно переживание Хумсирту за его состояние. Он похлопал по её ладони и чуть сжал пальцы, уверяя этим жестом, что с переменами мир не кончается. Тем более, что перемены могут и не произойти. *** — Не глупи: просто скажи племени, что за твоё покровительство они должны будут отдавать часть своих благ тебе. — Медовый взгляд демона едва ли не вводил в транс. — Так ты, кстати, и своих приближённых удержишь от того, чтобы они тебя разорвали на тысячу маленьких вождей. Придумав концепт, но отдав его детализацию на откуп людям, Кроли не ожидал, что через пару тысяч лет пострадает от налогообложения. Уж где-где, а в Ассирии оно приобрело несколько неожиданную форму. Помимо естественных сборов в виде части добытого или сделанного собственными руками, именно к налогам почему-то присовокупилось то, что каждый взрослый человек должен был ежегодно поработать лично на благо государства. Кто-то укреплял стены крепостей, кто-то ухаживал за больными, а кто-то рыл арыки. Кроли это, естественно, было не слишком интересно. Он просто хотел жить со всем комфортом городского жителя неподалёку от работы, но не желал делать ничего из вышеперечисленного. Однако игра в налоги — точнее, в уклонение от них — была слишком занятной, чтобы уже от неё отказаться. Кроли был разумным демоном и всегда стремился найти компромисс, поэтому так вышло, что он был единственным в Ниневии (и в иных местах раньше), кто выплачивал повинность исключительно деньгами, а не трудом, даже чужим, как делали некоторые люди. Сборщики налогов никогда не могли понять, откуда у него эти деньги, собственно, берутся, но в остальном придраться было не к чему. Демон всё ожидал, когда же найдётся начальник, который не будет готов закрывать глаза на подобное положение вещей, хотя, казалось бы, проблема совершенно на пустом месте. Было интересно, найдётся ли вообще когда-нибудь такой, для разнообразия. И вот, наконец-то, нашёлся и требовал его скорейшего визита. *** Ночью, когда Кроли уже готовился ко сну в предвкушении завтрашнего дня в налоговой, Хумсирту тихонечко пришла в его комнату и встала на пороге. Между её бровей залегла глубокая складка то ли задумчивости, то ли недовольства. — Ты чего не спишь? — спросил демон. — Поздно уже. — Не спится, — пожала плечами девочка. Через несколько секунд она неожиданно спросила, будто проговаривая вслух продолжение своей мысли: — Скажи, про меня ты тоже забудешь? — Ммм? — удивлённо промычал Кроли, а затем призывно махнул ей рукой: — Иди сюда, раз уж пришла, давай расчешу тебя. Хумсирту подошла и села перед ним, расправив плечи и раскинув волосы по спине. Хоть что-то она ещё позволяла... Крупные зубцы гребня скользили сквозь рыжие кудри. Вся Хумсирту была таким же нелепым угловатым нескладёнышем, каким порой видел себя и сам Кроли в припадках дурного настроения. Будто и вправду родственники. Но зато её волосы были настоящим богатством. — Пап? Кроли промолчал, с равнодушным видом продолжая расчёсывать девочку. "Кто их этому учит? Точно не я. Третий раз за месяц... Похоже на бунт." Хумсирту насупилась, но предприняла вторую попытку обратить на себя внимание: — Па-ап... Безуспешно. — Кроли? В ответ — вежливое заинтересованное мычание. Мышка, недовольная своим поражением, вздохнула. — Знаешь, — сказала она, — год прошёл с тех пор, как Суму ушёл жить к кожевенникам, и всего несколько месяцев, как Гудеа отправился в Аккаде. Ты уже не упоминаешь их имена. Ты не интересуешься, как они живут. Я встречалась с Суму недавно, и он сказал, что перед его уходом ты дал ему денег и запретил интересоваться своей судьбой напрямую. Меня ты тоже забудешь так быстро и легко, когда я покину наш дом? Гребень на секунду остановил свой ход, но затем продолжил вспахивать волосы. — Это нелегко, — через некоторое время сказал демон. — И я помню. Я дал им всё, что мог, но теперь они должны жить своими жизнями и не думать о прошлом, в том числе, не вспоминать про меня. — Но это невозможно. Как можно не вспоминать про тебя? Не можешь же ты насильно лишить памяти. — А это мысль! — звонко откликнулся Кроли и перевёл беседу в другое русло. *** Это был уже третий начальник налоговой службы за то время, пока Кроли жил в Ниневии. С первым ему пришлось познакомиться, когда демон только поселился в городе. Они мгновенно поняли друг друга. Второй спокойно принял дела, включая тот факт, что некий Кроли и его семейство (на тот момент двое мальчиков и девочка) выплачивают повинность деньгами. Этого человека демон даже в лицо не видел. С третьим Кроли тоже надеялся быстро расправиться, веря, что тому просто важно соблюдение ритуалов: познакомиться, пообщаться лично и разойтись довольными друг другом. Для облегчения задачи нужно было произвести определённое впечатление, расположить к себе, обворожить, может быть, даже слегка соблазнить, поэтому Кроли поверх обычной своей туники обернулся в отрез чёрной ткани, обшитой блестящими бусинами, напоминающими змеиную чешую, и нацепил несколько браслетов, создающих непрерывное шуршание при малейшем шевелении рукой. Свои длинные волосы он уложил, умастив ароматным маслом. Проходя по дому, он не только получил насмешливое одобрение Хумсирту, но и почувствовал лёгкий аромат похоти, проходя мимо служанки, выметающей остатки пыли. Демон был доволен собой, отправляясь на встречу. Здание налоговой службы было относительно небольшим, всего несколько комнат, в платёжный сезон набитых людьми. В одной из комнат сидели писцы, с затравленным видом тыча палочками в глину. Видимо, новый начальник обнаружил какие-то недочёты, которые срочно нужно было обосновать. В соседнем помещении проводился сбор остатков налогов. Здесь стояло две очереди: те, кто уже отработал повинность в этом году и собирался оплатить материальную часть налога, и те, кто только должен был облагородить какую-нибудь крепость собственными руками. Кроли проследовал дальше, туда, где, как ему запомнилось, была комната начальника. Кроли был рад, что начальник изучал какую-то обожжённую глиняную табличку, которая лежала перед ним. Демон обязательно должен был держать лицо в любой ситуации, но сейчас он на мгновение позволил своему рту приоткрыться в изумлении и тут же превратиться вновь в строгую тонкую линию. Черты начальника налоговой службы он бы узнал всегда и везде: им был тот странный ангел, что охранял Сад. Ангел совершенно не изменился после Потопа, когда они виделись в последний раз (всего лишь второй, если быть до конца честным). Белёсые нечёсаные кудряшки, чужеземно выглядящая бледно-розовая кожа, светлые одежды. И снова случилось Это. В тот момент, когда на стене Эдема Азирафаэль признался в том, что отдал свой огненный меч, Кроли почувствовал, как в его животе бултыхнулось что-то тёплое. Он даже напряг тогда мышцы пресса, чтобы это что-то случайно не расплескалось на ноги. Кроли тогда подумал, что это реакция на несусветную глупость, проявленную ангелом — что же это ещё могло быть? Мысль эта закрепилась, когда они обсуждали будущий Потоп у плавучего зоопарка: нельзя же было на полном серьёзе волноваться из-за того, что изменить не можешь, а ангел переживал очень даже искренне. Однако сейчас ангел молча изучал налоговую информацию, не делая никаких глупостей, а теплота внутри всё равно навернула небольшой кружок. Потом и вовсе гейзером ударила в грудь, так что у Кроли чуть не сбилось дыхание, когда Азирафаэль поднял серьёзный взгляд серых глаз на своего посетителя, но, узнав, искренне ему улыбнулся. — Я почему-то так и подумал, что это будешь именно ты, — сказал ангел. — Здравствуй, Азирафаэль, — как можно более едко произнёс Кроли. — Итак, ты призвал меня, чтобы я выплатил свой долг государству, не так ли? Как же я буду это делать? Служить в войсках или месить глину? Ангел шумно фыркнул, наморщив нос. — Ты говоришь глупости, Кроли. Разумеется, бесполезно тебя к чему-либо принуждать, раз уж ты — это действительно ты. Так что можешь, как это тебе привычно, платить деньгами, если тебя это развлекает. — А если бы пришёл не я? — насмешливо поинтересовался демон. — Тогда, вероятно, мне бы предстоял более долгий разговор с неизвестным результатом, — с серьёзным лицом ответил Азирафаэль и тут же поинтересовался: — Что ты здесь делаешь вообще? — Да я-то как всегда: искушаю и совращаю. Гораздо более интересно, что здесь делаешь ты. — Оу, — ангел слегка порозовел, — я отдыхаю. — Работая в налоговой? — Кроли недоверчиво приподнял бровь. — Да. Разнообразие деятельности и всё такое. "Врёт", — подумал демон, а Азирафаэль тем временем продолжил: — Что же, раз мы разобрались так быстро, можешь идти по своим делам. Не буду тебя задерживать. Ангел, однако, чуть прикусил нижнюю губу, и Кроли подумалось, что от него чего-то ожидают, только он не мог понять, чего. Он уже собирался прощаться, но Азирафаэль сказал: — Может быть, мы сходим куда-нибудь выпить пива? Обсудить дела прошедших дней. Кроли подумал, что сможет разведать что-нибудь полезное, и согласился. *** Свет от лампадки был очень тусклым, но самое главное — кувшин с пивом и глиняные чаши — было видно. Ангел и демон заказали этот кувшин уже не пойми сколько времени назад, ещё когда было светло, но чьим-то чудом он оставался наполненным до краёв после каждой выпитой чаши. Оказалось, что у них обоих было много общего. Кроли даже не ожидал, насколько много. Они оба были не столько покинуты, сколько добровольно отшельничали, изредка получая задания от своего начальства, но, по большей части, отчитывались, изображая собственную инициативу. Оба старались не привязываться к людям, только у ангела это получалось гораздо успешнее — зачастую для правильного искушения были важны тесные контакты, тогда как благословлять позволялось издалека и "на глазок" с точностью плюс-минус два человека. Оказалось также, что им в равной степени нравится этот мир. Азирафаэлю он нравился обилием любви, Кроли он привлекал бесконечностью иронии, и обоих абсолютно заворожил человеческим любопытством, порождавшим и любовь, и иронию, и множество различных удобств. Например, обувь была весьма неплоха. И спать на соломенном тюфяке было гораздо удобнее, чем на голой земле. Горячая пища, пропитавшаяся ароматами трав, была великолепна, а пиво, изобретение которого Кроли приписал в каком-то из отчётов себе, было вообще ключом к этой жизни. Наблюдая за тем, как Азирафаэль уже не слишком ровно разливает им пиво, Кроли подумал, что они могли бы вполне приятно общаться и дальше. Если бы не принадлежали противостоящим конторам. Хотя, если ангел не против, то и этот момент можно как-то попробовать обойти. Пока что ангел, скрывающий в полутьме, насколько он розовый от обилия выпитого, был очень не против жевать пшеничную лепёшку, слушая, как Кроли рассказывает про свои последние годы. Хмельной демон уже начал жаловаться на Мышку: — Кажется, с ней что-то происходит, — недовольно покачал головой он. — Мало того, что она где-то ходит целыми днями, так она стала звать меня "папа", хотя мы, кажется, решили этот вопрос, когда ей было ещё года четыре. Всегда звала меня "Кроли", а теперь, — он произнёс намеренно пискляво, — "па-апа". — Но ведь ты ей правда, как отец, насколько я понял. — Язык Азирафаэля слегка заплетался, но пока не настолько, чтобы речь звучала невнятно. — Она, как все дети, тянется к самому близкому ей существу. Она жаждет твоей любви. — Ещё чего, — мгновенно взвился Кроли, махнув рукой и немного расплескав пиво. — Ты не забыл, случаем, что я демон? Глупости какие: любовь. Скоро подрастёт — и сбагрю замуж, всё, как у человеков. — У людёв, — поправил ангел. — Но ты же её растил всё это время. Что это, если не любовь? Ты ведь вообще, кажется, любишь детей. Я помню, ты говорил что-то такое перед Потопом... — Не смей вспоминать, — прошипел Кроли, переключаясь на новую тему. — Я не люблю детей. Просто с ними потом возня: ни нашим, ни вашим. Проще проинструктировать их пораньше для определённости. А Хумсирту... Сначала не подумал, потом поздно избавляться было: привязалась ко мне, как утёнок, не оторвать было. Ангел смотрел недоверчиво, но, вместо того чтобы спорить, просто пополнил свою чашу. — Хочешь секрет? — внезапно Азирафаэль склонился чуть поближе, нависая над лампадой, и от его подсвеченного снизу, чуть расфокусированного, но наполненного чем-то невыразимо ангельским, взгляда у Кроли в животе вновь заструились тёплые потоки, омывая желудок (определённо желудок, гарантированно). — Я видел тогда, как ты прятал детей на Ковчеге. Спасибо тебе. Кроли недовольно сопел, не зная, кинуть в ангела чашей и уйти или уйти сразу. Тот считал его выражение лица и добавил: — Я никому не сказал. И никогда не скажу. Хочешь мой секрет? Я тоже сделал то, чего делать не должен был. — Что, ещё один огненный меч проебал? — зло огрызнулся демон. — Как грубо, — чуть насупился Азирафаэль, но продолжил: — Я тогда догнал единорога. Они должны где-то бродить теперь, если хорошенько поискать. Кроли спрятал лицо в ладонях и устало потёр веки кончиками пальцев. Всё-таки Это происходило инстинктивно. Просто потому, что ангел идиот. Неисправимый, зато ангельски добрый. Такой, какими ангелы и должны, по-видимому, быть. *** Кроме небольшого инцидента с Потопом, забытого через пару чаш пива, беседа была насыщенной. Тропы их жизней вились почти параллельно, но выяснилось, что иногда пересекались: их пребывание в одних и тех же местах было разделено едва ли днями, и они "исправляли" последствия воздействия на людей друг после друга. Тем не менее, они пересеклись впервые за почти пятьсот лет. Азирафаэль был уже совсем "хороший", и Кроли это забавляло, потому что сам он не забывал избавляться от части алкоголя в крови, а вот ангел, видимо, был непривычен к продолжительному распитию. Не следовало всё же наживать себе врага, поэтому демон спросил: — Где ты живёшь? Давай я провожу тебя домой, чтобы с тобой ничего не произошло в таком состоянии. — Д брсь, — отмахнулся Азирафаэль. — Яжангл. — Протрезвей хоть слегка, "англ", а то больше на чёрта похож. Ангел недовольно причмокнул губами, но послушался. Рот сразу наполнился горькой плёнкой развыпитого пива, которую Азирафаэль сразу попытался растопить слюной. — Так где ты живёшь, ангел? — Нигде, — просто ответил тот. — Иногда провожу ночи в здании налоговой. Иногда гуляю по улицам, если есть настроение. Я дней пять назад приехал в город, даже не думал о жилье. Ангел задумчиво почесал бровь и добавил: — Да и не нужно оно мне, пожалуй. Всё равно я всегда бодрствую. Он прямым взглядом смотрел на Кроли, который, кажется, задумался. "Держи друзей близко, а врагов ещё ближе" И Кроли решился на авантюру, которая явилась в его голове в эту секунду, и он её даже не успел обдумать: — Хочешь остановиться пожить у меня? Ну, пока не найдёшь себе дом, — сказал он с равнодушным выражением лица, задавливая прессом и дыханием мягкий ком, который теперь наворачивал круги в районе пупка. Рискованно? Наверное. Необдуманно? Однозначно. Но Кроли ни на секунду не верил, что ангел здесь просто отдыхает, а значит, он мог подпортить жизнь в случае, если Ад разродится очередным заданием, и нужно было быть готовым к этому. — Думаю, что моя сторона не одобрит подобное, хотя я благодарен тебе за предложение, — ответил ангел, и Кроли почему-то почувствовал разочарование. — Знаешь, я бы хотел зайти как-нибудь днём, посмотреть, как ты живёшь. *** Дожди теперь проливались едва ли не каждый день и стали гораздо прохладнее, чем месяц назад. Кроли стал реже выходить на улицу, старался запастись продуктами впрок и не заводить новых дел, требующих покинуть дом. С развлечениями тоже стало туговато. Мышка, когда бывала дома, давненько ходила понурая и огрызалась, если Кроли пытался узнать причины её плохого настроения. Из-за тусклой погоды и постоянной мелкой грызни, демон и сам пребывал не в лучшем расположении духа. В конце концов он и сам начал порыкивать в ответ на недовольное бурчание и всё чаще напоминать девочке о том, что скоро он сможет уже от неё избавиться. В один из дней Хумсирту, нарочито громко шлёпая пятками сандалий, пришла к Кроли, в полудрёме гипнотизирующему голый ствол абрикосового дерева во дворе, и сообщила, что к нему в гости явилось облако. У демона не возникло ни единого сомнения в личности посетителя. Ангел встретил широкой улыбкой и первым поздоровался. В руках его был кувшин — Кроли принюхался — с вином. — Пришёл проведать тебя, прости, что так задержался. Это твоя чудесная Мышка? — Азирафаэль кивнул куда-то за спину демона. В дверном проёме, не заходя в комнату, стояла девочка и угрюмо разглядывала гостя. — Да. — Кроли жестом пригласил свою подопечную пройти в комнату, но она не сдвинулась с места, всё так же глядя исподлобья. — Хумсирту, знакомься. Это Азирафаэль. Он... Кроли не подумал о том, как представить ангела, но тот сам завершил фразу: — Мы старые приятели с твоим отцом. — Он мне не отец, — ответила Мышка, развернулась и ушла прочь. — Надо было переименовать её в Мину-ахти*, пока маленькая была, — пробормотал Кроли ей вслед.*Чем я согрешил?
*** Хотя дождя и не было, погода оставляла желать лучшего: ветрено и пасмурно. Весной, когда даже ветер теплее, можно было бы расположиться во внутреннем дворике и прохлаждаться под дырявой тенью кроны абрикоса. Но сейчас они потягивали неплохое вино внутри дома. Беседа быстро затихла под влиянием дурного настроения Кроли, и Азирафаэль искал тему для продолжения, разглядывая комнату. Тщетно: пустая глиняная коробочка с деревянным столом и плетёными стульями. Комната была будто предназначена для того, чтобы непродолжительно посидеть за столом на время деловой беседы и разбежаться вновь. Ангел хотел спросить, все ли комнаты в доме так аскетично обставлены, но решил, что это будет не слишком вежливо. Он глубоко вздохнул, вырвав Кроли из его мыслей, и спросил: — Не хочешь сыграть? — Во что? — Видно было, что демон заинтересовался, несмотря на кислое выражение его лица. — Ты знаешь игру двадцати квадратов? — Кроли покачал головой и нахмурил брови, готовясь узнать что-то новое. — Это игра из Ура. Азирафаэль медленно провёл рукой над столом, и из-под неё родилась небольшая дощечка, расчерченная квадратами, и плоские круглые камешки и пирамидки*.*Иллюстративный материал: https://skyruk.livejournal.com/211326.html
— Правила совсем простые: у каждого из нас по пять фишек, и нам их надо провести через всю доску. Смотри... Кроли смотрел. Правда, не на доску, а на ангела. Кроли обратил внимание на небольшую складку, появившуюся между бровей, когда Азирафаэлю показалось, что он что-то подзабыл. Ангел выглядел неухоженным, кудлатым, как задумавшийся барашек, вернувшийся в стадо после плодотворной прогулки по всем грязям этого мира, но незапачканным, в отличие от того самого барашка. Единственное, что в нём было ухоженным, это руки, такие белые и чистые, будто их только что создали. Руки поднимали фишки и пирамидки над инкрустированной разноцветными камушками доской, а Кроли вспоминал, как эти же руки гладили его в Саду, когда ангел считал демона просто большой добродушной змеёй, свисающей с дерева. Он улыбнулся этому воспоминанию. Тогда было проще. — Повтори-ка ещё раз. Я задумался. Азирафаэль с лёгким осуждением улыбнулся, но объяснил правила с самого начала. — Я помогу тебе, раз уж ты играешь в первый раз. Но только если ты будешь сильно проигрывать. — Новая улыбка заставила появиться сеточку морщин в уголках глаз ангела. — Каждый раз невозможно предсказать, как пойдёт партия. — Не нужна мне твоя помощь. Давай играть. *** Игра, кажется, подходила к концу. Азирафаэлю оставалось вывести с поля последнюю фишку, которая на прошлом ходу встала на доску, а Кроли — целых три, из которых в пути было только две, и только одна из них была на безопасном поле с розеткой. Ангел, кажется, поддавался. По крайней мере, он пару раз опускал глаза в стол, когда говорил, что не считает выпавшую на пирамидках комбинацию удачной и потому пропускает ход. Кроли собирался оправдать свою демоническую натуру и всё-таки сжульничать втихаря при первой же возможности. — Ангел, скажи, почему ты не напал на меня тогда, в Саду? — начал он отвлекающий манёвр как раз тогда, когда Азирафаэль встряхнул в ладонях пирамидки и выбросил их на стол. — Я ожидал, что ты нападёшь на меня. Но ты начал мирную беседу, поэтому я посчитал, что атаковать тебя будет излишним, — ангел усмехнулся. — Зато я нападу сейчас. Он передвинул свою фишку на два поля вперёд и щелчком вытолкнул фишку Кроли с доски. Демон чуть не застонал от досады: на эту фишку была большая надежда — она прошла почти до конца пути, — а теперь ему ни за что уже не выиграть, даже смухлевав. И ведь сначала было скучновато, но помаленьку, с каждым броском пирамидок, с каждым шарканьем обточенного камушка об доску, игра затянула настолько, что в нём проснулся азарт. Проигрывать было обидно. Вдвойне обидно проигрывать идеологическому противнику. Слов таких ещё не изобрели, но Кроли уже чувствовал их смысл. Всё когда-нибудь кончается — и последняя фишка ангела сбежала с поля. — Ты потрясающий противник, Кроли, — сказал Азирафаэль, и во всём его виде действительно читалась не радость победы, а только лишь искреннее удовольствие от всего процесса игры. — Сыграем ещё? — В другой раз, — пересилил себя и ровным тоном ответил Кроли. — Хорошо, — согласился ангел. Кроли проводил своего гостя до порога, и тот сказал напоследок: — Я был рад повидать тебя. От его прощального взгляда что-то вновь пощекотало желудок, сжимаясь вокруг него. Должно быть, обида за поражение. *** В течение месяца Азирафаэль приходил ещё несколько раз. Вообще говоря, почти каждые два-три дня. Они пили вино, беседовали и иногда играли, как будто занимались этим все полторы тысячи лет с момента их знакомства. — Я вот чего не понимаю: зачем ты вообще воспитываешь детей? — спросил Азирафаэль, готовясь к своему броску. — Тебе это правда нравится? — Чем раньше начнёшь взращивать в людях зло, тем дальше оно успеет распространиться. Ответ Кроли был полуправдой. Первое время он действительно пытался подтвердить эту свою гипотезу, появившуюся в отчёте впервые после Потопа, когда ему нужно было оправдать спасение кучки детей. Гипотеза оказалась ложной, но Кроли был ужасно доволен и таким результатом: теперь он мог беспрепятственно проявлять свои чувства к человеческим детёнышам, какими бы они ни были, прикрываясь Экспериментом. — О, так это твоя работа... — вечное сияние в глазах ангела чуть поугасло, и Кроли почему-то почувствовал необходимость оправдаться: — Нет, это был проект раньше, очень давно. Сейчас, скорее, привычка. Я не делаю из них абсолютное зло. Люди, понимаешь, неспособны к этому, хотя некоторые ходят по самому краешку. — А Мышка? — Мышка — особенная, но на ней пора завязывать. Как я уже говорил, скоро выдам замуж — и можно двигаться дальше. За дверью послышался глухой топот ног, и Кроли зажмурился от досады. Абсолютно и совершенно невозможно в этом мире сказать хоть что-то, что не заденет совершенно никого. Как демон он не должен был задумываться о таких вещах, но Хумсирту обижать почему-то совершенно не хотелось. *** Раньше Кроли каждый вечер, свободный от работы, проводил с Хумсирту. Он не мог научить девочку всему, что знал сам: для этого не хватило бы человеческой жизни и человеческого разума, — но они весело проводили время. Они лепили из глины и плели из соломы сотни игрушек, и Мышка делилась ими со своими приятелями на улице. Девочка и демон заплетали друг другу затейливые косы, и Мышка обязательно украшала их причёски бусинами и пёрышками. Кроли рассказывал по вечерам сотни историй, ни разу не повторяясь, и Хумсирту думала, что это всё сказки, хотя ни одна из историй сказкой не являлась. Демон показал ей, шестилетней, каждую звезду на небе, вычерчивая длинным пальцем по небу их будущий ход на столетия вперёд. Кроли никогда раньше не испытывал привязанности к людям. Какой в этом смысл? Их жизни скоротечны, и вряд ли ему захочется навещать своих "клиентов" в Аду, а в Рай демонам доступ закрыт. Было просто приятно пообщаться с некоторыми людьми при их жизни и проследить, куда эти беседы приведут в итоге. С Хумсирту абсолютно не срабатывала эта формула убеждения себя. Мышка не казалась ему частью человечества. Она была его частью, его девочкой, от начала и до конца. Он к ней прикипел, как песчинки к камню на жаре. Кроли помнил её первую настоящую улыбку — она улыбалась ему своими розовыми дёсенками. А потом сразу же полоснула его острыми детскими коготками по щеке, чего он совершенно не ожидал. Он был с ней и в радости, и в печали, и в играх, и в болезнях. Он был её свободными ушами, тёплыми объятьями и мудрой поддержкой. Только нуждалась она в нём всё меньше и меньше. А он... Демон не должен чувствовать себя одиноким, ведь правда? Но Кроли внезапно почувствовал себя именно одиноким в один из вечеров, когда Азирафаэль не пришёл. Он остро осознал, что в свои четырнадцать лет его Мышка, его маленький хвостик, уже почти отдалилась от него, и даже ангел не был достойной заменой, хотя накрепко поселился в рыжей голове. Сначала Кроли думал, что, проигрывая раз за разом, он в мыслях анализирует партии и оттачивает тактики, но потом понял, что временами у него перед глазами просто стоит улыбка Азирафаэля. Или его белые руки, никогда не знавшие физического труда. Или нелепая хлопковая коробочка, которая по какому-то недоразумению называлась ангельской причёской. И никаких фишек или тактик. Кроли встряхнулся. Глупости всё это. Пока что нужно поговорить с Хумсирту, объясниться друг с другом, чтобы через год или два (или пять?) она покинула его дом...счастливой? И забыла его, как можно скорее. Как все остальные. *** Перед Мышкой лежал кусок ткани с раскатившимися по нему бусинами. Казалось, они лежали в полном беспорядке, но Кроли, стоя в проходе, сразу увидел в них длинную линию хвостатого созвездия, захватывающего в плен полюс мира. Выхватывая звёздочки поблизости по одной, Хумсирту плела то ли сложное ожерелье, то ли украшение в причёску. — Же-енщины, — протянул Кроли, — лишь бы наряжаться. — Может, я тебе плету? — в тон ему ответила девочка. — Я же ещё не женщина. — Когда-нибудь будешь ей, — демон несколько секунд наблюдал, как бусины нанизываются на тонкую нить, а потом сказал как можно мягче: — Поговори со мной, пожалуйста. Хумсирту кинула быстрый взгляд, не поднимая головы от плетения, а потом спросила: — А что, Азирафаэль не пришёл? — Да даже если бы пришёл — какая разница? Я хочу поговорить с тобой. — О чём? — Не важно. Расскажи мне, что тебя беспокоит. О чём ты мечтаешь? Себе ли ты делаешь побрякушку, в конце концов. — Себе, — отрезала девочка. Кроли продолжил молча стоять на входе, опираясь плечом о перегородку. Закончив кусок узора, Мышка аккуратно отложила неоконченное украшение на ткань и посмотрела демону прямо в глаза: — Скажи честно, — она выдохнула как перед прыжком в воду, — ты собрался отдать меня в жёны этому своему Азирафаэлю? Обещал ему, небось, давно, и вот он пришёл забрать долг. Кроли опешил от абсурдности предположения. Но затем он вспомнил, что об ангельской сущности Азирафаэля из них двоих знает только он, и ответил: — Конечно, нет. Азирафаэль не может… — демон замялся, но продолжил: — Более того, я не собираюсь отдавать тебя в жёны. Ты будешь вольна в своём выборе. А я позабочусь, чтобы он был правильным. — Почему Азирафаэль не может? — сразу поинтересовалась Мышка и склонила голову к плечу в жесте, скопированном у Кроли один в один ещё в раннем детстве. — Сама у него потом спросишь, — демон подмигнул девочке, и она улыбнулась в ответ. — И всё-таки. Ты сама не своя. Что-то тебя беспокоит? — Я не знаю. Мне хочется плакать. Мне хочется смеяться. Мне хочется бежать. Мне хочется побыть одной. Мне хочется болтать с подружками весь день. И всё это одновременно... — Хумсирту вновь погрустнела. — Ты не поймёшь. — Не пойму, — согласился Кроли, глубоко и медленно кивая головой, — но если тебе нужно будет побегать, поплакать или посмеяться, ты всегда можешь обратиться ко мне. Ты же знаешь. — Знаю, Кроли. *** Демон очень редко принимал гостей в принципе, предпочитая хранить своё жилище только для себя и своих близких. Тем более, он был против того, чтобы в его доме ходили какие-то дети с улицы. Дети были слишком любознательными и задавали слишком много вопросов. Иногда он даже думал где-то глубоко внутри, что понимает, за что конкретно был изгнан из Рая, но с детьми так же поступить не мог. Теперь Кроли казалось, что дом превратился в проходной двор. Ему казалось, что он дал слишком много свободы Мышке и ещё больше свободы себе. Хумсирту, отчасти стряхнув с себя уныние, стала приводить домой стайки подружек, некоторые из которых, кто был постарше, смотрели на её одинокого отца вполне определёнными, оценивающими взглядами. То тут, то здесь слышалось шушуканье, звенел девичий смех, шлёпали шаги босых ног. Кроли был искренне рад за свою Мышку, хотя и старался теперь не показываться на виду, когда бывал дома. Кроме того, у них практически поселился Азирафаэль. Ангел, разумеется, не получал повторного приглашения жить у Кроли, да и на ночь он куда-то уходил, но каждый день, когда заканчивалась служба в налоговой, он приходил к своему конкуренту в гости, непременно с кувшином вина. Демону нравились их ежедневные споры обо всём и ни о чём одновременно. Несмотря на диаметрально противоположные точки зрения, они всегда на чём-то сходились, однако более важным казался не результат, а сам процесс спора. Как Азирафаэль вил логическую цепочку, опираясь на теоретические знания, а Кроли подтачивал в ней одно звено напильником практики; как, наспорившись до хрипоты, они синхронно поднимали чаши и пили за безнадёжность человечества. Ангел, кажется, тоже получал от этого процесса искреннее удовольствие. Кроли таял от его улыбок, любовался его румянцем, когда тот раззадоривался или аргументация развеивалась в прах. Кроли тонул в серых ангельских глазах. Демон наслаждался обществом Азирафаэля, но ему не нравилось то, как он себя ощущал рядом с ангелом. Он вообще не мог понять, как именно он себя ощущал. И всё же он не мог бы отказаться от его компании. *** В один из дней Кроли вернулся с рынка и обнаружил, что во внутреннем дворе стоит ангел. Азирафаэль привстал на цыпочки, чтобы дотянуться до первого и пока единственного цветка абрикоса. Он едва притягивал рукой цветок, будто боясь смять нежно-розовые лепестки пальцами. "Словно ты вообще чему-то можешь повредить…" — с нежностью подумал Кроли, чувствуя, как теплота внутри не кружит, а улеглась мягким зверем в груди прямо над желудком. Вслух же демон довольно едко сказал: — Не ешь цветок, ангел. Подожди, пока он станет фруктом. Азирафаэль засмеялся в ответ, сначала вздрогнув от неожиданности. — Он просто такой красивый. — Ангел ласково погладил цветок в последний раз и отпустил его. — Я не могу удержаться по весне и не полюбоваться хотя бы одним. Жаль, что они быстро облетают, и я не всегда успеваю насладиться ими. — Да, жаль. Всего десять дней, — Кроли поджал и вновь расслабил губы. — Если хочешь, можешь остаться здесь, чтобы не пропустить ни единого цветка. При мысли о том, что Азирафаэль останется в его доме, тёплый зверь на желудке слегка потоптался лапками. Ангел задумался. — Пожалуй, могу, — через некоторое время произнёс он. — Зима кончилась, дожди теперь будут не скоро. Будет только очень здорово, если ты принесёшь мне кресло во двор. И всё-таки он идиот. — Здесь — это в моём доме. Я приглашаю тебя остаться в моём доме, пока не отцветёт абрикос. На мгновение показалось, что расцвёл и Азирафаэль. *** Лепестки абрикоса уже давно унесло ветром, и теперь на дереве зеленела пышная крона, а на ветвях набухали маленькие плоды. С каждым днём становилось всё жарче и суше, и Кроли в свободные минуты нежился на солнышке, щурясь от удовольствия. Азирафаэль остался, когда отцвёл абрикос. Кроли с большой долей творчества относился к своей работе, выясняя как с наименьшими усилиями вывести из себя большее число людей, но Азирафаэль, как глава налоговой, справлялся с этим, кажется, гораздо лучше. Оба они теперь проводили много времени вне дома, но вечерами обязательно готовили и с удовольствием ели ужин втроём с Хумсирту. Мышка спелась с Азирафаэлем. Ещё зимой она спросила его, почему он не может жениться, и он покраснел и промямлил, что связан старинными обязательствами, после чего попал из категории "мужчина" в категорию "подружка другого пола". Теперь, когда они жили в одном доме, у них появились свои секреты, большую часть которых ни тот, ни другая не раскрывали Кроли, как бы он на них ни шипел. Кроли бы совсем сходил с ума от ревности, если бы за советами Хумсирту приходила к ангелу, а не к нему. Но она имела благоразумие так не делать. Девочка даже помогала ему в какой-то мере в их вечной игре: лезла с вопросами Азирафаэлю под руку ровно в тот момент, когда ему нужно было хорошенько подумать над ходом. К сожалению, это не помогало, и Кроли ещё не выиграл ни одной партии, хотя иногда был буквально в броске от победы. Не все секреты доставались в первую очередь Азирафаэлю. Однажды вечером Кроли, весь день не видевший Мышку, зашёл к ней в комнату, а она распласталась на своей кровати на животе и будто даже не дышала. Глаза её были широко раскрыты, на лице лежала печать обречённости. — Что с тобой? — с беспокойством спросил демон. — Ты заболела? Он быстро считал её состояние: повреждений организма не было, но явно было что-то не так. Глупые человеческие тела. — Нет, — ответила девочка и стала выглядеть ещё более несчастной. — Пришли крови. Когда девочки говорили, что может быть больно, я думала, что они придумывают. У меня сейчас, кажется, оторвутся обе ноги. Кроли ушёл куда-то и быстро вернулся обратно уже с Азирафаэлем. — Помоги ей, ты же умеешь врачевать. Хумсирту, ты не против? Азирафаэль должен будет втереть целебные травы. — Всё, что угодно, если станет полегче, — жалобно простонала Мышка и задрала тунику повыше на спину. Азирафаэль для вида натёр пальцы какой-то мазью, которую принёс с собой (он не был уверен, целебное ли это снадобье или приправа к рыбе), а затем его мягкие руки опустились девочке, теперь уже девушке, на поясницу и, пройдясь массирующими движениями, сняли боль. — Спасибо, — одними губами шепнул Кроли. Уже на следующее утро Хумсирту чувствовала себя гораздо лучше. Она всё порывалась спросить что-то у Кроли, но закрывала рот, прежде чем хоть один звук срывался с её губ. Демон решил ей помочь сам. — С этого момента, — сказал он, — можешь считать себя взрослым человеком. Сама думай о своей жизни, но помни, что всегда можешь обратиться ко мне за советом. Хумсирту кивнула, обозначая, что Кроли в какой-то мере разрешил её сомнения. *** Духота каждое лето становилась невыносимой. Это не стало исключением. Кроли из всей одежды оставил только лёгкую чёрную юбку длиной до колена. Даже волосы он старался закалывать повыше, обнажая тонкую длинную шею. Азирафаэлю он тоже шутливо предлагал выпутаться из всей его одежды и щеголять только в набедренной повязке, но ангел, обмахиваясь всем, что попадётся под руку, оставался в тунике. Кроли забавляло и восхищало, что кожу ангела совершенно не брало солнце. Сам он уже давно превратился в одну сплошную веснушку, Мышка тоже восстановила бронзовый загар, успевший побледнеть за зиму, а Азирафаэль всё так же сиял первозданной белизной и, кажется, не прилагал к этому никаких усилий. В один из вечеров Азирафаэль принёс несколько глиняных табличек домой. — Э, нет! — возмутился Кроли. — Не смей тащить работу домой. Я же свою не тащу! — Но это не работа. Это… — ангел задумался над определением. — Это просто текст. Тут написана история. Я хотел дочитать сегодня. — Какая? — ворвалась в разговор Мышка, проходившая мимо. — Расскажешь? А то Кроли давно не рассказывал мне историй. Демон бросил на неё недовольный взгляд: сама виновата — нечего было вырастать. — Хорошо, — согласился Азирафаэль и выцепил одну из табличек. — Послушайте. Он несколько заунывно прочитал: "Супруг, дозволь мне ласкать тебя, Мои нежные ласки слаще мёда. В опочивальне, наполненной мёдом, Мы насладимся твоей чудесной красотой."**Иллюстративный материал: https://history.wikireading.ru/72547
— Так! — прервал его Кроли, глядя на блестящие глаза и порозовевшие щёки Хумсирту. — Ты это не будешь здесь читать. Вслух, по крайней мере. Он с трудом сдержал смех, наткнувшись на непонимающий взгляд Азирафаэля. Даже Мышка, кажется, понимала больше. Возможно, Мышка и правда понимала больше. Остаток вечера они провели вместе. Азирафаэль дочитывал свою историю в уголке уже шёпотом, а Кроли с Хумсирту размечали выкройки плащей на следующую зиму: из пёстрой ткани для Мышки и из почти чёрной для Кроли. Оставив демона возиться с раскроем, девочка подкралась к ангелу и что-то вопросительно шепнула ему. Он произнёс одними губами беззвучное:"О" и зашептал ей что-то в ответ. Кроли ненавидел, когда они так при нём шушукались. — Если уж хотите иметь секреты, делайте это более скрытно, — недовольно пробормотал он. Вскоре после этого вечера Кроли почувствовал, как что-то изменилось в их с Азирафаэлем взаимодействии. И это было не то, что они практически перестали играть, а споры стали менее ожесточёнными, но более глубокими. Что-то более обтекаемое — и оно поглощало Кроли целиком. Как и взгляды, которые бросал на него ангел. *** Кроли было почти не так досадно от того, что Хумсирту нашла ему замену в своей жизни и заменой стал даже не Азирафаэль, а люди. Это было правильно, очень по-человечески. Как и должно быть. Девушка всё чаще пропадала где-то вне дома, возвращаясь вечером. Она не рассказывала, как прошёл её день, но часто напевала какие-то песенки, подхваченные в городе. Кроли ни разу не пересекался с ней ни на рынке, ни на улицах, но был удовлетворён её спокойствием и тихим счастьем. По его наблюдениям, их отношения развивались даже слишком правильно: почти как в настоящей семье. Это был увлекательный для него опыт, который он больше повторять бы не хотел. В своих отношениях с ангелом Кроли разобраться не мог. Кто они? Друзья, насколько дружба возможна между ангелом и демоном? Или же у них просто перемирие до поры? Кроли давно уже смирился со зверем внутри, урчавшим при виде Азирафаэля, хотя он ни с кем больше не испытывал подобных ощущений и не мог сказать, чем они вызваны. Наиболее близкими были чувства, которые он испытывал к Хумсирту, но и они были не слишком похожи. В конце концов Кроли решил отложить размышления об Азирафаэле на будущее. *** Кроли знал, что ангел, следуя своей натуре, чаще смотрит вниз, чем вверх. Но в этом месяце просто грешно было не смотреть на небо. Ночи были уже давно перестали быть душными, и демон смог заманить Азирафаэля на крышу. Плоская крыша остывала довольно быстро, но покрывало не позволяло спине переохладиться. У Азирафаэля не оставалось ни единого шанса смотреть вниз — только вперёд, на бескрайний купол неба. В глубокой черноте Вселенной мягко переливались медовые, как спелые абрикосы, звёзды. Ангел едва дыша смотрел за их бесконечным ходом, а Кроли неотрывно смотрел на него. Они лежали так близко — и так далеко. Нужно совсем чуть-чуть подвинуть руки, чтобы коснуться друг друга. Их хрупкая дружба закончится с первым же заданием от одной из сторон. Кроли отвернулся и тоже стал любоваться звёздами, которые видел уже сотни тысяч раз, но они никогда не надоедали. Во внешнем дворе, окружённом тонкой стеной, послышались шаги. — Ещё громче топай, — раздался недовольный шёпот знакомым голосом. — Весь дом перебудишь. — Прости, — ответил молодой мужской голос. — Надеюсь, что этого не произойдёт. Не хотелось бы встретиться с твоим отцом сейчас. — Да уж. Радуйся, что он любит поспать. В тишине ночи послышались мягкие, тягучие звуки поцелуев. В груди Кроли поднималась раскалённая лава: как он, этот неизвестно кто, мог себе позволить целовать его девочку! Какого чёрта?! Кроли тяжело и зло дышал, готовясь соколом слететь с крыши и покарать дерзкого некто, но внезапно его руку мягко сжали пальцы ангела. Лава потекла в противоположном направлении, заполняя низ живота. Кроли открыл рот, чтобы объяснить, насколько он возмущён происходящим во дворе, но Азирафаэль приложил палец к своим губам, создав в них неглубокую канавку, и демону мгновенно захотелось заняться с ним тем же, чем и пара внизу. Просто из любопытства. Чтобы узнать, насколько мягки эти губы. — Твои губы словно вишни: упругие и сладкие, — раздался шёпот мужчины. — Я бы срывал твои поцелуи, ягоду за ягодой… — Твои ласки слаще мёда, — прошептала Хумсирту в ответ. Глаза Кроли горели в ночи, говоря Азирафаэлю без слов, но словно шипением в голове: "Смотри, чему научил". Ангел выглядел искренне устыдившимся. Однако через секунду они уже были в спальне Кроли, на его кровати, а ещё через секунду ангел сел, отпуская его руку. За это время сердце демона успело замереть от неожиданности и почти тут же сбивчиво начать свой ход. — Зачем? — прошипел он сердито, повернувшись на бок, лицом к Азирафаэлю. — Ты бы сорвался и вмешался, — мягко ответил ангел. — Это не привело бы ни к чему хорошему. — Ты не можешь этого знать. Я же всё время вмешиваюсь в судьбу человечества. — Человечества, а не человека. Позволь ей быть счастливой. — Но что если этот мужчина сделает её несчастной? А? — Значит, ты её утешишь. Или я её утешу. Или мы оба. И она продолжит жить в поисках счастья. — Азирафаэль пожал плечами. — Так, вроде, все люди делают. "А если я при этом не буду счастливым, кто утешит меня?" *** Сложно было сдерживать себя, зная столь волнительный секрет, но Кроли продолжал общаться с Хумсирту так, будто в её жизни ничего не изменилось. Сложно было погасить бушующее пламя в груди, которое возникало при мысли о каком-то неизвестном пока мужчине, который завладел душой его Мышки, поэтому демон с удвоенной силой спорил с Азирафаэлем по вечерам. Кроли стал пристальнее следить за настроением Хумсирту, а оно было преотличным. Девушка была весела и приветлива, когда демон был дома, она громко пела самые весенние песни и обшивала одежды бусинами и узорами из ярких ниток. Только в один из дней она выглядела чуть более взволнованной и всё время прислушивалась в каком-то ожидании. Азирафаэль и Кроли решили в этот день снова сыграть в двадцать квадратов. Давненько не брали они в руки фишек, и вот почему-то захотелось обоим. Хумсирту сидела с ними в комнате и плела что-то из тонких кожаных ремешков, не вмешиваясь в игру, а только следя за ней со стороны. — Ага! — громко каркнул Кроли, выиграв наконец первую партию за всё это время. — Больше я с тобой не играю! Уйду на пике славы! От этого всплеска эмоций все втроём засмеялись и пропустили приход посетителя. На пороге стоял ладный молодой человек лет семнадцати, при виде которого у Хумсирту загорелись глаза. Азирафаэль разулыбался, а Кроли, наоборот, помрачнел. Все в этой комнате знали, к чему идёт дело. — Мир твоему дому и его обитателям, Кро... — Ты кто? — сразу перебил его демон. — Имя, родители. Зарабатываешь на жизнь? — Меня зовут Киш, сын Калла и Агари. Мы гончары, отец и я, а мать продаёт наши изделия. Кроли кивнул: — Да, здесь скорее закончатся люди, чем иссякнет глина. Хорошо. Предположим, что я не знаю, зачем ты пришёл. Поведай мне. — Я хочу взять Хумсирту в жёны, — просто, но уверенно ответил Киш и замолчал в ожидании ответа. В тишине комнаты слегка шуршала туника Азирафаэля, нетерпеливо ёрзавшего на стуле. — Если ты сделаешь мою дочь несчастной, — чеканя каждое слово, Кроли прожигал взглядом, но молодой человек, кажется, не боялся, — тебе не понравится ни твоя жизнь, ни то, что будет после. Понятно? — Я согласен. Потому что в этом случае не будет мне прощения. *** В рамках своего "Эксперимента" Кроли вырастил десятки детей, с полсотни, наверное, наберётся, но Хумсирту была особенной. Она была с ним с самого начала своей жизни. Он действительно вырастил её, и, несмотря на жизнь с демоном под одной крышей, девочка выросла очень славной. Возможно, из-за того, что для него она была просто человеком, маленьким и до отвращения дотошным и любопытным, Хумсирту и выросла настоящим, без примеси, человеком. Кроли стыдил себя: так глупо привязаться к какому-то человеку, который не проживёт и ста лет. Несмотря на осознание этого, ему очень нелегко было оставлять свою разрешающую печать на брачном контракте Мышки. Как будто он отрывал себе палец или ещё какой-то не слишком важный орган, который всё же приятно иметь при себе. После праздничного застолья, которое демон организовал во дворе своего дома, проводив гостей и отправив Хумсирту в её новый дом, он залёг на крыше, провожая взглядом кружение головы звёздного Дракона около самого центра неба. Вскоре к нему присоединился ангел, молча располагаясь рядом. — Ты чудесный отец, Кроли. Эти слова Азирафаэль произнёс, только когда небо уже начало чуть светлеть у горизонта. — Зачем ты вообще сюда приезжал? — невпопад ответил Кроли и почти процитировал их старый разговор: — "Отдохнуть, занимаясь налогами". Это ведь ложь. Он повернулся к Азирафаэлю и увидел, что тот смотрит на него. Было в этом взгляде что-то, чего Кроли не мог до конца уловить, но он готов был пить этот взгляд вечно. — Я искал тебя, — наконец ответил Азирафаэль. — Я почувствовал себя одиноко. Ангел ведь не должен чувствовать себя одиноким? С тобой я странным образом обретаю покой. — С тобой я ощущаю себя неправильно, —произнёс Кроли. — Да, — выдохнул Азирафаэль. — Но мне это нравится. Между ними снова воцарилось молчание. — Я не понимаю, почему я себя так ощущаю, — снова начал Кроли. — Думаю, мне будет лучше ещё подумать об этом в одиночестве. До встречи. Демон мгновенно провалился в Ад, чувствуя, как в его животе и груди промерзает второй Коцит. Он был почему-то зол на весь мир. Рвать и метать хотелось настолько, что он нахамил попавшемуся под руку Вельзевулу, потребовал у Хастура новое долгосрочное задание и, получив его от ошарашенного начальства, отправился угнетать дикие племена в каком-то месте, называния которому ещё даже не существовало.