In our future life

      

2059 год, Токио, Япония

      Мир сиял гирляндами огоньков вокруг него. Словно детский отдел в новогодние праздники, всё мигало и переливалось выедающими глаза цветами. Даже спустя столько лет Токио не менялся. Мегаполис продолжал двулико жить совершенно противоположными жизнями: сдержанный лик бизнес персоны под лучами солнца и беснующийся подросток, выбирающийся под свет неоновых вывесок лишь под покровом ночи.       И дневной вид Токио ему нравился намного больше. Хотя бы потому, что до наступления ночи он оставался в пределах собственной квартиры. Не выходил на ненавистную работу, не общался с другими людьми, не прерывал будничный марафон просмотра фильмов и сериалов. Оставался в собственном мире нулей и единиц, который он создал лишь для себя единственного.       Но рано или поздно ему приходилось подниматься с собственной постели, морщить нос и наощупь искать пищащий будильник. С глаз он стягивал лёгкую оправу собственноручно сделанных очков виртуальной реальности, над которыми трудился долгие годы в поисках нужных деталей и чертежей. Сейчас всё выходило на финишную прямую, и часы, выделенные на сон, он проводил в искусственной реальности, приводя её в «божеский» вид.       Хотя понятие Бога давно стёрлось из этого мира. Наука победила, перетащила одеяло внимания людей на себя, даже самые ярые верующие преклонились на колени перед её технологиями. Чего стоит воссоздание точных копий умерших родственников, характер которых вы можете изменить лично! Скучаете по готовке умершей бабушки? Сейчас же точная её копия каждые два дня отправляет вам лоточки с творожными пирожками по воздушной почте!       — Фуку, — негромко позвал он, натягивая на плечи форму технического работника; компьютер около единственного окна в этой небольшой квартирке приветливо зажегся, и на рабочем столе сразу высветилась фигуристая брюнетка — тоже его разработка. — Поставь на закачку фильм, пожалуйста. К моему возвращению он должен уже загрузиться, я надеюсь. В случае, если Кенма опять попытается взломать мой комп — пошли ему вирус из папки «Свали нахуй». На твой выбор и его упорство, конечно же.       Фуку была самой известной «вайфу» в Интернете, и ради неё фанаты создали отдельный сайт, куда пользователи скидывали истории и наблюдения за программой. Она представляла собой улучшенную версию «личного помощника», типа той же небезызвестной Сири. Но с более продвинутым искусственным интеллектом, способным на долгие толковые беседы, реакцию на окружающую среду и анализ внешнего состояния её владельца. За дополнительную плату вы, конечно же, можете заняться с ней виртуальным сексом.       Благодарить его — разработчика подобных неприличных вещичек — за этот эро-мод в программу скучного и вполне обычного личного помощника никто не спешил. Может, руки заняты?       — Какой фильм желаете посмотреть? — вкрадчивым голосом спросил помощник, проведя рукой по пространству рабочего стола, на котором мигом появилось окошко браузера. Он подбросил в руке звенящую связку ключей и, глянув в собственное отражение, произнёс:       — Облачный атлас.

***

      На бейдже, висящем в левом кармашке прямо около сердца (работодатели продолжали верить, что так работники будут более трепетно относиться к собственным обязанностям), выведено его собственное имя. Специально для особо тупоголовых он выделил его неоновым маркером, свечение которого видно за несколько метров, а при знакомстве называл своё имя чётко и понятно. Но его всё равно пытались перекрутить, как только могли.       — Какаши! — А это была самая известная вариация его имени. Акааши театрально вздыхает, поправляя съезжающую сумку с инструментами, и пассивно-агрессивно уставляется на бегущую к нему со всех ног начальницу; та на секунду замедляется, виновато ойкает, но потом вновь срывается. И только ритмичный стук шпилек по полированному полу отдаёт молоточками по всему зданию ночного клуба. — У нас опять поломка! Эти глупые мужланы совсем совесть потеряли.       — Госпожа Саеко, вы это говорите мне каждодневно на протяжении двух с половиной годов. Не поверите, но я совершенно не удивлён, — мужчина драматично прижимает к груди руку и приветственно кивает головой, когда короткостриженая блондинка влетает в него ароматом дорогих благовоний и обиженно упирает руки в бока. Саеко что-то недовольно фыркает, но всё равно удовольствие от осознания, что именно она держит в своих наманикюренных ноготочках самого лучшего механика в Токио, скрыть она не может. — Как всегда Хината или на этот раз что-то поинтереснее? Серьёзно, почему вы не можете просто отдать Хинату на утиль или продать? Я вас предупреждал, что ещё одна подобная предыдущей поломка, и я больше не смогу его восстановить.       Семейство Танака олицетворяло ночную часть жизни Токио. Буквально каждый слышал об их клубах и еженедельных мега-концертах в различных частях мегаполиса. Но лишь единицы были знакомы с «великими тусовщиками» лично или видели каждого из них в лицо. Акааши не в восторге входить в те самые единицы, но увесистая денежная цепь держит его именно около самой безумной женщины из большой семьи. Его официальная работа — технический консультант в сфере обслуживания программного обеспечения роботов-андроидов. Звучит солидно, если не знать, что он обслуживает их в секс-клубе и иногда бесплатно тестирует новых моделей.       — Нет-нет! Я тебя внимательно слушала, — сразу заверяет женщина и разворачивается на своих каблуках, цокая по длинному коридору; Кейджи молча следует за ней, мигом поравнявшись и без лишнего интереса рассматривая всё вокруг. Двухцветная неоновая подсветка окрашивает её в фиолетовый и красный, когда они проходят главный холл с андроидами-стриптезёрами, и из одной из комнат выходит тот самый вышеназванный робот. Танака заговорщицки подмигивает ему и хлопает Хинату по спине, отпуская его отдыхать. — Покупателей на его модель просто море! Пришлось даже писать письмо в главный офис, дабы создали ещё копий.       — Хината собрал целый гарем? — хмыкает Акааши.       — Хината собрал целый мужской гарем! Все покупатели — мужчины, чёрт побери! Приходится только со стороны наблюдать, как Кагеяма с Атсуму пытаются перебить ставки за его прелестную маленькую задницу. Конечно, когда исход ясен, влезает Кенма и перебивает их ставки в два раза большей суммой. Сейчас его ценник около полумиллиона йен! — Конфиденциальностью здесь и не пахло, но Саеко доверяет единственному механику больше, чем родному брату. Брюнет качает головой, и женщина учтиво отклоняет ему голографические нитки, которые в задумке выступали некой ширмой. Всё вокруг окрашивается в тёплый синий цвет, а играющая музыка вмиг стихает.       У него перехватило дыхание. Тишина свалилась на него неожиданным снежным комом и неприятно звенела в ушах. Чёрт, он снова здесь. Мужской отдел с андроидами-мужчинами. Он же самый посещаемый и самый прибыльный отдел во всём секс-клубе. Удивительно, но именно здесь случаются самые частые летальные для роботов поломки. Эта напряжённая тишина здесь не в новинку, но всё равно каждый раз ему тяжело смотреть на приоткрытые двери какой-то из комнат. Сколько остывших тел вынесли отсюда его коллеги-грузчики?       — Это новенький… Мы не хотели тебя тревожить, чтобы ты протестировал его, поэтому выпустили его на подиум на следующий день после прибытия. — Он улавливает тихое электрическое потрескивание и невыносимое скуление. Кажется, он уже по простому звуку может понять, что случилось, и от этого становится только тяжелее на сердце. Самый вероятный вариант: клиент перестарался с силой и довёл андроида до предсмертного состояния, когда включается программа защиты. Андроид нанёс удар, но это не спасло его. В итоге клиент приложил его об острый край и сбежал, не оставив и гроша Саеко.       — Сколько раз я просил новые модели не отправлять сразу на подиум? — его голос звучит раздражённо и обозлённо, блондинка виновато отворачивается от его проницательного взгляда, что-то бормоча под нос. Акааши цыкает на тихое: «Ну, прости…» и толкает дверь.       Он не сразу находит глазами поломку, успевает обвести профессиональным взглядом помещение: стандартная круглая комната с матовыми дверьми в ванную, большую часть комнаты занимает огромная закруглённая кровать с раскиданными на ней подушками и одеялами. На них он и замечает синие пятна, а потом кивает самому себе, заметив залитый синим веществом угол прикроватной тумбочки. Как он и думал. Делает шаг, крепче сжав лямку сумки, и натыкается на него.       В мозг шумно ударила кровь, и виски разрезает острое лезвие боли. С губ Акааши срывается тяжёлый хрип, и ноги сами подкашиваются, лишь Саеко успевает его подхватить под руки и выровнять. Она что-то громко спрашивает, звонко похлопав его по щекам, но он не слышит её. В ушах, в ногах, в горле и ладонях стучит по сердцу, отправляют пульсацию по всему телу. И лишь настоящее в груди гулко отзывается тихо и незаметно.       Веки с трудом открываются, и он впивается взглядом в андроида. Тот даже не обратил внимание на вошедших, продолжает громко хныкать, обнимая прижатые к груди колени. Ковёр под ним залит синим, а по плечам с затылка до сих пор едва ли сползает тонкий ручеёк крови. Кейджи хватает лишь одного взгляда, чтобы снова зашипеть от боли, но уверенно ступить дальше. Он позже разберётся с собой. Нужно работать и забрать деньги.       — Назови своё кодовое имя, — он приземляется на корточки прямо перед парнем, кинув между ними большую сумку, и хрипло зовёт андроида. На минуту хныканье прекращается и нехотя робот поднимает голову. Лицо, умытое слезами, слегка припухло и покрылось человеческим румянцем. На лбу открытая рана, но из неё уже ничего не идёт, слёзы размазали голубые подтёки по всему лицу. Его голос срывается на рявканье, а грубое встряхивание не помогает. — Какое имя дала тебе Танака Саеко?       — Боку-то больно-о, помо-огите Бо-бо-окут-оо, пож…пожалуй…ста, кто-нибудь, — по рукам бегут мурашки от звука нечеловечески надломленного голоса, и Акааши закусывает щёку с внутренней стороны. Почему он так реагирует на него? Он эту процедуру делал столько раз, увидев за свою жизнь столько таких же сломанных и умирающих андроидов, думая, что выработал иммунитет к такому. Но сейчас всё летит к чертям собачьим, видя, как «Бокуто» вновь зачинает скрипящий вой, луной разносящийся по всему зданию. Его крик, когда рука механика прикасается к голове, слышно с другого конца клуба.       У входа собираются случайные зеваки — люди, простые рабочие-уборщики и даже сами андроиды — шумно пытаясь узнать, что же случилось? Кто так посмел в первый день поиздеваться над новеньким? Среди общего шума, который начинал раздражать и отвлекать, узнаётся боевой писк Хинаты, намеревающегося прорваться вперёд. Видимо, даже за столь короткое время андроид успел найти «друзей» среди себе подобных. Но только Акааши тут действительно понимает, что время Бокуто на исходе.       Нужно действовать быстро. Пальцами он щёлкает по рабочим наручным часам, вызывая экстренную службу спасения, а потом дёргает липучку сумки, машинально выхватывая нужные вещи. Нейлоновые перчатки он натягивает в спешке и не сразу попадает пальцами, матерясь под нос. На нос натягивает технические очки, которые сразу зажигаются и перед глазами мельтешат окошки, и сталкивает со лба козырёк рабочей кепки.       В первую очередь он укладывает несопротивляющегося Бокуто на спину и пробегается оценивающим взглядом вдоль всего тела андроида. Открытая рана на лбу и затылке, вывих надколенника левой ноги и голеностопного сустава на правой и левой ноге. Открытый перелом левой руки. Сразу в голове возникает таблица оценивания состояния человека, которую он так долго заучивал в студенческие годы.       Размыкание глаз на болевой раздражитель, плюс два бала.       Патологическое сгибание на боль, плюс три бала.       Языковой ответ дезориентирован, плюс четыре бала.

Итого: девять балов. Состояние: сопор, субкома.

      Точными движениями Акааши разворачивает голову Бокуто на бок, свободной рукой вытягивает бинты и открывает зубами упаковку. Их вроде учили этому в школе, да? Несколько мотков бинта формируют тампон, который он немедленно прижимает к месту ранения на затылке. Под аккомпанемент криков андроида, он на секунду унимает дрожание в руках и тяжело выдыхает. Бросает быстрый взгляд на часы: настоящие медики приедут примерно через четыре минуты.       — Тише-тише, — он склоняется ниже, заглядывая в лицо андроиду; он перехватывает взглядом тусклый чёрный зрачок, беспорядочно плавающий в жёлтой радужке, и молча всматривается в него. Его взор сразу заслоняет окошко программы, которая мигом считывает память андроида и выводит перед ним изображение случившегося. Нужно срочно передать её правоохранительным органам. Акааши убирает пропитанный синей кровью бинт и выдыхает сквозь сжатые губы. Крови нереально много. — Меня зовут Акааши Кейджи. Я хочу помочь тебе!       Но в ответ он ничего не получает. Ни вскрика, когда он наощупь пытается дотянуться к сумке, а задевает раненную руку. Ни взгляда потухших глаз. Их накрывают веки с рядом длинных ресниц. Кейджи рычит, прикасаясь подушечками пальцев к оправе очков. На анализ состояния Бокуто уходит несколько секунд, и высвечивается большими красными буквами долгожданная надпись.

«ПОТЕРЯ СОЗНАНИЯ. ДО ПОЛНОГО ОТКЛЮЧЕНИЯ: 4 МИНУТЫ И 50 СЕКУНД»

      — Акааши! — он оборачивается на рёв и понимает, что этот унисон голосов заглушает его собственные мысли. Наперебой друг другу кричат роботы, бьются об прозрачную дверь и все как один скандируют его имя. Защитный механизм. Они запрограммированы защищать себе подобных любой ценой. Саеко замерла в углу комнаты, прижав ко рту ладонь, и мотает головой из стороны в сторону. Акааши опускает взгляд на свои руки, синие от искусственной крови, и проталкивает сквозь сжатые челюсти глоток воздуха.

Его готовили к этому. Вот, он совсем недавно держал протокол, где чёрным по белому писались его обязанности. А ещё он должен был оставаться в своём офисе. Его работа — тыкать по планшету с различными программками, а не спасать грёбанные жизни. Просто продолжай ожидать спецгруппу. Она совсем рядом.

      Истерика двигала им дальше. Посылала взрывы вдоль его тела, заставляла содрогаться с каждым новым вдохом. Протокол отзывается занудным тяжёлым голосом. В случае потери сознания, отойдите от андроида и ожидайте. Вот так просто сдаться? Отойти в уголок к Саеко и смотреть на недвижимое тело?

Ну уж нет. Не за это он деньги получает, чтобы просто отойти от андроида и ожидать.

      Он берёт над собой верх. Хватается за последнюю соломинку разума. В углу женский голос тихо сипит его имя. Нужно действовать. Немедленно. Вдох через ноздри, выдох через рот. Вдох-выдох. Перчаткой с высохшей кровью он проводит вдоль лица, словно сменяет маску паники на безразличие. Это очередной робот. Очередная искусственно созданная жизнь.       Так почему сердце завязалось в узелок, стягивая его внутренности в комок? Почему руки продолжают дрожать, не ощутив под ними биения? Страшно, Акааши Кейджи? Страшно, «лучший механик во всём Токио»?       Глупо. Очень глупо делать массаж сердца блядскому роботу-андроиду. Может, ещё искусственное дыхание сделаешь, а? Удар замком ладоней. Второй. Третий. Он распрямляется над телом, падая на колени, и кидается к сумке. Нужно найти шприц с синтетическим адреналином.

АДРЕНАЛИНАДРЕНАЛИНАДРЕНАЛИНАДРЕНАЛИНАДРЕНАЛИН

АДРЕНАЛИНАДРЕНАЛИНАДРЕНАЛИН

      Нашёлся! Один единственный автоматический шприц переливается перламутром в свете ламп. Он крепко сжимает его между пальцев, механически нажимая переключатель сбоку. Щёлкает внизу иголка. И он замахивается. Отчаянно желает всадить его прямо в искусственное сердце. На злобу голосу в голове. Который смеётся, смеётся, смеётся над ним. Травит свои любимые издёвки, приговаривая, что он всего этого не достоин.

Струсишь?

      — Не нужно.       На полпути его хватают за запястье. Уверенно оттаскивают назад, разжимая ладонь, и звон шприца разносится колоколом в его ушах. Одним движением его оттягивают назад, а перед глазами возникает знакомое лицо. Куроо Тетсуро улыбается ему, приветственно махнув большой ладонью, и заслоняет широкими плечами ему обзор. Тенью ложится над ним и позволяет рвано выдохнуть.       — Дальше мы сами разберёмся.

***

      Но Акааши продолжал верить. Не в человечество, солнце которого уже давно скрылось за горизонтом. Не в технологии, с которыми он связал всю свою жизнь. Он верил в неизвестность. В тянущуюся жвачку пустоты и будущего, притягивающая его словно свет мотылька. Он готов был до бесконечности сидеть в своей комнате, вглядываться пустым взглядом в тёмный угол…       И думать.       Много думать, пока в затылок не врезалась тупая боль, заставляющая его хоть немного отдохнуть. Прикрыть глаза и игнорировать возникшие образы. Это походило на молитву, когда он беззвучно хлопал губами, не в силах сказать и слова, и им свёртывало на небольшой кровати в маленький комочек.       — И… так всё… плохо? — Иногда к его молитве присоединялся ещё один верующий. Такой же, как и он, только чуть менее безумнее. Также, как и прямо сейчас, садился в компьютерное кресло, по-хозяйски развалившись в нём, и очень часто приставлял разноцветную жестянку к своим губам. Чаще просто молчал, просто поглядывая за ним и его состоянием, дабы, в случае чего вызвать медиков, но сегодня было не простым днём.       — Я не мог понять, что не так, — отрешённо выдохнул Акааши, и в его глазах отражались неоновые огоньки соседних зданий. Лбом он прижался к стеклу и аккуратнее устроился на подоконнике, боясь задеть какой-то лишний узелок проводов. Его собеседник тяжело вздохнул и быстро пробежался пальцами по клавиатуре. — Что ты ищешь?       — Пишу Куроо, — безучастным голосом отозвался Кенма и поправил сползающий с макушки пучок крашеных волос. Кейджи давно напоминал ему, что пора бы обновить цвет, но тот всё отмахивался, продолжая отращивать и без того длинные волосы. — Вдруг есть какие-то новости про этого Бокуто. Если хочешь, могу попытаться пробить по главному серверу и узнать, сколько стоит копия. Заведёшь себе такого, назовёшь Бокуто и успокоишься. Мне не нравится, что тебя это так задело.       — Кенма, они не просто домашние зверьки, которых по звоночку тебе доставляют под дверь! — Акааши оскалился, пронизывающим взглядом впившись в Кенму, который неотрывно всматривался в экран чужого компьютера. На него демонстративно подняла взгляд пара карих глаз. Кенма никогда не верил в духовность и «живое нутро» андроидов. И, возможно, никогда не поверит. Этот спор они могут продолжать, пока у обоих не отсохнут языки, но к единому пониманию никогда ещё не приходили.       — Что ты чувствовал, когда увидел его? — Козуме сегодня сдался первым, щелчком мыши закрывая окошко мессенджера и вставая со стула, потягивается до громкого хруста в спине. Акааши следует взглядом за ним, когда его фигура раскатывается на кровати, и он демонстративно щёлкает ручкой в своих пальцах. Якобы напоминает, что первое высшее у Кенмы — психология, и слушать вот таких «запутанных клубков» должно было стать его постоянным заработком.       — Я… это был сильный удар по голове. Словно молотком одновременно отовсюду, — Кейджи до хруста сжимает собственные пальцы, отстранённым взглядом зацепившись за что-то яркое на улице. — Потом шипение, и мне заложило уши. Саеко меня подхватила, когда я начал заваливаться назад, а потом… это прекратилось. Также резко, как и началось…       — Какие первые мысли? О чём ты подумал, когда впервые увидел его?       — Что-то типа… — мужчина неоднозначно машет рукой и поворачивает голову к своему другу, выпаливая неожиданно точно: — Я его знаю. Я знаю, как его зовут. Я его забыл? Зачем я спрашиваю это? Я ведь не мог забыть его. Я не могу его опять потерять.       — Опять? Вы точно впервые видитесь? — Кенма скептично хмыкнул и что-то чиркнул ручкой по своей ладони; Акааши кивает, и парень раздражённо вздыхает. Сколько он знает брюнета, и он никогда не казался таким разбитым и растерянным как сейчас. Кейджи для него — пример хладнокровия и душевного покоя, который не разрушит даже атомная война у него под окнами или неработающий код, над которым он трудился несколько месяцев подряд. — Веришь в реинкарнации?       Губы искривляются в отвращении, а между сведёнными бровями пролегла морщинка. Вера в псевдонауки в этом мире приравнивалась к безбожию. Казалось бы, идеальное, по мнению предков, общество, которое не обременено священными «писульками» и прочей неподтверждённой чушью. Правда, за то, про что сейчас так уверенно спрашивает парень, могут без разбирательств закрыть в психбольницу, надев на шею табличку «псих». Если не наткнёшься на офицеров, и те дружелюбно не сопроводят тебя под ручку в полицейское отделение, навесив сверху нарушений, про которые ты даже не догадывался.       Скрип петель входной двери прерывает его мысли. Без стука или разрешения войти на пороге объявляется ещё одна фигура. Высокая, широкоплечая и до сих пор в белоснежной рабочей форме медработника. Куроо Тетсуро собственной персоной сияет широкой улыбкой и приветственно машет большой ладонью, проходя внутрь.       С этой персоной Акааши знаком не так давно и, возможно, предпочёл бы и не знакомиться, не будь их профессии связаны так крепко. Как и он, Куроо работает исключительно с андроидами, но с их внешней и механической оболочками. Про его личность Кейджи может сказать ровно ничего. Куроо словно ветер — быстрый, уверенный и непостоянный. Настроение скачет, словно саранча летом, а перепалка или уж слишком бурная дискуссия для него — не более чем ежедневная рутина.       Особенно с Кенмой, который, при виде медработника, сразу тянется к телефону в кармане и уж точно быстро формулирует в голове рабочую отмазку, дабы уйти домой поскорее. Потому что у блондина точно нет желания сегодня проверять свои нервы на выносливость, когда зайдёт очередной разговор «совершенно не зависимого от Интернета» Тетсуро про количество часов, проведённых Кенмой перед экраном.       — Ты писал мне. — Но Куроо просто приземляется на освободившееся кресло и вытягивает вперёд длинные ноги, устало вздыхая. Кенма на кровати тихо прокашливается, заметив насмешливую клыкастую улыбку, обращённую к Акааши. — Так слёзно просил приехать, что пришлось пацанов просить высадить прямо на обочине, за два квартала отсюда. Они как раз твоего Бокуто везли в экстренку — в неотложке ничего не смогли сделать с этим конструктором для взрослых — и, вроде бы, должны были отправить срочный запрос на доп. детали.– Ах, да, Куроо обожал много говорить, так что даже непонимающий взгляд его не останавливает, и он продолжает тараторить, описывая в воздухе параболы:       — Ну, знаешь ведь сам, что модели в Саеко — эксклюзивки, и пока такой красавец есть в одном экземпляре. Кстати, она ведь рыдала из-за просранных денег, которые ей не вернут, если она не отправит его в более-менее нормальном состоянии или не представит доказательства, что это не умышленная поломка. А пока эти записи просмотрит полиция, пока найдёт того ублюдка, то ого-го сколько времени пройдёт. Так что уже к концу недели этого малыша разберут на детали и отправят на помойку, ибо никто не возьмётся его чинить.       — Я возьмусь. — Куроо затыкается. Кенма опускает телефон и пялится прямо между синих глаз. В них неожиданно горит решительность, и густые тёмные брови уверенно хмурятся. Акааши не отступит, пока не разберётся, почему именно на этого треклятого робота он так реагирует.       — Чего?! Он стоит как самолёт!       — В принципе, если ты продашь свой личный самолёт, то тебе как раз хватит, — безапелляционно хмыкает Кенма, замельтешив пальцами по дисплею смартфона и молча кивает, готовясь продолжить свою реплику, но…       — У тебя есть личный самолёт?! — смуглое лицо Куроо белеет на глазах, пока он пальцами перебирает в воздухе и оттопыривает четыре и три пальца. Видимо, примерно столько он зарабатывает за месяц. Бедняжка. Программисты синхронно переводят на него взгляд:       — А у тебя нет? Вроде у всех сегодня есть хотя бы один личный семейный самолёт….       — Цена продажи самолётов, кстати, упала, так что примерно один с четвертью самолёт. — Бросив предостерегающий взгляд на притихшего Куроо, Кенма продолжает: — Не считая эксклюзивных легальных деталей и цены на услуги нормального механика на его восстановление. Тогда лучше сразу два продать, чтобы точно покрыть все расходы.       Но они пойдут дальше. Акааши Кейджи спускает ноги на пол и упирает локти в колени, а его длинные пальцы переплетаются в замок. От того, как заманчиво и медленно растягиваются его губы, Козуме тихо матерится, приговаривая: «На что я, блять, опять подписался?». Неоновые вывески за спиной разноцветным свечением впиваются ему в спину, освещая его ярким ореолом. Он схож на настоящего злодея, вырванного из нуарных романов.

Хотя идеи его отнюдь не геройские.

— Мы украдём тело.

***

      На подготовку ушло ровно сорок два часа. Разработка плана, подготовка оборудования, небольшая разведка по территории центра экстренной помощи и попытки Куроо не обидеться на этих двоих «гениев стратегии». Потому что именно на него взвалили костяк плана и именно его ставят первым под удар, если вдруг всё пойдёт по пизде. А запасной план у них прост: кого первым поймают, тот и виноват.       — Недавно, короче, прочитал книгу Марка Леви «Между небом и землёй», — Куроо воодушевлённо потирает подбородок, перепрыгивая взглядом между друзьями. Осознание, что они опять ввязались в какую-то нелегальную хрень, его уже не пугает. Всяко лучше попыток вывести на региональные новости видео-слив известной поп-звезды. — Там была похожая ситуация: мужик решил со своим другом украсть из больницы тело девушки-привидения, которая являлась Артуру, главному герою книги, и он в неё типа влюбился.       — Я не думал, что ты читаешь такие книги, — Кейджи отрывается от поиска беспроводных наушников в своём столе и недоумённо пожимает плечами.       — Я не думал, что ты умеешь читать, — подхватывает Кенма, сдерживая рвущуюся улыбку; Куроо обиженно фыркает, скрещивая крепкие руки на своей груди. И так каждый раз. Но пока Козуме не вошёл в раж, начиная откровенно унижать медработника, а Куроо не начал парировать не менее оскорбительными фразами, нужно перевести тему.       — Думаю, мы одолжим у него план.       Акааши крепче прижимается к контейнерам, глянув на наручные часы. 20:20. Как символично, бесшумно выдыхает он и напрягает слух. Он находится в грузовом отсеке большого грузовика с деталями для ремонта, пока Тетсуро занимает место штурмана около водителя, контролируя и передавая все данные про их передвижение для Кенмы, которому повезло остаться за компьютерами дома.       — Тридцать метров до цели. Акааши, готовься, — в левом ухе раздаётся сосредоточенный голос Кенмы, а затем быстрая дробь по клавишам. Судя по мягкому писку следом, парень всё же смог вовремя подключится к местной сети видеокамер, что поможет ему безопасно провести Акааши к складскому отделению экстренной помощи. — Куроо, как быстрее добраться до чёрного входа?       — А я ему говорил, что доверять вот этим тупым навигаторам — гиблое дело! — слышится заводной голос Куроо, развлекающего водителя своими баснями и рассказами в стиле «как мы, короче, с пацанами на речку ездили и чуть не утопили президента ЮАР в Бристольском заливе на Аляске». Их за всю дорогу Кейджи наслушался столько, что едва ли волком не завыл, когда в наушнике третий раз прозвучала история про поездку за апельсинами на одном велосипеде. — Надо было не проезжать через шлагбаум и сразу повернуть налево, но этот идиот меня не слушал, конечно, и проехал второе здание, ну, которое без окон, и повернул налево.       — Принято. Пять метров до шлагбаума. — Кейджи плавно пробирается между рядами контейнеров, попутно натягивая на лицо маску; от спокойного голоса Кенмы успокоить громыхающее в груди сердце становится легче. Пока он не объявляет следующие действия: — Акааши, когда машина остановится, я приоткрою двери, и у тебя будет десять секунд, чтобы выбраться и спрятаться. Судя по планировке, нарисованной Куроо, ты максимум попадёшься на две камеры. Их я мониторю и, если что, быстро разверну, но ты всё равно будь аккуратен. Держись под стенкой и не выходи на свет.       — Что насчёт дронов? — Руками упирается в железные створки дверей грузовика; от чувства, что машина плавно скидывает скорость, холодеют кончики пальцев, а горло болезненно першит. Кенма неоднозначно мычит, переспрашивает этот же вопрос у Куроо, но тот никак не реагирует. Спрашивает ещё раз. И ещё. Но оглушительная тишина с третьей линии не даёт никаких ответов.       Средство связи у них было до чёртиков примитивное, и заглушить его не составит труда. Каждому выдали по одноразовому смартфону, на которые Козуме позвонил ещё до начала операции, и подключённые к ним блютуз-наушники. Но — Кенма проверяет трижды качество связи и цыкает, услышав звук уведомления в мессенджере, — глушилок нигде не наблюдается.       — Куроо отключился.       — Что?..       — Отправил смс, что у них конфисковали всю технику, — дрожащий голос Кенмы незабываем. Особенно для не менее нервничающего Акааши. Проходит несколько секунд, и блондин негромко произносит сквозь вздох: — Обойти защиту дронов я не успею. Акааши… сбей одного из них и подключи ту флешку, которую я дал тебе.       Акааши молчит, нащупав и крепче сжав между пальцев ту самую флешку. «Десять секунд, помни», — эти слова когда-то станут его приговором. Возможно, он так никогда и не посетит волейбольный матч своей любимой команды или не станцует самбу на верхушке Статуи Свободы. Так и поймают сегодня, закроют в тюрьму, а потом могут и выйти на его «штучки» в Даркнете. И всё. Главное, не забывать, что поднимать мыло категорически запрещено!       Вместе со скрежетом металлических дверей его сердце уходит в пятки. Десять… девять…       Семь… шесть… Страх крепко сжимает ему лёгкие, одним выдохом выпуская из них весь воздух. Пять… четыре… Он чувствует себя грёбанной безвольной плюшевой игрушкой, когда ноги и руки словно наполняются ватой. Три… два…       Но он отталкивается, ныряя в пучину темноты. Сквозь шелест кустов, в которые он нырнул, он слышит гул мотора отдаляющегося грузовика. Он сделал это.       — Умница, — он слышит, что Козуме улыбается и откидывается на кресло, выдыхая; ладно, немного приятно знать, что не только Кейджи тут пережил микроинфаркт. Аккуратно двигаясь, Акааши выбирается из кустов и перебежками подбегает к стене комнаты охраны. — Молодец, Акааши. Эту камеру я держу пять секунд, пока они ничего не заподозрили. Помнишь, куда дальше, или провести?       — Так странно слышать от тебя похвалу. — Конечно, сейчас самое время пооткровенничать. Довольное хмыканье с другого конца провода едва ли не срывает из него тяжёлый вздох. Нужно проигнорировать это и забыть как страшный сон. Кейджи задерживает дыхание и прислушивается. Совсем неподалёку раздаётся свист одного из дронов и негромкое бормотание людей на улице. И тут до Акааши доходит: — Погоди, а как мы выбираться будем?       — С божьей помощью. — Конечно, сейчас самое время пошутить. Акааши не находит в этом совершенно ничего смешного, пусть и какой-то истерический смешок от фразы Кенмы-атеиста у него вырвался. Мужчина делает несколько шагов вперёд и ныряет в переулок между зданиями. Вновь совсем рядом пролетел дрон, тихо попискивая. Носом он утыкается в, предположительно, главную операционную, а спиной он так верно прижимается к зданию, набитое людьми, которые в два счёта могут снести ему мозги выстрелом. — Куроо предоставит тебе безопасный выход. Конечно, если нам повезёт как-то с ним связаться. Далее будь аккуратен: там пересечение путей патрулирования дронов. Есть идеи, как бесшумно сбить?       — На какой высоте они предположительно летают? — Акааши выныривает из своего укрытия и, согнувшись, пробегает мимо «здания без окон», прижавшись к его углу как к единственному спасению. Совсем скоро тут будет пролетать патрульный, и ему нужно будет действовать быстро. Хоть бы попасть.       — Полтора или два метра, я думаю. Допрыгнешь?       Вместе с гулом, Акааши задерживает дыхание и до боли вжимается всем телом в стену. Дрон висит в воздухе чуть выше предположительного. Медленно красным лучом проходится по земле, под ним выделяется даже самый маленький камешек. «Вспомни все шпионские фильмы, короче» — Кенма сегодня удивительно разговорчив, и это малость отвлекает от наблюдения за действиями робота. Вот он медленно разворачивается и собирается улетать.       — Я ещё не настолько стар. — Он не знал, доказывает это он себе или притихнувшему Козуме, когда легко оттолкнулся от земли, цепко хватаясь за дрона, и уверенно всадил флешку в его корпус. С первого раза! Годы тренировок прошли не зря. Быстрая дробь по клавиатуре ранит слух, но Кейджи всё равно собой доволен. Он даёт себе несколько секунд отдышаться, хищным взглядом вцепившись в скулящего на земле робота.       — Есть! Он не успел вызвать подмогу, — следом блондин даёт разрешение ему идти дальше, пока он быстро разберётся, можно ли перехватить управление и переписать маршрут передвижения. Флешка так и остаётся мигать синим огоньком в теле дрона.       Но легче от этого не становится. Каждый шаг отдаёт шумом и дрожью по всему телу. Ноги словно идут по зыбучему песку и, если он хоть на минуту остановится, — навсегда камнем застынет на месте. С вдохами он приказывает себе двигаться, слушать успокаивающее бормотание работающего Кенмы и идти. Делать вдох, а вместе с ним и шаг.

Вдох. Шаг.

      Акааши впивается пальцами, отрезвляюще оттягивает кудрявые волосы, когда тенью пролетает мимо освещённого прохода и вновь скрывается в темноте. Лишь краем глаза он успел заметить: у главного входа на складские помещения стоят двое, прижав к губам сигареты, и о чём-то мило болтают. Мужчина делает несколько глубоких вдохов, прикрыв глаза и расслабив руки. Сосредоточенно протекает кровь вдоль мышц, щекочет дрожащие пальцы.       Следующая его цель: небольшое окно. Он должен пробраться через него на складские помещения, а там каким-то невъебенным образом найти капсулу с телом Бокуто. Чёрт возьми, он действительно делает это ради чёртового андроида. Он идёт против закона, рискует своей жизнью ради программы в человеческом обличии. Сам предложил своим друзьям ему помочь, и те без вопросов согласились.       — Слушай, как для технического консультанта, ты даже неплохо справляешься. — Акааши желает выкинуть эту ночь из своей памяти. Он уже не запоминает, что, блять, творит и как он смог ворваться в это окно. Лишь недовольно мычит, когда неудачно приземляется на рёбра. А ещё он обещает себе ударить хихикающего Кенму. — Не пробовал переквалифицироваться в тайного агента?       Эту подколку он пропускает мимо ушей. Потому что у Козуме уж слишком хорошее настроение, и если он хотя бы на минутку отвлечётся, то уже можно будет заказывать им гробы. Кажется, Акааши даже не успел завещание написать. Как грустно, что общество не узнает, что родственников у него попросту нет, и все его разработки и планы уйдут к простым студентам в университеты.       Куроо на связь так и не вышел, сообщает Кенма и тяжело вздыхает. На складском помещении камер меньше, но они подключены к другой сети и контролируются из приёмного отделения за стеной. Так что у него есть несколько мгновений отдохнуть с надеждой, что ещё не успел засветиться на какой-то камере.       Акааши редко думал про будущее. Он не думал, что случится дальше, его не заботило, что он сейчас живёт в том утопичном будущем, про которое мечтали его предки, и которым будут восхищаться его наследники. Он жил сегодняшним днём, делал всё, что хотел, будто это последний день его скучной жизни. Никогда ничего не планировал далеко вперёд. Но сейчас даже такие мысли его немного успокаивали.       Сейчас он думал, что после всего этого просто молча вернётся домой. Зайдёт в свою маленькую кухню и поставит кипятиться чайник, пока он под шум города из открытого окна будет чистить картофель. Сварит его, заправит сметаной и разомнёт до состояния пюре. Разогреет в микроволновке позавчерашние котлеты. Постучит в соседнюю дверь, и из-за неё выглянет уставший Кенма, которому он ткнёт тёплую порцию, потому что тот опять забыл покушать.       Вся жизнь вернётся на круги своя. Всё будет как всегда, и ничего менять он не захочет. Просто сегодняшний вечер чуть-чуть выделялся среди других.       Он поднимается и широко шагает, когда голос Козуме вырывает его из мыслей и говорит, что зафиксировал на камерах статичную картинку, и он может свободно передвигаться. Теперь он может анализирующим взглядом пробежаться по складскому помещению. Хотя оно такое же, как и другие, на которых он бывал нередко.       На высоких полках размещаются капсулы разных размеров с прозрачной крышкой, через которые видны тела андроидов. Акааши и представить не мог, что столько будет заполнено и, задрав голову, даже не видит конец. Он проходит дальше, вдоль длинных стеллажей, быстрым взглядом зацепляясь за лица каждого робота. Куроо ранее упоминал, что в середине есть несколько железных столов, и около них размещается огромный компьютер. Именно с его помощью он сможет найти Бокуто.       — Глупый вопрос, — брюнет, конечно, с трудом удержался, чтобы не добавить: «очередной». За сегодняшний вечер не прозвучало «не-глупых» вопросов. Он довольно улыбается, когда, наконец, выходит из этого лабиринта полок и капсул, и быстро подходит к тому самому компьютеру. — А Куроо не сообщал номер модели Бокуто?       Отлично, они зашли в тупик. Кенма молчит. Акааши тяжело вздыхает и двигает компьютерной мышкой. Перед ним выскакивает вполне ожидаемая картина. Большая надпись — «Введите номер модели» и внизу пустое поле для ввода. Как неожиданно, фыркает он себе под нос, через плечо оглядываясь вокруг. Может, есть что-то, что подскажет ему, где размещается капсула с телом Бокуто?       — Поищи пока вручную, а я попытаюсь пробить по серверу экстренки, кто и когда поступал к ним. — Акааши угукает и терпеливо окидывает взглядом самый ближайший стеллаж. Он ещё не полностью заполнен капсулами, и на их крышках висят красные треугольники. Видимо, какое-то предупреждение или особо экстренные случаи? Мужчина подходит ближе, знак рассеивается, и он может глянуть на лицо девушки-робота. — Не вздумай влюбиться в другого робота! Его вытягивать мы не будем уж точно…       Брюнет угрюмо фыркает. Сейчас бы без нормальных аргументов говорить, что тридцатилетний мужик влюбился в секс-игрушку. Хотя — Акааши тихо вздыхает, заглядывая в очередную капсулу с какой-то девушкой внутри — смотря на все эти километровые полки, подпирающие высокий потолок складов, доверху забитые разбитыми телами искусственных жизней, он признаёт, что это не самый плохой вариант. Возможно, в далёком двух тысячи седьмом году вместо всех этих роботов были настоящие души людей.       Можно ли считать, что Акааши стоит сейчас в имитации Рая, к которому так стремились его предки? А он, словно противный демон, просто ворвался сюда лишь ради своей мелкой и глупой цели? Или он всё же ангел, спасающий душу от жестокой судьбы в Чистилище?..       Акааши медленно двигается вдоль, с надеждой заглядывая в каждое открывающееся лицо. Но всё мимо, мимо и снова мимо, когда он проходит третий раз мимо какой-то горничной с кое-как прикреплёнными ногами. Надежда стынет в его глазах. Чёрт, где же он может тогда быть-то? Кенма отвечает, что последний поступивший с похожими ранениями поступал неделю назад, и Акааши не удерживает в себе грубую ругань.

А потом случается это.

      Им кидает в сторону и позвонки с болью прижимаются к давящей сверху полке. И сердце прыгает к горлу вместе с грохотом открывающихся дверей. Блять. Несколько пар ног быстро шагают и катят громыхающую колёсиками каталку. Прямо в его сторону. Прямо около его носа останавливается пара ног. Прямо сейчас, возможно, Акааши умрёт от страха. К такому его карьера технического консультанта в сфере обслуживания программного обеспечения роботов-андроидов не готовила, чёрт возьми.       — Пациент номер триста двадцать семь, двадцать второе августа пятьдесят девятого…. — Кто-то сквозь тяжёлый вздох проговорил это в щёлкнувший диктофон, пока его помощник выгрузил тело на железный стол и щёлкнул защёлками смирительных ремней. Кейджи почти не дышит, прячась глубже под стеллажом, слыша, как голос то приближается, то отдаляется, так и не успевая удивиться, что он сумел поместиться в столь узкое пространство. — Кодовое имя… Бокуто Котаро.       Кенма в наушнике тяжело закашливается. Мужчина недовольно морщит нос, а в наушнике раздражительно громко приговаривают, что блондин подавился колой «от радости». Возможно, они оба даже бы и поблагодарили судьбу, что преподнесла им неподвижного Бокуто на блюдечке с голубой каёмочкой, не будь Акааши прижатый огромной конструкцией весом в пару десятков тон. И не будь Бокуто действительно без сознания.       Следующим пунктом, предположительно, после нахождения самого андроида и его капсулы, было осуществление попыток Акааши уговорить Котаро пойти с ним. И, если вдруг не получится, то всадить роботу в затылок ту самую флешку (которая так и пищит в корпусе бедного дрона) с лёгким, но быстродействующим вирусом, дабы Кенма подключился к «мозгу» андроида и самостоятельно направил бы его на выход. Звучит просто и понятно.       Но в итоге они имеют едва ли дышащего Акааши, чуть ли не захлебнувшегося Кенму, отсутствие связи с Куроо и главное блюдо — крупное неподвижное тело Бокуто. В мыслях Кейджи понимает, что это всё больше похоже на очередной дешёвый сериал от Нетфликс.       — Как выбираться будем? — сарказм в речи Кенмы вызывает у Акааши яркое желание скорее закончить с этим и больше никогда не выходить из дома, оборвав все связи с этой реальностью. Но вопрос скорее риторический и, дабы окончательно поиздеваться над ним, шум на железном столе становился всё громче и настойчивее. Бокуто не спал. Бокуто всеми своими искусственными силами пытался выбраться. И Кейджи на минуту поверил в сверхъестественные силы со всеми присущими им богам.       — Акааши! — Пока его звонкий голос не выкрикнул это. Чётко и громко, что луна ещё долго звенела в стенах. Потом ещё раз и ещё, с каждым новым криком сжимая сердце настоящего Акааши всё сильнее, пока он с ошалелым взглядом застыл в тишине, вслушиваясь в рычащий голос. Доктора опешили и сразу кинулись к нему, услышав треск верёвок; Бокуто продолжал звать его, будто чувствуя, что он здесь. Я нашёл тебя, Бокуто.       Всё вмиг окрасилось красным. Разлилась волна разъедающей уши сирены и уже откуда-то вскрикнул женский голос. Бокуто вырвался, грохочущим мешком упав на раненную руку и протяжно завыв от боли. Акааши начал действовать: сильными руками вытолкнул своё тело и подорвался на ноги. От резкого глотка свежего воздуха голова тяжело загудела, а ноги слегка подкосились. Но он выдержал, с хищным блеском глянув на рванувшего на выход врача.       — Акааши! — он посмотрел на Бокуто, в его яркие жёлтые глаза, засиявшие радостью даже под покровом алых ламп тревоги; доктор, стоящий перед Кейджи, испугано оборачивается, и мужчина наносит первый удар подвернувшимся под руку железным подносом. Он обещал, что всё пройдёт без лишнего насилия, но иногда нужно делать исключения. Второй, более молодой и в совсем другой форме, поражённо остановился на полпути и поднял руки, боязливо всхлипнув.       — Я нашёл Куроо! Судя по камерам, он движется к главному входу на склад! — Фортуна вовремя повернулась к ним лицом, и Акааши бы с радостью сходил в храм за городом, помолившись за неё, не будь он немного занятым сейчас. Бокуто под его злым взглядом встрепенулся на ноги, и мужчина крепко хватает его, грубо толкнув вперёд и рявкнув бежать. — Ох ты ж блять…       — Удиви меня, — прикрыв ухо свободной рукой, Акааши рванул между рядов и опередил андроида. Котаро тяжело засопел, кое-как успевая перебирать за Акааши раненные ноги и безопасно разворачиваться на резких поворотах. Кейджи путал следы, мансуя из одного угла в другой, выбрав короткий, но самый извилистый путь.       — Он свернул и сел в вертолёт скорой помощи.       — Прекрасно, ещё и угона ебучего вертолёта нам не хватало! — Возмущаться сейчас не в его интересах, но нужно для приличия пожаловаться, что теперь скрываться придётся ещё и от федералов, а его лицо будет висеть на каждом столбе. Зато идущий сзади робот издал что-то схожее на радостный звук, услышав хлопанья винтов вертолёта. Кейджи вдруг осознал, сколько мороки может быть с детской натурой андроида со сброшенной памятью.

Стоп, но как он тогда помнит его?

      На улице же творился хаос. Из зданий выбегают люди в медицинской форме, мигом разбегаясь по машинам, что заскрипели шинами прочь из комплекса. Они точно хорошо знакомы с разъярёнными андроидами и на что эти машины способны. Лишь несколько охранников выбежало из своего здания, выстрелив несколько раз в воздух. Голубые глаза сразу нашли неподалёку вертолётную площадку и гудящий на ней вертолёт. Они успеют добежать до прибытия полиции?       Акааши не успел обдумать это. Крепкая холодная хватка схватила его за предплечье, и уже через мгновение ему в живот впилось широкое плечо. Бокуто широко улыбался стреляющим ему под ноги охранникам, а улюлюкающий Куроо начал понемногу поднимать вертолёт в воздух.       Кенма в наушнике молчит, видимо, просто решив наблюдать за этим Пандемониумом в чистом виде. Акааши, висящий вниз головой на — в голове просто не укладывается — плече Бокуто, хрипло крякнул, когда тяжёлая фигура Котаро прыжком забралась внутрь кабины. Сразу послышался раскатистый смех Тетсуро, и ими сильно тряхнуло, когда Куроо решил резко набрать высоту и попробовать отклониться от пуль.       — Плюс одна история в сборник ебанутых историй от Куроо, — повседневно бросил Кенма и пшикнул баночкой с напитком, мигом отпив пенку. Акааши сразу понял, что на этот раз тяжёлый энергетик заменило обыкновенное пиво. Потому что трезвым всё это даже он отказывается принимать. — Спроси у него, куда вы хоть летите, я вам такси туда вызову.       — Куроо, куда мы, блять, летим?        — Ой, ну, ни «привет», ни «здрасте», что за люди… — обиженно фыркает Куроо, прожигая два едва ли стоящих тела оценивающим взглядом. Длинноногое тело Акааши беспардонно сбрасывают на твёрдое сидение, пока одним сильным рывком Бокуто захлопывает двери. — Ну, думаю, садить украденный медицинский вертолёт на главное здание в центре Токио не самый лучший вариант, так что где-то за городом. Канагава, я думаю…        — Из Оты в Канагаву. Час-два и мы там.       Наконец-то он выдыхает. Тяжёлый, кислый медикаментозный воздух, выжигающий ему глотку. На время он в относительном спокойствии, прикрыв глаза и откинувшись на грубую спинку внутри вертолёта. Теперь ему нужно выделить несколько минут тишины, дабы переварить всё случившееся. Потому что планировать, что же делать дальше, он ещё не готов.       Но странный взгляд, обращённый прямо ему в лоб, ощущается едва ли не физически. Акааши открывает глаза и уставляется на сидящего напротив андроида всем своим пассивно-агрессивным естеством, прямо показывая, что на данный момент он не настроен разговаривать. Правда это не помогает, и робот вдруг садится прямо около него, хлопнув яркими жёлтыми глазами и не отрывая заинтересованного взгляда.       Лгать андроиды не умели. Поэтому Акааши, не дожидаясь ответа на вопрос, не холодно ли Котаро сидеть в одной медицинской робе, молча снимает с себя спортивную кофту, устало протягивая её. Бокуто сначала глупо смотрит на неё, несколько раз на пробу прижав ткань к лицу, но быстро понимает, что это нужно накинуть на плечи. Куроо же, на минуту глянувший в зеркало заднего вида, хитренько суживает глаза.       — Что-то скажешь, патлатая швабра, — раздражённый Акааши никогда не скупился на обидные клички, выпаливая их со всей злости, — и я скажу Кенме вызвать шайку Дайшо в качестве наших водителей. Они же вроде где-то в том районе обитают, не?       — Кенма… патлатая швабра… Дайшо… шайка… — Бокуто начал впитывать, словно губка, переводя взгляды между скривившемся Куроо, который демонстративно легко дёрнул вертолётом, и вздохнувшем брюнетом. В острых механических зрачках мягко сверкали нежно-голубые огоньки — так обозначалось, что программа приняла и обработала новую информацию. И в жёлтой радужке они сверкали особенно ярко.       Андроидов, у которых не было ни роли, ни воспоминаний из прошлого, называли «детскими пустышками», ссылаясь на их детскую манеру поведения и абсолютно отсутствие хоть какой-либо цели в жизни или отличительных черт характера. Бокуто теперь один из таковых: выглядит немного глуповатым со своим двухцветным гнездом на голове, не зацепленном за что-то одно ярким взглядом. И абсолютным нежеланием хоть немного помолчать:        — Мне записать его как «патлатая швабра», Акааши?       Внутренний голос Акааши с брякнувшим в наушнике Кенмой единогласно согласились. Козуме даже ляпнул, что, возможно, они не зря своровали Бокуто и теперь у них появился ещё один союзник против сверхактивного Тетсуро. Но сама «патлатая швабра» обиженно канючит, угрожая встать из-за руля и демонстративно сесть около них, «раз уж вы такие умники сидите там». Кенма тихо напоминает, что это вертолёт-беспилотник.       — Это Куроо Тетсуро, он наш друг, — тёмные волосы легонько качнулись за движением его головы, и он успел перехватить радостный взгляд андроида, обращённого на его лёгкие кудри. Он точно рано или поздно захочет их потрогать. Акааши аккуратно вытягивает наушник и вставляет его в ухо Котаро, словно ребёнку объясняя: — А в наушнике говорит Кенма. Он тоже наш друг и скоро ты его увидишь. Думаю, вы с ним подружитесь…       Его губы растягиваются в усталую улыбку, когда ему возвращают наушник, а Бокуто деловито твердит: «Мой единственный друг — Акааши», вздёргивая широкой бровью на хохот, доносящийся из кабины пилота. Взрослый ребёнок. Но мужчина тяжело кивает, не имея каких-либо сил сейчас пытаться завести разговор о том, что на нём весь мир не сходится и Бокуто придётся ещё встретиться с множеством новых людей и роботов.

Хотя пока что их главная задача — безопасно добраться домой.

***

      — Слушай, это, конечно, не угон самолёта с помощью зажигалки, но тоже весело.       Куроо, щёлкнув несколько раз огнивом около длинной папиросы, с хохотом гиены вваливается в квартиру и выпускает густое облако сигаретного дыма, тяжёлым мешком падая на старую кровать. За ним не спеша следует Бокуто; именно на его уши и присел Тетсуро, успев за весь путь сюда из Канагавы пересказать почти всю свою жизнь, включая ту самую «легендарную» историю про то, как какой-то псих с таким же «взрывом» на голове умудрился посадить самолёт посреди пустыни, используя лишь одну зажигалку. Подсказать андроиду, что мужчина просто нагло врёт ему, у Акааши не повернулся язык — уж слишком радостным выглядело искусственное лицо от всех этих монументальных слов.       А ещё он смог, наконец-то, послушать тишину и спокойствие. Вновь без слов, словно ничего и не случилось, упасть на скрипнувший стул и резко разложить спинку горизонтально. Его уже ничего не заботило: ни медработник, постящий в социальные сети свой новый поступок — сжигание медицинского вертолёта в пустынных полях за Токио, ни Котаро, который так и остался стоять около двери, сжав в руках скомканную спортивку.       Сейчас он думал лишь о замороженной пицце, забытой в морозильной камере, и голодном Кенме, который так и не решился зайти к ним и лично глянуть на «того самого Бокуто». Нужно передать ему кусочек благодарственной пиццы…       — Переночуешь у Кенмы, — тяжело вздыхает и выравнивается, встречаясь с непонимающим взглядом Куроо, — возвращаться домой тебе опасно — не каждый день амбициозный работник угоняет чёртовый вертолёт прямо посреди смены, а после сжигает его в поле. Это наделает вороху, если не в новостях, то в нашей сфере точно. Фирма имеет все твои данные, если я правильно помню, и тебя там явно караулят копы. — Холодный усталый взгляд обращает на Бокуто: — Сегодня я буду разбирать программную часть Бокуто и пересмотрю его память, так что буду тебе мешать спать.       И, конечно же, Куроо недоволен таким раскладом. Вскакивает на ноги и хмурит тёмные брови, крепче сжав губами сигарету; в ответ на ноги поднимается и сам мужчина, равняясь с ним и уверенно исподлобья глядя ему в глаза. Каждый упрямо стоит на своём, стреляя острыми молниями, но не роняют ни единого слова. Робот в стороне тоже хмурится, делая неуверенный шаг к ним. Время словно застыло, и лишь глубокие вдохи и тусклый дым сигареты двигало секунды дальше. Куроо не менее упрямый, чем сам Акааши, зло хватает его за грудки футболки и приподнимает над землёй. Акааши тихо хрипит.       — Не будь идиотом, Кейджи. Тебе нужен блядский отдых! — Сильные руки отталкивают Акааши к столу, и он болезненно закашливается, опираясь руками на компьютерный стол. Фуку, неожиданно высветившаяся на рабочем столе, спрашивает, нужно ли вызвать полицию, но её игнорируют. Медработник, усталый и до чёртиков раздражённый, направляет струю серого дыма в потолок. — Бокуто стёрли память. При мне. Он абсолютно ничего не помнит!       — Тогда как ты объяснишь, что он помнит моё имя, а? — Горящая пара голубых глаз со злостью впиваются в Куроо. Поэтому они и редко общаются — каждая их встреча заканчивается очередной ссорой. Но силы парировать оппонента на исходе. Куроо задирает подбородок и демонстративно тушит бычок об деревянный стол. Кейджи отталкивается и выравнивается, хрипло закашлявшись от едкого дыма, прошипев сквозь зубы: — Ему не стирали память. И я докажу это, имбецильный двуногий уебан! Если ты не будешь мешать и съебешься отсюда к Кенме!       Куроо Тетсуро долгое время обучался в центре Англии и полюбил уходить соответственно. По-английски. Он с саркастичным обожанием улыбался противнику и разворачивался прочь без прощания, не забыв хлопнуть дверью. Так же и сейчас: кисло ухмыльнулся задыхающемуся Акааши и двинулся к двери. Он точно не послушает и пойдёт к себе домой, дабы совести «тупому консультанту» было неповадно. Котаро напряжённо нахмурился, сразу сорвавшись к окну, когда за Куроо закрылась дверь. Аккурат открыл настежь окно и потянул под руки мужчину к окну, испуганно глядя, как он жадно хватает ртом воздух.       — Не волнуйся, это обычная аллергия на табак… — Акааши делает глубокий вдох и на шатающихся ногах поднимается; андроид стоит на подхвате, побелев в лице, словно мрамор. Пугать Бокуто — последнее, что сейчас уместно. Ему нужно срочно приступать к работе, пока память Бокуто не начала заменять последние оставшиеся воспоминания новыми волнениями. — Куроо чаще всего… не курит при мне, но сейчас он… просто захотел меня вывести. За ссору тоже не волнуйся — привыкнешь и не такое увидишь. Это мы ещё усталые и голодные просто, а так, то без проблем доходит до драки.       — Я могу вызвать скорую помощь, если… Акааши, что мне… делать?       Вот и первая сильная эмоция: страх. И Акааши недовольно мнётся. Не эту эмоцию он хотел в первую очередь вызвать в растерянно наблюдающего андроида. Но уже ничего не поделаешь. Кейджи выкашливает последние остатки дыма, машет рукой, что всё в порядке, и направляет Бокуто к кровати. В первую очередь нужно посмотреть состояние робота, а с собой он сам позже разберётся.       Бокуто ложится и закрывает глаза, словно надеясь по-настоящему уснуть. Словно он знает, что такое настоящий сон…

***

      Утренняя прохлада серого мегаполиса скользила по его комнате вонючим клубком свободы и железа. Он редко вдыхал её, морщась, но не решаясь закрыть небольшую форточку — холод был ему ближе и приятнее. А горячее в прямом смысле тело андроида, в программе которого он сейчас и колупался, истощало уж слишком много тепла, и запах пота был не менее противным.       — Акааши, а как зовут ту девочку на рабочем столе?       Заговорила его главная проблема спустя минуту и сорок пять секунд молчания, тем самым нарушив обещание не мешать. Фуку, которая и вовсе была искусственным интеллектом, трудилась вместе с ним, выполняя его команды по взлому некоторых закодированных участков, но синхронно с ним выдохнула собственное имя. Почему-то Котаро уж слишком ею интересовался, испепеляя её маленькую фигурку странным взглядом. И Акааши это совершенно не нравилось       Хотя бы потому, что чем больше Бокуто изучал окружающую среду или выпытывал новые факты про самого техника или его жизнедеятельность, тем сложнее становилось пробраться в его памяти. Новые строки кода закрывали другие, более важные для него, и Кейджи не сдерживал себя от нецензурных выражений.       За это он, конечно же, получал осуждающий цифровой взгляд ассистента и ещё больше вопросов от андроида.       — Тебе стоит отдохнуть, — кивнул Котаро и демонстративно крепко сжал тёплые пальцы в своём кулаке, выдавливая из Акааши сдержанный вскрик. Мужчина сидел на холодном полу, опираясь спиной на собственную кровать, на которой расположился Бокуто, подтащив к своему «рабочему месту» тяжёлый блок компьютера с монитором, расположив на коленках клавиатуру, пока собственная рука в нейлоновой считывающей перчатке, сжимала руку андроида. Именно так и выглядели их попытки прочесать память робота в домашних условиях.       Фуку неожиданно согласно закивала и, имея явно больше власти, чем требующий взгляд Бокуто, неожиданно отключила связь перчатки с компьютером. Вот так она чётко поставила точку в их поисках.       Они ничего не нашли…       Акааши перестал сопротивляться, откинул голову на мягкий матрас и устало вздохнул. Мозг продолжал ульем пчёл гудеть в его черепе, отдавая тягучую боль в виски. Итого он просидел без движения около трёх часов. И эти сто восемьдесят минут не принесли хоть какого-то результата.

Память Бокуто была действительно начисто стёртая.

      Куроо не соврал. Ему и не было смысла врать, скептично хмыкает голос в голове, но Акааши игнорирует любые свои мысли. Сейчас он сосредоточен на собственной потребности — сон. И ему даже не приходится просить: Бокуто, перестав ощущать «ха-ха, щекотно» в районе головы, поднимается и выравнивается в полный рост. Он всё ещё в медицинской накидке, но Кейджи уже может заметить эти фантасмагорические пропорции в широкой линии плеча и крепких ногах. Найти ему подходящую одежду в гардеробе Акааши будет затруднительно.       Все суставы по очереди щёлкают в спине, когда он растягивается на кровати и закрывает глаза. Бокуто наблюдает за этим, не зная, куда теперь себя деть; Кейджи уже готов задремать и напоследок вздыхает, расслабляя каждую ниточку мышц. Теперь его точно ничто не потревожит.       Котаро повторяет выученное за сегодня шипящее «блять», когда въезжает головой в невысокий проход на кухню. Шаркает там голыми ступнями по кругу, быстро анализируя содержимое в холодильнике, и возвращается в единственную комнату. Акааши спит, а он нет. Заняться ему абсолютно нечем, кроме стояния в уголке до тех пор, пока Акааши не проснётся. Спят люди около восьми часов, а особо усталые и все двенадцать. Насколько сильно устал Акааши?       Именно этим вопросом он и задаётся, встав широкой тенью над телом механика, впиваясь пытливым взглядом в мерно поднимающуюся грудь и закрытые глаза. Но он точно не спит, подтверждает сам себе Бокуто, сумев кое-как проанализировать состояние своего спасителя. Программная часть его внутренностей значительно повреждена, и она совершенно отказывает принимать кое-как пришитые в неотложке новые части тела, вызывая невообразимый дискомфорт роботу. Так что даже простоять долго он не сможет. Может…       — Ложись.       — Что?       — Около меня ложись. — Точно ведь не спит! Голубые глаза тускло глядят из-под полуопущенных ресниц, и фигура Акааши демонстративно отодвигается на край, освобождая немного места. Андроид аккуратно ложится, кое-как умещаясь и со всех сил пытаясь не выталкивать с узкого матраса Кейджи, но всё равно широко улыбается, ощущая прямо над собой мерное человеческое дыхание.       Перед тем, как уснуть, Акааши молит в мыслях, чтобы его не выгнали из собственной кровати. Перед тем, как уснуть, Бокуто строит фантастические сюжеты его «человеческой» жизни в другой вселенной.       И называет это «сном».

***

      Пусто. Уже целую неделю он это повторяет как мантру перед сном. Семь дней подряд, прерываясь на шестичасовой сон и редкие одиночные походы в магазин, он сухими глазами высматривал каждую строчку, каждую видеозапись, которую смогла преобразовать Фуку, и каждый раз всё сильнее разочаровывался. Найти старые воспоминания Бокуто про ту ночь невозможно.       Втайне просматривая новые кадры памяти, Акааши всё сильнее интересовался сегодняшним андроидом. Его забавному поведению, яркой реакции даже на самые мелкие события. К вырисовывающимся привычкам по очереди уверенно нажимать пальцами на ладонь Акааши, смотря, как под подушечкой мягко прогибается кожа, или за движением костяшек, когда программист с особым недовольством тарабанит по клавиатуре. Это помогало Акааши хоть немного подумать про завтрашний день, про кого-то, кроме себя…       Например, про рвущегося на улицу Бокуто. Он смог выпросить сегодня вечером небольшую прогулку к круглосуточному магазину. Кейджи не думал, что потом сотню раз об этом пожалеет.       Но когда пришёл час «икс», Акааши захотел выкинуть это обещание из своей головы. Это было реально худшей идеей. Андроидом и без этого было тяжело управлять, он в свободное от «работы» время никогда не сидел на месте. Наворачивал круги, эллипсы, квадраты и треугольники по комнате, ходил на кухню и обратно, садился около Акааши и просто молча смотрел, что он делает, иногда заглядывал в единственный шкаф с одеждой, разговаривал с Фуку или вовсе неподвижно стоял в ванной.       Смотрел в небольшом зеркале на своё отражение, на свои отросшие двухцветные волосы, на свои самые яркие черты лица: нос с маленькой горбинкой, квадратную, слегка неаккуратную, челюсть и густые брови. Акааши сравнивал его с совой, по-умному уточняя «большая рогатая сова». Бокуто нравилось улыбаться, когда сбоку становился человек, живой и меняющийся хоть как-то из дня в день, и он мог долго-долго высматривать все отличия: темнеющие круги от недосыпа, почти серая кожа от недостатка солнца, грязные волосы просто потому, что Кейджи не мог оторваться от своей работы и позаботиться о себе.       Так что Котаро неожиданно стал настоящей нянькой. Учился подключаться к Интернету, смотреть рецепты или любые полезные советы по дому, как поддерживать чистоту на кухне, как правильно держать сковороду при подбрасывании оладьев. Получалось скудно, андроид часто сокрушался на себя, садясь комком в углу.       Пока Акааши не вставал со своего места и не успокаивал его. Пока Акааши не помогал ему правильно начистить картофель, чтобы не порезаться. Пока Акааши не скромно поднимал уголки губ на его успехи.       Но грозным охранником он его представить не мог. Проснувшись и толком не соображая, что происходит, он услышал из прохожей странный шум. Поднялся, поправил на всякий случай одежду и вышел, встречая эту картину. Кенма на голову ниже робота, едва слышимо вздыхал, прижимая к груди бумажный пакет, пока Бокуто зло прожигал его жёлтыми глазищами. Возможно, это было грозно, и Кенма даже опасливо отступил, увидев, как резко загородили Акааши, но совершенно бесполезно.       — Что это за порода охранных собак такая? Ты же знаешь, что у меня аллергия на собачью шерсть, — в подтверждение своим словам, Козуме наигранно чихнул; Кейджи сдерживает смешок и подходит к ним, мягко сжав плечо андроида. Андроид, безусловно, мнётся и что-то пытается вставить, но требовательный взгляд поставил точку. Блондин, фыркая на отошедшего Бокуто, шаркает в комнату, бормоча себе под нос. — Я отказываюсь от своих слов: мне не нравится Бокуто. Он похож на голодного Куроо, а Куроо мне не нравится ещё больше, чем собаки. А ты помнишь, что у меня аллергия на собак. А ещё Куроо съел все мои остатки еды, так что с тебя недельный запас.       — Бокуто, это Кенма. Я про него рассказывал. Он — наш друг и обижать его не нужно, — игнорируя всё сказанное соседом, Акааши подталкивает андроида обратно в комнату, в которой уже по-хозяйски бродит Козуме. Неподписанный пакет оказывается на кровати, и брюнет немедленно подходит к нему, выуживая оттуда подобранную одежду. Безразмерные толстовки разных цветов и фасонов с глубокими капюшонами, несколько одинаковых пар джинсов и тёмные кеды. Этого должно хватить на несколько месяцев… — Спасибо, Кенма. Сколько с?..       — Я пользовался твоей кредиткой, так что ничего.       — Откуда у тебя данные моей карты? — Конечно, это довольно глупый вопрос к человеку, который пару дней назад взломал камеры и систему охраны региональной больницы в Токио — столице программирования и будущего. Но Акааши тоже не промах и в свободное время пытался нагнать мастерство взлома до уровня Козуме, что сейчас довольно улыбается, выуживая из кармана его банковскую карту. — Ты просто украл у меня карту из бумажника?       — То, что ты до сих пор приверженец пластиковых карт и надеешься, что эта «редкость» во второй половине двадцать первого века тебя спасёт, на самом деле, открывает твою защиту только сильнее. Тебе повезло, что это был я, а не наш чахлый паровоз с дырой вместо желудка. — Всем своим довольным видом он смахивал на того довольного кота Чешира из сказок. Одним чётким движением пластмасса отправляется в полёт с предсказуемой траекторией — лоб Акааши. Правда, долететь в конечную цель ей не получится. Котаро оказывается быстрее, прямо перед носом мужчины зажимая между пальцев разноцветную карту, и хмурит кустистые брови. — Проверка реакции, железка. Акааши, серьёзно, убери его или он меня заклюёт сейчас.       — Вполне заслужено, — бурчит Бокуто и аккуратно передаёт свой «улов» Акааши, на что тот ухмыляется; недовольство Котаро по отношению к живому существу он ещё не видел и, хочет признать, оно выглядит довольно весомо. Акааши склоняет голову на бок, садясь на край кровати, и заинтересованно впивается глазами в робота. Он прожил с ним больше недели без общения с другими людьми, так что его действия и даже малейшая реакция на Козуме вызывают величайший интерес. — А Куроо тоже сегодня придёт?       Бокуто был несколько враждебным. Его вопрос проигнорировали, отправив в ванную переодеваться наконец-то из старой потасканной одежды Акааши во что-то нормальное. Кенма вызывал у него только ответные попытки проигнорировать его присутствие или вовсе недовольно сморщенный нос на любую колкую фразу программиста. Даже если она была не обращена к нему — Акааши защищать он хотел не меньше себя. При этом у него не хватало слов ответить на очередную язвительность блондина. Он ещё не научился вербально парировать и каждый раз бросал требовательный взгляд на Акааши, надеясь, что на этот раз его запрос о помощи примут во внимание.       Но брюнет продолжал молчать, холодным взглядом наблюдая за их дальнейшими взаимодействиями. Андроид был для него подопытной мышью, которая ни за что не сбежит из его цепкой лапы. Кенма же просто удачно попался под руку и по его виду понятно, что ему самому не хочется столько испускать токсичности на не защищающуюся программу. Акааши давил взглядом, без слов давая команды, что говорить дальше. Он не хотел лично попробовать ранить искусственные чувства робота, но через другого человека лишь сильнее разгорался.       Так он тестировал андроидов в клубе. Жестокими разговорами прощупывал почву в их свежих программах, вспахивал землю резкими сменами «пряника и кнута» и сажал им под кожу иммунитет к оскорблениям. На это уходило время, иногда даже достаточно много, чтобы закалить или отбраковать робота. Нередко получалось окончательно сломать андроида лишь за несколько фраз, и Саеко отправляла апатичное тело обратно, позволяя консультанту расписать все возникшие проблемы. Именно за это компании и дарили Танаке лучшие эксклюзивные модели. Но за это Акааши приходил лишь ночью, когда большинство роботов были распределены по клиентам и с ним контактировали лишь самые стойкие.       — Твой папочка запретил тебе контактировать с Куроо, — Кенма ядовито насмехается, когда спустя время пустых диалогов Бокуто повторяет свой вопрос и наконец получает на него ответ. Жёлтые глаза темнеют, крылья носа раздуваются и Акааши видит нужную эмоцию, скрывая довольную улыбку. «Стоп», — и лишь за его голосом всё это прекращается; Бокуто останавливается, всё ещё держа руки крепко сжатые в кулаки, и доверчиво оборачивается на своего спасителя. Блондин благодарно выдыхает и расслабляется, поднимаясь с места: — Что же, тогда я удалюсь. Удачного похода, железка.       Акааши эта вольность поиграться Кенмой влетит в копеечку. Зато теперь он уверен, что Бокуто готов к большему…

***

      Но он показывал себя с лучшей стороны. Плещущая через край энергия маленького ребёнка поутихла, стоило лишь ему почувствовать дуновение вечернего ветра, а на смену пришёл дикий интерес ко всему происходящему вокруг. Мужчина аккуратно улыбнулся, видя, как голубые вспышки быстро мелькали в глазах, а механический рот не закрывался от восторга, испуская различные звуки радости. Что-то затягивающее в этом образе большого ребёнка есть.       Изначально, когда до Акааши дошло, что его новый спутник — гиперактивный, интересующийся всем подряд робот, который будет всеми силами пытаться выиграть право свободы, не выслушивая бесконечный поток правил, они должны были идти в самый ближайший магазин. Но Бокуто заслужил сегодняшней идеально агрессивной реакцией на Козуме возможность пройтись немного дальше двадцати метров в супер быстром темпе.       Хотя с этим также возникло парочку проблем. Андроид наотрез отказывался не поднимать голову и вечно хотел скинуть с головы тёмный глубокий капюшон, что скрывал его лицо и лишал возможности глянуть на мелькающие неоновые огоньки или проезжающие мимо машины. Кейджи недовольно шикал на него и, не выдержав, когда Котаро особо громко среагировал на проезжающую полицейскую машину, надел ему на голову свою кепку. Так хотя бы он скроет необычный цвет волос, по которому его смогут опознать.       «Твой папочка запретил тебе…»       Возможно, Акааши действительно чувствовал себя как усталый от заботы за своим дитё папаша, но Кенма эту фразу точно выпалил не с этим подтекстом. От него ведь не скрыли факта, что Бокуто — секс-андроид, возымевший ещё больший интерес в клубе среди клиентов после своей поломки. Но мужчина точно держал андроида на коротком поводке и даже на первой прогулке, часто хватался за мускулистое предплечье, рывком подтягивая к себе поближе, а проходя мимо людей, не разрешал даже глазком глянуть им в лица. Про возвращение на «работу» и не думалось. Им не нужны лишние проблемы, и, как только всё уляжется, робот будет делать всё что угодно, пусть и вдали от Кейджи.       Потому что сразу после полной починки и выяснения причины его реакции, Акааши намерен немедленно отдать андроида настоящей владелице — Танаке Саеко.       — Не смотри долго на людей, не снимай капюшон и держись около меня, — стоя перед входом в небольшой магазинчик, Акааши строго нахмурился, пригрозив пальцем, и повторил несколько раз правила поведения для Бокуто; тот активно закивал, от нетерпения переминаясь с ноги на ногу, и клятвенно заверял, что абсолютно всё понял. Акааши ему, конечно же, не поверил. — Мы зайдём купить только нужные вещи и сразу возвращаемся домой, усёк? Никаких сладостей, Бокуто…       Безусловно, больше всего внимания привлёк отдел со сладостями. Пока Кейджи быстро проходил мимо невысоких стеллажей, закидывая в корзину вещи первой необходимости и некоторые продукты, робот завис около переливающихся мармеладок в сладком до скрипа в зубах сиропе. Да, он держался в зоне видимости, голубые глаза могли в любой момент оторваться от полок и мигом найти широкоплечую фигуру, но оборачивающиеся на Бокуто покупатели напрягли техника сильнее. Не к добру этот интерес…       Акааши мигом оказался около него, подхватывая под локоть и уверенно потянув в сторону. Но Бокуто не сдвинулся. Протестующе мыкнул и ответно дёрнул к себе Акааши, ткнув пальцем в сторону сладостей. Золотистая радужка засияла особенно ярко и светлые брови настойчиво сошлись к переносице: андроид в этот раз не уступит и получит то, что хочет. Что им сделает один лишний пакетик с карамельками? Акааши бросил быстрый взгляд на свои наручные часы.       — Хорошо, — вздохнул он, указывая рукой на «сладкие» полки, и сам потянулся за последним неприметным бумажным пакетом с мармеладными мишками; время показывало, что у них есть ещё около получаса для прогулки, поэтому они вольны потратить парочку минут около раздела с конфетками.       На удивление, Бокуто шагнул в сторону и сгрёб себе в ладонь несколько протеиновых батончиков. На каждом из них была безвкусно ярко выведена надпись «ENERGY», и Акааши догадался, что именно это и привлекло внимание. Андроид был как сорока, хватая лишь то, что сразу бросалось в глаза и ранило дизайнерский глаз. Но выглядел довольнее мартовского кота, прижимая их к своей груди, и с радостным видом обернулся к Акааши.       — Похоже, в прошлой жизни ты был спортсменом…       — В прошлой жизни? — Акааши быстро отмахивается и следует на кассу, выгружая всё на прилавок, свободной рукой ища в глубоких карманах свой кошелёк. Бокуто также складывает всё в аккуратную кучку около его, и он замечает это: все взятые батончики были одного вкуса — черничного. Он поднимает на андроида вопросительный взгляд, и тот выпаливает: — Ты любишь черничный вкус.       — Ты взял эти батончики мне? — Андроид активно закивал, чуть ли не скинув с головы кепку. Надо же, какой неожиданный приступ заботы и внимательности. Кейджи не удержался и позволил рвущейся улыбке растянуть уголки его губ в благодарности. Бокуто в ответ улыбнулся и, подхватив упакованные продукты, ступил к выходу. Ладно, возможно, идея разрешать ему самостоятельно принимать некоторые решения не такая уж и плохая. — Не хочешь ещё немного прогуляться?       Спрашивать дважды не пришлось. Котаро сиял в лице довольной улыбкой и широкими шагами следовал за Акааши. Пусть он и не понимал, куда его ведут, но даже само присутствие Акааши с едва различимой улыбкой заставляло его послушной собачкой идти следом. Он доверял ему, наверное, ещё с самой первой встречи и безоговорочно позволял вертеть им, как хочется. Потому что по-другому он не знает и не представляет, как может быть иначе.

Лишь рядом с Акааши шагать вдоль лезвия жизни.

      Они остановились на набережной. Стоя на самом краю берега, смотрели в воду, зрачками ловили свечения огоньков. Оба понимали, что сделав один шаг вперёд, — просто пойдут на дно. К тому яркому отражению мегаполиса, манящее своим перевёрнутым изображением. Там был другой мир, неизведанный никем. Станут ли они другими, если решатся вместе шагнуть к тому Токио? Станет ли им легче понять этот мир, если будут знать скрывающиеся за водной гладью просторы?       Акааши махнул головой, тяжело выдыхая. Глупые мысли. Подняв голову от своего отражения, смотрит на Бокуто. Он продолжает заглядывать в воду, прожигая взглядом собственное отражение, совсем другое, чем он встречал в ванной всегда, и смотрит на отражение человека. А он наоборот никак не поменялся. Всё те же угольно-чёрные кудри в вечном беспорядке, движимые лёгким ветром. Всё та же грудная клетка с крепкими плечами, что вздымалась под плотной тканью свитера. Всё то же усталое выражение лица.       — Расскажи мне про смерть, — выпаливает мужчина, не отрывая взгляда от робота; Бокуто вздрагивает от неожиданности и растеряно блеет. Однако даже непонимающее выражение не спасает его — Акааши молча смотрит, терпеливо дожидаясь ответа на свой вопрос.       — Я… не уверен, что я понимаю, о… чём ты, Акааши, — от нервов у Котаро немного подрагивает голос, и эмоции на его лице меняются быстро и едва различимо. Это очередная проверка, успокаивает Кейджи свои мысли, едва перекричав своё поднявшееся беспокойство. Однако программа Бокуто ещё не стабильна при сильном нервном воздействии, и лишнее сказанное может пошатнуть его не в ту сторону. — Ну, я ничего такого не чувствовал, сказать честно. Это не было больно. Мне ведь просто стёрли память…       — Просто для людей смерть — неизведанное дно. Вот как в этой реке. Мы видим в ней жизнь, её обратную сторону, но которая также меняется вместе с жизнью. Всего доля секунды, миллиметры… Такая тонкая грань отделяет нас от смерти… Иногда хочется сделать шаг и посмотреть, что там…       И Акааши очень хочется сделать шаг. Стать первым, кто нырнёт с головой. Над кем захлопнется челюсть воды, но он не захлебнётся. Сможет спокойно осмотреться и, даже стоя на одном месте, понять для себя многое. Найти смысл жизни. Найти цель, к которой он будет рвать и метать. Помочь и другим забраться на дно жизни, повидаться с любимыми или наконец-то осознать всю суть своего существования. Он хочет быть первым проводником сюда.       Но сейчас он стоит на набережной Токио, закутавшись в тёплый свитер, пока его правое плечо сжимает искусственная рука. Вокруг темнеют сумерки, но искусственные светила зажигаются и заменяют Солнце. Где-то за спиной галдят дети, шумят своими кроссовками ночные бегуны, визжат сирены скорой помощи. Ему нужно обернуться и вернуться в реальность. Вырвать свой глупый разум из мыслей и идти домой.

Время вышло. Нужно возвращаться в клетку.

***

      Беда не приходит одна. Так говорили известные люди, актёры в фильмах и персонажи в книгах. Так и считает Акааши, захлопывая свою книгу и уставившись на Бокуто в проходе кухни. Переводит терпеливый взгляд на календарь и часы над ним: они не успели заметить, как уже целый месяц делят пространство небольшой квартиры на двоих. Беда приходит с тортом в руках и клыкастой улыбкой на лице.       — Какой-то праздник? — Три недели спустя после первой прогулки Котаро ему разрешили в одиночку спускаться на улицу. Территория «свободы» ограничивалась видимым из окна магазином, дабы Акааши мог без проблем проследить за его передвижением или, в случае чего, успеть скрыться от «полицейского» хвоста. Конечно же, он выдавал наличку и, если не называл точного списка покупок, разрешал покупать андроиду то, что он посчитает нужным себе.       — Я уже тридцать дней нахожусь с тобой в квартире! — Праздновать они это не будут, считает Кейджи, но не озвучивает, принимая из рук Бокуто небольшой черничный торт. Открывает крышку и удивлённо вскидывает бровями: торт домашний, ещё тёплый, словно только из духовки. А на верхушке криво выведена единица и маленькое синее сердечко; Акааши делает вид, что не замечает, как Бокуто быстро вытирает свои синие пальцы об штанину. Робот подходит ближе, аккуратно ткнув мужчину в бок, и по надоедливой привычке канючит: — Ну, Ака-аши! Хотя бы по кусочку съедим за нашу!..       В дверь звонят. Тонкая трель колокольчика над дверью разрывается звоном от аккуратных настойчивых нажатий, и это настораживает больше всего. Никто из знакомых им никогда не звонил в двери, просто нагло открывая двери запасными ключами и проходя в квартиру. Почту оставляли им под дверью, а соседей, кроме Кенмы за стенкой, они в жизни никогда не видели. Они переглядываются и аккуратно бесшумно двигаются к дверям. Акааши заглядывает в глазок и видит в ней высокую худощавую фигуру.       — Здравствуйте, я из медицинского центра роботов-андроидов — фигура неловко улыбается и наклоняется к глазку, демонстрируя своё улыбающееся лицо. Говорит фигура чётко, с лёгкой смешинкой, потирая светлый затылок рукой, и демонстрирует какой-то значок с фотографией лица фигуры на нём: — Куроо попросил меня занести некоторые коробки для вас. Говорит, какие-то детали для Бок…       Крепкая хватка затаскивает «знакомого» Куроо в квартиру, не давая ему шанса на побег. Вместе с ним быстро запинываются ногой два тяжёлых ящика, об которые робот чуть не запнулся. Акааши грубо толкает блондина к стене, всё ещё сжимая его ворот формы. И она не медицинская, чёрт возьми… Он это не осознаёт, пока ему в затылок не упирается холодное дуло пистолета.       Беда не приходит одна. Беда приходит с чёртовым пистолетом и полицейским значком с позолоченным «Детектив Тсукишима Кей».       — Смотри, какой резвый, ну-ну, — дуло больно впивается, и Кейджи приходится отойти, если он не хочет, чтобы ему сейчас проломили череп. Акааши тихо командует Бокуто не делать лишних движений, подняв руки, и отходит назад в комнату, не оборачиваясь спиной к незнакомцу. — Хорошие мальчики. Дайте пройти, а то как неродной в дверях стою, я вам всё поясню.       — Ты это говоришь, держа нас на мушке. Как мы можем быть уверены, что ты сейчас не снесёшь нам мозги? — рычит мужчина, не спуская злого взгляда с детектива, который вальяжно проходит в комнату, садясь на кровать; Тсукишима хохочет, но согласно кивает, опуская оружие и расслабленно закидывая ногу на ногу. — Назови имя и как ты нас нашёл.       — Детектив Тсукишима Кей, центральное полицейское отделение Токио, к вашим услугам. Я уже назвал его имя — Куроо Тетсуро привёл меня к вам. А снесение мозгов как раз следующее в списке после небольшой воспитательной беседы с вами, Акааши Кейджи и WR790.       Первые мысли пронеслись молнией в его голове. Все они, как один, озлобленно скандировали одно имя. Перекрикивал их лишь холодный рассудок, задающийся вопросами, даже зная, что ответ на них он не получит. Куроо действительно их сдал? Чисто из злобы за тот случай решил донести на них прямо в полицию? Может, это просто недоразумение? Насколько продвинута сейчас полиция, дабы за один месяц нарыть достаточно информации на простого «технического консультанта»?       Акааши терпеливо вздыхает и плавно опускает руки, не встречая неодобрения со стороны детектива. Бокуто напуган, он спиной чувствует, как им потряхивает, и едва ли сдерживает вскрика, когда механическая рука хватается за его ладонь, крепко-крепко сжимая в своих тисках. Ещё одна глупая привычка, и это не уходит от пытливого взгляда Тсукишимы.       Акааши мягко сжимает в ответ. Он тут, совсем рядом с ним. Бокуто крепче прижимается к его спине и неуверенно глядит из-за его плеча. И они как можно быстрее выпроводят этого наглеца из их обители.       — Давайте не будем друг друга задерживать и сразу проясним ситуацию. Говорить буду я, а вас добросовестно попрошу помолчать, — детектив перекладывает из рук в руки пистолет, но деловито садится ровно, прикрывая глаза. Это их шанс напасть или сбежать. Детектив не успеет и глянуть, как они окажутся на лестничной площадке, а после и вовсе скроются между небоскрёбами в вечерней тьме. Словно услышав эти мысли, блондин щёлкает пистолетом и вновь целится на них:       — Пока СМИ не узнало про это дело, у нас есть шанс относительно мирно разрешить эту ситуацию. Конечно же, полиция намерена поскорее замять всю эту чушь с «кражами». Иметь дело с Танаками — последнее, что они хотят. Но лишь Саеко может решить — кража это или нет. Если она согласится передать права владения тебе, то это дело закрывается и тебе оплачивают моральный ущерб за то, что я сейчас желаю прострелить тебе голову. Если отказывается, то добро пожаловать в федеральный розыск, а железку изымают на утиль.       — Какой же вы, детектив, говорливый… — шипит сзади Котаро, и Кейджи предостерегающе сжимает охладевшие пальцы и косится на робота; обижать человека с пушкой — не самая прекрасная идея для их затруднительного положения быть мишенями. Тсукишима лишь насмешливо ухмыляется, сжав покрепче в тонких кистях пистолет.       — Ну, я ведь заурядный антагонист вашей влюблённой комедии.       — Что за чушь ты несёшь?       — А кто же вы тогда? Кто вы друг другу, Акааши? — Тсукишима наигранно ахает, взглядом прожигая в рыкнувшем Кейджи дыру, и заинтересованно склоняет голову; разговорить детектива проще простого, он с радостью готов парировать и заваливать их ответными вопросами. Он этому точно учился в академии, возможно, за его плечами годы практики ведения допроса подозреваемых. Но от следующих слов у Акааши стынет кровь. Дуло пистолета плавно наводится на выглядывающего Бокуто. — Если никто, как подобные тебе любят отвечать, то чего тебе стоит отойти и дать мне размазать его железный мозжечок по твоей стене? Я оплачу тебе чистку, не волнуйся…       — Тебе не выгодно меня убивать… Акааши — мой лучший друг, и я не дам тебе ранить его, — слова Бокуто звучат по-детски глупо, и сам мужчина сдерживает в себе бессильный вздох. Он надеется, что детектив примет это за ответ, но тот продолжает крепко сжимать пистолет, обращаясь к Бокуто, и садистским наслаждением наблюдает за округляющимся механическим лицом:       — Не хочу тебя огорчать, но в нашем мире андроиды — не более чем вещь. Опережая ваши болтливые рты, соглашусь, что существует орган защиты их прав, но он настолько несущественен, что его и даже в суде не воспринимают всерьёз. Даже спустя столько лет их жизни приравниваются к глупой фигурке на панели машины, что глупо кивает при любом лишнем движении. Так и ты для Акааши… маленькая тупая «собачка». Не думаю, что тебе стоит ждать взаимности тут, — последние слова он болезненно сладко тянет и нагло сверкает улыбкой, заметив дрогнувшего Кейджи. — Ты — собственность Танаки Саеко, и лишь ей решать, писать ли заявление о краже или нет.       Акааши ощущал, как в затылок горячо настойчиво впивалась пара золотистых глаз, подталкивая действовать. Акааши должен ответить, а не молчать и даже бровью не повести на такие глупые провокации со стороны Тсукишимы. Но всё внутри быстро-быстро металось. В голову не лезли никакие отговорки или колкие фразочки, которыми он мог бы затыкать проныру. Сводилось всё к одному.

А не соврёт ли он, если подтвердит взаимность их чувств? Действительно ли Акааши считает слишком умную программку своим другом?

      Ответа никто не услышал. Акааши не захотел слушать свой внутренний голос, который чётко дал ответ на тревожащий вопрос. Это всё ложь и самовнушение. Жалость к человекоподобному существу, ничего большего. Акааши сдаётся и прикрывает глаза, свесив голову; Бокуто сзади цепенеет и выпускает руку. Перед ним он позже объяснится.       Беда не уходит бесследно. Прожигает глазами через стёкла очков в них зияющие болезненные дыры и диктует свои условия. У них нет выбора. Дополнительная пара ключей от их квартиры зажимается между пальцев блондина, он ставит крайний срок и уходит. Уклоняться бессмысленно. До конца следующей недели им нужно поговорить с Танакой, если они не хотят «плохую концовку вашей сопливой драмы».       Смотреть в глаза андроида не хотелось ещё больше. Акааши нервно осел, тяжело прислонившись к стенке, как только андроид захлопнул двери. И стоял прямо над ним. Молчал, не двигаясь. Словно неживой. Словно «глупая фигурка на панели машины». Бокуто для него… маленькая глупая «собачка»? В лёгкие впились когтистые лапы боли, будто проткнув его насквозь. Он даже вздоха около него не может сделать, чёрт побери. Сдулся, как воздушный шарик, и сидит в уголке, не поднимая головы.

Позор! Позор! Позор!

Нихуя он не фигурка или собачка.

      — Бокуто…       — Почему ты промолчал? — его голос был словно из тяжёлой стали, болезненно проехался по человеческим ушам и громкой луной отражался в мыслях; Акааши глянул исподлобья, но на лице Котаро не отразился румянец за то, что он нагло перебил его. Бокуто был вполне серьёзен, золотистая радужка глаз сверкала эмоциями, что ярко отражались на его лице. Теперь злоба, которую он не смог выплеснуть на Кенму, железным бумерангом влетит в лицо Акааши.       — Пожалуйста, дай мне время…. Мне нужно побыть одному. — Мужчина не сомневался, что сейчас со стороны казался побитой собакой, скуля под метающим молнии взглядом андроида. Но это действительно то, что ему сейчас нужно. Прожив почти всю жизнь в одиночестве, он уже сам понимал, что месяц с совершенно другим существом вместе — величайшее достижение. И он очень скучал по тем временам, когда каждый вечер был его собственным. Когда он мог самостоятельно распоряжаться своими делами, и никто не лезет ему под руку.       Бокуто хотел возразить, продолжать нагло давить на Акааши, пока не выбьет из него ответ на свой вопрос. Но он развернулся и рванул на выход. Хочет одиночества? Пусть не подавится им только. Ему не жалко уйти по своим «делам» и, к примеру, не возвращаться.

***

      Время отсутствия — шестьдесят две минуты. Андроид отсутствовал в квартире чуть более часа, даже не закрыв за собой дверь. Акааши спустя пять минут пришлось вставать и захлопывать её самостоятельно. Потому что и без этого отопление не грело их, а холодный воздух с улицы неприятно лизнул тело под тканью толстовки. Совсем не потому, что он решался идти вслед за Бокуто.       Спустя шестьдесят три минуты с ухода, Акааши стоял около своего окна, забравшись на подоконник, и жадно прикипел взглядом к улице. Токио с наступлением ночи вновь обратился в неоновые столпы, окрашивающие всё вокруг в радужные переливы. Внизу ходили большие группы людей, не меньше, чем днём, громко что-то обсуждая или вовсе быстро рассекая улицы на своих двух. Каждый был чем-то занят, сливался с яркой толпой молодёжи, и даже заметить выделяющегося среди них робота было бы тяжело.       Но он продолжал высматривать, пока глаза болезненно не заболели, и ему пришлось надеть очки. Тяжело вздохнув, он упал на своё кресло, провернувшись на нём. Всё возвращалось назад… Бокуто нужно искать снова. Нужно возвращать его к Акааши, если никто из причастных не хочет проблем. Кейджи потянулся к своему телефону, оставленному на столе, и одним движением открыл карту.       Куда может пойти расстроенный андроид? Особенно, если его зовут Бокуто Котаро. Он мигом вычеркнул из списка все отели, мотели и клубы. Бокуто пришлось неделю привыкать, чтобы без глюков в речи говорить с продавцом в мини-маркете неподалёку, так что вариант с особо общественным местом сразу отлетает. Далеко уйти он также не сможет, потому что, несмотря на затаившуюся обиду, Акааши почему-то верил в верную сущность андроидов, которая им не позволяла далеко отдаляться от человека.

Сверху высветилось имя «Куроо». Он писал ему сообщение, но Акааши не желал его даже читать. Молча смахнул уведомление влево.

      Оставались лишь парки и спортивные площадки в районе пяти километров. Накинув сверху тяжёлую джинсовку, Акааши выбежал из квартиры. На улице ему хватило и двух секунд, дабы сориентироваться и рвануть в нужную сторону. Если Бокуто действительно там, где он предполагает, то он точно позволит ему сперва разрешить эту проблему.       Когда малиновая неоновая надпись ярко осветила его лицо, Акааши истощённо дышал, скидывая с головы капюшон, а боль в ногах гулом отдавались по всему телу. Стоять тут без рабочей формы и тяжёлой сумки на плече было немного странно, но он решительно шагнул вперёд. Потому что это вопрос буквально жизни и смерти. И ответ на него он намерен получить сейчас.       Офис Саеко всегда находился на одном месте — одна из самых дальних комнат, где находился «отсек» со смешанным набором андроидов. Саеко было совершенно наплевать, кто её окружает, главное, это красивая мордашка, которой она сможет насладиться во время «работы». Даже офисом это не назовёшь: блондинка лежала на большом-большом диване, пригубливая трубку кальяна к губам и пьяно хохоча над какой-то шуткой. А вокруг крутились разнообразные андроиды, абсолютно голые и откровенные в своих действиях. Среди них даже был нередко замечен Хината, но тот лишь довольно мурлыкал у женщины на груди, пока она теребила рыжие прядки.       Иногда среди её гостей и замечались настоящие люди, зачастую это постоянные клиенты, которым посчастливилось приблизиться к богатству главных тусовщиков Японии. Но сегодня вечером она лежала абсолютно одна, совершенно спокойно перебирая какие-то бумажки. Она словно ждала его и не посмела поднять головы, когда брюнет громко влетел к ней в комнату.       — Ты знаешь, зачем я здесь, — Акааши крепко сжал пальцы в карманах куртки; Танака кивнула ему присесть около себя, но он только сильнее нахмурился. Таинственное молчание с её стороны казалось чем-то немыслимым и чересчур подозрительным.       — Знаю, — женщина кивает, отрывая взгляд от документов, и приветственно ему улыбается, — и как раз ждала, чтобы с тобой это обсудить. Как швейцарские часы прямо вовремя приходишь ко мне. Ну… — улыбка растягивается в недовольный оскал и низким голосом она произносит: — как минимум, месяц тому назад. Пока неожиданно не пропал, а вместе с тобой и все записи о моём андроиде. WR790, кодовое имя Бокуто Котаро, если это немного освежит тебе память.       — Пожалуйста, позволь мне объяс…       — Знаешь, даже не вижу смысла обсуждать. Мой ответ… — из всей стопки бумаг, она вытягивает одну и, пробежавшись по ней взглядом, угукает себе под нос. Мужчина сразу понимает, что именно достала Саеко. Право собственности на Бокуто. Красивый лакированный листочек, что сейчас отделяет Акааши от тюрьмы, неприятно скрипит под её пальцами. — Отрицательный.       Неужели он вправду надеялся, что Саеко так просто отпустит новенького эксклюзивного и до жопы дорогого робота? Ей всё равно, что Бокуто слегка теперь помятый и побитый жизнью. У неё есть «лучший механик во всём Токио» под рукой, что всегда придёт на её зов помощи. И он никак не сможет от неё теперь скрыться. Этим она и кичиться, возвращая бумажку в стопку и откидываясь на спинку дивана. Акааши опускает голову и негромко произносит:       — Каковы условия его свободы? Я готов сделать всё… ради него.       — Какие пафосные речи, Акааши. Я не удивлена, — она поднимается и расправляется в плечах, меховая накидка на её плечах волнами ложиться у её ног, и она её демонстративно переступает, босыми ступнями приближаясь к Акааши. Он никогда не считал её опасной, даже забавной в некоторых моментах, но она — первая наследница рода Танака. Тяжёлая империя развлечений всей Японии лежит на её плечах, и Саеко в первую очередь — хищница, что раздерёт острыми когтями каждого неугодного.       Акааши отступает на шаг, но натыкается на широкоплечего андроида, выше и шире его на полторы головы. Тот крепкими руками хватается за человеческие предплечья и держит стальной хваткой. Акааши вновь в ловушке. Акааши вновь запуганно дёргается в руках, понемногу теряя всякий контроль над собой. Он желал простой свободы, возможность сбежать обратно домой, в свой мир. Но в итоге ему под челюсть впиваются острые ногти, Саеко приближает его лицо к своему, открыто насмехаясь над его попытками.       — Акааши, ты ведь такой умненький, а догадаться, чего я хочу, не можешь? — её горячее дыхание обжигает ему уши, и он ещё раз трепыхается в механических тисках, когда одна рука ныряет ему под толстовку. Только, блять, не это. Он перехватывает женский лисий взгляд, и она чётко читает его страх. Высасывает его, насыщается его пугливо вздымающейся грудью и быстро тарабанящим сердцем под её ладошкой. — Денег, Акааши-кун. Ты отработаешь его свободу на работе. Будешь брать его с собой, и он будет наблюдать за каждым твоим движением… Будет не отрывать взгляда, когда ты зайдёшь в комнату, а потом бездушно отключишь негодного андроида. Стоять плечом к плечу и выслушивать, как из тебя сочится злость на молоденькую девчушку, которую я заставлю протестировать. Он поймёт, что ты — убийца ему подобным.       Одним взмахом руки она освобождает Акааши. Им крупно трясёт, и глотка жадно хватает воздух, приобнимая себя за плечи. Сила Саеко необъятна и увесиста. Она это доказала только что лишь несколькими движениями, испугав его до дрожи и тяжёлого запуганного взгляда исподлобья. Кейджи быстро разворачивается и вылетает из клуба. И она добивает его, выстрелив последней фразой: «Увидимся!».       Уже на улице он переводит дыхание, делает несколько глубоких вдохов и его кожа покрывается мурашками, когда ночь дуновением ветра проходится по нему. Кожа остаётся горячей лишь там, где прикасалась женщина. Они горят пламенем, и Акааши готов даже сейчас нырнуть в ту реку, где он стоял с Бокуто. И не всплыть, пока противная слизкая и тёплая дорожка не исчезнет с его кожи.       Бокуто… Он должен был искать его. Найти и привести домой. Извиниться за своё поведение и больше никогда не выпускать из дома. Ни с ним, ни без него. Бокуто будет лишь его. Он должен оставаться лишь на взоре Акааши, дабы он убедился, что взрослый ребёнок в безопасности. Он не считает, что «приобретение» Котаро было ошибкой, ведь теперь именно из-за него столько проблем. Акааши сам считает себя ошибкой.       Акааши — ошибка. Трубит голос в голове, кувалдой сваливаясь на другие мысли. Акааши — ошибка. Впервые за столь долгое время соглашается Акааши, чувствуя, как живот сводит от тошноты. Его тошнит от самого же себя прямо в тёмной подворотне — и его обед очерняет стены клуба. Хоть какая-то отместка, довольствуется на задворках разум, но не решается подкинуть в пустующие мысли любую другую поддержку. Акааши — ошибка.       Он выбирается под неоновые лампы, морщась от их яркого света, и двигается наобум. Бросает поводья своего тела и мысленно откидывается на спину, ныряя в тишину. Теперь не он здесь хозяин. Он разрешает его собственному телу найти решение своих проблем. Он не будет препятствовать, если он придёт на высокий мост и просто молча спрыгнет в тёмную холодную реку. Ему просто похуй.       Решение он видит сразу. Оно отбрасывает широкоплечую тень, прижимаясь к столпу сильной спиной. Он уверен, что решение и не хотело прятаться, просто молча стоя прямо под лучами фонаря неподалёку от группы людей, но они словно не замечают странного наблюдателя. Бокуто — решение ошибки «Акааши».       Бокуто заинтересовано глядит за группой людей — волейболистами, что решили перед сном провести товарищеский матч. Они не выглядят профессионалами, поэтому оттуда звучит лишь громкий каркающий-крякающий-хрюкающий смех, когда один из людей ныряет носом и точно царапает коленки об красное покрытие спортивной площадки. Но уже по лицу Акааши видит — Бокуто хочет к ним. Сорваться с места и немерено сильно ударить по мячу. Да так, что тот чуть ли не лопнет от мощного удара об площадку.       Но он стоит сбоку. Молчаливым привидением стоит под фонарём и не решается подойти ближе. Потому что папочка Акааши запретил ему приближаться к незнакомым людям.       Акааши тяжёлыми шагами приближается к нему. И его сразу замечают. Бокуто испуганно содрогается и оборачивается через плечо. Он видит, как андроид быстрым анализирующим взглядом проходится по его сгорбленной фигуре, но Кейджи ничего не отвечает, когда механическое тело возникает перед ним. Просто устало глядит, задрав голову, и вдыхает щекочущий запах Котаро. Он любил выливать почти весь одеколон Акааши на себя, а потом жадно принюхиваться к ткани собственной одежды.

— Прости меня…

      Единственное, что шепчут его губы, следом он растягивает их в кислой улыбке. И весь воздух выходит из его лёгких, ощущая мягкие руки вокруг своих плеч, что крепко-крепко прижимают к чужому телу. Он зарывается в чужое тепло, нагло вдыхает породнившийся запах и не выдерживает. Срывается на слёзы, тихо всхлипывая в такт мягким поглаживаниям вдоль спины. И не останавливается, когда все слёзы давно впитываются в чужую одежду, просто продолжая прерывчатыми вдохами поглощать всю безвозмездно подаренную нежность.       Бокуто что-то негромко говорит над его ухом, и Акааши честно пытается разобрать его речь. Но всё заглушает бурлящая внутри его ушей кровь, визгом скрипя по его вискам. Ему нужно срочно домой в тепло и спокойствие. И они вместе вернутся назад в их маленькую квартирку. Даже если андроид до сих пор обижается, то ему придётся ещё потерпеть эгоистичные желания Акааши быть рядом.

Лишь рядом с Бокуто шагать вдоль лезвия жизни.

***

      Бокуто флегматично вытер пальцы об маленькое полотенце, уставившись на свою выполненную работу. Сегодня был необычайно спокойный и уравновешенный день. Занудный, коротко подметил робот, садясь за кухонный стол, уставившись на сегодняшнее блюдо. Острый мясной онигири. Их Акааши любил больше своих глупых реалити-шоу (серию одного из них мужчина как раз досматривал) по вечерам и идеально пасмурных деньков. На всё это он, в последнее время, лишь устало улыбался, не произнося и слова. Даже когда это неуместно, андроид видел на человеческом лице какую-то лёгкую улыбку. Акааши плохой актёр и подстроить, что всё действительно в порядке, он не смог.       Он молчал, не зовя Акааши к столу, и просто пилил взглядом проход. Вскоре послышался звонкий удар по кнопке клавиатуры и тихие шуршащие шаги. В проходе улыбался брюнет и мирно промурлыкал благодарность, подхватив обеими руками белый рисовый комочек.       — Акааши, когда ты улыбнёшься по-настоящему?       Выпалил он, невинно хлопнув ресницами и сложив широкие ладони на столе. А вот Бокуто не любил скрывать своё настроение. Он до сих пор обижался, хотя теперь Акааши в качестве извинения почти не ограничивает его, разрешая всё, чего он только пожелает. Открыл Бокуто отдельный счёт, пусть под выдуманным именем и со сфабрикованными данными, но даже ничего не говорил, когда робот поднимался с места и выходил за дверь. Опять улыбался, когда спустя несколько секунд Котаро заглядывал обратно в квартиру и возвращался на своё место.       Иногда приходилось подглядывать. И тогда всё становилось на свои места: когда андроид будто бы находился в соседней комнате, Кейджи тяжело вздыхал, хмурился и бесконечно много матерился шёпотом. Когда Бокуто отворачивался, он что-то нервно печатал на компьютере, а когда жёлтые глаза опять смотрели в монитор — Акааши пожёвывал шнурок толстовки и который раз пересматривал запись волейбольного матча своей любимой команды без какого-либо намёка на работу.       Ещё он начал часто пропадать. Загружал робота огромным количеством заданий, на которые уходили часы, и почти беззвучно захлопывал за собой двери, сжимая на плече ремень какой-то, схожей на спортивную, сумки. Возвращался поздно, совершенно уставшим и сразу падал на кровать, совершенно не обращая внимания на стоящего неподалёку Бокуто. Однажды он заявился на пороге в другой одежде, чем когда он уходил. В тёмном комбинезоне с множеством кармашков и с козырьком на лбу.       Бокуто был глуповат. Но не слепой.       Он догадывался, что у Акааши есть секреты от него, возможно, даже больше, чем можно себе представить. Но какой смысл продолжать скрывать это, если мужчина уже неоднократно палился на таких глупых деталях? Да и вот сейчас, поджав губы в тонкую линию, голубые глаза скашиваются на ту самую сумку в углу кухни под батареей. Бокуто молча кивает на осторожный человеческий взгляд, и Кейджи сдаётся.       Всё, что помнил о своём «спасителе» андроид — его имя. Ни внешность, ни голос он не помнил, что уж говорить про профессию или интересы. Но почему-то сразу, когда в ту ночь увидел светлые глаза, понял, что это именно тот «Акааши», который даже после тотальной чистки остался в его памяти. И только сегодня, спустя почти полтора месяца совместной жизни, он поинтересуется об Акааши чуть больше сухих фактов, что он вытянул из брюнета в первый же день.       Андроид узнавал эту дорогу — мимо этих же зданий они проходили с Акааши вместе в магазин. Неизменный офисный небоскрёб, стоявший чёрной тенью среди мерцающих беззвучных рекламных вывесок. Разбросанные по углам стаканчики из фастфуда, которые никто никогда не доносил до мусорника. Широкий полосатый пешеход, который с минуты на минуту окрасится зелёными огоньками, но уже некоторые смельчаки решаются его перебежать под неодобрительный гул полицейской машины.       Бокуто непонимающе следит взглядом за молодой девушкой, которая воровато ныряет в переулок за несколько домов отсюда, прежде оглядевшись. Она не выглядела как карманный воришка и своим видом не представляла совершенно никакой опасности.       Вскоре, в этот же переулок его дёрнул Акааши, приказав мигом накинуть на голову капюшон и молчать. Всё словно вернулось в «старые добрые» времена, когда человеческая ладонь тяжело легла ему на затылок, не давая поднять голову. Бокуто смотрел лишь им в ноги и быстро догадался, что Кейджи просто не хочет, дабы он запоминал сюда дорогу. Перестав ощущать груз руки, он немедленно поднял голову. Мужчина тяжело вздохнул и сделал шаг вперёд, кинув взгляд на свои наручные часы. Видимо, они уже опаздывали, но брюнет даёт ему немного времени рассмотреть место, куда они пришли.       Бокуто заинтересовано задрал голову, пялясь на неоновую вывеску. Она светилась ярким огненным цветом, а красивыми тонкими лентами ламп была выведена вишня. Винный магазин? Жёлтые глаза вопросительно смотрят на Акааши и тот негромко поправляет: «Секс-клуб с андроидами». Странная дрожь проходит вдоль тела робота. Акааши работает здесь?       По всему зданию разливалась волна приятной мелодии, а вместе с ней освещение мягко сменялось оттенками. Он едва ли успел нырнуть за механиком в двери, который словно ни в чем не бывало, продолжал рыться в сумке и время от времени поглядывать на часы. Если закрыть глаза, можно подумать, что они зашли во вполне себе приличное кафе. Но Бокуто здесь нравилось. Он чувствовал некую связь, словно совсем не впервые ступает по зеркальному полу, выходя в большой зал с невысокими пьедесталами в центре. На них крутились и выгибались девушки-андроиды, а одна из них даже поманила его пальцем.       И он бы пошёл, просто ради интереса, если бы не строгий холодный взгляд Акааши, перечеркнувший любые его мысли не идти за ним. Он доверился ему, и андроид не намерен рушить это доверие.

Краем глаза Бокуто заметил странную женщину, что хищно улыбнулась, увидев его. Акааши промолчал, отвернувшись от неё и последовав далее между странными комнатами.

      Объяснять Кейджи ничего не хотел. Он будто не замечал семенящего сзади Бокуто, хмурой тучей шагая по длинным коридорам, небольшим залам и ступенькам. Если андроид ничего не пропустил, то они сейчас находились на третьем этаже, который совершенно никак не отличался от второго этажа. Просто здесь было намного тише и спокойнее. Словно в вакууме, ему казалось, что он может слышать спокойное сердцебиение человека или собственное жужжание механизмов.       Однако они тут же остановились около какой-то матовой двери. Акааши поправил свою форму и уверенно толкнул двери, проходя внутрь. Он делал всё с холодным профессионализмом, не выражая совершенно никаких эмоций. Словно робот. Бокуто это не нравилось, он недовольно сжимал пальцы перед собой и ёжился от этого серого оклика Кейджи не отставать. Это было словно два разных человека — тёплый и домашний Акааши казался какой-то фантастикой на фоне строго шикающего механика, который склонился над содрогающейся в судорогах девушкой.       — Это какая уже за месяц, идиоты? — рокочущий голос брюнета обращался к развалившемся на кровати двумя парням: прядка чёлки одного была глупо осветлена, а у второго и вовсе не было волос на голове. Те пьяно хихикнули и показали по пятерне; Котаро не понимал, воспринимать это как пять или десять, но это одинаково казалось ужасным. Акааши открыл свою сумку, несколько раз отмахнувшись от случайно ударившего его андроида, и, натянув свои очки, дёрнул в руках парой ремней. — У меня достаточно доказательств пожаловаться на вас Саеко.       — Но ты ведь этого не сделаешь, Акааши-чан. — Не заметить мелькнувшее отвращение на лице Акааши было сложно, но он промолчал. Андроид грозно ступает в сторону тех парней, но те словно его не замечают, решив, по-видимому, поскорее свалить. Продолжают бурно обсуждать продолжение своих планов на ночь, когда выходят из комнаты, и их голоса слышны ещё долго… в голове Котаро.       Он рвался пойти и поговорить с ними, разъяснить ситуацию, что Акааши, так-то, неприятно такое обращение. Но сам Акааши грубо на него гаркнул, не отрываясь от своей работы. Бокуто совершенно не понимал, как можно продолжать вот так спокойно терпеть такое фамильярное к себе отношение. Он на собственном опыте решил, что нужно бороться до конца. Кейджи способен себя защитить, если не физически, то морально точно, обложив этих мужланов такими словечками, про которые они, вероятно, и не слышали.       — За пределами квартиры я — простой механик. Даже если я работаю в таком фешенебельном клубе, ещё не значит, что ко мне тут не относятся, как к слуге. — Андроид внимательно наблюдал за действиями мужчины: тонкие пальцы ловко сделали на одном ремне петлю и быстро продели её в одну руку девушке, затягивая тиски потуже. Теперь одна рука зафиксирована к телу, и механик сразу же фиксирует вторую, крепко оборачивая конечности тяжёлым ремнём. — Тебе не понять, Бокуто.       Ох, чёрт…. Бокуто быстро приближается к едва ли извивающемуся телу, и его глаза расширяются. Это та самая девушка! Она была андроидом и шла сюда! Это первый андроид, которого он видел так близко. Сейчас они её приведут в себя, и он обязательно с ней обсудит всё! Возможно, она расскажет ему про «своего» человека? Или они обменяются контактами?       Андроид довольно улыбается, присаживаясь около механика, и даже сам протягивает руки, помогая держать её руки, дабы она не вырвалась. Но Акааши сводит её ноги вместе, связывая, и теперь она похожа на очеловеченную гусеницу, продолжая выворачивать собой под разными опасными углами. Акааши просит подтянуть сумку с инструментами поближе и спокойно выуживает оттуда какую-то ключ-карту, несколько раз осмотрев девушку-андроида и приложив к её лбу пластмассу.       Всё оборвалось.       Буквально.       Вот она ещё извивается, изворачиваясь от холодных человеческих рук. Хнычет и её рот заливается синей пеной, которой она болезненно закашливается и задыхается. Но пальцы мужчины оказываются на её шее, и она больше не способна дёрнуться. Карта крепче прижимается к вспотевшему лбу и мягко сияет. Надломленный голос обрывается на полуслове. Она перестаёт вырываться. Её глаза тухнут. Больше Бокуто не чувствует расправляющего её грудь жадного вздоха, и её ещё горячий механизм тихо остывает.       Механик что-то тихо сипит, поднимаясь на ноги; по широким плечам идёт дрожь. Что только что произошло? Им сотрясает, Бокуто отпрыгивает от девушки, словно от раскалённых углей, и беспомощно глядит на собственные руки. Но Акааши даже не вздрогнул, просто… убив её? Бокуто совершенно в это не верит, в его голове, одна за другой, перекрывая соседние, возникают ошибки. Нет-нет-нет. Какого чёрта? Это не может быть правдой. Он ведь просто успокоил её, и девушка сейчас же резко откроет глаза, да?       Он с надеждой оборачивается на Акааши. Тот устало зевает, подбирает кончиками пальцев какие-то салфетки и противно морщится, случайно раскрыв одну. Вяло движется к выходу и выбрасывает их в мусорник. Совершенно никакого намёка на какие-либо действия в сторону девушки. Он делает вид, что не замечает её, просто переступая её обездвиженное тело и, небрежно закинув карту в сумку, осматривается вокруг. Проверяет, не забыл ли чего, и кивает андроиду на выход.       — Зачем ты спрашивал про смерть, Акааши? — Котаро хищно перехватывает его взгляд. Не отводит глаз, заметив в холодной радужке беспокойство и искры страха, когда его фигура резко подрывается на ноги. Акааши ниже него совсем немного, на несколько сантиметров, но сейчас кажется, словно он — неожиданно возникшая огромная скала вопросов против маленького механика. Он склоняет голову, и его серо-чёрные волосы едва-едва закрывают горящий интересом взгляд. — Ты… тот, кто несёт смерть. Но сам некомпетентно спрашивал про неё?..       Акааши не защищается. Стыдливо отводит взгляд, сжав в кулаке ремень сумки, и отступает в сторону. Он хочет сбежать, как андроид в тот раз. Но он знает, что это ничем хорошим не закончится. Бокуто видит, как поджимаются человеческие губы, и непонимающе хмурится, оглядываясь на девушку. Не двигается, плоский живот впал, и бледная женственная кожа казалась белее листа бумаги.       — Ты думаешь, мне легко? — Серый, безэмоциональный голос Кейджи почему-то ранит сильнее всего. Он не был тем самым «Акааши», что совсем недавно вытянул его из-под скальпеля. Это была настоящая глыба льда, состоящая из мёртвого спокойствия и совершенного нежелания что-то делать. — Я тебя тоже должен был отключить. Ты тоже должен был вот так лежать, перевязанный ремнями и совершенно никому не интересный. Но я решил помочь тебе. И сейчас ты мне задаёшь вот такие тупые вопросы?       — Ты хотел меня убить, но почему-то не решился?       — Я почувствовал боль, увидев тебя, — его голос становился всё громче, но оставался всё тем же монотонным месивом серости и холодности, клинком рассекающий сознание андроида. Ошибка, ошибка, ошибка. Он будто обвинял Бокуто в чём-то, но не посмел смотреть ему в глаза, рассказывая всё стене: — И я решил просто разобраться, в чём причина? Ты — просто причина моего интереса, Бокуто.       — Акааши, я…       — Пожалуйста, Бокуто, хватит… — Они встретились взглядами. Напуганный взгляд андроида и обессиленная радужка синевы. Они видят в отражении эмоции каждого, читают друг друга, как открытую книгу. Чувствует, как еле тёплые ладони мягко хватаются за его руку, верно сжимая и переплетая пальцы. В человеческих глазах мелькают слёзы, и хриплым голосом Акааши произносит: — Как только я разберусь с собой, я… обещаю, что помогу тебе стать человеком. Стать человеком, которого заслуживает это общество… Общество точно заслуживает такого как ты, а не я. Всеми силами буду стараться, дабы ты поскорее убежал от меня… Потому что я не заслуживаю тебя.       Он выдёргивает ладонь из тисков. Кивает. Хорошо. Если этого хочет Акааши — он тоже этого захочет. И ему точно не кажется, что Кейджи благодарно дёрнул уголками. Скорее всего, он приступит к работе завтра. Не захочет задерживать Бокуто подольше у себя. Будет продолжать думать, словно это только ему на благо. Бокуто ведь здесь несчастлив, да? Он не счастлив видеть каждое утро сонного человека, который едва слышно напевает, корчится перед зеркалом, когда никто не видит, и до чёртиков обожает глупые реалити-шоу.

Он несчастлив, да?

***

      Он бежал. До раскалённых углей в лёгких, до гудящих ног бежал от чего-то. Сворачивал в переулки и пересекал на красный большие перекрёстки, перекрикивал свистящие мимо него машины. Ему нужно убежать. Он не хочет быть пойманным. Не хочет оказаться маленькой птичкой, которая боролась до конца, но всё равно была поймана наглой кошкой. Когти кошки молниеносно вопьются ему под крылья и проткнут до звонкого хруста… БЫСТРЕЕ! Быстрее перебирать ногами, быстрее оторваться от неизведанного ничего, дышащего ему в затылок.       Он хапнул воздуха. Спина дугой вывернулась в обратную сторону, и он открыл глаза. Вдох. Вдох. Вдох. Выдох. Дыши, Акааши, продолжай жадно ловить воздух и… смотреть на собственный потолок. Он дома. Он у себя в квартире, лежит на кровати один. Приподнимается на локтях и испуганно осматривается.

Бокуто нигде нет. гдеонгдеонгдеонгдеонгдеон ?????

      Ноги носят его по квартире, едва ли держась ровно. Пальцы с болью сжимаются на косяке входной двери, и он с тяжестью нажимает на ручку, открывая дверь. Вываливается в коридор и чуть не падает. Нужно принюхаться и учуять собственный одеколон. Вдох. Вдох. Вдох. Выдох. Лёгкие сжимаются, и из него вылетает лишь каркающий кашель. Табак.       Блять.       Он заставляет себя выровняться, прижавшись лопатками к стене. Приходит в себя. Делать вдох и сразу выдох. Ровный, как скатерть на столе. Прямой, как дубовые двери. Открывает глаза и проводит по лицу холодной ладонью. Потирает шею и невесомо нажимает на сонную артерию. Прикасается к собственным ушам и сжимает мочки. Всё хорошо, Акааши. Ничего страшного не случилось. Скоро андроид объявится на пороге с чем-то черничным и он тихо выпьет на кухне чай. Ромашковый с конской дозой успокоительного.       Акааши заставляет себя вспомнить вчерашний день. Может, он чего вчера наговорил, что Котаро на самом деле сейчас где-то обижается? Точно сидит на волейбольной площадке, следит за бегающими по ней спортсменами и сам думает, как заставить свои ноги бежать быстрее. Как стать сильнее, как стать лучше. Как стать первым. Как можно возвыситься над первыми. Кейджи выдыхает: он не в силах вспомнить, что могло произойти несколько часов назад. Просто вылетело из головы.       Ноги шаркают на кухню. Может, там он найдёт хоть какой-то ответ? Бокуто всегда оставлял на холодильнике какие-то записки, которые даже он не мог расшифровать. Но он был приучен отчитываться за любое за своё передвижение. Холодильник осматривается со всех сторон: невинно белая крышка с тремя магнитиками из детских йогуртов, внутри оказывается лишь недоеденный Акааши бутерброд, в морозилке пусто, даже за холодильником заглядывает и всё равно ничего не находит. Записки не обнаруживается.       Бокуто словно здесь и не было никогда…

Нетнетнетнет. Это точно шутка ?????

      Виски разрезает боль. Ему перехватило дыхание. Тишина свалилась на него неожиданным снежным комом и неприятно звенела в ушах. Он отрывает взгляд. Смотрит на дверь. И видит его. Видит, что он вновь не обратил внимания на него, продолжает громко хныкать, обнимая прижатые к груди колени. Видит, что вновь ковёр под ним залит синим, а по плечам с затылка до сих пор едва ли сползает тонкий ручеёк крови.       Дежавю. Шутка судьбы. Уже можно смеяться?       Им трясёт. Как иронично. Как бездумно он надеялся, что правда сможет отпустить Бокуто. А сейчас что? Клоками выдёргивает собственные волосы, прожигая дверь. А Бокуто ведь и вправду нет около него. И он вправду не возвращается. И он вправду не рад находится около Акааши. Потому что он видел улицу. Видел, как живут другие андроиды, засматривался на них, на их истинных хозяев.       А Акааши ему никто. Какой-то там «друг», которого он случайно заимел на немного длительное время. Какой-то там «технический консубла-бла-бла», у которого лишь одна цель — разобрать андроида на кусочки и перебрать по-своему.       Ручка двери нерешительно дёргается. Будто издевается. Акааши смотрит на неё, щурится и делает маленький шаг. Тяжёлый, взвешенный шаг. Дверь открывается с протяжным скрипом, этот звук рассекает его перепонки, и он болезненно морщится. Но визг отступает. Плавной волной отходит на второй план.       В прихожей стоит хмурый Тсукишима. За ним выглядывает Бокуто.

Он тут, совсем рядом с ним.

Боль больше не возвращается.

      — Уже проснулась твоя спящая красавица, — Тсукишима брезгливо дёргает бровью, отступив в сторону. Акааши всё равно, что детектив тут. Он крепко вжимается в твёрдую грудину, делая глубокий вдох. Такой, что лёгкие сводит и ноздри забиваются одним запахом. Его собственного одеколона. Сверху его тела молча накладываются мускулистые руки, обнимающие с осторожностью.       Что-то случилось.       Кейджи тянет андроида за собой, отступает на несколько шагов и окидывает Котаро быстрым взглядом. Кажется, с ним всё в порядке. Но андроид непривычно молчит, скашивает глаза на Тсукишиму и быстро отворачивается от его хитрого взгляда. Голова резко поворачивается на блондина, Акааши недовольно хмурится и сжимает кулаки. Что он сделал с Бокуто?       — Перестань его мучить, пожалуйста, — негромко произносит Кей, ткнув носком ботинка те самые коробки, что он принёс; одна из них падает и открывается. Оттуда высыпаются детали, совсем новенькие, только с производства. — Это легальные детали для Бокуто, с официального завода и специально для его модели. Пришлось попотеть, чтобы их добыть, так что не затягивай с этим.       — С чего это вдруг ты помогаешь? — механик выравнивается и расправляется в плечах, быстро глянув на выпавшие детали. Отлично, одной проблемой меньше. — Мы враги, не помнишь?       — Я не добродетель и никакой вам не союзник. Акт насилия над Бокуто зарегистрирован, это моё основное дело, и подтверждён на сегодняшнем допросе. Просто мне пришлось несколько раз ловить эту тушу на улице. Его ноги периодически перестают действовать, как и рука. — Акааши дёргает головой, оборачивается на андроида. Тот слегка устало привалился к стене, но продолжает стоять на ногах и тихо скулить. — Журналисты уже начинают подозревать, что полиция не оглашает ваш случай. Как-то эти помойные крысы прознали, что я детектив, и теперь следуют за мной.       — И что ты предлагаешь нам сделать?       Неожиданно и резко щёлкает пистолет в длинных пальцах. Звучит выстрел. Теперь в идеально белом потолке зияет чёрная точка, а побелка чуть-чуть осыпалась. Детектив брезгливо стряхивает со своего костюма пыль. Никто не вздрагивает, продолжают, как ни в чём не бывало стоять и смотреть друг другу в лицо, только слегка скривившись от тонкого звона в ушах.       — Сдохните, пожалуйста, — Тсукишима прячет пистолет в кобуру и закатывает глаза, — я подстрою это как драматичное влюблённое двойное самоубийство. Только записки не забудьте оставить или только больше проблем принесёте. Вам пистолет подкинуть или сами найдёте что-то оригинальное?       — Мы тебя поняли, — Кейджи скрещивает трясущиеся руки на груди. Кивком на дверь он завершает этот разговор, и блондин без лишних вопросов уходит. Сейчас, кроме истощённо вздохнувшего Котаро, его совершенно ничего не интересует. Андроид быстро подталкивает себя к кровати и падает на неё тяжёлым грузом. Не только у Кейджи разговор с детективом забирает много энергии.       Коробка в ослабевших руках кажется неподъёмным грузом. Но это лишь начало их самой тяжёлой ночи…

***

      Время циклично. Циклична история. Циклична жизнь. Кто знает, может сейчас они проживают свою жизнь, идентичную такой же, но несколько столетий назад? В прошлом также была такая проблемная жизнь, такие же проблемы и заботы, что и сейчас. Это единственное, что не остаётся неизменным. Комплексы, осуждение, эмоции и реакции не меняются сами, но нагло меняют жизни других. Некоторые из них уже почти утратили свою силу, но что-то окончательно искоренить они никогда не смогут.       Чувство дежавю для него было самым проблемным. Он ненавидел однотипность жизни, всегда хоть немного, но изменял текущее время, дабы это было маленько интереснее. Он бы просто загнулся в одиночестве, если бы жил так же, как и Кенма, делая каждый день одни и те же действия. День за днём он бы просто иссох от скуки.       Но вот он опять словно вернулся на почти два месяца назад. В двадцать третье августа пятьдесят девятого. Широкоплечая фигура робота лежала на лопатках, прикрыв глаза. На этот раз он не затыкал его, заставлял говорить и что-то спрашивать. Он сидел подле кровати, на спине останутся следы от твёрдого матраса, на который он опирается. Командует Фуку немедленно подключиться к перчатке и считать за короткий срок как можно больше.       Теперь он искал лишь одну строку кода. Отвечающая за боль «/painallbody». Запрятана так глубоко и так надёжно, чтобы никто не смог отыскать и изменить её. Потому что это нелегально. Она была будто наркотиком для андроидов. Понизив до минимального значения, они могли рассыпаться даже от лёгкого дуновения ветра, но значение чуть выше двадцати пяти давало прекрасный эффект лёгкости.       Дрожащими пальцами он стёр единицу и два нуля напротив этой строки. И нерешительно ввёл двадцать пять.       Голос Бокуто на секунду стих, его программа перестраивала всё под новое значение, и это почувствовалось сразу. Широкая ладонь вдруг стала мягкой, словно набитая птичьим пухом подушка. Речь замедленная и несвязная. Бокуто рассказывал про мятную радугу за окном и странного низкорослого старика, предлагающего ему монетки за его ногти на пальцах ног. Потом Бокуто сказал, что старик похож на сплюснутого и растянутого по горизонтали Кенму, и это всё же заставило техника некомпетентно захихикать.       Акааши с тяжёлым сердцем поднялся на ноги и обошёл кровать. Первым делом нужно разобраться с рукой. Вытянул из первой коробки новенький протез, мягко прошёлся пальцами по всей длине, сжимая недвижимые пальцы, и выдохнул. Нормально снять одежду с Бокуто будет просто невозможно, и несколькими щелчками лезвий ножниц Акааши распахнул толстовку андроида, сразу же отрезая левый рукав. И ужаснулся.       Из-за влажной погоды последние недели и нелюбви андроида таскать зонтик, дождевая вода просочилась ему под протез, который так и не приняла его программа. Это даже не близко та рука, которая лежала в коробке. Она была тоньше, асимметричная во всех местах его родной, и единственное, что их объединяло — длина и форма пальцев. Поэтому Бокуто никогда не вытягивал из пакетов с одеждой футболки. Он понимал, что эта некрасивая асимметрия — настоящее уродство. Кейджи прикрыл рукой нос: эко-материал начинал гниение, и чёрные дыры со стрекочущими проводами и плесневелыми частями раскинулись по всей руке.       Найдя плечевой сустав, Акааши на пробу попробовал поддеть его пальцами, нащупав ту самую защёлку. Кажется, всё отлично, и он может продолжать. Между пальцев он сжал сразу два инструмента: округлый ключ, чтобы поддеть протез, и острый скальпель, дабы как можно быстрее разрезать криво спаянные провода. Сделав глубокий вдох, он пропихнул ключ в открывшееся отверстие, плавно надавливая на него.       — Акааши-сан, значение поднимается! — Голубые глаза глянули на экран, обеспокоенная Фуку мигом вывела ему перед лицом ту самую строку. С двадцати пяти она медленно поднималась до тридцати. Ничего, пока Котаро молчит, можно продолжать. Протез отходил туго, с неприятным влажным звуком. Словно он отсоединял настоящую руку.       Послышался звонкий щелчок. В секунду разразился громогласный крик, казалось, на всю планету, что стёкла в окнах звонко затряслись. Искры полетели под его руками, и он не мог ничего поделать с этим. Такого не должно быть… Трясущимися пальцами обрубил с концами провода, и новая волна визгов ранила его уши, заставляя самому согнуться от боли. Это был самый настоящий опасный для человека ультразвук. Акааши прищурился и глянул на экран.       Значение боли: триста тридцать.       — Понижай блять! Фуку, быстро сбрасывай до семидесяти! — перекрикивая ультразвук над своим ухом, Кейджи тяжело поднялся на вытянутых руках, едва ли не споткнувшись об отпавшую руку. БЫСТРЕЕ! Быстро ткнул новую руку, беспомощно провернув её до нужного хруста и щелчка. Испуганно влил сверху искусственной крови, дабы рука как можно быстрее прижилась и перестала болеть. Андроид затихает, но тихо стонет с зажмуренными глазами. Акааши болезненно шипит, падает на корточки и прижимает ладони к ушам. Писк в черепе не уходит. — Фуку, какое значение боли?

Будь здесь Куроо, было бы легче. И Бокуто, и ему.

      — При таком давлении, максимально безопасное значение двести, Акааши-сан. Ниже Бокуто просто может…       — Семьдесят.       — Акааши-сан…       — Бокуто, открой глазки… — у него подкашиваются колени, но он прерывчатыми движениями поднимается и наклоняется к лицу андроида. Вспотевшее, побелевшее и холодное. Такое же, как и у тех будущих мертвецов. Дрожащими пальцами Акааши оглаживает его лицо, согревая. Он зовёт его ещё раз, громко сглатывая. Видит жёлтую радужку он не сразу — она потемнела от боли и сейчас таинственно переливается янтарём. — Как меня зовут?..       — Акааши… Кейджи… — Число на экране плавно опускается… Триста, двести восемьдесят, сто пятьдесят… Вместе с этим замедляется и речь Бокуто. Он будто дремлет, едва двигает губами. Но продолжает верно смотреть в человеческие глаза, сдерживая слёзы. Он сильный, выдержит всё. И Акааши облегчённо улыбается, когда он трётся об тёплую ладонь.       — Почему я здесь? — Свободной рукой Кейджи тянется к штанам андроида и спускает их до колена. Кидает быстрый взгляд на них и мычит: там ситуация ещё хуже и кожа на бёдрах уже полностью почернела.       — Ты… хочешь по…м-мочь мне…       — Помни, — они соприкасаются лбами, и дрожащий шёпот слышат лишь двое, — я никому и никогда не позволю умышленно причинить тебе вред. Но всё, что я делаю… — тонкие пальцы проникают под отошедший протез и он нащупывает нужную защёлку; щёлкает ею наперёд, с надеждой, что так будет менее болезненно, — …делается во благо тебе. Я знаю, что без синтетической анестезии больно, но, пожалуйста…       Сильным телом выгибает в другую сторону. Его руки тяжёлыми верёвками прижаты к кровати, но позвоночник искусно выгибается дугой. Первая нога отходит лишь под животный вскрик, срывающий ему голос. Но на её место сразу встаёт новая. На этот раз механик сквозь пелену слёз резво подсоединяет протез и измученно выдыхает, видя, что он сразу плавно прирастает к телу.       Значение боли: двести. Он не в силах контролировать. Бокуто продолжает терпеть это лишь из-за него. И он обязательно достойно отплатит ему за этот героизм.

Всё будет хорошо. Они вышли на финишную прямую. Совсем скоро это закончится.

      В бледное лицо он шепчет эти слова. Сам жмурится, наощупь ищет заветную следующую защёлку и просто продолжает верить. Он верил в будущее. В то самое неизвестное, что затягивало его слово чёрная дыра. Но сейчас их будущее известно. Оно обязательно будет светлым и ярким. Как и сам Бокуто. Как и светлые черничные глаза Акааши.       Он верит в это, выдыхая раскалённый воздух на краснеющие щёки андроида, согревая их. Его сердце болезненно сжимается от вида мёртвого Бокуто. Он этого не хочет. И не допустит. Не остановится греть и разминать новые конечности, дабы они быстрее налились кровью и не были такими мертвецки холодными. Не остановится хрипеть на Фуку, чтобы она выровняла его сердцебиение, его давление, его самочувствие. Не остановится, пока не увидит глубоко раздутую грудину, набирающую новый глоток воздуха.       Сон приходит вместе с усталой улыбкой и укладывает его прямо на полу, неприятно свернув в комок. Но он крепче сжимает потеплевшие пальцы. Чуть-чуть шероховатые, но такие мягкие и приятные. Их хочется до конца времён держать и переплетать со своими.

***

      Каждый раз, как он сжимал его пальцы, сердце ухало вниз. Виновато смотрели светлые глаза, который, чёрт побери, раз, извиняясь за всё, что он сделал. И чего не сделал в особенности. Не заставил показать ему гниющие конечности. Не заставил рассказать обо всём тревожащем. Не поинтересовался о его самочувствии, отстраняясь от него всё дальше и дальше. Да, пытался частыми улыбками как-то показать, что он открыт для разговора, но это лишь сильнее пугало и заставляло замолкнуть. Ему просто нужно было быть собой.       Этого всего могло и не произойти. Но так сложилась жизнь, так сошли звёзды и теперь они дали ему второй шанс. Исправить и перестроить разрушенную башенку взаимоотношений обратно.       Бокуто не вставал с кровати. Совсем. Недвижимо горизонтально лежал на кровати, пропитанной синей кровью, дышал и много говорил. Обо всём, что замалчивал, и что интересовало больше всего. Рассказывал, что как-то на прогулке видел маленькую девочку и поделился желанием когда-то поиграть с этой милой красавицей. Иногда андроид тихо всхлипывал, смотря в потолок. Тогда на вопрос о его самочувствии он отвечал, что хочет наконец-то встать и начать двигаться. Вперёд, на новых сильных ногах, сжимать мягкими руками в крепких объятиях Акааши, Кенму и Куроо одновременно. Хотел слышать чужой смех. Хотел жить полноценно.       Акааши плакал с ним. Не стеснялся широко провести ладонью по заплаканному лицу и приобнять такого же плаксу. Он также хотел этого. Но программа Бокуто была слишком привередлива и долго не хотела посылать импульсы в новые конечности. Он даже пальцем не мог пошевелить — лишь чувствовал изменение в своём теле, тепло новых конечностей, но совершенно не мог их контролировать. От этого становилось дурно: знать и не мочь ничего сделать.       Никто их не посещал. Словно кроме них никого и не было в этом мире. Но нужен им кто-то ещё? Нет. Они вместе, вдвоём, смогут вновь встать на ноги и показать этому миру, что ещё способны на многое.       Акааши опять уснул в компьютерном кресле, оставив на мониторе компьютера запись матча для Бокуто. Это теперь стало привычкой, пусть и уже целую неделю Кейджи желает, что лучше переломать свой позвоночник надвое, дабы не мучиться от этой боли. Оно твёрдое, раскладывается в горизонтальное положение, и мужское тело наполовину даже помещается, но от холода уже зубы стёрлись. Ещё одного пледа он не имел, отдав единственный Бокуто, надеясь, что из-за тепла быстрее пройдёт восстановление, а сам кутался в несколько свитеров. Не помогало, чёрт возьми.       Но сегодня он проснулся после полудня. Сел, скинул с себя одеяло и с характерным кряхтением потянулся, болезненно застонав от боли в шее. Нужно сегодня сходить за продуктами. Стоп. Он резко опускает голову вниз. Одеяло? Голова мгновенно оборачивается на кровать и лицо белеет. Бокуто нет в кровати. Он подрывается с места, путаясь в тканях, и осматривается вокруг.       В ванной горит свет. Из приоткрытой двери видно недвижимую тень.       — Не может быть…       Акааши стоит в проходе, ноги трясутся, голубые глаза неверующе глядят вперёд. Бокуто Котаро стоит перед зеркалом и смотрит на своё отражение. Не оборачивается на шум, а только шире улыбается, когда около него становится человек. Живой, настоящий, тяжело дышащий взрослый, но радующийся, как маленькое дитя. Длинные пальцы мягко ощупывают левую руку, под руками сжимаются крепкие, словно сталь, мышцы.       — Около двух часов назад. — Бокуто плавно поднимает левую ладонь и прикасается к зеркалу. Остаётся влажный след, и он довольно хмыкает. — Я решил опять попробовать поднять руку. И она буквально резко дёрнулась, аж в плече заболело! Это было так неожиданно!       Мужчина затыкает его. С довольным выдохом кидается с объятиями, крепко-крепко обвивая руки, и хохочет Бокуто в плечо. Это первая победа. Маленький решительный шаг в сторону света. Они выйдут из этой тени! Котаро что-то рассказывает у него над ухом, а Акааши внимательно слушает, не отпускает из объятий. Просто смотрит голубыми глазами снизу вверх и пытается уловить каждое движение, впитать весь этот восторг и бушующие эмоции.       Бокуто чисто из непривычки продолжает иногда переминаться и переносить вес с одной ноги на другую. Раньше у него одна нога была немного короче другой, и сейчас ему несколько тяжело стоять абсолютно ровно и неподвижно. Вечно хочется куда-то сдвинуться или качнуться. А новая рука всё ещё немного не слушается его, иногда не до конца сжимая короткие пальцы.       Из-за чего за первые дни он разбил единственные две кружки и четыре тарелки. Посуды в доме не оставалось, так что они согласились, что теперь очередь брюнета отвечать за готовку, когда на плечах Бокуто пусть остаётся уборка. С этим было легче справиться в небольшой квартирке, и сложность представляла лишь некая придирчивость андроида к чистоте. Он теперь мог легко расстроиться, если не смог достать до самой верхней полки шкафа и вытереть влажной тряпкой пыль, а вставать на старый табурет у него ноги тряслись.       Так что, допив свой чай из прозрачного стакана, Кейджи решительно предложил ему начать заниматься физическими нагрузками. Бег, подтягивания и…волейбол. За то время, когда у Бокуто не оставалось ничего, кроме того, что смотреть вместе с человеком старые записи волейбольных матчей юношеской команды Фукуродани, механику удалось заинтересовать андроида в этом спорте. И Бокуто сразу ответил, что станет асом!

Акааши не сомневался. Конечно, это же Бокуто. Первый среди первых!

      — Так значит… старшая Фукуродани?       — Бокуто, мы уже про это говорили…       Они сидели на той самой спортивной площадке. Находились по ту сторону плетённого проволокой забора, рассевшись на трибунах, и вымотано глядели на красное покрытие. Засиделись они немного…. Сумрак вуалью оседал на небе, и понемногу зажигались по всей огромной площадке яркие софиты. Бокуто тяжело сел около него, отдышавшись, и подал ему бутылку с водой.       — Акааши! — Канючит он, легонько толкая ногой: — Это важно! Ты ведь боролся за звание представлять Японию на междунациональной арене. Расскажи про это!       — Ты тоже когда-нибудь попадёшь на национальную арену, Бокуто. Зачем мне про это рассказывать сейчас? Не думаешь, что это только испортит все твои ожидания?       Это было правдой. Для новичка, который только пару часов назад впервые сжимал волейбольный мяч, Бокуто был неимоверно хорош. Примерный процент попадания был свыше семидесяти процентов. Видимо, из-за этого андроидам запрещён допуск в высокий спорт. Их программа работает на запоминание мельчайших деталей, что могут пойти им в пользу. Они просто бы копировали движения лучшего игрока и приумножили результат в сотню раз.       — У меня есть один вариант, почему ты почувствовал боль от моего вида, — Котаро откидывается на спинку и задумчиво глядит на Акааши; улыбка сползает с его лица, и он тихо произносит: — Мы встречались в прошлой жизни.       — Бред…       — Ты сам рассказывал про свои сны, Акааши! — кустистые брови обиженно хмурятся; он терпеть не мог, когда Кейджи начинал что-то умалчивать или отрицать его слова. Бокуто считает, что он всегда прав. — Во снах мы можем переживать моменты из прошлой жизни! А тебе снилась высокая широкоплечая фигура в прыжке. Она пробивала мяч над сеткой, а на форме — ты ещё говорил, что там расцветка как у Фукуродани! — была цифра «4». А ещё светлые волосы!       — Так можно описать каждого третьего американца. — Мужчина ставит точку в этом разговоре. Не кричит, только предупредительно зыркает и мотает головой. Он так же самостоятельно изучал эту тему с перерождениями и реинкарнацией. Но даже если в Бокуто было что-то из души, которая в прошлой жизни Акааши оставила тёплый след, то это всё равно не объясняет боль в первую встречу.       Или просто Акааши не хотел принимать правду.

***

      Взломать программу Бокуто было также сложно, как и сломать его железную логику. Переубедить андроида в чём-то становилось неподъёмной задачей, из-за которой Акааши страдальчески вздыхал и много раз закатывал глаза. Потому что остановить его и постараться пояснить, что ему не стоит сейчас идти с Акааши на работу, не получилось даже у Кенмы, который к ним заглянул во время очередного спора.       И за тем, чтобы просто пожаловаться, что из-за их ссор у него начали вянуть фиалки.       Они продолжали стараться. Ссорились, спорили, иногда расходились в разные комнаты, дабы отдохнуть друг от друга. Но всё равно потом встречались за одним кухонным столом или в ванной около одного зеркала. Стояли теперь почти без одежды и изучали взглядами отражение друг друга. Бокуто нравилось смотреть на вьющиеся чёрные волосы, ещё влажные от душа, а Акааши нравилось сжимать тощими пальцами искусственную кожу на сильных мышцах.       Оставаясь в квартире наедине у них было достаточно времени, чтобы насмотреться друг на друга. Под разными углами, с разными эмоциями, слыша самую умную несуразицу из уст друг друга. Но этого всегда было мало.       Отведённые взгляды и крики они всегда компенсировали тактильно. Крепко сжимали пальцы друг друга. Сидели на полу плечом к плечу. Легонько пинались под столом за обедом. В шутку толкались около одной маленькой раковины в ванной. Обменивались одеждой, даже если она всегда пахла для Акааши одинаково. Один из них всегда ложился на плече другого.       И вот сейчас Акааши мягко улыбается, ощутив мягко ложащийся груз на своё плечо и недовольный вздох. Сегодня он разрешил андроиду наблюдать за его потугами который раз пробраться в программу Бокуто. Тот тихо шепнул, что ожидал большего, нежели часовые поиски нужных строк кода и множество попыток переписать их без конфликтов. Ну, в этом заключалась вся работа технического консультанта.       — Сегодня пойдём на работу, так уж и быть, — солгал Акааши. У него были планы. Грандиозные и приятные планы. Но для лучшего эффекта всё же лучше сказать ложь. Даже если от преисполнившегося радостью механического лица заскребли на душе кошки. Андроид счастливо улыбается и теперь нетерпеливо стучит пальцами себе по бедру, отсчитывая каждую секунду. Акааши улыбнулся - это было мило.       Когда счётчик дошёл до тысячи двухсот, они уже спускались по лестничной клетке, обсуждая небольшую фиалку, стоящую в лестничном пролёте, которая решила зацвести в столь прохладную пору.       Ведь на улице уже давным-давно бушевала осень. Деревьев было мало, но всё равно проворные листики клёна и раскидистых дубов, алыми дорожками простирались вдоль тротуаров или на крышах невысоких зданий. Середина ноября, как-никак. Совсем скоро и тёплые свитеры с лёгкими куртками они заменят на овечье пальто, будут кутаться носами в вязаный шарф и обсуждать странных людей, проходящих мимо них в коротких юбках.       — Когда-то тут было разлогое поле? — Бокуто свёл широкие брови к переносице и мигом поравнялся с Акааши, всем видом показывая, что не верит в это. Для него мегаполис — это статичная картинка, константа жизни, что изо дня в день проигрывалась, словно протёртая плёнка. В его памяти Токио всегда был, есть и будет таким, как сейчас. Почёсывающий перьевые облака высокими небоскрёбами, переливающийся гирляндой цветов.       А для человека он был лишь очередной ступенькой. Когда-то Токио сгниёт, распадётся на грубые балки. И вновь тут будет поле. Без людей, без железно-стеклянных столпов, подпирающих небо. Акааши верит, что сможет застать рассвет новой эпохи Токио.       Правда, когда они подходят, он лишь надеется навсегда запомнить эту картинку.

«Фестиваль Тори-но-ити! Поздравляем с праздником!»

      Они пришли как раз вовремя. В самый пик празднования, когда зажигались янтарные фонари, когда торгаши особенно громко зазывали к себе. Когда самая красота празднования расцветала яркими красками. Всё бросалось в глаза одновременно. Небольшие прилавки, прижатые друг другу в длинные-длинные ряды. Между ними раскинули тёмные алые ткани, а столпы обернули разноцветным серпантином. Бокуто дотягивался кончиками пальцев до лучистой золотистой гирлянды, что-то лепеча от радости.       Галдят дети, галдят взрослые. Сносят волнами толпы их к самому выходу, но они уверенно проталкиваются вперёд. Бокуто не задаёт вопросов, не кажется обиженным. Он сам как то дитё переплетает пальцы в горячей человеческой ладони и открыто улыбается, пытаясь захватить мелькающим голубыми огоньками взглядом всё и сразу. К ногам липнут случайно упавшие сладости, которыми пестрят прилавки магазинчиков. Кто-то даже случайно дёргает Акааши за рукав, привлекая к небольшой лавке с сахарным печеньем.       Но они пришли сюда не за этим. Им нужно идти дальше, в самый-самый дальний угол, где совсем скоро случится нечто…       — Присаживайся. — Котаро послушно следует за Акааши, оглядываясь на проходящих мимо людей. Им совершенно всё равно на него. На его мелькающие голубые огоньки в глазах. На его немного странную походку. На его детскую наивность в лице и словах. Люди не замечают, как он вслед за Кейджи взбирается на невысокий холм, неподалёку от странного построения, которого мужчина потом назовёт «сцена», садятся прямо на траву и ждут.       А потом случается магия. Самая настоящая! Бокуто клянётся, что это не меньше, чем настоящее волшебство!       Всё уходит на задний план. Слышен лишь громкий разлив музыки... Её вибрация проникает под кожу, острыми иголками покалывая на кончиках пальцев. Зажигаются софиты, золото-красной радугой блистают вокруг и слепят пёстрыми красками. Бокуто охает. Он никогда такого представить не мог; быстро глядит на Акааши. Счастливо улыбающегося человека, прихлопывающего в такт музыки.       Это точно был Акааши! Без страшных темнеющих кругов, с самой красивой улыбкой, черничными глазами и весёлыми завитками в волосах. Он радостный и живой, смеющийся самым приятным смехом в мире. Согретый весельем и праздником, что красные щёки в полумраке видны так ярко. Прямо сейчас Акааши был счастливее всех в этом мире.       А вместе с ним был счастлив и Бокуто. Потому что… его душа навеки связана с Акааши.       Толпа, прыгающая и кричащая в один голос, кажется огромным морем из голов и рук. И это их не останавливает. Он едва успевает крепко поймать сорвавшегося Акааши за руку, дабы самому подняться и побежать в самую толпу. Нырнуть в пучину тел, людей, женщин и мужчин, самому вскинуть голову наверх и громко засмеяться. Толпа заставляет их прыгать вместе с ним, отбивать в гудящих ногах ритм и кричать знакомые им слова.       — Подпевай, давай! — требовательно перекрикивает брюнет, настойчиво дёргает за рукав и тянет вперёд, поближе к сцене. Там, под колонками, в их головах что-то неприятно гудит, заставляет морщиться. Но продолжают стоять прямо под сценой, что рукой можно дотянуться до тёплых ламп на сцене.       — Но я не знаю слов!       Акааши заливается смехом. Громким, раскатистым. Бокуто слышит лишь его. Звенящий смех, пробирающийся ему прямо между рёбер. Впивается взглядом в растянутый улыбкой рот и сам смеётся. Жаркие ладони хватают его за лицо и тянут вниз, прямо к лицу. Теперь его золотой взгляд прикован лишь к Акааши. К единственному и самому лучшему Акааши. Его уста чётко проговаривают повторяющиеся слова.

«И я скучаю по своему любимому мужчине»

Сердце обоих пропускает один удар. Один небольшой удар. Он не отправляет кровь по их венам. Заставляет застрять во времени и смотреть лишь друг на друга. Потому что эту песню они будут петь теперь вместе.

***

      Кейджи вздрогнул от прокравшегося под лёгкий свитер прохладного ветра. Тепло толпы скрылось у них за спинами вместе с громыхающей мелодией. Они ушли, оставив все слова, все крики и смех там, около той сцены. Сейчас они предоставлены лишь друг другу. Слегка раскрасневшиеся, немного подрагивающие от холода. Но счастливые. До глупых улыбок счастливые, болтают о чём-то и совершенно не замечают никого, кроме друг друга.       — По сути, взломать твою программу означает снять все ограничители, — деловито объясняет Акааши, подняв взгляд к звёздному небу, и легонько пихает лежащий под ногами камешек: — Программа андроидов на этом построена — висит множество ограничителей, которые не дают твоей программе отступить от чёткой линии твоих обязанностей. Но у тебя немного сложнее, ибо у тебя нет чётких ограничителей. Они есть, минимальные, но они всё равно продолжают тебя закрывать в «клетку». Понимаешь?       Бокуто кивнул. Он действительно всё понимал, зачем-то пробуя сейчас самостоятельно в голове откопать те самые ограничители, про которые рассказывает ему механик. Но всё равно ничего не получалось. Котаро не чувствовал той «стены», которую нужно сломать, дабы почувствовать настоящую свободу. Почувствовать что-то больше того, что у него есть сейчас. А нужно ли ему чувствовать это «что-то»? Ему этого мало?       Они останавливаются на берегу реки. Да, на том же месте, где Акааши, казалось, так давно спросил у Бокуто про смерть. Это стало отправной точкой в их жизни. Одна маленькая фраза перевернула две жизни — одинокую холодную жизнь личности без радостей и совсем бездушную искусственную симуляцию того, чего так не хватает человеку. Самого интереса продолжать вдыхать воздух, думать про насущные бредни и заботиться даже о чём-то совсем маленьком.       Опять смотрят в воду. Опять видят отражение. Но в голове не звучит голос. В мыслях тихо, заставляет просто прислушаться. К природе, её шороху опадающих листьев, к реке, раскачивающейся из стороны в сторону.       — Но я хочу подарить свой подарок сейчас. — Акааши смотрит вниз, себе под ноги, и лезет рукой в карман. — Не дождусь Рождества, наверное…       Бокуто сразу отзывается. Словно только и ждал этих слов. Воодушевлённо вздыхает и опускает взгляд на руки Акааши. Бледные, сухие, пригретые в карманах, с худыми пальцами. И они сжимают звенящие железки — светлые ключи. С маленькой большой рогатой совой на конце.       — Я хочу дать тебе лучшую жизнь. Тогда я совершенно не понимал, что тебе нужна помощь. Я просто закрыл глаза на тебя. Прости за это… — Бокуто машет головой. Акааши точно бредит. Акааши не сможет произнести этих слов, глядя ему прямо в глаза. — Но сейчас я готов ко всему. Улыбаться. Спорить. Плакать. Подставить плечо. Даже если ты будешь не со мной, я буду пытаться чувствовать то же, что и ты.       Ключи аккуратно ложатся ему в руку. Они тяготят, впиваются углями и мгновенно пригреваются в ладони. Акааши кивает, склоняет голову на бок и улыбается. Неимоверно грустно и нежелательно. Какие же люди противные лжецы…       — Нет.       Первая вспышка показалась иллюзией. Но внутри что-то толкается. Уверенно наваливается на грудину. Ещё немного и вскроет её, как старый сундук.       — Нет, Акааши.       Вторая вспышка вызывает волну. Эмоции высоким цунами поднимаются в нём. Остриё ключей вонзилось в кожу, подогревая всё внутри. Что-то около сердца загорается и посылает громкий импульс прямо наверх. Прямо в яркие, горящие жёлтыми фонариками, глаза.       Акааши отступает назад. Неуверенно делает полушаг назад, испуганно глядя в механические глаза. Впервые… в них он видит не своё отражение. Замечает лишь выразительную злобу. Чётко проскальзывает раздражение, когда Бокуто ступает за ним, раскинув в стороны руки.       — Спасибо, Акааши, — он сжимает его в слишком тугих объятиях, выдавливая шумный выдох. Голос андроида звучит у него прямо над ухом, проникает в извилины, и он распахивает глаза шире: — что показал мне, какие же люди бывают глупые. — Странный смешок. — И ты — самый глупый дурачок из них. Почему ты продолжаешь это говорить? После всего того, что мы прожили. После всех улыбок, слёз и криков… ты продолжаешь внушать мне, что я несчастлив. Это для тебя какая-то забава?..       — Нет, Бокуто, не…       — Тогда перестань это делать. — Бокуто отстраняется. На его лице широкая улыбка. В глазах лишь мирное спокойствие. Он протягивает обратно ключи, тихо вздыхая. Для него это так просто, что Акааши просто хочется кричать.

— Я счастлив быть с тобой, Акааши Кейджи.

***

      В иной жизни… он бы не сделал этого, точно нет. Ему бы точно не хватило силы духа собраться и сделать это прямо так спонтанно, без всяких обязательств и тех противных «нюансов», которые обременяли его каждый день. Но он в этой жизни. В этой жизни он — крупица на дне океана. Которую окружают такие же песчинки. В этой жизни он не один. В этой жизни он способен на многое.       Он главный герой этой жизни.       И, как полагается, ему нужно избавиться от зла. Искоренить злого змея, обернувшегося вокруг его шеи и медленно протяжно затягивающий удавку. Нет, всё. Надоело. У него нет геройского плаща, магических суперспособностей и почтения величайших личностей мира. У него есть лишь желание и цель, к которой он рванёт со всех ног, как только освободиться от тяжёлых кандалов. Он будет готов свернуть горы…       От лица Куроо, неспешно идущего на встречу, он неприятно морщится и сильнее кутается в своё пальто. Время распрощаться с этим. Разобраться со всем недоговорённым и опущенными деталями, которые принесли ему столько проблем. Нет, он не обвиняет Куроо во всех грехах и трудностях. Но он стал первым толчком к их появлению.       — Я разберусь с тем, что натворил. — Куроо останавливается на расстоянии, пихает смуглые ладони в карманы и отворачивается от пронизывающего взгляда. Ему стыдно, несомненно. Возможно, он даже не догадывался, что действительно натворил. Но Тетсуро Куроо никогда не извинялся. И сегодня он, конечно же, это не сделает.       Акааши вздыхает и опускает напряжённые плечи. Притягивает друга к себе и крепко обнимает, хлопнув по ссутуленной спине. Его простит жизнь. Он извинится перед ней, а не перед глупым механиком. Он чувствует, что Куроо улыбается, обнимает и прижимает к себе поближе. Ну и хорошо. Когда он отстраняется, Кейджи лишь хихикает с него — со стоящими на глазах слезами и с дрогнувшим голосом:       — Спасибо, что вытерпел это, Акааши. Ты сильный. Неимоверно сильный человек и... Я обещаю, пожалуйста, поверь, обещаю, что такого больше не повторится. Он и я больше не появимся в вашей жизни. Живите… долго и счастливо.       Тсукишима Кей исчезает из их жизни. Так же резко, как и появился. Напоминает о нём — хладнокровном и строгом детективе — лишь чёрная пуля в идеально белом потолке. Но они не будут её убирать.       Это также часть их маленькой истории.

***

      Домом называют не место, а людей, которые тебя окружают. И он точно стоит на пороге своего дома. Отряхивает замёрзшими руками плечи и рукава, выдыхая. И замечает клубок воздуха изо рта. Это почему здесь так холодно? Он, кажется, закрывал окна перед выходом и строго-настрого запретил…       — Акааши!..       К нему выбегает Бокуто. Настоящий Бокуто Котаро. Не программа, нагло запихнутая в механическое тело. А личность. Плечистая, с широкой улыбкой и яркими-яркими жёлтыми глазами, которые смотрят на этот мир. Смотрят прямо в центр этого хрупкого мира — Кейджи Акааши. Сияют радостью и любопытством, крепко обнимая и согревая добром.       — … там снег идёт!       Запах Бокуто был запахом его дома.       Запахом черничных горячих кексов,       утренней зубной пасты,       волейбольного мяча,       дождя,       и горьким мужским одеколоном.

И в нашей будущей жизни.

Ты нашёл меня, Акааши.